Sex on the Beach

— Единственное, что ты будешь делать со своей одеждой — снимать, — вполголоса бросает замечание Хосок, отрываясь от написания новой песни и лаская взглядом вид младшего со спины. Ли Минхёк придирчиво рассматривает себя в зеркале. Достаточно ли стильно и красиво он одет? Мин не знает, подойдёт ли эта одежда для вечернего пляжа Чеджу, насколько прохладным окажется воздух. Но одно он знает точно — Вонхо в любом случае прав. — Если рядом ты — я лишаюсь чувств, — Минхёк делает паузу, сглатывая от приятных воспоминаний. — Терпения и одежды — тоже. Вонхо хмыкает, припоминая те разы, когда нетерпеливость младшего выходила за рамки возможного. В некоторых случаях Минхёк раздевается невероятно быстро, словно от этого зависит его жизнь. Глупо будет утверждать, что в потере одежды виноват всегда только старший. Кажется, именно что-то из вещей Минхёка они потеряли в прошлый раз в кабинке туалета. Причина утери вызывает на лице Хосока довольную улыбку и еле уловимое волнение в животе. — Может, в этом виноват алкоголь? — Вонхо откладывает ноутбук в сторону и кладёт ногу на ногу, сдерживая свои плотские желания, ведь они ещё даже не на пляже. Всё это время старшему не даёт пока сладкое наваждение в виде обнажённого Минхёка на песке, похожего на шоколад в карамели. Если его попробовать на вкус, он будет тёплым, слегка приторным, но безумно вкусным. От подобных мыслей Хосок заводится, просто смотря на шоколадные волосы младшего. Он готов стать кондитером, лишь бы иметь возможность раз за разом пробовать эту смесь, чувствовать аромат, проникаясь глубиной вкуса и открывая новые, восхитительные нотки. — В этом виноват ты, хён, — Минхёк фыркает, задетый темой алкоголя. Подумать только, как мог Вонхо так ловко подменить ему обычный сок коктейлем. Хоть Мин и не чувствует особой необходимости упрекнуть Хосока за это — он и сам споил бы старшего, если бы представилась такая возможность. Да, младший буквально грезит о том, как однажды возьмёт под контроль Вонхо, делая с ним всё, что пожелают черти в голове Мина. И желают они многого: как Минхёк будет грубо мять Хосока, сжимая в объятиях; как Хосок будет долго и нежно ублажать его ртом; как после этого Минхёк буквально вгрызётся в шею старшего, ставя яркие метки; как позже будет играть языком с его сосками, раз за разом резко входя в Вонхо, сладко постанывая от узости старшего и заводясь ещё больше от его стонов. Минхёку хочется этого до дрожи, до пелены перед глазами. Однако Хосок умнее и хитрее, чем кажется на первый взгляд, и когда-то в юности имел дело с алкогольными напитками. Незаметно споить его не получится. Вонхо внимательно наблюдает за младшим, пытаясь почувствовать его настроение. Минхёк сексуально не удовлетворён, в нём снова бушует страсть, сжигающая все рамки и здравый смысл. То, что нужно. Хосок не может сдержать заигрывающей улыбки — для вечерней прогулки по пляжу почти всё готово. Он смотрит на бокал с приятного цвета жидкостью, стоящий на столике слева от него, и не может дождаться момента, когда ко вкусу водки, персикового ликёра, клюквенного и ананасового сока добавится привкус шоколада и запах моря. Он хочет как можно скорее расплавить шоколадный кусочек и утопить его в карамели, давая почувствовать неописуемый жар и все краски мира. Вонхо делает несколько глотков и ставит стакан на столик, облизывая губы. — Позови меня, — в тишине номера голос старшего ощутимо бьёт по нервам Минхёка. — Зачем? — Позови, — почти рычит в нетерпении Хосок, приглашая Мина сесть к нему на колени. Подобные предложения от старшего Минхёк никогда не упускает, стараясь, наоборот, провоцировать Вонхо. Он знает, что старшему нравится, когда он под ним, но сам Минхёк любит ощущать приятное тепло тела Хосока под собой. — Хосок… Ему едва хватает воздуха, когда Вонхо резко хватает его за талию, усаживая к себе на колени. Колени Мина упираются в спинку кресла, но это не мешает ему льнуть всем телом к старшему. Особенно, когда Хосок так страстно сжимает