Сексотерапия

Задолго до чемпионата мира-2018       Ковачич, делавший вид, что причесывается, недовольно наблюдал в зеркало за залипнувшим в телефоне Иваном. Раздевалка пуста, они в ней остались вдвоем. Ракитич давно собрался, даже перекинул сумку через плечо, но, несмотря на это, не слишком уж торопился отправиться в столовую вслед за командой. Матео раздраженно поморщился: он специально задержался после тренировки, чтобы наконец-то поговорить с капитаном, распевавшим сейчас в душе песни признаться в любви, сдохнуть на месте, если тот рассмеется ему в глаза, и Иван ему откровенно мешал.        Он тяжело вздохнул, в сотый раз удивляясь тому, что не заметил, как и когда слишком преданное преклонение перед полузащитником хорватской сборной переросло в отчаянную любовную страсть к нему же, нервно побарабанил пальцами по стене, обдумывая, с чего начать предстоящий разговор. Пожалуй, надо сначала признаться, с чего всё это безумие началось… С мелочи, глупости, пустяка, чепухи, вздора… С обычной фанатской фотографии.       Та фотография*… Ему до сих пор немного стыдно вспоминать, сколько раз, он, сначала нафантазировавшись до каменного стояка, кончал, всего лишь воскрешая ее в памяти. А еще, ночами, ему снились откровенные сны, а по утрам, — вполне предсказуемое последствие! — приходилось, матерясь, бросать в стирку мокрые трусы…       Когда Матео пришло предложение выступать за «Реал», он чуть не задохнулся от охватившего его волнения. Никки**, помнится, удивленно вскинул брови, потом ловко выхватил телефон из дрожащих рук, объясняя недоуменно окликающему его с того конца провода сеньору Пересу, что сеньор Ковачич на радостях растерял все слова. Еще бы, играть в одной команде с лучшими из лучших! Но, если честно, Матео было абсолютно насрать на этих галактикос. Единственное, ради чего он был готов переехать Испанию, это ради возможности играть бок о бок с Модричем, жить в одном городе, и видеть его лицо каждый день не на фотографии, а вживую. Хотя бы так… Нет, конечно, в радужных мечтах Лука, узнав об этой огромной любви, ласково брал его за руку, прижимался сухими губами к его губам и… Впрочем, фантазии у Матео дальше простого поцелуя не заходили.       Наконец звук льющейся воды и — слава богу! — пение прекратились. Дверь широко распахнулась.       — Заждался, мой хороший? — Лука, полностью обнаженный, не удосужился даже накинуть полотенце на бедра, словно был уверен, что не встретит никого постороннего.       Матео закусил нижнюю губу, чтобы сдержать невольный вздох. Он скользнул жадным взглядом по телу, невольно задержался на подтянутых ягодицах. Потом моргнул немного недоуменно, вдруг зацепившись затуманенным сознанием за слова Луки, увидел, что две пары глаз выжидательно уставились на него, мучительно покраснел. У него вырвался короткий смешок, и губы невольно растянулись в жалкой улыбке.       Какой же он глупенький дурачок… Это не Иван сейчас мешал ему, а он Ивану…       — Профессор***, там ужин остывает, — лучезарно улыбнулся Лука. И Ковачич, как ошпаренный, выскочил вон за дверь.       Во внезапно наступившей тишине за неплотно прикрытой дверью отчетливо послышался влажный звук поцелуя и томный стон. Матео, широко распахнув глаза, резко обернулся. Член его заинтересованно дернулся, указывая, подобно компасу, в какую сторону надо бы двигаться. Ужасно хотелось заглянуть, и посмотреть, чем там они занимаются, но, пусть и не высказанное прямым текстом «Извини, Матео, ты здесь явно лишний» делало шаг назад невозможным. Он еще несколько секунд постоял, привалившись к стене и прислушиваясь, но из-за двери больше не донеслось ни звука.       