1
29 августа 2019 г. в 03:16
Диван, на котором они сидели был таким удобным и мягким, не кожаным, как у Порнхаба, а самым простым, сверху накрытым пушистым голубым пледом. Тумблер так внезапно пригласил его к себе в гости, и теперь, подобрав ноги, открывал ему секрет того, о чем Порнхаб мог только догадываться — своих альбомов. Это было чем-то таким сокровенным, недоступным для всех, почти интимным, и мысль о том, что он оказался достоин подобного доверия внезапно отзывалась внутри чем-то приятным и теплым. Тумблер сам раскрывал перед ним свои рисунки, будто частичку себя, обязательно рассказывая и поясняя, что и как он хотел изобразить. Что-то черно-белое, что-то цветное, портреты, пейзажи — очень много всего, и его способности восхищали.
— Мне нравится то, какие цвета ты используешь, и как они сочетаются между собой, — отметил Порнхаб, впечатленный одним из пейзажей. Не слишком детализированный как и остальные, но при этом такой атмосферный, заполненный тонами.
— Спасибо, — Тумблер смущенно отвел взгляд, чуть синея в щеках. Он улыбался, и было видно, что похвала ему приятна. Очаровательное зрелище. — Далеко не все могут отметить такие детали.
— Ну не одни письки да сиськи мне оценивать, — Порнхаб закатил глаза. Почему-то замечание Тумблера его задело. Самую малость. Он не был раздражен или обижен этим, скорее разочарован. Да, он все еще несколько переживал за себя перед ним.
— О чем ты? — смущение сменилось недоумением. Нахмурившись, Тумблер подался вперед, пытаясь заглянуть Порнхабу в лицо, но тот отвернулся. — Я не имел в виду ничего такого. Правда, — он коснулся ладонью его плеча. — Я показывал некоторым свои рисунки, но мало кто мог отметить в них что-то конкретное. Даже Веризон. Сказать что все красиво и сказать, что тебе понравилось что-то конкретное — разные вещи, значит ты вгляделся и что-то действительно увидел. Мне в самом деле приятно, — Тумблер отложил альбом. Он будто бы успокаивал, оправдывался за что-то перед Порнхабом, и тот невольно почувствовал себя нелепо. — Иногда мне кажется, что ты стесняешься себя передо мной. Не знаю, угадал я или нет, но мне нормально, правда. Конечно, меня создавали совершенно не для порно, но Пользователи столько всего грузили, что я не могу относиться к этому плохо, — его скулы вновь покрылись легким румянцем. Протянув руки, он повернул лицо Порнхаба к себе, вынуждая смотреть прямо в глаза. — Я знаю, что ты из себя представляешь, и не считаю это чем-то нехорошим, — тот слышал очень много разных откровенных, возмутительно пошлых признаний, но только это так взволновало его, отдаваясь трепыханием в груди. Действуя на чувствах, Порнхаб положил в ответ ладонь на еще более посиневшую от такого щеку. Они смотрели друг другу в глаза, и он испытал сильную потребность приблизиться к нему, склониться, чтобы потом возможно…
— Всем приве-ет! — к ним внезапно приземлился Юпорн, нахально разваливаясь на спине прямо поверх обеих пар ног, отрывая от дел и все внимание привлекая к такому яркому себе. — Как я смотрю, я тут кра-айне вовремя, — он ухмылялся широко и довольно, обнажая зубы. — Привет, сладенький, давно не виделись, — теперь уже он протягивал руку, чтобы потрепать за лицо Тумблера, на коленях у которого он лежал головой. — Извини, что в прошлый раз покинул тебя посреди разговора, но ты же понимаешь, с Веризоном сложно спорить, — Юпорн развел руками, мол, что поделать. В этот раз на нем был полукомбинезон и футболка с конфетным принтом, а длинные волосы свободно рассыпались, заколотые только в области челки.
