***
Господин Ли с сыном опаздывали в ресторан из-за пробок. Наён была не в настроении, что не скрылось от её мамы. - Давай потом расскажу, - попросила девушка. Она считала, что несмотря на угнетённое состояние, будет некрасиво, если в этот вечер мама и её будущий второй муж будут анализировать её проблему, а не заниматься душевными беседами. К тому же, она не могла придумать сказать что-то другое, а про Донхёка и Наын рассказывать не хотелось. Женщина, не дожидаясь мужчин, заказала дочери пасту карбонара, зная, что еда отвлекает и приободрает её Наён. Когда господин Ли с сыном наконец приехали, госпожа Чон с воодушевлением кинулась знакомиться со своим будущим пасынком. - Неужели за три года я вас увидел! - услышала Наён до боли знакомый умасленный голос и оторвалась от заедания стресса блюдом, - Мой отец даже фото не показывал ваше. Я уж начал думать, что он что-то скрывает, но точно не свою женщину. Все, кроме Наён, оценили "шпионскую" шутку юноши. Когда парень посмотрел на дочку госпожи Чон, чтобы представиться и ей, его доброжелательность растворилась в омрачении. "Нет...нет, нет, нет! Только не она!" - думал Донхёк. Шокированные лица детей заметили и оба родителя. Они были уверенны, что знали в чём дело. - А, Донхёк-а, - заговорила мама Наён, - вы же с Наён-и в одной школе учитесь, верно? - Точно, - ответил за сына господин Ли, - Только она на два класса младше, кажется. Но твоя старшая вроде с Донхёком учится в одном классе. - Нет, она с параллельного, - поправила аджумма, - Но Донхёк-а с Наён-и ведь явно виделись. - Да, я с этой ягодкой общался, - признался младший Ли, не отрывая своего взгляда от девушки. - Как мило..."ягодка"...- заумилялась госпожа Чон, - попрошу её будущего мужа называть мою Наён-и так. "Не позволю, чтобы другой её так называл! Это я дал ей это прозвище!" - мысленно запротивился Донхёк. Его отец заметил, что дети не просто шокированы встречей - они вообще не особы были рады перспективой совместной семейной жизни. Господин Ли тихонько шепнул маме Наён: - Думаю, они общались, но не очень хорошо. Выясни, не обижал ли Донхёк твою дочь. Я своего сына знаю. У него далеко непокладистый характер. Женщина вспомнила, что от чего-то её дочь была сегодня в угнетении.***
Прошло три месяца со свадьбы мамы Наён и отца Донхёка. Парень обещал, что они с Наён не расстались. Но, похоже, оклеймённый быть ей братом парень смирился с запретными чувствами и никак не действовал. Наён все эти три месяца разрывалась на две доски: с одной стороны она была рада, что Донхёк даже не разговаривал с ней, перекидываясь иногда короткими предложениями в бытовых ситуациях, но с другой стороны она хотела, чтобы Ли доказывал, как и обещал, что правда не играл с ней,; птому что, как бы её не задевало прошлое между Наын и Донхёком, ей тоже было больно. Особенно от осознания, что живёшь в одном доме с человеком, к которому эти чувства испытываешь. Единственное, что не гложело Наён - она по-прежнему была уверенна в своём желании не общаться с сестрой.***
Когда у тебя происходит одно и тоже, ты привыкаешь к определённому темпу происшествий, к тому, как они поступают в твоей жизни. И ты не ожидаешь ничего. Вот и Наён привыкла каждый день молча завтракать с Донхёком наедине на кухне, пока их родители с самого утра на работе. И никак не ожидала, что сегодня, в первый день лета, он сорвётся и внезапно тепло обнимет её, пока она готовит у плиты панкейки. Обхватит такими же тёплыми пальцами кисти её рук. Оставит осторожный поцелуй на её плече. И там же спрячет своё лицо. - Я думал, ты будешь сопротивляться, - бархатным голосом сказал парень. - Если я начну хаотично размахивать руками, я либо переверну блинницу и тесто, либо заработаю ожог, - сдержанным тоном ответила ему Наён, - Так что, пожалуйста, убери