***
Квартиру уже наполнил притягательный аромат еды, а пока творение Хосока тушится, он решил хоть немного привести кухню в порядок. Через полчаса он со спокойной душой выключает плиту и тянется к дверце, чтобы достать посуду. Долго смотрит, какие взять из той разносортной массы. Наконец определившись, Хосок поворачивается к столу и чуть не роняет тарелки. - Напугал, - выдыхает Хосок, улыбаясь сидящему за столом Юнги. Тот выглядел потрёпанным и заспанным. Радует, что хотя бы встал, как тут можно остаться лежать, если квартиру наполнил такой аромат. Юнги молчит и сразу же отводит взгляд. Хосок сейчас не вправе что-то спрашивать или требовать от друга контакта - ему надо отойти от этой длительной апатии. Что там у нас за шаги принятия? Отрицание, гнев, депрессия и только потом уже принятие? Что ж до последнего пункта остался всего лишь шаг, который Юнги навряд ли сможет сделать сам. А вот Хосок может помочь. Юнги задумчиво смотрит на тарелку, а потом берёт вилку и накалывает кусочек овоща из рагу. Хосок следит за его действиями, не смея прикоснуться к своей порции. Лицо друга остаётся таким же измученным и задумчивым, но еда в тарелке начинает постепенно исчезать. Хосок тоже присоединяется к трапезе, подбирая слова, чтобы начать разговор, но в голову лезет какая-то ерунда. - У тебя в квартире столько пыли, - Хосок понимает, что реакции на это он не получит, но так хотя бы можно перестать делать вид, что что-то не так. Жизнь, как говорится, продолжается, так почему бы не начать разговор с самого простого - бытового? Юнги никак не реагирует, лишь смотрит на свою чуть подрагивающую руку. Хосок резко отодвигает стул, заставляя друга вынурнуть из своих тяжёлых мыслей. Подействовало. Юнги перевёл усталый взгляд на него. - Доедай, - Хосок решил сменить план действий. Сейчас он не только в роли друга, но и физиотерапевта. А на его занятиях все должны чувствовать комфортно, не бояться Хосока, доверять ему. У Юнги с доверием были всегда проблемы, но своему другу доверял. - А потом идём гулять. Юнги вновь нависает над тарелкой, выбирая овощи. К своей еде Хосок так и не притронулся, зато начал активнее порхать по квартире, пробегаясь тряпкой по всем поверхностям. Юнги ел медленно, не торопясь, будто каждый раз обдумывая, стоит ли вообще это есть. - Я не пойду, - Юнги возвращается на диван, садится на него и берётся за край пледа. - Почему? - людей в такие моменты лучше не спрашивать о причинах их поведения... но если не спросишь, как тогда сможешь помочь? Насыпать соль на раны или избавить их от гноя, выдавить его? - Не начинай... - Юнги всё-таки ложится спиной к Хосоку и накрывается пледом чуть ли не с головой, оставляя на виду лишь свои белые волосы. - Начну, - Хосок, на самом деле, был готов послушаться Юнги и уйти, но перед входом в эту квартиру он решил, что это надо сделать сейчас, - я не уйду и не отстану от тебя, пока не погуляешь со мной. Юнги заворочился и повернулся к Хосоку, скинув с себя плед и приняв сидячие положение. - Я всего лишь хочу побыть в тишине... - Тебе не хватило её? - удивился Хосок, хотя удивляться тут особо нечему - они разные: Юнги любит спокойствие и отстраненность, а Хосок - шумные компании и общительных людей. Юнги просто стал исключением в его жизни. - Хорошо, в тишине ты побудешь. За нашу прогулку я не пророню ни слова. Всего лишь два часа. Квартиру проветрим. Юнги недовольно поморщился, но с дивана встал, пошёл даже к шкафу, доставая оттуда джинсы. То ли сил и желания на споры ему не хватало, то ли Хосока и вправду хотелось послушать. - И ещё кое-что, - Хосок сбегал к пакету с которым пришёл, - пойдёшь в бандаже. Лицо Юнги посерело, а глаза бросили в