Любовь на доверии

Хан и Лея неспешно продвигались на выход с площадки. И только она уже собралась сказать, куда именно они идут, как у Соло зазвонил коммуникатор. Коротко поговорив с кем-то, юноша с сожалением взглянул на спутницу и сказал, что свидание срывается, поскольку родители просят её немедленно вернуться. Лея тяжело вздохнула, с трудом скрывая разочарование. Хан проводил её до дома, всеми силами стараясь сгладить её огорчение разговорами и милыми шутками, но разве же это заменит то, что должно было сегодня быть? Нет, конечно же. И Лея, в который раз уже отказавшись от ужина, хотя Асока, как всегда, приготовила какую-то дикую вкуснятину, отправилась к себе в комнату, оплакивать злую судьбу. Так, что аппетитный пирог с мясом и жаренную птицу-горак оценил сегодня один Люк, Лея же, практически сразу легла спать, чтобы наутро, едва солнце коснётся крыши их дома, вскочить на постели в холодном поту. Очередной ужасный кошмар нарушил сладкий утренний сон девочки. Что-то часто ей стали снится такие сны, и по странному совпадению, началось это с того времени, когда она влюбилась в Хана. Наверное, это сама Сила хотела предупредить её о чем-то, связанном с непривычным для Леи образом, вот только она сама никак не связывала эти сны с Соло. Даже не признавала, что из-за отношений с ним и постоянной тряски за то, что они закончатся, сделалась особенно нервозной и восприимчивой к тому, чему раньше и значения-то особо не придавала. Тем более, что сегодняшний сон и вправду не имел к Хану никакого отношения, но всё равно заставил Лею громко закричать и проснувшись вытирать слезы. На крик её тотчас сбежался весь дом. Отец и Асока, уже одетые и готовые к завтраку, Люк, в серой фланелевой пижаме, шлепая босыми ногами. Хорошо, хоть Морвейна не разбудила, а то бы ещё и Нора примчалась, с неё станется, ни одного происшествия без внимания не пропускает. Всюду суёт свой нос. — Что такое, Лея? — первым поинтересовался Энакин — Ты чего-то испугалась? — Не волнуйся, пап — попробовал Люк разрядить обстановку шуткой — Это она паука моего увидела, опять он из банки вылез, паршивец! Но Асока сурово взглянула на него и шикнула: — Люк, не время, неужели не видишь, что она перепугалась до слез? Лея, расскажи мне, что случилось — уже гораздо мягче сказала тогрута, беря её за руку и заглядывая в лицо. Лея оглядела всех собравшихся, глубоко вздохнула, вытерла оставшиеся слезы, тем самым решаясь, и наконец начала говорить: — Мне сейчас приснился один сон, очень реалистичный. Я была на том самом суде над Альгоном, куда мы сегодня пойдём. Я сидела в коридоре, а тут он идёт, прямо в Зал Совета, и вдруг увидел меня! Он повернулся, его глаза, огромные, жуткие, янтарные, уставились прямо на меня, а потом, раскинув руки он зарычал, бросился ко мне, и навалившись, начал душить! Вцепился мне в горло и давит, я и вправду уже задыхаться начала! И вот, наконец, проснулась. Ужас! — Лея, ты просто очень волнуешься из-за процесса — поспешил успокоить её отец — Ты думаешь об этом, вспоминаешь, когда последний раз видела Альгона, и потому нервничаешь, но ты не бойся, если его отпустили, значит, он не опасен. И потом, мы же будем с тобой, а значит тебе нечего бояться. Вот, посмотри на Люка, он тоже был там, но совсем не нервничает. — Да, папа, я совсем не волнуюсь — подтвердил сын слова отца — Когда я первый раз корабль один повёл, так и то сильнее переживал. — А я уверена, что сон твой не сбудется — сказала Лее Асока — Ведь ты рассказала его до обеда, а те сны, что рассказаны до двенадцати дня никогда не сбываются! Лея, почуяв всеобщую поддержку, понемногу стала успокаиваться, а впечатление тяжёлого сна заслоняли реалии настоящего. Особенно, этот самый процесс, ради которого им с братом придётся на несколько дней пропустить школу, а ей ещё и с Ханом не виделся. Тяжёлая жертва во имя правды, но всё равно не такая, какую приносил всё это