Tomorrow

      В Иерусалиме слишком жарко – единственное, что с чувством горького сожаления резюмирует глава бюро ассасинов, впервые за несколько дней выбираясь из своего убежища поздним вечером. Несмотря на время, его моментально окружает толпа мужчин и женщин самой разной классовой принадлежности; чья-то проворная рука почти удачливо лезет в карман тёмных одеяний, только вот за несколько месяцев чувства бывшего убийцы не притупляются даже на малую часть – ловкий перехват, резкий толчок. Справляться одной рукой куда труднее, но он не привык жаловаться.       Настороженный взгляд стражников игнорировать сложнее с каждым шагом – один из его лучших информаторов дважды потерпел неудачу; шумиху в городе слишком не любили – сознательные граждане сдавали в руки вооруженных солдат каждого, кто по их скромному мнению держался отстранённо или подозрительно. Малик на общем фоне выглядел заманчивой кандидатурой, посему с радостью предпочёл оставаться в закрытом бюро, только вот информация, полученная ассасинами, была слишком ценна, чтобы медлить.       В воздухе острый аромат специй, в руке верный клинок.       Ему удаётся перехватить нужные карты в считанные минуты, останавливает только тяжелая рука, вдруг опустившаяся на плечо – Малику не нужно оборачиваться и задавать вопросы, чтобы установить личность человека. Он даже не вздрагивает от неожиданности, лишь шипит сквозь плотно сжатые зубы, сбрасывая с плеча чужую ладонь. – Последний, кого я бы хотел видеть на улицах города. Что тебе нужно, Альтаир?       Убийца за его спиной заметно напрягается, отступает назад – с их последней встречи прошло достаточно времени, но Малик всё ещё держится отстраненно – слухи стекаются к нему со всех городов, словно к устью широкой реки, Масиаф тоже не остаётся в стороне: Альтаир встаёт на путь истинный– рафик не верит ни единому слову, казалось бы, при желании он оспорил даже мнение более опытного наставника. Нахальному новичку не место в братстве – точка, только вот его мнение не интересует никого более. – Меня послал Аль-Муалим. Я должен убить Мажд Аддина как можно скорее. – Сарацин, насколько мне известно, в добром здравии, а ты топчешься здесь и мешаешь работать. Почему бы тебе не заняться своим делом? – Малик, наконец, оборачивается, не скрывая явного раздражения, одёргивает свободно болтающийся рукав. – Требуется твоё позволение, – Альтаир растерянно разводит руками, кивая куда-то в сторону, – я должен собрать информацию, так что был бы признателен, если бы ты сообщил мне всё, что знаешь. Мне пришлось искать тебя по всему городу – бюро было закрыто. – Из-за таких новичков, как ты, мне приходится выполнять грязную работу самому, – Малик небрежно пихает мужчину в бок и направляется по давно заученному маршруту обратно, на удивление ловко взбираясь на ближайшую крышу. Убийца несколько минут преследует рафика недоумевающим взглядом, только в процессе понимая глупость своего положения, и бросается следом с лёгкой улыбкой, минуя подоспевшую к месту укрытия стражу.

***

      На протяжении следующего дня они почти не видятся: ассасин занимается поисками, прочёсывая богатый район города, периодически заглядывая в бюро и унося с собой заметки от информаторов – Малик терпеливо молчит, не вмешиваясь даже тогда, когда старый друг неуклюже цепляет небольшую вазу на входе. Лишь закрывает глаза, считает до десяти и протягивает убийце очередную карту с небрежным «выметайся вон».       В короткие мгновения таких встреч Аль-Саиф внимательно следит за Альтаиром, стараясь подмечать всё новые и новые изменения в поведении и характере – нашкодивший непутёвый мальчишка в очередной раз превращается в мудрого мужчину, и Малик не может лгать самому себе – завидует. Снова.       Ассасин в свою очередь ведёт себя слишком аккуратно – подбирает слова, действия, заранее взвешивая каждое принятое решение. Конечно, он всего лишь не может вновь подвести братство, только вот в глубине души прекрасно знает, в чьих глазах больше всего не хочется видеть разочарование.       Мужчина старательно опрашивает всех, кого может найти на пути к месту, где уже завтра непременно прольётся кровь – выполняет короткие просьбы информаторов, кладёт чужие письма, выбивает сведение с помощью кулаков.       В бюро он возвращается только после захода солнца, перебирая мозолистыми пальцами карты с расположением лучников – входит молча и тихо, задерживая виноватый взгляд на осколках на полу. – Говори, – Малик смотрит на него выжидающе, сжимая тонкими пальцами белоснежное перо. Знает, несомненно знает, что Альтаир выяснил всё, что мог, только вот формальности есть формальности.       Мужчина опирается руками о стойку бюро и монотонно пересказывает всё содержимое документов, которое держит в руке, докладывает информацию, полученную от сообщников Аддина.       Аль-Саиф никак не комментирует, только перо протягивает, касаясь чужих пальцев своими. Неосознанный и короткий жест, на котором никто из них не заостряет внимание. – Можешь отдохнуть. Завтра предстоит хорошо поработать, так что постарайся не облажаться.       Убийца ничего не отвечает, пряча трофей, который обязательно вернёт обратно, залитый алой кровью, как доказательство очередной маленькой победы в большой битве, и направляется к знакомому вороху подушек. Впервые за день, наконец, ощущается блаженная усталость – тяжелые веки опускаются сами собой, расслабляются ноющие мышцы. Он не облажается. Завтра.

***

      Малик покидает своё место только спустя два часа, убирая несколько тяжелых и, кажется, насквозь пропитанных пылью фолиантов на место. Из помещения выходит скорее неосознанно, прислоняясь плечом к проходу, томительно долго изучая взглядом убийцу – будь Альтаир моложе, вероятно, проснулся от одного только ощущения чужого взгляда, но он не просыпается.       Идея приходит в голову порывисто, случайно, и глава бюро осторожно опускается рядом с мужчиной, кончиками пальцев стягивает белый капюшон одеяния вниз, заглядывая в лицо.       Убийца смешно морщит нос, слепо протягивая руку туда, где несколько секунд назад ощущалось осторожное прикосновение– просыпается, но Аль-Саиф не отступает, поражённый собственной смелостью. Пара удивлённых и сонных глаз не останавливает, лишь разжигает любопытство, и он подвигается ближе, просовывает единственную уцелевшую руку под затылок мужчины и тянет вверх, побуждая убийцу опустить голову на собственные колени.       Альтаир хмурит брови, но ничего не предпринимает – молчит, так надо, а Малик лишь следует его примеру, не комментирует, прислоняясь спиной к каменной стене и закрывая глаза, запускает пальцы в короткие волосы и осторожно перебирает пряди.       Он обязательно похвалит его за выполненное с блеском задание.       Завтра.