Хосока гневные молнии. Может, он не хотел вспоминать о своей проблеме, может, хотел притвориться, что ничего у него не болит, что всё в порядке, но вечно обманывать себя нельзя. А бандаж... называется, почувствуй свою немощность. К сожалению, многие так думают, Юнги не был исключением. - Нет, - сухо, строго, будто думал, что Хосок просто так отступит. - Не отстану ведь, - напоминает Хосок. - Гулять пойду, бандаж даже и не подумаю надевать, - Юнги возвращается к копошению в шкафу. Хосок уже знает, что достанет друг - чёрные зауженные джинсы и чёрную футболку, ещё чёрную панаму, чтобы скрыться от солнца, которое он не особо любил. - Гулять в бандаже, - поправляет Хосок. Его голос звучит позитивно, уверенно, так и хочется ему довериться. - Нет. Юнги начинает переодеваться, и как только он решает поменять домашнюю футболку, то Хосок подходит максимально близко. Стоило парню просунуть голову в горловину, как одну из его рук схватили и быстро облачили в бандаж, застегнув липучки и отрегулировав всё под руку. - Он не забирает у тебя движение самой кисти, фиксирует только запястье, - Хосок боится, что сейчас Юнги стянет с себя бандаж, но тот только пошевелил пальцами и отвёл взгляд. - Это временно... и лечится. - Я не брошу играть, - мотнул головой Юнги. Хосок хотел уже сказать, что он и так уже не играет несколько недель, но остановил себя. Нельзя сейчас давить на больное. Врачам всегда легко сказать бросить заниматься чем-то: будь то какой-либо вид спорта, танцы, работа или игра на фортепиано. Конечно, они ведь ищут решение проблемы, с которой к ним обратились, стремятся помочь. Их нельзя ни в чём винить, но чаще всего они становятся, сами того не желая, палачами для людей. Их приговор записывается в карту быстрым размашистым почерком, а мучить себя начинают уже сами приговорённые. Врач ставит выбор перед пациентам: вылечиться и найти себя в чём-то другом или терпеть боль, но зато заниматься страстью всей своей жизни. Что бы выбрали вы? Сложный выбор. В принципе, как и любой другой вопрос. Над ними надо долго думать, рассматривая каждую ситуацию или бросать вызов судьбе и рубить с плеча - тоже вариант. Юнги не любил спешить с выбором, он мог бы подумать, мог бы найти выход, но ему сказали убрать из жизни то, что ею самой и являлось. У него просто в голове уложиться не могло: отказаться от своей частички, от себя самого. Как? Немыслимо. Быть такого не может. Шутка. Жаль, она принадлежит не врачу, а самой вершительнице - судьбе. Почему человек, выбирая то, что ближе всего к нему, часто этого лишается? В чём подвох? Конец весны. Почти лето. Жизнь начинает бить ключом. Даже работать не хочется, хочется отдыхать и по первому своему желанию выходить на улицу и покупать любимое мороженое. У Хосока выходной, рядом идёт хмурый Юнги. Ну и что, что хмурый? Главное, вот он рядом, не останавливается, идёт, дышит свежим воздухом, а это ведь так полезно! Честно признаться, Хосок давно уже испытывал к Юнги не просто дружеские чувства, это было гораздо большее, что мучительно принималось в течение нескольких месяцев, и только потом был поставлен окончательный диагноз "влюблён". Юнги - непростой человек с тяжелым характером, малообщительный, порой, и двух слов не вытянешь, а если начнёт говорить, то скажет, как думает, без всяких там увиливаний и приукрашиваний, не задумываясь о том, как после этого водопада правды будет чувствовать себя человек. Хосок совершенно другой - мягкий, общительный. Сколько Юнги ему высказывал, но тот оставался рядом, поддерживал и не собирался никуда уходить. Мин относился как раз к тому типу людей, которые никогда не покажут, что счастливы, даже если на душе будут цветы, в