время другой товарищ близнецов. *** — Эзра, завтракай быстрее, скоро нам вылетать на Корусант — сказала Сола, накрывая на стол — И я полечу вместе с тобой. Но юному Бриджеру такая идея пришлась совсем даже не по душе. Он подобрал хлебом остатки соуса, мастерски приготовленного Дорме, глянул в окно, где на фоне сероватого утреннего неба тихо шумел водопад, и взглянув на свою почти, что мачеху, ответил ей твёрдо, хотя и миролюбиво: — Нет, ваше присутствие мне ни к чему, достаточно будет того, что рядом окажется мой отец. И вроде бы Эзра ничего такого не имел ввиду, он вообще не был тем человеком, которому свойственно обижать других умышленно, в отличие от той же Анхелы, равно как и иметь в своих речах двойное дно, но Сола всё равно нашла из-за чего огорчится: — Эзра, пойми меня правильно, я вовсе не хотела сказать тебе, что ты не можешь ответить за свои слова, а лишь дала понять, что если тебе нужна поддержка в таком серьёзном и ответственном деле, как дача показаний, то я всегда буду рядом с тобой, наравне с твоим отцом. Сказала тоже вполне прямолинейно, не допуская иных толкований, но вот только Эзре сейчас требовалось явно что-то другое: — Нет, я сам способен с этим справиться, к тому же, я сам должен поддержать Лею, так, как могу это сделать только я. На это Сола уже не нашла никаких слов возражения, ей всё было ясно и так. — Поступай, как знаешь, главное, поторопись — сказала она, вставая из-за стола, чтобы пойти в гостиную к Витору, что сидел возле телевизора, но взгляд его смотрел вовсе не на экран, блуждая по всей комнате. — Витор, тебе не кажется, что Эзра меня не принимает? — начала она говорить, едва зайдя в комнату — Он сказал, что не хочет моего присутствия на процессе. — Его можно понять — ответил мужчина, без тени раздражения — Он всегда привык быть самостоятельным, не полагаясь ни на кого, кроме себя, а так же поддерживая других. — Это похвально, но вот зачем же пренебрегать близкими людьми? Вот, скажи, что было бы, если бы я находилась возле него? — спросила женщина, не сумев скрыть обиду в голосе. — Пойми его, Сола — улыбнулся Витор и взяв её за руку, притянул к себе, усаживая на колени — Ему хочется проявить себя настоящим мужчиной, чтобы Лея увидела это и смогла оценить по достоинству. — Что ж, я его хорошо понимаю — понемногу успокоилась Наберри — Однако, я бы всё равно не вышла в Зал, осталась бы в коридоре, и раз уж так вышло, то я, пожалуй, вообще не пойду на процесс. — А с чего это вдруг? — вскинул брови от удивления Витор — Или тебе так невыносимо видеть Альгона? Хотя, я понимаю, ты же пять лет встречалась с ним, не подозревая того, кто это на самом деле. — Так и есть — не стала она отрицать очевидного — Мне невыносима сама мысль о том, что я снова посмотрю в эти глаза. Те самые, из-за любви к которым я сама натворила так много ужасного. Чуть не стала убийцей своих племянников, невольно дав добро на их смерть. — Не думай об этом, Сола — обнял её Витор — Ты не виновата, ведь ситхи очень хитры, они умеют манипулировать теми, кто от них зависим, зная их слабые стороны. — Да, это так — вновь согласилась Сола — Я испытывала к нему сильные чувства и до последнего надеялась выйти за него замуж, при этом сама не заметив как потеряла сама себя, а Альгон потерял человеческий облик. — Так может быть ты потому и не хочешь идти, что от этой безумной любви до сих пор что-то осталось? — хитро прищурился Витор, дабы отвлечь её от горьких и увы неизбежных мыслей — Или боишься ты, что чувства вернутся? — Ты никак ума лишился? — включилась в игру Сола, постучав пальцем по его лбу — Да мне этот рогатик долбанный сто лет не сдался! Я люблю совсем иных, например, пепельных блондинов, которые, в свою очередь, любят меня и никому не позволят обидеть! Витор поверил ей и потянув к себе, накрыл губы возлюбленной горячим, настойчивым поцелуем, но так всё-таки и не смог убедить её пойти на процесс...