Пленительные останки

      Оглушительный грохот разорвал висевшую мертвую тишину.       Леон вздрогнул и резко обернулся, уже зная, что увидит за своей спиной. Эта тварь, созданная по подобию человека, вновь выбила дверь. Его бледная, лишенная эмоций рожа скрывалась под вычурной, до нелепости аристократичной шляпой.       — Да когда ты от меня уже отстанешь! — простонал в отчаянии Леон. Пистолетная очередь остановила чудовище лишь на время. Тяжело дыша, он на дрожащих ногах устремился к расщелине в стене.       Пот ручьями тек по его лбу и вискам, щиплющей солью скапливался в глазах. Руки тряслись в неконтролируемом треморе, пока он лихорадочно убирал чертовы камни, мешавшие пролезть в дыру.       Один, второй, третий… Господи, быстрее!       Неосторожное движение, и ногтевая пластина застряла в мраморной поверхности. Леон громко выругался вслух, попытался аккуратно вытащить ноготь, но тот застрял намертво. Пришлось буквально выдернуть, прямо под корень, прямо с мясом. Острая боль, пронзившая иглой, даже не остановила его. Он торопился. Очень торопился, ведь сзади…       Бум, бум, бум…       Это монотонные, многотонные шаги чудовища. Леон не хочет оборачиваться, не хочет видеть ужасающую высокую фигуру, сулящую только смерть.       Кто он, что он, ЧТО ОНО ТАКОЕ?!       Камень, камень, еще один камень. Расщелина кажется слишком маленькой, но… Может, он уже сможет пролезть? Времени нет, оно близко, чудовище близко.       Леон просунул в открывшийся проем голову, а затем и плечи. Раз пролезли они, значит, и остальное тело без труда войдет.       Он полз, как ему казалось, слишком медленно. Стены сжимали со всех сторон, грозились раздавить, обрушиться на него со всей тяжестью здания. Но он пролез почти всем телом, а значит, и спасение реально, лишь бы поторопиться, лишь бы стены не давили так сильно…       Вдруг железные пальцы сомкнулись на его щиколотке!       ОНО СХВАТИЛО, ОНО ПОЙМАЛО!!!       Нечеловеческая сила начала вытаскивать его обратно, и Леон заорал от ужаса, отчаянно задергал ногой, в попытках сбросить огромную ручищу. Сковывающий леденящий страх обуял его, отзываясь в голове ехидным эхом: «Он поймал тебя, Леон, тебе уже не уйти, не убежать, он вытащит тебя, как улитку из раковины, и выпотрошит, уже не уйти, не уйти…»       Сделать вздох, сделать рывок и предпринять еще одну попытку. Но простой алгоритм сбивался сердцем, ухающим в грудной клетке, подобно загнанному зверю. Изъеденный паникой мозг любезно подкидывал «обнадеживающие» фантазии: вот он уже лежит плашмя на полу, без рук, без ног, а над ним навис громадный солдатский сапог, который спустя секунду безжалостно опускается. Леон успевает заметить замысловатый узор на подошве, прежде чем крошатся его зубы, вдавливаясь глубоко в десны.       Нет, нет, все не может кончиться так, не может! Это несправедливо и просто нечестно! Тварь, маскирующаяся под человека, появилась из ниоткуда и начала преследовать по известной только ей причине. У всех и всего есть мотивация и движущий фактор, но это создание Т-вируса, казалось, преследовало безо всякой цели. Оно находило, где бы Леон ни прятался, и сейчас оно впилось ледяными пальцами в ботинки, заражая холодом и страхом, обволакивающим коленные суставы дрожью и вялостью.       — Отпусти же меня, отпусти! — орал Леон. Он мертвой хваткой вцепился в металлический штырь, и только он спасал ему теперь жизнь. Но… но… Чудовище дергало его за ногу, пытаясь вытащить, и это было невыносимо больно. Кость скоро сдастся перед этим напором.       Леон еще раз дернулся вперед, резко саданул ногой и — О ЧУДО! — попал прямо в левый висок, задел антенну, через которую создатели вируса давали команду своему детищу, и оно ОТПУСТИЛО!       