Вместе навсегда

Ей было больно. Больно, грустно и чертовски неприятно. Он ее отверг. Он сказал, что ему нравится другая. Душащая боль зародилась в Анне. Прижав порванную (сделанную ею от всей души и сердца) валентинку, которая была предназначена ему, она шагала в давящем одиночестве по тропинке городского парка, пытаясь удержать слезы, которые так и подступали с каждым воспоминанием о словах Серёжи. «Мне очень жаль, Аня, но мне нравится другая» Он стал что-то бормотать о том, что Колесникова ему тоже нравится как подруга, но девушка уже не слышала его. В ее ушах раздался треск, словно ее сердце разбилось. А ведь так и есть. Ее сердце разбилось. Ее девичьи фантазии о счастливом будущем с Сергеем развеялись в той пустоте, что была в его взгляде. Он не жалел, хотя и говорил: «Мне жаль». Он говорил это так спокойно, словно уже говорил об этом кому-то. Оно не удивительно — у Сергея куча поклонниц (и стоит все же проявить к нему уважение, ведь предан он остается лишь одной девушке). Ане жуть как неприятно то, что он относится к ней, как к остальным своим поклонницам. Больше всего на свете Аня боялась именно отказа Серёжи. Но почему-то ей казалось, что такого никогда не произойдет. Почему-то она думала, что Серж тоже к ней что-либо испытывает. Вероятно, на это повлиял тот его стих на прошлый день Святого Валентина и Настя с с Вероникой, все время убеждающие ее, что Серёжа неровно к ней дышит. Но все ошибались. Сильно ошибались. Фантазии и убеждения вмиг разбились о черствую реальность. К глазам Ани снова поступили слезы, которые она тут же поспешила подавить. Девушка подняла свой взгляд с дороги, и он тут же упал на сидящую невдалеке от нее зеленоволосую, пальцы которой аккуратно (чтобы не испортить макияж) утирали блестящие слезинки. Это была Александра Хлыстова. Позитивная, скромная, уверенная в себе в себе Саша, которая, казалось, была настолько весёлой, что слезы на ее лице — просто что-то невообразимое. Но сейчас эта девушка не была похожа на ту Сашу Хлыстову, что знала Аня. Ее обычно смотрящие на всех сверху вниз глаза были наполнены грустью, печалью и обидой. И нет, не той «обидой», что она обычно испытывает по пустякам. Это была искренняя обида. Но и не только это отличало сейчас Сашу. Если обычно ее можно описать словом «гламурная», то сейчас, скорее, подойдет слово «красивая» или даже словосочетанием «по-настоящему красивая» Помада с ее губ уже давно смылась потоками слез, и их натуральный цвет был гораздо красивее, чем цвет помады. Губы Александры были нежно-розового цвета, но сейчас местами на них виднелись и красные кровоподтеки. Похоже, девушка изрядно покусала их. Волосы зеленоволосой на фоне персикового неба в закате казались светлее. В стеклах ее солнцезащитных очков, отражалось то самое небо, придавая девушке натуральной красоты. Ногти у Саши сегодня не были покрыты цветным лаком. Они просто были качественно обработаны. Все это говорило о том, что Саша Хлыстова не гламурная Барби, а обычный человек, который, непонятно зачем, скрывает под тоннами косметики свою естественную красоту. — Чего тебе, Колесникова? — шмыгнув забитым носом, буркнула Саша. — Иди куда шла, чего остановилась? Мысли о Сергее сразу же испарились в голове Ане, уступая место интересу. Девушке стало любопытно, что же случилось с ее вредной подругой такого, что сейчас она одна сидит в парке и утирает свои слезы. Обычно, если Саша капризничает и ноет, она делает это частенько и негромко, чтобы никого не злить. Сейчас же она сидит на самой отдаленной от центральной части городского парка скамейке и заметно пытается подавить свои слезы. Аня не знала, что это: геройская привычка — узнавать у людей об их несчастьях, или просто чистой воды интерес к своей подружке, с которой она знакома достаточно долгое время. Аня будет не против (даже, если честно, рада), если Саша взбесится из-за того, что что-то пошло не так, или разозлится. Но на то, как она сидела и тихо плакала, смотреть Колесникова не могла. Она слишком человечна, чтобы пройти мимо кого-то, кто плачет, будь то Саша или же кто другой. — Что случилось? — Анна не смогла удержаться, чтобы не спросить. — Не твое дело, — фыркнула зеленоволосая и, отразив в своем лице как можно больше гордости, отвернула голову в другую сторону от любопытной подруги. Аня будет не Аня, если не настоит на своем и не узнает, что произошло с Сашей. Нет-нет, она ни за что не будет использовать это в качестве компромата или шантажировать. Ей было действительно интересно, почему эта