Значит, это все-таки Иван… Он растерянно взъерошил короткий ежик на голове, обиженно поджал губы и побрёл в сторону пищеблока. Впрочем, наверное, это не стало для него такой уж большой неожиданностью.       Ракитич… Симпатичный улыбчивый парень, помнящий обо всех праздничных датах, днях рождениях, юбилеях, наградах, и обязательно поздравлявший через соцсети очередного именинника. Но Ковачич уже давно заметил, что львиная доля его поздравлений почему-то всегда предназначалась Луке. Поздравляю, брат… Желаю всего хорошего, брат… Всегда с тобой, брат… Наслаждайся, брат…       Он невесело рассмеялся, вспомнив давнюю фразу странно усмехнувшегося Марио:       — Да разве все мы, ватрени, не родня друг другу?! Незадолго до чемпионата мира-2018       Ему страшно хочется возненавидеть Ракитича, но он не может заставить себя это сделать. Иван всегда добр к нему, и, в конце концов, не виноват, что Матео без ума влюблен в его парня.       Теперь он наблюдает за ними двумя, начиная замечать то, на что раньше не обращал никакого внимания.       Например, на то, что их капитан, настоящий фюрер, если честно, который не сдерживает своих эмоций, абсолютно не стесняется в выражениях, высказывая всё в лицо, никогда не кричит на Ракитича, и даже его низкий голос становится ласковее, когда он обращается к своему вице-капитану.       Или на испуганное лицо Ивана, который дрожащей рукой гладит по щеке лежащего на носилках Модрича, а потом, хотя и доигрывает матч, мыслями находится явно не на поле, а где-то за его пределами в лазарете рядом со своим капитаном.       Или на их привычное приветственное объятие, за которым Матео наблюдал десятки раз, то самое, когда Лука встает на носочки, а Иван утыкается носом в его плечо. Только вот однажды Ракитич ткнулся не носом, а губами, ласково прихватив кожу, и заставив Модрича довольно выдохнуть. Матео, случайно тогда поймавший отсутствующий взгляд Ивана, отвернулся, понимая, что увидел нечто, не предназначенное для посторонних глаз.        А еще он не может перестать думать о них двоих. Громко ли стонет Лука или тихо? И стонет ли он вообще? Как он целуется? Кто из них сверху, а кто снизу? Какую позу они предпочитают чаще всего? Матео так долго и так часто придумывает свои ответы на эти вопросы, что совсем не удивляется тому, что ему однажды снится в очередном мокром сне.       — Блять, вот я извращенец, — лишь устало констатирует он, в очередной раз закидывая нижнее белье в машинку.       Да, кажется, Матео замечает всё, кроме одного… Что таким же пристальным взглядом на него смотрят и те двое… 2018. Чемпионат мира по футболу.       Лука великолепнейшим ударом из-за пределов штрафной вколачивает гол в ворота аргентинцев. Матео видит, как он, выбравшись из кучи малы, падает, как подкошенный, перед Иваном на колени.       — Потрахайтесь тут еще, — слышит он насмешливый голос Домагоя. Усмешка касается губ Луки, и он, скользнув руками по стройным ногам Ивана, нехотя отталкивает его от себя.       — Обязательно, Домо, но попозже… — скалится Модрич, встречаясь вдруг взглядом с Матео.       Волна такого несвоевременного желания расползается по телу Ковачича, он отворачивается, и поэтому не видит, как Лука и Иван быстро переглядываются. В конце матча мяч буквально ложится ему в ногу, он отдает джентльменский пас Ивану, позволяя тому забить третий гол. А потом Матео везёт как утопленнику, он оказывается в первом ряду, совершенно несчастными глазами глядя, как счастливый Лука буквально впечатывается в грудь Ивана под улюлюканье ватреней.       — Вообще-то стоило бы сказать спасибо и мне, — уныло бормочет он, не сводя с Луки глаз.       