— Что ты здесь делаешь? — Порнхаб нахмурился, недовольно следя за действиями Юпорна. То томительное, что было между ним с Тумблером, растворилось разом, и уже Юпорн, приподнявшись на руках, пытался поцеловать того, на что получал лишь растерянный взгляд.
— Пришел в гости, конечно, — оставив свои безуспешные попытки, он завалился обратно, закладывая руки за голову вместо подушки. — Раз ты таки выкупил его, значит, Веризон больше не помешает мне. Думал, приду сюда, подкачу к сладенькому, и мы чудесно проведем вместе время. Я же не знал, что тут будешь ты, — он довольно потянулся всем телом, а потом плавно поднялся, садясь Порнхабу на колени и обнимая его за шею. — Что на счет того, чтобы чудесно провести время втроем? — он тянул слова, будто мурчал, а в полуприкрытых розовых глазах переливались сердечки.
— Я уже говорил тебе на счет этого. Никакого «втроем», — в иной ситуации Порнхаб может бы и повелся, принялся бы ласкать Юпорна, как тот и напрашивался, но не тогда, когда речь шла о Тумблере, который все так же сидел рядом с ними и молча следил, не пытаясь напомнить о себе, пока его обсуждали так, будто его и нет совсем.
— Что, купил его и решил полностью забрать себе? — очередной отказ совсем не расстроил его, наоборот, Юпорн только больше принялся дразниться, ухмыляясь и ерзая задом. — А я думал мы друзья, и ты поделишься им, — он ворковал, поглаживая Порнхаба по лицу, касаясь пальцами его губ, и все вроде бы было как и всегда, но тот неожиданно ощутил странное почти неприятное чувство неловкости. Его не могло смущать то, что за ними наблюдают, его смущало то, что за ними наблюдает именно Тумблер. Он почти ощущал на себе этот взгляд, и от него хотелось не то поежиться, не то скрыться.
— Да, именно так. Как его полноправный хозяин, я полностью монополизировал его и ни с кем не желаю делить, — подхватив Юпорна под бока, Порнхаб аккуратно спихнул его, заставляя встать на ноги.
— Что, даже на вечеринке будешь следить за ним, чтобы никто не пристал? Уверен, многие захотят познакомиться с ним поближе, — очередная провокация. — Ты ведь придешь на нее, милый? — на этот раз обращались к Тумблеру. Юпорн смотрел на него с каким-то трогательным умилением, будто на очень прелестного котенка, а потом внезапно подлетел к нему и подхватил на руки, буквально тиская в объятиях. — У-у, ты слишком лапочка. Твои наивные глазки, полные непонимания, просто безумно соблазнительны, — он едва ли не пропел это, так сладко-сладко вытягивая от удовольствия слова, а потом неожиданно поцеловал его, порывисто и глубоко, задавливая своими чувствами. Ласкал своим языком его рот, сильнее сжимал в руках, и это было просто…
— Ох, — только и смог выдохнуть Тумблер, когда его отпустили. Щеки горели, внутри все будто шевелилось, и мурашки бежали по всему телу вниз. Это не было хуже или лучше, чем с Порнхабом, просто по-другому. Совсем по-другому.
— Обещай, что придешь к нам на вечеринку, — лишь дождавшись робкого кивка, Юпорн выпустил его из рук, напоследок взъерошив волосы. — Буду ждать тебя, сладкий. И тебя буду ждать, — последнее было сказано уже Порнхабу. Прильнув к нему, напоследок чмокнул в губы, после чего просто взял и сбежал. Внезапно пришел, внезапно ушел. В этом весь Юпорн.
— Извини, он очень эмоциональный, — Порнхаб покачал головой, но все равно не смог сдержать улыбки. Ему не было стыдно за поведение друга, тот просто был таким, какой он есть — полным энергии и эмоций, но знал, что некоторых это раздражало. Хотя, по правде, даже никто из них долго не выдерживал этого, а спокойным Юпорн был лишь в одном случае, когда был изможден, и он как никто другой знал, насколько сложно этого добиться.