вредная особа сидит сейчас в самой невидной части парка и пытается подавить свой плач. Она хочет об этом узнать и, возможно, постараться чем-нибудь помочь. Колесникова подошла маленькими шажочками к лавочке и присела, почти касаясь плечами с Сашей. Хлыстова тут же отдернула свое плечо, не поворачивая головы обратно. — Ты можешь мне рассказать, — спокойно, пытаясь внушить доверие сказала Аня. — Чтобы потом обо мне нехорошие слушки пошли? — надув свои искусанные губки спросила Саша. — Нет уж, спасибо. — Она снова шмыгнула носом. — Я тебе не крыса, чтобы пускать слушки, — ответила ей Анна, медленно кладя свою руку на плечо зеленоволосой. На этот раз она его отдергивать не стала. — Ты можешь мне доверять. Повисла тишина. Как ни странно, Ане не было неловко сейчас; она знала, что делает все правильно, хотя тишина немного на нее давила; она была уверенна, что Александра ей ответит. Ей больше не с кем поделиться, и никто у нее не спросит, о чем она плачет. Единственная ее подруга — это Ира, но из общего у них только социальная сеть. Саша не интересуется жизнью Иры, Ира же не интересуется жизнью Саши. Эта вредина просто не сможет держать все в себе. Она обязательно сорвется и все расскажет. — Я была такой идиоткой! — Хлыстова повернулась к Ане, глядя на нее своими заплаканными зелёными глазами. Что и требовалось доказать. — Я попросила стать его своей валентинкой, а он, знаешь, что? — Аня вдруг заметила смятую белую бумажечку в руках Саши. — «Мне нравится другая!» Сердце Колесниковой сделало двойное сальто трижды. Слова Саши для нее прозвучали голосом Сергея, а романтическая атмосфера, созданная красивым закатом и одинокой лавочкой в самой отдаленной части парка, сделала все только хуже. К глазам поступила очередная партия слез, которую Аня не стала сдерживать. Осознание того, что страдает она не одна, придавало смелости не прятать своей обиды. К счастью, блестящих слезинок на лице одноклассницы Саша не заметила. — Я до последнего думала, что нравлюсь ему! — продолжала она. — Ведь как я могу не нравиться кому-то? Я красивая, индивидуальная, у меня есть необычная внешность. Что не так?! Колесникова усмехнулась тому, насколько высоко отзывалась о себе Саша. Интересно, у нее вообще комплексов нет? — А может быть, я слишком хороша для него? — зеленоволосая посмотрела в розоватое небо и прислонила указательный палец к губам. Затем она повернулась обратно к Ане и махнула рукой. — Да нет же. Я в самый раз для Сергея - гея. Казалось, Анна забыла, как дышать. В ее голове не было ничего кроме вопроса «Она сейчас сказала его имя?» Огромный ком подступил к горлу, и девушка не могла ничего сказать. Ее голубые глаза округлились до неимоверных размеров, а пульс участился. Когда Аня размышляла о том, кто же мог быть предметом воздыхания Серёжи, на ум первым делом пришла Саша. Они же постоянно вместе (что ужасно раздражало Аню) и очень близки по социальному статусу. Но точно она уверена не была, ведь навряд ли Сергей оценивает по тем качествам, что назвала только что Саша. А что касается других качеств, то есть внутреннего мира Саши Хлыстовой, то все было ужасно неоднозначно. Эта вредина хоть и вредина, но зато она очень чувствительная и ранимая, как оказалось. А еще без своей косметики она просто очаровательна. Удивительно, что Аня смогла сделать эти выводы лишь за несколько минут пребывания с ней вне студии и вдали от всех, а Сережа, будучи с ней знаком, не смог найти в ней эти качества и просто так вот взял и…разбил ей сердце. Анна не прогадала, когда думала, что Сергей уже говорил те слова ранее кому-то. В один миг Колесникова почувствовала какую-то неприязнь к этому парню. Да-да, неприязнь к Сергею. Сколько он еще собирается разбить сердец? Сколько еще заставит плакать таких ранимых девушек, как Аня и Саша? Конечно, Анна была сильной по характеру, но это не значило, что у неё не было чувств. И все-таки, Сергей не оказался лучше тех избалованных идеальных парней с обложек журналов. Руки Анны потянулись к румяным щекам Александры, предварительно оставив теперь уже не нужные куски бумаги, которые могли бы сложить сердце, на скамейке. Она заставила зеленоволосую смотреть ей в глаза. В зелёных радужках Саши отражалось все то же персиковое небо и недавно включившийся неподалеку от них фонарь. Глаза Саши блестели из-за слез, и зона вокруг них имела болезненно-красный цвет. — Нет, он и правда тебя не заслуживает, — с легкой, еле заметной улыбкой сказала Колесникова и легонько чмокнула девушку в нос. Так всегда