После матча он бредет в душ, включает ледяную воду, стоит под ней, весь дрожа. Хлюпает носом, стирает гневные слезы, думая, что уже столько раз обещал себе выкинуть капитана из своих мыслей. Но стоит ему лишь увидеть светлые волосы, услышать этот низкий голос, как сердце вновь замирает в призрачной надежде: может быть, как-нибудь, чем чёрт не шутит…       Чёрт действительно умеет шутить, да еще как…       Они вваливаются в соседнюю кабинку вдвоем, ничего и никого не видя вокруг. И Матео застывает соляным столбом, потому что некоторые правильные ответы на свои вопросы он сейчас получает. Оказывается, он угадал, что Лука стонет громко и протяжно, едва ли не кусая губы своего любовника. А Иван отзывается лишь глухим всхлипом, с готовностью принимая жадный поцелуй.       Широко распахнув глаза, словно в забытьи, Матео делает шаг вперед на совершенно ватных ногах, желая быть к ним ближе, еще ближе, внимательно всматривается в сплетенные в объятии фигуры. Ему хочется, чтобы сильные руки Модрича обняли и его. Ему ужасно хочется почувствовать эти руки на своем теле. Потом он переводит помутневший от вожделения взгляд на Ивана, со стыдом понимая, что хочет и его.       Занятые собой, они сразу не замечают, что не одни. Первым приходит в себя Иван, растерянно топчется на месте в нелепой попытке спрятаться, тормошит Луку за плечи, кивком указывая на непрошенного свидетеля. В глазах Модрича мелькает тень смятения. Потом он резко встряхивает головой, с кривоватой усмешкой оглядывая замершего Ковачича. Матео хотел бы отшатнуться, но лишь крепко сжимает зубы.       — Ты разрешишь нам отблагодарить тебя за игру? — бормочет Лука на ухо, целуя его в висок. — Сегодня после ужина в нашем номере…       Матео судорожно втягивает ртом воздух и быстро-быстро кивает. Он почему-то не удивлен, и почему-то совершенно точно знает, что ждет его в номере. Он так долго об этом мечтал, слишком этого хотел. Он точно придет, потому что… потому что отступить невозможно…       — Мы будем трахаться… — эта фраза звучит скорее как утверждение.       Лука мажет губами по щеке:       — Нет… — хрипло смеется, встретив удивленный взгляд. — Мы будем заниматься любовью…       Несколько медленных вздохов перед дверью их номера позволяют ему привести дыхание в порядок. Дыхание, да, но не мысли… Он отстраненно думает, что если бы нашелся человек, умеющий их читать, то вряд ли сейчас он сумел разобраться в этой мешанине.       Матео некоторое время раздумывает о том, чтобы сбежать, потом снова упрямо произносит шепотом:       — Я не трус… Отступать невозможно…       Поворачивает дверную ручку дрожащими руками.       Лука приветливо улыбается ему, распахивая дверь пошире, интересуется совершенно светским тоном:        — Ты давно хочешь меня?       Матео слегка розовеет, думая, что точно таким же голосом леди в британских фильмах обычно предлагают еще одну чашечку чая.       — Д-да… — хрипло выдавливает он, прислушиваясь к своим ощущениям, когда тяжелые ладони Луки ложатся на его утомленные плечи, нежно сжимают их, пытаясь снять напряжение. Теплый язык касается мочки, и он дергается, сглатывая комок в горле.       — Это… это немного неправильно, — он смущенно смотрит на Ивана.       — Немного? Или, все-таки, неправильно? — Ракитич сидит перед ним на диване, закинув ногу на ногу, смотрит в упор смеющимися глазами. И Матео вдруг понимает, что не слышит в его голосе ревности. Он поворачивается боком к Модричу, переводя взгляд с одного лица на другое. Как же так… как можно делить своего любимого еще с кем-то?!       