— Ничего, он довольно милый, — Тумблер говорил как-то сдавленно, и лишь сейчас Порнхаб заметил, что тот закрыл ладонями лицо.
— Хей, тебе плохо? — он сразу забеспокоился, осторожно взял за запястья, чтобы отвести руки, но Тумблер только помотал головой, не позволяя этого сделать.
— Нет, мне не плохо, — он раскрыл пальцы, выглядывая между них, и в этих узких щелочках, Порнхаб заметил, насколько румяная на скулах кожа. — Что за вечеринка? — Тумблер будто пытался отвлечь его внимание от себя, но глядя на него, Порнхаб понял, о чем говорил Юпорн. Несмотря на то, сколько разврата Тумблер видел, его глаза остались все так же чисты, в них не было ни искушенности, ни понимания собственной соблазнительности, ни похоти — ни капли того, что было у всех них, только растерянность от собственных ощущений, и это казалось таким изумительным.
— Просто вечеринка. Мы часто встречаемся сами по себе, но все равно Майнгик собирает нас каждый месяц в неформальной обстановке, чтобы укреплять наши связи. Говорит, что мы семья и должны больше времени проводить вместе. Правда, такие встречи обычно кончаются оргиями, — Порнхаб усмехнулся, заметив, как на последнее предложение Тумблер смутился только больше. Это было восхитительно. В груди тяжело билось сердце, а в животе собиралось легкое томление. Он таки отвел ладони от лица, и Тумблер почти не противился этому, широко смотрел на него, приоткрытым ртом ловя воздух. — Ты должен запомнить, что никто из нас не поддерживает насилие, и если ты против, тебе нужно только сказать об этом, — приблизившись, он почти шептал. Он соблазнял и делал это совершенно невольно, поглаживал в руках чужие запястья, не выпуская их, и смотрел так долго, будто лаская взглядом.
— Только сказать, — выдохнул он, напоминая, что если Тумблер все же против близости с ним, то он тут же прекратит это, но тот покорно принимал все, позволяя целовать себя, касаться своих губ, проникнуть в рот и, жмурясь, с шумным вздохом отвечал на все. Он не воспротивился даже тогда, когда Порнхаб, приобняв его, уложил на спину, нависая сверху и удерживаясь на локтях, только смущенно отвернул лицо, когда поцелуй прекратился. — Ты так очаровательно реагируешь, — Порнхаб поглаживал его щеку, большим пальцем касаясь губ, верхней, нижней. Они были мягкими, весь Тумблер был мягким, словно созданным, чтобы его нежили. Его брови изгибались, ресницы чуть подрагивали, и Порнхаб буквально животом ощущал, как напрягаются мышцы на ногах, прижатых его телом. Все выглядело так, как если бы Тумблер был… возбужден? — У тебя чувствительный рот? Я еще ничего не сделал, а ты уже такой, — еще в прошлый раз Порнхаб заметил, что тот завелся по сути не из-за чего, и все строил свои догадки.
Тумблер не ответил, только посмотрел полуприкрытыми глазами. Его синяя рубашка была распахнута, и в ее отворотах обнаженная шея казалась совсем бледной, доверчиво подставленной. Тонкая венка часто-часто билась под кожей, пульсировала, и Порнхаб, не удержавшись, склонился, целуя ее. Тумблер сразу вздрогнул, его руки вскинулись, но не оттолкнули, а просто легли сверху на плечи.
Порнхаб отстранился, все еще удерживая себя на весу. Как он и думал, в промежности так отчетливо была видна выпуклость. Накрыв ладонью, он слегка погладил ее, и чужая эрекция ощутилась так явственно и привычно. Тумблер мелко задрожал, чуть сильнее разводя ноги, и, тихо ахнув, подался бедрами навстречу прикосновениям. Тут даже Порнхаб не смог бы устоять. Разве посмел бы он кого-то бросить, когда его так чувственно, пусть и без слов, упрашивали продолжить?
