Say something

      Карл глубоко вдыхает через нос, сильнее натягивая на себя одеяло и буквально сжимаясь всем телом. За окном стоит прохладная погода, но ему нестерпимо жарко. Всё тело буквально обливается потом. Уже половину ночи парень отчаянно пытается забыться сном, но не выходит. Это происходит не в первый раз, поэтому юноша уже практически привык. Он сомневается, что сможет спокойно спать снова.       Кажется, что с той ночи прошла целая вечность, но на самом деле прошла всего лишь неделя. Семь мучительных дней. Карл думает, что ему не было так плохо даже когда он приходил в себя после пулевого ранения, оба раза. Плохо в эти дни было всем. Произошедшее события коснулись каждого, пошатнув внутреннее состояние. Но состояние Граймса младшего было особенным. Если каждый, кто был на той площадке в ту ночь, с ужасом вспоминал главного героя всего происходящего, то сознание Карла подкидывало детали внешности этого человека. То, как блестели эти глаза в освещении фар машин. Это был нездоровый и ненормальный блеск. От него все тело покрывалось мурашками, заставляя всё внутри сжиматься от ожидания чего-то ужасного. Стоит ли упоминать, что такой улыбки, как у этого человека, парень не видел ещё никогда. Она была обманчиво ласковой, за ней была неприкрытая угроза. Больше всего Карл запомнил именно эту улыбку и голос, который насмешливо говорил с ним. Сейчас юноша с трудом вспоминал слова, сказанные в его сторону. Всё словно было передёрнуто дымкой, сквозь которую пробивался лишь образ этого мужчины. Граймс даже не мог восстановить в голове образы убитых друзей, чтобы заставить себя выбросить из головы человека. Но не мог. Словно само его сознание было против. А может это просто был защитный механизм. Не то, чтобы Карл был трусом, но ведь в любом сознании есть подобная чушь.       Можно легко было списать подобную увлеченность на желание убить. Да, парень безусловно жаждал убить этого человека. Желательно его же оружием, это было бы честно. Хотя Карл понимал, что придётся его застрелить или зарезать. Тут уж как пойдёт. Мозг просто зацепился за эту навязчивую идею, поэтому так сосредоточился на образе. Вот только было одно но. Не только в сознании парня была какая-то неразбериха. Его пугало то, что происходило с ним в эти дни. Всё началось наверное сразу же на следующий день, просто заметил он эту не сразу. Граймс навсегда запомнит, как Мишон ласково обняла его, поняв состояние парня без слов. Вначале всё было хорошо, он обнял её в ответ и даже немного расслабился. Но уже через пару мгновений всё тело буквально прошибло резкой болью. Карл судорожно отпрянул, делая пару шагов назад. Женщина так и не поняла, что произошло, когда он убежал на улицу, словно стараясь скрыться от боли. Лишь спустя время до него дошло, что боль была лишь в тех местах, где к нему прикоснулись. В тот день многие касались Граймса, стараясь поддержать. Он ведь всего лишь ребёнок, а видел такое. Самого же парня волновало происходящее с ним. Особенно, когда вечером он осматривал красные следы, словно от ожогов, на своем теле. Они расцветали на бледной коже, становясь ярче. Стоит ли упоминать, что это было очень больно?       Пальцы мелко дрожали, когда он сейчас касался следов на своих руках. Не спасали даже рубашки, следы от прикосновений всё равно оставались на теле. За ночь они становились менее заметными, но боль от них не исчезала. Да и в чем смысл, если с рассветом тебя вновь касались, причиняя боль. Карлу приходилось делать вид, что все хорошо. Он же не мог отпрыгивать и убегать от этого. Но отец всё равно подмечал неладное. Граймс теперь не мог нянчиться с малышкой Джудит, а ведь парень это любил. Ему нравилось брать её на руки и часами сидеть с ней, играя или просто наблюдая. Теперь это казалось непозволительной роскошью. Жизнь словно разделилась на до и после. Загвоздка была в том, что не только для Карла. Именно поэтому ещё никто не стал подробнее разбираться в его странном поведении и состоянии. Пока что.       Устав напрасно сражаться с бессонницей, Карл бесшумно поднялся с постели. До утра было ещё далеко. Он буквально на цыпочках прошёл в ванную и запер за собой дверь. Из горла вырвался вздох облегчения. Парень зажёг фонарь, который стоял здесь. Пускай света от него было немного, но это хотя бы что-то. Граймс дрожащими ладонями опёрся о раковину и взглянул на себя в зеркало. На щеке красовался красный след. Мишон погладила его по щеке перед сном. Карл тогда вымученно улыбнулся, пытаясь сделать лицо попроще. А щёку будто огнём обдало в тот момент. Сейчас он пытался убрать боль холодной водой. Это помогало, но лишь на пару минут. Ничего подобного Карл ещё не встречал, такого ни с кем не случалось. И это пугало ещё сильнее. Зрелище в зеркале довольно быстро надоело. Карл никогда не любил смотреть в него, а уж теперь и подавно. С губ сорвался шумный выдох, а лоб прикоснулся к прохладной поверхности стекла.       