руки с моих кистей, мне неудобно готовить. Донхёк не стал лишний раз злить девушку и сел за стол, терпеливо дожидаясь вкусные панкейки с малиновым джемом. Наён закончила и присоединилась к Донхёку завтракать. Они несколько минут сидели в напряжённой тишине. - Не трогай меня больше, - отрезала она, несмотря на него. Донхёк на секунду перестал жевать, с непониманием смотря на Наён. - Тебе не кажется, что уже хватит играть в недотрогу. Хочешь, чтобы я за тобой побегал? Хорошо, побегаю, ты же этого точно ждала после того моего смс. Но игнорировать себя не позволю. И вести себя, как ханжа тоже. Ты давно ждала, что я первый что-то предприму. Так ты можешь хотя бы поговорить со мной! Наён, продолжая смотреть в стену и намазывая джем на панкейки, молчала. Больше всего на свете Донхёк ненавидел по отношению к себе демонстративное игнорирование. Этим его бесила когда-то Наын. А теперь этим бесит её младшая сестра. Донхёк встал со стула, схватил девушку за локоть, потянул, вынуждая подняться, прижал её к холодильнику и прильнул к её губам, высказывая в поцелуе всю свою тоску по её улыбке, по искрящимися из-за него глазам, по теплу, которое она оставляла в его постели. Сначала Наён от неожиданности хотела оттолкнуть его, хотя её губы кричали "да!" и отвечали, но Донхёк перехватил её руки и раскрыл их в сторону, принуждая обнять его. Наён подчинилась своим сердечным инстинктам и обняла Донхёка за плечи. Её тело уже давно требовало этого парня и устало от ханжества её гордости, и потому Наён машинально скрестила ноги на талии Донхёка. Его тело тоже знало за него больше, чем он сам. Парень прильнул чувственным поцелуем к шее Наён, задевая все самые эрогенные точки, и просунул ладонь в шорты, принявшись ласкать клитор. Наён спрятала лицо в его плечи, крепко обнимая их и томно выдыхая. Внезапно она вспомнила о целомудрии в семнадцать лет, задёргала ногами, чтобы Донхёк убрал руку, и вернула ноги на пол. Только она собиралась убежать к себе в комнату, как Донхёк вдруг помешал ей и снова прижал к холодильнику. - Не трогай меня больше! - взорвалась Наён. Взъярённая. С почерневшими от злости глазами. Возбуждённая. И так упорно сопротивляется сама с собой. Донхёку хотелось неистово закусать её и привсунуть так, что сама матка будет кричать "ещё!". - Или что? - спросил Ли, самовлюблённо ухмыльнувшись. - Или я расскажу твоему отцу, что ты домогаешься меня! Донхёк хотел ударить кулаком об холодильник, наплевав, что дверь сломается. Но он решил, что не пойдёт на поводу у этой маленькой стервы. Однажды кто-то уже вил из него верёвки таким методом. - Какая же ты ханжа, - заговорил он внезапным сдержанным тоном, - Прям как твоя сестра. - Я не такая, как моя сестра! - возмутилась Наён. - Нет, такая же. Кого-то осуждаешь за что-то, а сама тайно хочешь того же. - Кажется ты забыл, кто из нас унизил тебя, - выкинула Наён и вышла из кухни, прихватив с собой недоеденный завтрак. Вечером за ужином она узнала, что едет в США. На дачу бабушки Донхёка. Бабушка как три года назад умерла, и втечении этих лет за домом никто не ухаживал. Это не страшно. Вот только когда госпожа Чон заговорила об отпуске с мужем в Финляндии, Наён поняла, что в штаты едут только они с Донхёком.***