Он не спешил, не делал резких движений, чтобы не спугнуть. Забрался рукой под футболку, скользя по животу, провел пальцами по чуть выпирающим ребрам и выше, задирая ткань. В прошлый раз он как-то был немного увлечен другим, но теперь мог вблизи рассмотреть Тумблера. Тот не был худым, но и без четко выраженных мышц, самый простой образ — самое простое телосложение, светлая кожа едва заметно отсвечивала голубым, и да, соски у него тоже были прелестного синего цвета. Порнхаб невольно улыбнулся на это открытие. Склонился к груди, припадая к одному из них ртом, принимаясь посасывать и водить по нему языком.
Он уже почти отвык от таких незатейливых ласк: трогать кого-то неторопливо, с чувством и расстановкой, не подгоняемый просьбами скорее вставить. В последнее время он был только с Юпорном, и тот не сильно любил все эти долгие прелюдии, требуя скорее перейти к самому главному, поэтому Порнхаб и сам как-то невольно наслаждался процессом, с таким удовольствием вслушиваясь в тихие вздохи. И как бы не было это странно, он не испытывал от этого возбуждения сам, почти, но это было настолько незначительно, что почти не заметно. Он облизывал сосок, трогая второй рукой, и все больше млел, чувствуя, как чужие пальцы касаются головы и перебирают волосы, ероша их и приводя прическу в негодность.
Порнхаб вновь опустился рукой к промежности, на этот раз не оставляя все так, а расстегивая ширинку. Тумблер на это несколько напрягся под ним, но только тихо простонал на выдохе, когда ему приспустили штаны и обхватили член. Порнхаб никуда не торопился, размеренно двигал ладонью и все так же уделял внимание соскам, слегка прикусывая их, поглаживал большим пальцем головку, с которой обильно сочилась смазка, и чутко вслушивался в звуки, издаваемые в ответ.
Он настолько расслабился в процессе, что в конце концов просто положил Тумблеру голову на грудь, чувствуя, как она часто вздымается от обрывистого дыхания, и сердце заполошно бьется под ребрами. Его обняли, обхватывая руками за плечи, а бедра то и дело толкались навстречу ладони, сбивая с размеренного ритма на более быстрый. Тумблер изгибался, прижимался к нему все теснее, сдавленно всхлипывал, пытаясь сдержать голос, а пульс под ухом становился все чаще. Это было так волнительно. Порнхаб и сам не заметил, как стал вздыхать вместе с ним. Ему было так приятно, от того, что Тумблер получал удовольствие, причиной которому был он, что когда тот стал кончать, задушенно вскрикивая и стискивая одежду в пальцах, будто бы кончил вместе с ним, не промежностью — головой. Столь странное ощущение блаженства и удовлетворения, от которого тягуче затопило все внутри.
Чувствуя ленную истому, Порнхаб вытянулся во весь рост, закидывая ноги на быльце дивана. Все еще пытаясь отдышаться, Тумблер уткнулся ему куда-то в область ключиц, послушно подставляясь, когда его сгребли в объятия. Они лежали так довольно долго, просто молча отходя от произошедшего. Порнхабу казалось, что он тоже спустил вместе с Тумблером, но в штанах было совершенно сухо. Так странно. Он пытался вспомнить, когда с ним последний раз было что-то подобное, но в голову совершенно ничего не приходило. Похоже, ментальных оргазмов у него пока что таки не было. А потом он засмеялся, сдержанно, прикрывая глаза рукой, от чего Тумблер завозился и привстал, непонимающе смотря на него.
— Я ведь снова этого всего не планировал, — он отнял руку от лица, глядя на Тумблера в ответ, а потом вновь зашелся смехом. Святой двоичный код, он определенно сходит с ума.