делают ее мама и папа, когда успокаивают ее, и точно так же делает она сама. Губами Аня почувствовала, что кожа у Саши бархатистая и очень приятная наощупь. Вероятно, она использует немало различных средств, чтобы ее кожа была такой. — Аня. Колесникова вздрогнула. Саша еще никогда не называла её по имени так нежно. Сейчас ее голос был тихим, приглушенным и не теребил по ушам, как это обычно бывает. То, как она произнесла имя Анны, почему-то заставило ее сердце биться сильнее. Саша прикрыла свои заплаканные глаза и двинулась чуть вперед. Ее с Аней и так разделяли лишь единицы сантиметров, а сейчас не разделяет ничего. Ее губы с засохшей кровью накрыли мягкие и пухлые губы блондинки. Это был просто невинный поцелуй. Так любое дитя целует свою маму. Но для Ани и Саши он стал не просто поцелуем. Казалось, их сердца еще никогда не стучали так сильно, как в тот момент. Ладони Колесниковой по-прежнему были на щеках Саши, и она прекрасно чувствовала, как кожа на них становится теплее. Руки начинали запотевать, и Аня поспешила убрать их с лица Александры, чтобы та не почувствовала влаги на своих щеках. В тот же момент, когда ладони блондинки отпустили лицо зеленоволосой, их невинный «простой» поцелуй прекратился. Пары голубых и зелёных глаз встретились и не разрывали зрительного контакта. Сердца обоих все еще колотились в бешенном ритме, и обе чувствовали, как их щеки горели. Аня не могла ничего сказать или сделать. Зато смогла Саша. — Мне… пора, — сказала она и встала с лавочки, но была остановлена Колесниковой, которая успела схватить ее за руку. Движение было слишком резким, потому два клочка белой бумаги выпали из ее ладони. Зеленоволосая развернулась. Только сейчас она заметила, что у глаз одноклассницы мерцали слезинки, в которых отражался блеском последний лучик солнца, проходящий через нежно-розовые облака. — Ты… — начала неуверенно Аня. — Будешь… моей… валентинкой?.. Слова ей давались ужасно трудно, а осознание того, что и почему она говорит, к ней не приходило. Она словно не управляла своей речью, и эти слова вылетали самостоятельно. Вот сейчас она точно ляпнула глупость. Она хорошо это понимала. Саша отдёрнула свою руку и другой прижала ее к своей груди. Девушка смущенно отвернула голову. — Я… — смутившимся голосом говорила она. — Я не… не против… Анна, услышав ее ответ, не смогла сделать ничего, кроме как просто улыбнуться. Странно, она была уверенна, что сегодня ничто не сумеет заставить ее улыбнуться. Похоже, как всегда ошибалась. Как и только что, когда подумала, что ляпнула очередную глупость. Почему-то сейчас ей это не казалось глупостью. — Ну, чего ты лыбишься? — буркнула Хлыстова, повернувшись обратно к блондинке. — Что там обычно делают, когда соглашаются быть валентинкой? — Как минимум обнимаются, — с той же улыбкой ответила ей Колесникова. — Тогда встань с лавочки, — скомандовала Саша. Аня удивилась резкости ее голоса, но возражать не стала и послушно поднялась. Зеленоволосая неловкими шагами подошла к блондинке и, обняв ее за талию, положила голову ей на плечо. Она чувствовала тепло, исходящее от нее. На лице Ани все еще виднелась улыбка. Девушка обвила талию Саши в ответ. Им обеим было тепло и уютно в объятиях друг друга. Как же удивительно то, что такие противоположности, как Саша и Аня смогли вот так, на фоне романтичного заката и в самой дальней части парка, просто обняться и почувствовать уют и тепло в этих объятиях. Они обе думали, что почувствовать такое возможно лишь в объятиях Сережи. Но, оказалось, это не так. Сейчас они не хотели думать ни о Сергее, ни о том, что будут делать дальше. Два разбитых сердца чувствовали себя хорошо рядом друг с другом, и этому не должны помешать никакие мысли. *** Сергей, пиная маленькие камушки, что попадались ему на дороге, в разные стороны, насвистывал какую-то мелодию с закинутыми за голову руками. — Ну что за люди! Мусорят в общественных местах! — Внимание парня привлек Егор, подходящий к одинокой лавочке, на которой валялись четыре куска бумаги: два розовых и два белых. — Эй, а это не валентинки Саши и Ани? Сережа подошел ближе к скамье и присмотрелся. И правда, если сложить по два кусочка одинакового цвета, получатся две валентинки, которые он сегодня отказался принять у своих подруг Саши и Ани. — Гляди, — Егор взял в свои руки кусочек розовой бумаги и кусочек белой и соединил их, — если соединить два обрывка разных сердец, то получится одно целое. Этот парень прав. Из осколков двух разбитых сердец можно сложить одно целое.