- Ты там всё детство провёл? - поинтересовалась Наён, пока автобус вёз их в штат Кентукки. Донхёк, пытающийся задремать, поднял с лица кепку и ошарашенно посмотрел на девушку. - Охренеть! Ты впервые сама решила начать говорить! - Да ну тебя! - сдалась Наён и снова сердитым взглядом уставилась в окно, любуясь американским пейзажем. Как только они приехали в нужное место, Наён охватил испуг от увиденного. Дом был большой и травой зарос настолько сильно, что зелень высотой с неё ростом завладела всем участком. - А мы точно за этот месяц успеем привести его в порядок. По-моему тут человек двадцать нанять надо. Донхёк усмехнулся. - Чего хохочешь? Донхёк осмелился принаглеть и приобнял Наён за плечи, притянув к себе. - Кто тебе сказал, что мы на месяц здесь? - Кто разрешил тебе меня трогать? - напомнила ему Чон. Парень нежно провёл большим пальцем по щеке девушки. - Не забывай, что мы в этом огромном доме с тобой одни. Сначала ты подумаешь, где тебе спрятаться, а потом будешь искать, где хорошо ловит связь. Домашний телефон не проплачивали три года, так что позвонить в полицию также будет сложно. За это время я тебя уже явно найду. Так что, - он оставил щелбан на кончике её носа, - не выводи меня, и я буду таким же ласковым, как в наш первый раз. Донхёк намеревался использовать их отрешённость от цивилизации и от Кореи ради того, чтобы снова быть вместе. Поэтому его не особо устраивали успехи Чон в адаптации к деревенской жизни. Они за один день скосили всю высотную траву по всей территории. Донхёк планировал, тихо крадучись за спиной, завалить Наён в траву и не выпускать, пока она не расслабиться. Но Наён спряталась где-то в дальнем углу у забора за домом, так что, пока он её искал, девушка скосила четверть травяного ига. Второй раз Донхёк пробовал действовать во время влажной уборки внутри убранства. Он хотел сделать так, чтобы Наён случайно упала со стремянки, пока дотягивается до самой высокой книжной полки, и подловить её. Но когда Наён увидела, что вместо того, чтобы ей помочь, парень что-то караулит, то наворчала и наказала ему идти на чердак и убирать паутину. В третий раз Донхёк дождался, пока Наён уснёт, чтобы потушить огонь в печи. По приезду в деревню, парень хотел первым делом научить её топить печь. Однако у Наён не получалось это каждый раз, как только огонь потухнет. Только при помощи солярки. И вот только Чон уснула, как Донхёк встал с кровати и ушёл на кухню тушить дрова. Наён спит крепко при любом шуме. Разбудить её может только холод и заложенный нос, так что долго парню ждать не пришлось. Через час она без стыда и совести пришла к притворяющемуся спящим Донхёку. - Оппа, ты печку на ночь топил? - говорила она вялым голосом. - Топил, потухло, наверное, - так же вяло ответил он. - Оппа, мне холодно, - жалобно намекала Наён. Донхёк молчит. Наён стала нежно покачивать его, чтобы тот проснулся. - Возьми солярку и растопи сама. - Она закончилась же! - напомнила девушка. "Хм, я в курсе!" - в мыслях уже праздновал Ли. - Мне лень вставать, - пробубнил он. - Ну оппа, на улице холодно. И в доме холодно. Но Донхёк уже якобы не слышал её. Наён изо всех сил пыталась шуметь, чтобы он проснулся, но без толку. Когда Наён вышла из комнаты и в доме стояла тишина около пятнадцати минут, Донхёк решил, что пора и только собирался лечь к девушке, чтобы обнять, согреть и наконец помириться, как услышал на кухне шубуршание, а потом почувствовал тепло от батарей. Оказалось, что Наён пошла к соседям просить солярки. "Ягодка, ты настолько гордая, что лучше бессовестно разбудить соседей в час ночи, чем лечь греться к любимому мужчине?" А на утро его фантазия улетела в отпуск, оставив несчастного в одиночестве придумывать примирительную стратегию. Донхёк в бездействии находился с неделю. Наён за это время приспичило зачем-то рассадить клубнику на пол территории участка. Однако над отчаянным влюблённым сжалилась погода. Бабушка Донхёка перед смертью оставила целую кучу дров вне дровянника, так как когда он был построен, их никто не успел перетаскать. Начался дождь. Метеорологи обещали ливень в течении четырёх дней. Наён впала в грусть, так как не знала, чем занять себя, пока её клубничку заботливо поливают сами небеса. Ребята сидели как-то с утречка за завтраком, пустым взглядом смотря на серую погоду через окно, и попивали жасминовый чай с клюквой. - Дрова надо перетаскать, - как-то невзначай начал Донхёк, - а то промокнут и печь не затопим. - За час, наверное, управимся, - прикинула Наён объём работы. Донхёк загадочно ухмыльнулся, вспоминая детство. - Нет? - засомневалась Наён.***