животе - бабочки, а в глазах будет проицироваться вся вселенная. Не скажет, не прокричит, его может выдасть только слабая улыбка да расслабленные плечи. - В тишине гулять скучно... - протянул Хосок, надеясь, что Юнги возьмёт инициативу на себя по придумыванию темы для разговора, но тот лишь мотнул головой: было ли это согласие или отрицание - сложно было понять. - Ты знаешь, а ведь прогулки на свежем воздухе полезны, - раз Юнги тему выбирать не захотел, то будет слушать лекцию по охране здоровья от Хосока. - Во-первых, кровь насыщается кислородом, что благоприятно влияет на работу организма, в особенности - мозга. Во-вторых, солнце - это одно из основных условий выработки витамина D, а это иммунитет и крепкость костей.... - Я понял, - Юнги так и не поднял взгляда на Хосока за всю их прогулку, и прибавил шагу. Дальше была тишина, они молчали, даже не обсуждали, в какую сторону пойдут - просто шли друг за другом. Так прошёл час, начался другой, а никто ни разу не посмотрел на часы. Хосок был счастлив, что смог вытащить Юнги погулять, ведь это и вправду не только полезно для здоровья, но и помогает разгрузить голову. Правда, по самому Мину было трудно сказать, что он испытывает. Тонкие губы были плотно сжаты, а взгляд направлен под ноги. Обычно так идут, когда неинтересно, когда заставили или когда человек погрузился в себя. Хосок надеялся на второе: Юнги было полезно ещё раз прокрутить всё в голове и наконец-то поставить точку своим душевным терзаниям. Они свернули на какую-то тропинку, ведущую в глубь парка. Пейзаж сменялся один за другим, а они будто этого и не замечали. Хосок, как и Юнги, полностью ушёл в себя, разбираясь со своими проблемами. Очнулся он лишь тогда, когда Мин резко остановил его, вытянув руку. Хосок мотнул головой и поднял взгляд - они стояли на возвышенности, а под ними лежал город, как на ладони, солнце только начинало раскрашивать его в тёплые тона с розовым отливом. - Красиво, - первым подал голос Юнги и улыбнулся. Хосок удивлённо посмотрел на друга. Тот улыбался достаточно редко. Вновь это противное молчание, нависшее огромным куполом над ними, которое так хочется прервать, но... как? Столько всего нужно сказать, но момент настолько хрупкий, что хочется оставить всё, как есть, насладиться этим временем. - Юнги, - всё-таки разговор придётся начать, другого шанса не будет, - мне очень нравится твоя музыка, как ты бегаешь пальцами по клавишам, подбираешь ноты, создаешь что-то своё. Я не хочу, чтобы ты ставил на себе крест. - И что ты предлагаешь? - Юнги ухмыльнулся, пытаясь за этой ухмылкой скрыть свою боль. - Операцию? Чтобы руки долго отходили, а вероятность того, что я вернусь к инструменту снизилась в разы? Терапию? Колоть уколы? Юнги постепенно заводился, а Хосок следил за всем этим. Многие пациенты боятся показаться слабыми и беспомощными, отказываются от лечения до последнего, потому что "я сам смогу справиться". Это не работает. Хосок видел таких: они отталкивают от себя всех, чтобы создать хотя бы мнимость того, что они сильны, что справятся без посторонней помощи, но сами же загоняют себя в угол. - Снизить нагрузку, заняться своими руками в конце концов, - Хосок не выдержал и прервал эмоциональный монолог друга. - Я же говорил, что это не поставит крест на твоей карьере... - Это не просто карьера, - Юнги отвернулся от Хосока, вернувшись к наблюдению за закатом. - Музыка для меня не просто хобби, способ заработка, для меня это жизнь, кислород. Отними его - сразу же загнусь... - Просто уменьши... - Я не играл уже неделю, - Юнги вытянул руку вперёд, разглядывая её на фоне заката, - обезболивающее помогает ничего не чувствовать во время игры, но