Кажется, он задает это вопрос вслух, потому что Лука прижимается к его спине, медленно вытягивает рубашку из-под ремня, и тихонько шепчет на ухо, посылая по позвоночнику толпы мурашек:       — Мы не собираемся тебя делить…       Модрич сквозь тонкую ткань ведет теплыми ладонями по вновь напрягшемуся телу, царапает соски, заставляя Матео втянуть воздух. Иван резко поднимается на ноги, делая шаг к нему. Его тонкие пальцы расстегивают пуговицы, поднимаясь к воротнику. Одну за другой…       Лука из-за его спины протягивает руку, ласкающим движением быстро обводит скулу Ивана, касается тонких губ. Ракитич рвано выдыхает:       — Не могу расстегнуть…       В горле у Матео пересыхает, он судорожно дергает за ворот. Но Лука с тихим смешком перехватывает его руку:       — Тшш, не торопись… Иголки с ниткой у нас нет…       — Расстегни сам, — Иван тоже улыбается, глядя в глаза Матео, вновь застывшего в нерешительности. Непослушными от желания руками, оказывается, ничего невозможно делать, даже выполнить простейшее — снять рубашку. В джинсах становится тесно, когда Лука начинает теребить на них замок:       — Какого чёрта, Ковачич, неужели нельзя было надеть что-то легко снимающееся?!       Если бы в гостинице было поменьше народу, мелькает у Матео в голове, я бы прибежал сюда голым. Нервный смешок срывается с его губ, когда он видит, как изящно Иван опускается перед ним на колени, наконец-то сдергивает вниз джинсы вместе с нижним бельем, и берет в рот.       — Ты точно хочешь всего этого? — раздается за спиной вкрадчивый шепот, теплые ладони поворачивают его голову к зеркалу. Матео видит свое отражение: расстегнутая рубашка, спущенные до колен джинсы, потом переводит взгляд на раскрасневшегося Ивана, стоящего перед ним на коленях с членом во рту, и думает, что теперь-то уж его отсюда можно будет вынести только в бессознательном состоянии, потому что сам, добровольно, он ни за что не уйдет.       Иван выпускает его член изо рта с пошлым хлюпающим звуком, смотрит снизу сияющим глазами:       — Не задавай глупых вопросов, Лукита, — говорит он, тяжело дыша.       Матео, сморгнув, касается его идеальной челки, помедлив, впутывает свои пальцы в уложенные волосы, шепчет глухо:       — Какой ты красивый, вообще, весь красивый…       Иван усмехается, подставляясь под ласку.       У Матео перехватывает дыхание, когда он видит опускающегося на колени Луку. Иван проводит языком по выступающим венкам. Когда Лука делает то же самое, Матео чувствует, что у него сносит крышу.       — Можно попросить?       — Все, что хочешь сегодня…       — Поцелуйтесь…       Два влажных языка, ласкающих его член, сталкиваются в мокром поцелуе. Иван бережно притягивает Луку за голову.       — Я хочу…       Иван отрывается от припухших губ Луки:       — Что, малыш?       Матео хихикает, потому что это дурацкое детское обращение кажется ему сейчас вполне уместным.       — Поцелуйте меня…       Лука легко поднимается, вцепляется пальцами в его подбородок, притягивает к себе, впиваясь в губы.       Они тянут его в спальню. Он крепко жмурится, когда чья-то рука ставит его в коленно-локтевую, дергается, но Иван, да, кажется, Иван успокаивающе шикает.       — Ты когда-нибудь?..       — Нет, — с полуслова понимает Матео, — никогда…       — Не будешь против, если я буду первым? — слышит он голос Луки за спиной.       — Нет, — теперь Матео отвечает в унисон с Иваном.       Сильная ладонь жмёт на поясницу, заставляя прогнуться. В комнате вдруг сильно пахнет клубникой. Он втягивает носом вкусный запах, и громко смеется, вспомнив внезапно, как недавно в столовой крутил головой, пытаясь понять, откуда доносится одуряющий аромат ягод.       