Неужели? Неужели его больше никто не держит?       Леон яростно пополз и, дойдя до конца, наконец рухнул на холодный кафель. Быстро встал на ноги и припустил бежать без оглядки, не обращая внимания на боль в щиколотке. Какое значение имеют пульсирующие импульсы, когда он, оказавшись лицом к лицу со смертью, оставляет теперь за спиной мрак, безумие и ужас? Чудовище неумолимо, но оно не умеет бежать. Оно всегда идет шагом. Оно слишком тупое, чтобы согнуть колени, наклонить корпус и перейти с ходьбы на бег.       Сзади раздался ожидаемый грохот. Стена вновь сдалась под колоссальной силой, но это уже не важно. Леон убегает, а впереди… А что впереди? Впереди опасные, но еще больше глупые зомби, которыми ничего кроме гниющих желудков не движет. Сперва он найдет Клэр, возможно еще и Аду, а потом они спасут бедную Шерри. Надо раздобыть фонарик и какое-нибудь оружие. Было бы хорошо найти что-нибудь такое, что сможет уничтожить раз и навсегда это тупое чудовище. Гранатомет подойдет…       Какое счастье быть на волосок от смерти, а потом снова убежать! Леон даже позволил себе улыбнуться. В такие моменты ценится любая мелочь. Преисполненный торжества, он обернулся через плечо:       — Не в этот раз, ублюдок! — крикнул он.       Лучше бы он этого не говорил. Лучше бы он вообще ничего не говорил. Торчащий из-под пола обломок, скрытый коварной темнотой, стал роковой ошибкой. Слишком счастливый после иллюзорного спасения, Леон не заметил его и, споткнувшись, со всего маху упал лицом вниз.       Кровь из разбитого носа моментально залила рот, но Леон даже не почувствовал ее металлический вкус. Вернулся ехидный голос, и он безостановочно твердил: «В этот раз не уйти, уже не уйти, ты такой глупый, Леон, ты даже не смотришь под ноги. Неужели ты не хочешь жить?»       Кашляя, задыхаясь, выплевывая кровь, Леон попытался подняться, но ногу пронзила такая боль, что игнорировать ее стало уже невозможным. Подтягиваясь на руках, ломая оставшиеся ногти, он передвигался подобно червю, подчиняясь лишь инстинкту самосохранения.       Уже не уйти       Вперед, вперед, не оглядываясь. Не смотреть назад, не смотреть! Пережить приступ боли, затем встать и побежать что есть мочи, хоть на одной ноге, хоть на культях, лишь бы подальше от этого звука.       Бум, бум, бум…       Чудовище идет.       Шаги приближались и становились все громче. От огромных сапог, казалось, прогибался и дрожал пол.       Уже не уйти       Леон попытался встать, в суставе что-то хрустнуло, и он снова упал. Не выдержав, оглянулся. Эта тварь стремительно сокращала расстояние между ними, бледные глаза, в которых застыла пустота, сверкали торжеством. Гора ледяного мяса вот-вот раздавит хрупкое человеческое тело.       Леон убеждал себя, что не хочет сдаваться. Но ехидная издевка звучала в голове как мантра:       Тебе уже не уйти, Леон, твоя нога сломана, а ОН уже близко       Он уже слишком близко. Он нависает над ним. Страшная глыба в черном плаще, существо между человеком и скоплением вирусной плоти.       — Что ты за хрень?! — в сердцах крикнул Леон. — Что тебе от меня надо?       Ответа не последовало. Вместо него обрушился удар немыслимой силы, раздробивший коленную чашечку, прогнувший конечность в обратную сторону. Каменные кулаки без жалости опускались на отчаянно сопротивляющегося человека.       Если бы он только смотрел под ноги…       Спасение было так близко, а чудовище было так далеко.       — Будь ты проклят, — прохрипел Леон, харкая кровью, губы его дрожали. — Кем бы ты ни был — будь ты проклят!       Чудовище не отреагировало, лишь в абсурдном любопытстве склонило голову набок. Затем медленно замахнулось кулаком, целясь в голову. Бравый дух полицейского окончательно покинул Леона, и он завопил от ужаса.