потом боль адская. Прошла целая неделя, а боль всё равно возвращается каждый день. - Она может возвращаться, даже если ты начнёшь лечение, - Хосок взял в свои руки руку Юнги, надеясь, что так заберёт хоть немного боли. - Но она хотя бы будет не такая сильная. Ты сможешь играть... - Но не как раньше, - вопрос это или утверждение Хосок не понял, но в любом случае, это так. Мастерство никуда не пропадёт, а вот часы, проведённые за инструментом существенно могут сократиться. Хосок только сильнее стиснул чужую руку. Юнги был зависим от музыки, что уменьши дозу хоть на немного - начнётся ломка. - Я хочу играть. Как это расценивать, Хосок подумает позже. Было ли это согласие на лечение или просто отчаянный глоток воздуха - неважно, но Юнги этого хотел, а значит, ему нужно помочь. Рука в бандаже всё так же была зажата между тёплыми ладонями. Хосок даже не заметил, что не отпустил Юнги. Его не хотелось отпускать. Только не сейчас, когда он настолько близко к нему. - Хосок, тебя что-нибудь беспокоит? - Юнги развернулся к другу. Хосок удивленно открыл рот, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. Всех людей когда-нибудь что-нибудь да беспокоит. За маской счастливого человека Хосок скрывал того самого, кто забирает боль других, копит её и плачет от этой боли и беспомощности ночью. Счастье было, но оно не может быть постоянно, иначе мы его попросту перестанем ощущать, а ведь это неповторимые ощущения с задержкой дыхания на секунду, с замедлением времени, с бешеннным ритмом сердца и пониманием, что вот он - сладкий, тягучий вкус счастливого момента. - Сейчас... - Хосок прикрыл глаза. Говорит о своих чувствах он был не готов, но и отрицать, что сейчас его больше всего беспокоят проблемы Юнги, не мог. Всё-таки для него он был не просто другом, даже если Юнги воспринимает его, как товарища, обыкновенного друга, то Хосок хотел, чтобы это было хотя бы чуточку больше, чем друг. - Не знаю... Многое. Ты, например. - За меня переживать не стоит, - Юнги отмахнулся свободной рукой. До Хосока дошло, что он так и не отпустил ладонь своего друга, поэтому сразу же отдёрнулся, как ошпаренный. Юнги хмыкнул в своей привычной манере, а потом сам потянулся за рукой Хосока, сплетая их пальцы. Тот уже хотел снова их убрать, всё-таки непривычно как-то - держать руки именно так. - А что ты думал? Что я не знаю? - улыбнулся Юнги, а Хосока будто сначала окатило холодной водой - от неожиданности, а потом по всему телу разошлось приятное тепло. Он знал - обидно, что ничего не предпринял первым. Но Юнги же сделал первый шаг, не оттолкнул. Солнце постепенно уходило за горизонт, а оторваться от облаков, окрашенных в нежные оттенки розового, была невозможно. Они так и стояли, устремив взгляд вдаль. - Пойдём, - первым нарушил тишину Хосок, который начинал замерзать, - прогулка - это, конечно, полезно, но... - Это приятно, - Юнги развернулся и направился на выход из парка, - приятно вот так идти с человеком, который тебе нравится. Хосок сдержал улыбку, а потом тихо добавил: - И полезно, и приятно. Такое надо чаще совмещать.***
Прошло уже больше года. Юнги успешно проходил лечение, каждый день занимаясь с Хосоком, который, кстати, перебрался к нему в квартиру-студию. Боль иногда возвращалась, но теперь была не такой мучительной. Неизвестно, что на это больше повлияло: снижение нагрузки, физиотерапия, лекарства или Хосок, вечно поддерживающий и дающий безумное желание жить? В любом случае, Юнги теперь счастлив. Может, это с виду и сложно сказать, но счастье у него точно неподдельное, которое он так стремится запечатлеть в своей музыке. Хосок лежал на расправленном диване с прикрытыми глазами и наслаждался игрой