Пальцы Луки обводят сморщенную дырочку, скользят внутрь, вызывая у него стон. Ему неожиданно приятно, и он подается назад, растворяясь в эмоциях.       — Будет слегка больно, — хрипло шепчет за его спиной Лука.       Пальцы выскальзывают из раскрытого отверстия, заставляя Матео немного разочарованно хныкнуть и глухо всхлипнуть, когда вместо пальцев в него входит член. Лука чуть медлит, давая ему возможность привыкнуть.       — Ты в порядке, малыш? — Иван обеспокоенно наклоняется ближе, чтобы смахнуть языком с его щеки невольные слезинки, шепчет в пухлые губы. — Просто расслабься…       Его тело дрожит от удовольствия, а колени обессилено разъезжаются, когда Лука меняет угол проникновения, проезжаясь по простате. Он не может думать сейчас ни о ком, кроме этих двоих. Ему нравится ощущение на теле сразу четырех сильных рук, ласкающих, трогающих его везде, дразнящих быстрыми прикосновениями. Ему нравится чувствовать Луку внутри себя, и цепляться побелевшими, чуть подрагивающими пальцами в плечи Ивана.       — Хочу взять… — Матео не договаривает, слыша сбившееся дыхание Ивана.       Ракитич, сморгнув, проводит пальцем по губам:       — Ты уверен?       Матео кивает, глядя на него снизу вверх, и думает, что если бы они решили войти в него вдвоем, он сейчас согласился бы и на это. Рот наполняется вязкой слюной, когда он видит перед собой покачивающийся член с темно-красной головкой…       Утром он слышит тихие голоса из гостиной. Подобрав одежду с пола, неуверенно, отчего-то боясь встретиться с ними взглядом, он выходит из спальни.       Иван, откинувшись на спинку дивана, гладит взлохмаченную голову Луки, покоящуюся у него на коленях.       -Выспался?       Матео жарко краснеет, кивает в знак согласия. Некоторое время чего-то еще ждет. Может быть… предложения остаться… Но они молчат.       — Эээ, можно спросить?       — Всё, что угодно…       — Почему я… — Матео смущенно откашливается. — Почему вы…       Он запинается, не зная, как продолжить.       — Ты не сводишь с меня глаз с тех пор, как перешел в «Реал»… А недавно мы заметили, что и с Ивана тоже… Вот мы и подумали, что единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему … — Лука рывком садится на диване.       Рука Ракитича тут же обвивает его талию, и… удерживая, стискивает крепко, очень крепко белую футболку. Лука успокаивающе проводит по руке Ивана.       — Значит, это больше не повторится?       — Нет, никогда, — голос Луки звучит так серьезно, что Матео сразу в это верит. — Это было всего лишь плотское желание… Поверь, оно ничего не значит ни для тебя, и ни для нас…       Стало быть, всего лишь одна ночь, наполненная просто сексом. Матео идет к двери, застывает в проеме, не оборачиваясь:       — Для меня значит…       Наверное, в его голосе все-таки отражается желание выскочить из номера, убежать прочь из гостиницы, города, страны, не возвращаться никогда не в сборную, ни в Мадрид, никогда больше не видеть Модрича, потому что Иван тихонько окликает его:       — Эй, малыш, посмотри на меня…       Матео сжимает ладони в кулаки, оборачивается только тогда, когда умудряется нацепить улыбку на закаменевшие губы. Он всегда будет для них третьим лишним, но не надо его жалеть.       — Малыш, — Иван подходит к нему, — пойми, это была не жалость… Ты ночью был великолепен… Но для тебя пришла пора перевернуть эту страницу жизни, и двигаться вперед.       Голос его звучит так ласково и так серьезно, а на дне зелёных глаз плещется столько заботы, что Матео вдруг верит и в это.       — Хорошо, — тихо выдыхает он. — И… спасибо вам…       Теперь он улыбается спокойно. Иван прав, сейчас самая пора…