***
— «Доминик, несправедливый, несправедливый просто ушел Бедная и певшая дорога Во всех направлениях, везде Он говорит только о Боге, Он говорит только о Боге…» Строчки этой мелодии, в очередной раз, донеслись до моих ушей. В какой раз я слышу их? Первый? Десятый? Сотый?! Открывая глаза, я, раз за разом, оказывалась в одном и том же месте и первое, что мне доводилось услышать — сранная песенка. Посмотрев на свои полупрозрачные руки, как и все тело в целом, я, тяжело вздохнув, приняла сидячее положение. Строчки про какого-то религиозного придурка сводили с ума. Хотя, в этом месте сводило с ума, в принципе, всё. (По ощущениям, я здесь находилась как-будто целую вечность, хотя на деле могла провести всего пару часов.) Не знаю даже как давно началась эта чертовщина с моим «путешествием». Стоило мне сделать один неверный шаг и меня возвращало к началу. Попыток было много как и бешеного желания убраться прочь из лядского дома. Перевожу взгляд к небольшому пыльному окошку, находящемуся недалеко от меня, и по прежнему не вижу ничего, даже собственного отражения. Лишь раз мне удалось ненадолго вырваться наружу, хватило пары секунд, чтобы понять где я очутилась, и всего-то стоило выйти из окна, ха-ха. К счастью, перед тем, как моё тело рухнуло на землю, ломая себе кости и отбивая органы, я очнулась «в точке воскрешения». Подорвалась с кровати в холодном поту, а ощущения были в точности схожи с теми, когда ты во сне умираешь или падаешь куда-то, а после резко вскакиваешь и по ходу дела проверяешь всё ли на месте. Вот только разница была в том, что я просыпалась не у себя дома, не в своей кровати, я вообще не просыпалась. И лучше бы это просто оказалось моим кошмаром. Методом проб и ошибок, удалось узнать где я всё-таки нахожусь. Стенли Менор, громадный особняк, находящийся на холме, на окраине нашего небольшого городка. Загвоздка лишь в том, что дом был заброшен лет так сто, если не больше, а то, что предстало передо мной на необитаемую развалину не похоже. Мне и опознать его удалось только из-за фоток, которые я когда-то видела в школьном музее. Там же я, к слову, видела и семью, которая жила здесь поколениями. Жуткое место вело меня, показывая свою историю, пока я подчинялась и возвращало на место, стоило мне попытаться вырваться. И ещё один небольшой факт, поместье было обитаемо. Хоть мне пока и не удалось встретить кого-то, идеальный порядок, гребанное радио, из которого не умолкала, давящая на нервы, песенка, разложенные местами аккуратно, а где-то и не очень, вещи и легкий аромат чего-то съестного, лишь подстегивали продолжать идти. Поднимаясь с кровати и вставая на ноги, я напоследок окинула взглядом чердак, на котором оказывалась при неверном выборе, и в ожиданиях, что же мне на этот раз подкинет «Стенли Менор», двинулась на выход из помещения. — «…В какой-то день еретик По улочкам шагал, Но наш отец Доминик, Своей радостью преобразуйте его. Доминик, Ник, Ник просто ушел Бедная и певшая дорога Во всех направлениях, везде Он говорит только о Боге».***
— «Он говорит только о Боге Он путешествует по Европе пешком Скандинавия или Прованс В святой бедности Доминик, Ник, Ник просто ушел Бедная и певшая дорога Во всех направлениях, везде Он говорит только о Боге…» По прежнему надоедливая песня набатом била по ушам, но лишь сейчас я по-настоящему стала к ней прислушиваться. Мелодия становился все громче, а аномальный дом, пока что, не спешил меня возвращать на пыльный чердак. Стараясь не шуметь, а моментами даже забывая дышать, я медленно продвигалась к источнику звука. Чем ближе я подбиралась, тем отчетливее становился шум со стороны, предположительно, кухни, на которой побывать мне ещё не удавалось. Через небольшой проём пробивались лучи солнца, которые освещали небольшой коридор, что стал моим временным убежищем. Наконец-то хоть какие-то признаки кого-то