Наверное всё началось в тот момент, когда Он вышел из трейлера. Походка, поза, речь — всё говорило о Его превосходстве. Здесь и сейчас был главным Он. А они должны были подчиняться. Тогда Карл испытывал страх. Да, он боялся. Боялся не только за свою жизнь, но и за жизнь близких. Но к страху примешивалось какое-то второе чувство, к которому нельзя было подобрать нормальных слов. Юноша ни разу не отвёл взгляда, когда Он убивал вначале Абрахама, а затем Гленна. Граймс убеждал себя, что это для того, чтобы запомнить, чтобы отомстить, чтобы никогда не забыть. «Пацан, расслабься. Поплачь хотя бы.»       Этот голос эхом пронесся в голове. Как Он подошёл и присел точно напротив, смотря прямо в глаза, в душу. В тот момент Карл не чувствовал страха. Парень чувствовал лишь интерес. Он смотрел в глаза напротив с вызовом. Плевать, что у него отобрали оружие в тот момент. Граймс следил за человеком, который сидел так близко. Именно в этот момент в сознании отпечатались черты его лица. Как клеймо. Хриплый голос, в котором сквозила усмешка. Карл смотрел на Него и уже чувствовал, что всё теперь будет иначе. И дело не только в смерти их людей. » — Это ведь твой отпрыск? Это совершенно точно твой пацан!  — Хватит!  — Эй! Не заставляй меня убивать будущего серийного убийцу.»       «Будущего серийного убийцу»… В этих словах словно был ещё какой-то смысл, который никому пока не было давно понять. Его губы тогда тронула зловещая улыбка, а взгляд, направленный на Карла, на миг стал заинтересованным. Парень буквально чувствовал, как всё тело дрожало и ломалось от этого взгляда. Это не было больно, как сейчас, это было приятно. Но поверить в то, что Его могло что-то заинтересовать в уродливом подростке, было просто смешно. В тот момент он всерьёз решил, что сегодня именно он умрёт. Наверное, так и должно было быть. А теперь Граймс просто расплачивается за то, что всё пошло не по плану. «Пацан. Иди сюда. Парень… Прямо сейчас.»       В свете дня Он выглядел менее устрашающе, но всё ещё слишком нереально и чересчур пафосно. Его будто только что вытащили со съёмок на обложку журнала. Страх вновь отступил, когда Карл подошёл к Нему и отцу. Появилась некоторая заинтересованность. Парень всё также смотрел уверенно и дерзко. Это он умел делать в любой ситуации. Их небольшой диалог заставил всё внутри сжаться, словно в этом было что-то страшно неправильное. Когда Он завязывал руку юноши ремнём, всё уже было понятно. Карл не выдал страха и тогда. Он довольно быстро и просто смирился с предстоящей участью. Сейчас парень мог признаться себе, что хотел большего прикосновения к себе. В этом касании была власть. Не та власть, которой Он теперь обладал над Александрией. Это было что-то иное. И это что-то не пугало. Лишь вызывало недоумение.       Карл поджал губы, отстраняясь от зеркала. Он не знал, сколько времени простоял тут. Может уже наступило утро. Прежде чем выключить фонарь, парень подметил, что след на щеке стал почти незаметен. Хоть что-то хорошее за эту ночь. Парень вновь тихо прошёл в свою спальню и сразу же забрался в кровать. За окном уже медленно начинало светать. Граймс зарылся лицом в своё одеяло, желая раствориться в нём и навсегда исчезнуть из этого мира. Его щёки позорно пылали, а внутри творилось что-то необъяснимое. Это было странно и страшно. Факт, что человек, который должен вызывать лишь ненависть и отвращение, вызывал в нём желание и трепет, был неотвратим. Совсем скоро начнется новый день, и будут новые ожоги. Карл как какой-то мазохист хотел, чтобы Он коснулся его и оставил ожог. Может такое сработало бы в качестве отрезвляющей пощёчины. А может Его прикосновение не доставило бы боли. Слишком много «может» и «если». Такие мысли вымотали юношу окончательно, и он незаметно для себя провалился в глубокий сон без каких-либо сновидений.       Солнце уже вовсю светило, когда Граймс открыл глаза. Что-то подсказывало ему, что было уже за полдень. Наверное его решили не будить, а значит ничего важного сегодня не будет. Карл медленно заправил постель и привел себя в порядок. К окну он подошёл только чтобы посмотреть, кто чем занят. Вместо этого парень увидел, как люди торопливо идут в сторону главных ворот. Это сразу же насторожило. Юноша поджал губы, надевая шляпу и быстро выходя из комнаты. Подозрения вспыхивали в голове с невообразимой скоростью. Но ведь так хотелось верить, что кто-то просто привёз что-то интересное.       Самые худшие подозрения подтвердились, когда Карл просто прошел чуть дальше от своего дома. В ворота заезжала вереница грузовиков. И лишь один из них выделялся своим чёрным цветом. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, кто был там. Граймс почувствовал дикую злость, прошла всего лишь неделя, а они уже тут. Но следом всё тело словно взбунтовалось против этой ненависти. Стало невыносимо жарко. Грузовики тем временем остановились. Он здесь. Он приехал.       Ниган был здесь.