его узкие бёдра, изредка поглаживая. И Минхёк горит. Готов на любую уловку, любую жертву, просьбу, сделку, приказ — всё, лишь бы Вонхо продолжал сводить его с ума ленивыми поцелуями с обещанием чего-то большего и не менее захватывающего. Младший настолько увлечён, горячо целуя Хосока в ответ, и взбудоражен ощущением предстоящей прогулки, что совсем не замечает привкуса алкоголя в поцелуе. В этой борьбе языков его волнует только Хосок. Увлекшись они упускают то, как вечер плавно переходит в ночь. В конце концов, бабочка всегда попадается в манящие сети паука. Мотылёк находит свой костёр и готов добровольно сгореть, искрясь в ночи яркими цветами. Когда они, наконец, выбираются на пляж, ночной ветер дарит Минхёку лёгкую прохладу и немного остужает, приводя мысли в относительный порядок. Его губы ещё насыщенного цвета, почти вишнёвые, и немного болят. Но приятная боль несёт в себе прекрасные воспоминания. — Как далеко ты хочешь зайти? — только начавший затихать пожар внутри Мина начинает разгораться с новой силой от слов Хосока. Чувствуя это, Вонхо усмехается. Он имел ввиду совершенно другое, но так даже лучше. Значит, Минхёк всё ещё разгорячён и готов к продолжению. — С тобой это всегда похоже на волшебство, — быстро говорит Мин, проводя языком по нижней губе. У него резко пересыхает в горле, из-за чего он сглатывает после ответа старшему. Он немного отстаёт от Хосока, утопая ногами в песке. — Поэтому не имеет значения, где, когда и ка… — Минхёк не успевает закончить. Внезапно его грубо притягивают к себе и глубоко, с жаром целуют. Он не упирается, ведь ждал этого весь день. Ждал так же, как и Вонхо. Он сотни раз за день представлял, как Хосок возьмёт его прямо здесь, на тёплом песке, под звёздным небом. И Вонхо не разочаровывает, укладывая его, словно дорогой хрусталь, на мягкий песок, жадно набрасываясь, будто голодал по меньшей мере неделю. Он заполняет собой абсолютно всё вокруг младшего, покрывая его тело поцелуями и попутно сдирая с него одежду. Алкоголь ударяет ему в голову, и он уже не контролирует себя. Вонхо кусает младшего, оставляя отметины, которые завтра превратятся в заметные синяки; сильно сжимает руками его бёдра, время от времени поглаживая плоский живот и худые ноги; целует его так глубоко и жарко, что в какой-то момент Мину кажется, будто из него высасывают душу, оставляя после себя лишь нестерпимый жар и дикое желание, которое невозможно контролировать. Хосок чувствует, как поднимается температура Минхёка, исследуя языком его тело. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и шоколадный кусочек расплавится под ним, становясь единым с Вонхо. — Ночи с тобой — мои любимые, — шепчет Хосок, кусая Мина за мочку уха и играясь языком с его серёжкой. Горячее дыхание Хосока и его влажный язык вырывают из груди Минхёка громкий стон, теряющийся среди шума волн. Младший почти теряет сознание от сладких ласк Вонхо, но старший не даёт этому произойти, кладя руку Мина на свой член. — Чувствуешь прилив? — усмехается Хосок. Он доволен своим каламбуром. — Боже, Хосок… — стонет Минхёк, ощущая под пальцами горячий, влажный член, требующего к себе внимания. — Давай, — хрипит от внезапного удовольствия старший. Тонкие пальцы Мина сводят его с ума, возвышая. — Помоги мне, малыш, — Вонхо почти урчит, толкаясь в руку младшего. Этот гортанный стон — лучшее, что слышал в своей жизни Минхёк, но ему мало этого. Он хочет больше, глубже, быстрее и в себе. Поэтому Хосок прерывает эту пытку, переворачиваясь и усаживая Мина на себя. — Мне сносит крышу от того, как ты двигаешься на мне… — слегка улыбаясь, отвечает он на удивлённый взгляд младшего. Минхёку кажется, что он падает в жерло вулкана. Он не чувствует под собой землю, не чувствует прохладного ночного ветра, не видит неба и звёзд. Он чувствует лишь Хосока внутри себя, когда запрокидывает голову наверх, хватая ртом воздух. Они давно уже не ощущают мира вокруг. Они чувствуют лишь друг друга… И это лучший в жизни Хосока «Секс на пляже».