Метеорологи немного ошиблись, и дождь перестал лить тем же днём, каким Ли и Чон начали перетаскивать дрова. Донхёк понял, что это знак и сама Вселенная на его стороне. Договорились, что он загружает древесину в тележку и везёт в дровянник, а Наён ровненько раскладывает их. Донхёк помнил, как однажды бабуля заставила его перетаскивать дрова, когда старушка была ещё в силе и сама сумела построить дровянник. Самое сложное - это ровно разложить иначе, если вытащить одну древесину, то вместе с ней обвалятся и другие. Донхёк с этой работой тогда управился в течении пяти дней, потому что он делал это почему-то один. А вот Наён снова быстро справлялась. И пока он загружал огромный валун дров на тележку, девушка успевала выравнивать предыдущий привоз. Донхёка это опять начало бесить. - Ты их точно ровно раскладываешь? - не знал, к чему придраться парень. - У тебя глазомер косой? Не видишь, как идеальненько, прям будто по линеечке! - отстаивала Наён. - Смотри, если обвалятся, выставлять будешь заново, помогать тебе не буду. Закончили они на третий день. Правда последнюю партию пятого ряда заканчивал Донхёк, потому что дождь же по счастливой "случайности" перестал лить именно тогда, когда Донхёк приказал им вдвоём мучиться с дровами; а соответственно все эти дни за клубничкой никто не ухаживал, и Наён с материнской совестью побежала облюбовывать заботой свою ягодку, бросив парня. Это остро задело его гордость и всю мужскую напористость, с какой он старался снова завоевать любовь девушки. Пока она без оглядки на другие интересные вещи в окружающей среде лелеяла клумбы, Донхёк по-тихому вытащил несколько дровишек так, чтобы остальные с четвёртого ряда вывалились на землю, а сам при этом быстро прошмыгнул к тележке, чтобы выглядело так, словно он только что в это время привёз последнюю партию. Наён не сразу отреагировала на переполох, так как была в наушниках, но она почувствовала, что что-то случилось. Обернувшись, она столкнулась с рассерженным (наигранно) Донхёком. Не понимая, почему дрова упали (ведь она была уверенна, что складывала ровно), Наён лишь виновато пропищала: - Я сначала закончу с клубничкой? - У тебя пятнадцать минут! - строго сказал Донхёк, - Не дай бог до вечера провозишься! Нам ещё уголь таскать, а тебе ещё и ужин готовить! - Не смей со мной так разговаривать! Я тебе не жена! - возмутилась Чон. Донхёк демонстративно бросил на землю ручки от тележки и сел на старую самодельную табуретку времён, наверное, Рузвельта. - Жду! - отрезал он. Наён закончила возиться с грядками даже раньше. Донхёк, как и обещал, не помогал ей, но сидел над душой, прожигая её спину взглядом. Наён это нестерпимо нервировало, но она держалась. Получалось так, что девушке приходилось часто то гнуться, то подниматься. Донхёк сначала наблюдал за этим без всякого интереса, но когда его глаза нашли то привлекательное (выпячивающая задница) в постоянных наклонах Чон, его член ему огромное "спасибо" не сказал и в отместку вынудил медленно потянуться рукой, чтобы разбушевать прилившуюся к органу кровь. Наён всё ещё было некомфортно от ощущения чужого взгляда. - Тебе нравится, как я нагинаюсь к земле за дровами? - решила она его подразнить. - Ну да...- честно признался Донхёк, не стесняясь гладить себя по стволу. - Если повернусь, небось увижу, как ты, наверное, надрачиваешь свой член? - Ну да...