живого, в этом, не располагающем к себе, доме. Находясь между стеной и дверью, я ясно слышала какое-то копошение. Несмотря на то, что я пребывала в полупрозрачном состоянии, я опасалась выходить и показываться кому-то на глаза. Прильнув к небольшой щелке между дверью и петлями, на которой она весела, стала рассматривать происходящее в паре метров от меня. На кухне над чем-то корпела, очень даже, милая на вид женщина, которая была в преклонном возрасте. Седые волосы были аккуратно собраны в какое-то подобие пучка, идеально выглаженная кремовая рубашка была заправлена в серую юбку, длиною ниже колен, поверх рубашки был накинут, в цвет юбки, пиджак, рукава которого были закатаны выше локтя, и весь этот образ дополнял розовый фартук. Она была одной из тех людей, которых я видела на фотографиях и портретах. — «Доминик, Ник, Ник, просто ушел…», — пропела она всё тот же мотив, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо, а после добавила. — А ты не уйдешь, — протягивая последнее слово, бабулька повернулась спиной к двери, вытирая руки о фартук, на котором тут же остались алые разводы, направилась куда-то влево. Стали слышны возня, будто что-то тащат, после раздался вскрик, глухой удар и всё затихло. Странная женщина не заставила себя долго ждать и через пару минут снова показалась. Стоило ей немного отойти и я увидела, что она оставила около раковины. А если быть точнее, то кого. На полу опираясь о поверхность тумбы, на которой как раз и была расположена вышеупомянутая раковина, сидела маленькая девочка, лицо которой мне было очень даже знакомо. — «Какого черта?» — пронеслось у меня в голове. Девочка восседающая на полу, была дочкой подруги моей матери. Её светлые волосы были растрепаны, платье все грязное, а на заплаканном лице была пара ссадин. На её полуприкрытых глазах подрагивали ресницы, выдавая, что мелкая очень даже в сознании, вот только сумасшедшую старуху это точно не волновало. Она улыбалась мыслям, известным только ей, крамсая что-то на столике, который был прям перед дверным проемом, где укрывалась я. Музыка затихла. А может её просто перебивал стук моего сердца, который раздавался глухими ударами и бил по ушам. На меня накатывала паника, от не понимания что за хрень тут происходит и незнания, что делать. Мой взгляд зацепился за рёбенка, которому явно нужна была помощь. Моя помощь. — …милая, я позабочусь о тебе, — я не особо вслушивалась в происходящее, но после слов женщины, снова прильнула к отверстию, через которое наблюдала за всем. Не рассчитав силу, я толкнула лбом дверь и она со скрипом стала закрываться. Тут же хватая её и возвращая на место, я посмотрела на старуху. Она направлялась в мою сторону, а в руках её был здоровый тесак. — …я тебя вижу. — «Вот бля…»***
Очнулась на том же чердаке. Прикольненько вышло, хах. Потирая голову, проверяя нет ли там дыры, встаю с кровати и иду к выходу. Лядская бабка воткнула нож мне в черепушку, мало приятного, скажу я. Хватаясь за ручку двери, я поняла, что рука больше не прозрачная. Резко бросаюсь к единственному окну в каморке и убеждаюсь, что тело вернуло видимость. Ну пиздец. Столько раз умирала, пока бродила по особняку и все было так же, а стоило этой сумасшедшей один раз рубануть по моей голове, и пожалуйста. Желания проверять себя на смертность больше не было. Своя жопа ближе. Я пошатнулась от режущей боли в голове, всё начало плыть, пришлось закрыть глаза, чтобы хоть как-то облегчить происходящее. Когда всё прекратилось, то вновь открыла глаза и охуела. Я находилась на той же кухне, только за место рыдающего ребёнка и маньячки в крови, передо мной предстала абсолютно противоположная картина. Девочка сидела за столом, болтая ножками, недостающими до пола. Ранее растрепанные волосы были заплетены в аккуратные косички, платье было идеально выглаженным, а на лице сияла