***

      Что представляет из себя красота?       Каким может быть чувство прекрасного в этой геенне, где по мрачным коридорам бездумно расхаживают ожившие трупы, съедаемые разложением? Ответ один — Леон Скотт Кеннеди.       Правда, Тиран так и не узнал его имени. Механический голос в его черепе диктовал: убей. Не в силах сопротивляться и протестовать, он исполнил приказ, методично и хладнокровно. Ни один мускул на его бледном лице не дрогнул, когда он швырял раз за разом хрупкое тело об стены, ни одна слеза не стекла из его пустых глаз, когда он ломал позвоночник об свое колено.       Сейчас голос перестал надоедливо жужжать в голове. Миссия выполнена.       Застывшая в милосердной бесконечности жертва постепенно охлаждается. У него мягкие русые волосы, к сожалению, испачканные теперь кровью. Тиран заметил их шелковистый блеск, когда пытался снять скальп. Он присел на корточки рядом с трупом. Осторожно коснулся чудесных локонов, убрал челку со лба. Один глаз подбит, опух, а возможно и выколот. Тиран не помнил, куда именно бил. Другой, красивого голубого цвета, уставился куда-то в пространство. Во взгляде из-под длинных ресниц больше не плескался ужас. Там застыли покой и умиротворение. Нос изуродован, разбит и весь в крови, из ноздри текла тонкая багровая струйка, уходящая за ворот фирменной рубашки. Влажные, бархатные губы поблескивают в тусклом свете лампы. Если их поцеловать, то Тиран непременно почувствует любовь со вкусом страха.       Прелестное создание, ставшее крошевом костей.       Чем же ты прогневало создателей?       Тиран с почти детским любопытством уставился на разорванную в ходе жестокой битвы рубашку. Грудная клетка безбожно повреждена. Говорят, под ней бьется в ритме самый важный и страстный орган. У Тирана сердца не было, вместо него пульсировало скопление вирусной массы. И тем не менее…       Могучие руки нетерпеливо впились в бездыханную грудь, потянули в разные стороны, и края раны разверзлись подобно кровавой пасти. Внутри, между бледных легких, пряталось средоточие жизни маленького человека. Скользкое, липкое, красивое, оно манило своей нежностью.       Имей сердце Тиран, имей собственную волю, убил бы он человека, ставшего неугодным для трусливых крыс в солидных костюмах?       С тихим урчанием Тиран вернул орган обратно, на его законное место. Беспричинное кровопролитие не грело его чувства, но кто станет спрашивать мнение чудовища, созданного в качестве машины для устранения чужих проблем? Сейчас, когда в голове снова нависла тишина, щемящая тоска стала давить сильней. Даже у грязной лампы, единственного источника света в этой комнате, есть предназначение — освещать пространство вокруг себя, давать зрячим существам возможность видеть. А что есть у Тирана? Антенна в левом виске. Крохотное устройство, разделяющее его от полноценной живой особи. А еще плащ, хитро сотканный, чтобы сдерживать животную эволюцию. И шляпа. Дурацкая шляпа. Маскировка под человека. Настоящий человек лежит рядом.       Тиран перевел взгляд на окровавленный, остывающий труп. Обезображенный и красивый. Это и есть его предназначение? Убивать тех, кого он даже в жизни не видел? Просто потому, что у крыс в деловых костюмах появились проблемы? Что ему сделал этот парнишка-полицейский, из криков которого можно догадаться, что тот до последнего не понимал, за что его лишают жизни?       Но не всегда есть выбор. Выбор есть у живых и настоящих. Тиран не такой.       В голове, пока в отдалении, снова зазвучал надоедливый механический голос. Очередной приказ.       Тиран перетащил труп за деревянный ящик. Спрятать подальше от прожорливых мертвецов. Никто не посмеет тронуть его. Он прислушался к собственным ощущениям и сел рядом. Осторожно взял чужие холодные руки, с сорванными ногтевыми пластинами, сжал в своих ладонях. Можно промычать слова извинения, ведь он не хотел причинять боль, ведь он просто машина. Можно представить, что человек жив и принимает его общество, ведь сейчас в комнате нет чудовища, ведь сейчас выпрашивает внимание лишь одинокое существо.       Еще есть время. Пока его разум свободен, а хладное тело не распалось на смрадные куски.       Какая нежная, тонкая кожа, такая восхитительно бархатная, со сладостно-горьким ароматом.       Воистину пленительные останки.