Чувства Каны

Аккуратно, стараясь не дернуть очередной волосок, Кана свивала мягкие пряди вместе. «Косы – довольно необычный выбор для тебя, Чиаки, - подумала девушка, продолжая методично собирать золотистые локоны вместе. – Но ты недолго размышляла, когда услышала предложение Харуки?» Что-то больно сжалось в груди, но Кана понимала, что как бы она не отмахивалась от этих чувств, они всякий раз нагоняли снова и снова. «Сегодня я посплю с Харукой». Больно. «Харука такая ответственная, я ей восхищаюсь». Больно, больно. «И готовит уж точно лучше, чем ты, балбеска!» Непроизвольно губы Каны изогнулись в улыбке. Это была правда. Тут даже обижаться не на что. Несмотря на массу потраченных на кухне усилий и порезанных до крови пальцев, ее готовка все равно сильно уступала таланту старшей сестры. Харука несла ношу в виде двух несамостоятельных детей долгие годы, разумеется, ее навык вырос. Но глядя на довольное лицо Чиаки, когда она в очередной раз облизывает вилку с остатками приготовленного Харукой омурайсу, Кана задавалась вопросом: «А где я была в это время?» Ей стыдно, но не старания Харуки волновали девушку в эти моменты, а лишь беззаботно-веселая мордашка Чиаки, чью порцию улыбок заслужила в очередной раз более умелая старшеклассница. Но это было давно. Сейчас Харука работает, Кана в университете, а Чиаки заканчивает школу. Счастливые моменты их юности пронеслись как-то мимом, отобрав у Каны всякую надежду забыть отголоски собственных чувств. Любовь, пронесенная сквозь годы, лишила остатка сил. Улыбку Чиаки она так и не заслужила. - Кана, поторопись уже, - раздался раздраженный голос выпускницы. – Не хочу пропустить церемонию. - Две минуты тебе ничего не сделают! А вот я за них как раз и управлюсь, - хихикнула Кана в привычный манере. Она нехотя, растягивая время, доделала косички сестре. Пальцами она ощутила одиночество, когда мягкие пряди волос больше не касались кожи. Чиаки поднялась. Она сильно выросла за это время. Стала выше Харуки и почти догнала Кану. Такая взрослая. Но все так же хмурит брови, когда о чем-то задумывается. Как в детстве. Милая, любимая Чиаки. - Ты тоже поспеши, балбеска, - посоветовала старшеклассница, поправляя юбку. Она решительным шагом направилась в сторону двери, покидая гостиную. Ее впереди ждал целый мир. Впереди ее ждала Харука. Кана поднялась на ноги, но не сдвинулась с места, словно загипнотизированная глядя на опустевшую комнату. - Ты идешь, балбеска? – показалась в проеме голова Чиаки. Челка выбилась из-за уха, забавно падая ей на лицо. - А ты когда-нибудь прекратишь называть меня балбеской? – с немного усталой улыбкой спросила Кана. - Тебя это задевает? А мне казалось, что даже нравится, - Чиаки задорно высунула язык, поддразнивая. – Не перестану, потому что ты и вправду балбеска. Давай уже, шевели булками. Ее голова исчезла, послышался шорох и топот – Чиаки переобувалась. «Мне и правда это нравится», - подумала про себя Кана, наконец выходя из комнаты. «Но с другой стороны, мне нравится все, что ты делаешь». Дверь закрылась. Церемония впереди. Харука впереди. Но Кана не против смотреть на спину Чиаки, даже если это окажется единственным, что ей дозволено. - Поздравляю, сестренка, - мягко произнесла Кана, не обращая внимания на шумящую вокруг толпу. Чиаки ей улыбнулась. Улыбнулась, как когда-то могла улыбаться только Харуке.