Юнги. Он настолько выучил, как тот играет, что с закрытыми глазами может предсказать действия своего парня. Музыка была немного печальной, но с внутренним теплом, которое показывало, что это ещё не конец, что надо немного переждать, и тогда всё вернётся на свои места. Мелодию нарушила противная трель будильника. - Час прошёл, - Хосок встал с кровати и подошёл к инструменту. Юнги сразу же сложил руки на коленях, завороженно смотря на клавиши. Ему поначалу было сложно привыкнуть играть с перерывами, но сейчас это уже не так сильно волновало. Хосок взял в свои руки руку Юнги и начал разминать. Если Мин хотел играть весь день, то ему приходилось останавливаться каждый час и давать свои руки на специальные разминки. - Не смотри на меня таким взглядом, будто я тебя насильно заставляю это делать... - По-другому ты не дашь мне играть, - усмехнулся в ответ Юнги, протягивая руки Хосоку, тот сразу же тянет его на кровать, укладываясь на спину и притягивая одну из рук к своим губам, нежно расцеловывает косточки. - Да, не дам, - соглашается Хосок, начиная разминать руку. - Что будем делать в твой перерыв? У них появилось маленькое негласное правило: во время перерывов заниматься чем-то полезным и приятным. Повторяться можно было, но нечасто, стараясь привносить в жизнь какие-то новые краски. - Не знаю, - Юнги прикрыл глаза. - Что-то приятное и полезное? - А музыка... - В этом мире, Хосок, всё относительно... и большинство вещей зависит от нашего отношения, от нашего взгляда. Музыка приятна своим звучанием, своим умением успокоить, заставить задуматься о чем-либо, этим же она и полезна. Сложно всё перечислить. - Прогулка? - Не хочу, мы так хорошо лежим, - Юнги сморщился то ли от нежелания вставать, то ли Хосок слишком сильно надавил на запястье. - И что? Даже ради музыки не встанешь? - Хосок заметил изменение в лице Юнги, поэтому поцеловал запястье, на что тот тихо засмеялся. - Знаешь, а сейчас, наверное, я бы и не встал даже ради музыки, - Юнги перевернулся на бок, чтобы лучше видеть профиль Хосока, - потому что здесь лежишь ты, массируешь мне руки, что тебе нравится, и даже не пытайся это отрицать - вижу, как ты за ними тянешься, и я чувствую себя счастливым... А счастье всегда приятно, а массаж - это полезно, так? Так. - И к чему же ты ведешь? - Хосок потянулся к другой руке. - К тому, что я не против наше свободное время провести на этом диване, и совсем не против дополнительного времени на массаж, - чуть ли не промурчал Юнги - всё-таки, хоть иногда занятия с Хосоком доставляли лёгкую боль, приятного было там больше. - Ты мурлычешь, или мне кажется? - усмехнулся Хосок. - Кажется. Несомненно кажется. - Так и быть в этот раз я тебе поверю, - широко улыбнулся Хосок. - Так что, решено? Мы будем валяться на диване, разминать твои руки и... - Можно поспать - сон приносит и счастье, и пользу, то есть подходит под наши критерии, - Юнги устроился поудобнее, поправив подушку, но потом почувствовал лёгкий толчок в бок. - Что не так? - Я не готов спать днём, ты же знаешь! - А что ты предлагаешь? - Ну... не знаю, - Хосок приложил руку Юнги к своим губам, - всё-таки мне больше нравится вариант простого валяния и болтания. - Всегда знал, что ты - романтик, - закатил глаза Юнги, а потом перехватил руку Хосока и поцеловал её. - У тебя золотые руки, благодаря им моя боль уходит. Хосок улыбнулся только ярче - счастье сейчас рядом с ним, лежит, благодарит, выглядит счастливым. Чего можно ещё желать? Вот оно счастье... в валянии на расправленном диване в квартире-студии с любимым человеком. Даже простое валяние превращается не только в приятное, но и в полезное занятие. Счастье ведь всем идёт на пользу.