улыбка. Бабулька выглядела по прежнему, за исключением кровавых следов. В помещении не было ничего, что могло спалить этих каннибалов. Женщина поставила перед малышкой тарелку с каким-то рагу и села напротив нее, мило улыбаясь. — Ты кушай, детка, кушай, — она пододвинула тарелку ближе и девочка приняла за предложенную еду. — Давно у меня не было таких маленьких гостей, — старуха поставила руку на стол и облокотила голову о кулак. — А где ваши внуки? — мелкая посмотрела на неё, отвлекаясь на секунду от еды, но тут же вернулась к ней. — Вкусно! — Кушай-кушай, — собеседница покивала головой и продолжила. — Мои внуки ко мне редко заглядывают, все носятся в саду, да и только, — ну ничего себе, сама святость. А от тона, которым она говорит, аж зубы сводит, бр-р. — Понятно, а я… — девочка затихла и послышались всхлипы и шмыганье носом. — Ты чего? — бабка стала серьезней. — Я… Я… — снова всхлип, — к маме хочу, — ребёнок отодвинула от себя тарелку и разплакалась. — Ты можешь остаться здесь… — Но я хочу домой, к маме! — и новая волна слёз. В момент от былой доброты не осталось ничего и женщина встала, надвигаясь к мелкой. Она подошла к девочке со спины и под детские крики утащила куда-то прочь с кухни. Всё снова пошло рябью, я моргнула и обстановка сменилась обратно. Снова пыльный чердак и я полная решимости хоть как-то помочь своей маленькой знакомой.***
Добравшись до кухни, я успела к тому моменту, когда мисс-я-тебя-вижу ушла за девочкой. Не долго думая, я вбежала на кухню и стала озираться по сторонам, в попытках найти идеальное укрытие. И такое нашлось. Рядом со столом, на котором в прошлую мою попытку рухлядь кого-то разделывала, была тумба, пустая внутри. Не самый лучший вариант, конечно, но что имеем, как говорится. Хватая со стола нож, я мигом стала боком залезать в нее, стараясь продвинуться как можно дальше, к счастью, комплекция позволяла и я сидела, свернувшись в три погибели, прижимая колени к себе. Старуха не заставила долго ждать и появилась на кухне, волоча малышку позади себя за волосы. Далее последовало всё тоже самое. Бабка, что-то напевая себе под нос, нарезала большой шмат мяса. Явно, человеческого. Как я это поняла? Рядом с ней стоял большой таз, ранее мной незамеченный, из которого торчала окровавленная ступня. Кла-а-ас… Не хотелось бы оказаться на месте, того или той бедняги. Нервно потирая свою ногу я бросила взгляд на малышку, которая меня заметила и смотрела на меня, по прежнему, из-под полуприкрытых век. По её лицу стекали слезы, а у меня сдавило в груди. Медленно поднесла руку с вытянутым пальцем ко рту, показывая сидеть тихо. Ответом мне был еле заметный кивок. Умница. — Не переживай, милая, я позабочусь о тебе, — бросила фразу женщина, поглядывая на неё. Её глаза были наполнены каким-то маниакальным блеском, а на губах сияла легкая улыбка. Сумасшедшая сука. Облизнув окровавленные пальцы, она прошествовала к печке, скидывая в кастрюлю, с каким-то варевом, мясо. Меня чуть не вырвало. Чёрт возьми, она же кормила девочку чем-то подобным. — Ну вот, настала и твоя очередь, а ты расстраивалась, — приторно-мягким голосом пролепетала она и развернулась к ребёнку. Пора! Я выползла из своего укрытия на всей возможной скорости и со всей силы резанула бабку по сухожилию ближайшей ко мне ноги, как раз в тот момент, когда она стала наклоняться к мелкой. Раздался протяжный крик и женщина пошатнулась, а после замерла. Я стала быстро соображать что мне делать дальше, судорожно водя по полу в поисках ножа. Медленно, без единого звука, стала отползать от притихшей маньячки, а после так же подниматься на ноги. — Хи-хи-хи, а кто это тут у нас? — раздался хриплый голос. — Незванный гость… — она стала подбираться ко мне, прихрамывая на одну ногу, -… с ужасными манерами… — один шаг ко мне, с её стороны, и два шага от неё, с моей стороны. — Ты голодна? — она