- так же вальяжно ответил Ли. - Извращенец. - С чего вдруг хотеть девушку, которую любишь, извращение? Как меня бесит логика наших корейских баб! Трахнуть вас хорошенечко надо! - А ты думаешь, почему моя мама развелась с моим отцом и сошлась с твоим? - Ну да, - не стал отрицать парень, - умение хозяйничать своим членом мне, видимо, передалось по наследству. - Не слишком ли много о себе думаешь...Оппа. Только Наён произнесла последнее, как вдруг почувствовала, что с неё внезапно стянули спортивные штаны и бельё. Едва она успела разогнуться, как парень подловил её сзади и сцепил так крепко, что Наён поняла - она в ловушке. Донхёк принялся оставлять невесомые поцелуи на её шее и приложил ладонь к её промежности, слегка просунув внутрь палец. - А ты не слишком ли бессердечно к своей матке? - парировал он Наён, чувствуя своими пальцами обильную влажность и тепло её половых губ, - Я думаю, она уже давно устала от твоей гордости. Ещё пару месяцев назад Наён бы дала ему локтём под ребром, но сейчас и уже давно она была так возбуждена, что не в силах что либо выдать, кроме такого долгожданного для ушей Донхёка стона. Обычно он любил долго играть с её клитором и трахать пальцами её влагалище, но сегодня он заметил, что она текла обильнее, чем прежде, и, побоявшись, что ягодка кончит рано, не стал медлить: наклонил Наён, осторожно вошёл в неё, не доходя до конца, так как помнил, что ей с его толщиной будет больно. Они никогда не трахались грубо, жёстко и быстро. И даже сейчас, несмотря на то, что оба безумно истосковались по друг другу, словно сдерживались лет десять, их секс был нежным, размеренным, а движения плавными. Донхёк очень любил Наён. Он мог не задумываясь сказать, что именно она его первая любовь, а не её сестра. И он надеялся, что единственная. А когда занимаешься сексом с любимой девушкой, ваше соитие превращается в занятие любовью, и во время этой любви в тебе пробуждаются необъяснимые приливы нежности: хочется сцепить сильно-сильно и задохнуться от запаха любимого тела. Наён перенесла свой длинный хвост на левое плечо, призывая своего парня уделить внимание её шее. Донхёк обхватил её плечи левой рукой и начал оставлять посасывающие поцелуи на нежной коже, продолжая неглубоко двигаться в Наён. Она взяла его правую руку и приложила к груди, мягко сжимая её его рукой поверх своей, получая от этого ещё больше удовольствия. Донхёк кончил первый, едва успев вытащить свой член, и обрызгав своей спермой ягодицы Наён. Понимая, что она-то ещё не всё, он попросил её повернуться к нему, крепко ухватиться за его плечи; а сам плотно прижал к дровам так, чтобы Наён, даже одетая в спортивную кофту, не содрала себе кожу на спине. Наён одной рукой ухватилась за плечи Ли, а другой за одну из выпирающих дров, и скрестила ноги на его талии. - Смотри на меня, - томно попросил он, просовывая сначала один палец. Это было его фетишем: когда он трахает её, а Наён же смотрит ему в глаза, изо всех сил стараясь не закрыть свои от наслаждения. - Поцелуй меня, - молебно просила она, и Донхёк исполнил её желание, но вскоре, заметив, что она начала закрывать глаза, прекратил это, добавив следом второй палец. По всё больше учащающемуся дыханию и более песнопенному стону, Донхёк понял, что разрядка её вот-вот, и вскоре и Наён смогла удовлетвориться.***
После огромной и муторной работы с углём и дровами (Донхёк, кстати, всё-таки решил помочь Наён с ними, ведь это он их свалил) Наён приготовила на ужин панкейки со смородиновым джемом, чего он точно не ожидал. "Правильно отец мне говорил: злая баба - нетраханная баба или плохо траханная", - заключил он. А ночью Ли проснулся оттого, что Наён нырнула к нему под одеяло и устроила свою голову у него на груди. - Холодно, - заранее ответила Чон на вопрос. - Так я ж печку растопил. - А мне всё равно холодно, - проворчала она. Донхёк перевернулся на бок и прижал девушку к себе. " Ну ладно, холодно, так холодно"...