Почему ты не спишь?

      Николай проснулся. Внезапно для себя, просто раскрыл глаза посреди ночи. Опять не спится. Ему дико хотелось воды. Арловский чуть было не выругался в голос, приподнимаясь с кровати, но вспомнил, что был не один — рядом, отвернувшись к стене, мирно спала Виктория. Девушка свернулась клубочком под одеялом и мирно сопела, чувствуя тепло соседа. Это заставило белоруса вести себя тише.       Он уже около полугода живёт вместе с литовкой, но до сих пор удивляется её присутствию, просыпаясь ночами. В такие моменты, как внезапное полуночное пробуждение, он любил вспоминать о деталях их встречи, изменившей всё: весенний вечер, дождь и промокшая насквозь Лоринайте, которую Арловский сначала даже не узнал. Николай предложил давней знакомой зайти к нему, чтобы переждать непогоду, но они как-то внезапно разговорились, стали вспоминать о былом, и даже не заметили, как «пара часов в гостях» перелилась в несколько дней. Холодный и загадочный юноша, всё время после распада Советского Союза живший в одиночестве, как-то быстро привязался к компании задорной, милой и искренней соседки, и предложил той остаться у него. Виктория была совсем не против, и на то у неё были свои причины, о которых она, запинаясь и краснея, кое-как рассказала белорусу. Всё, что скрывала долгие годы. — Я влюблена в тебя, Коля.       Это стало откровением для Арловского, но он не мог отрицать того, что девушка тоже ему нравилась. Возможно, не совсем так, как та ожидала, но она была ему симпатична. Просто выражалось это не в романтических признаниях и откровениях с серенадами под луной, а в элементарной заботе и помощи. Все семьдесят лет с образования Советского Союза и до его распада белорус косвенно или прямо выручал литовку, даже в тяжелейшие времена для страны, когда Брагинский наоборот ни во что не ставил прибалтов, всячески презирая. Николай не всегда это признавал и пытался поддакивать брату, но втайне мог и еды принести, и поддержать словами. А однажды случилось то, что они оба запомнили навсегда. — Зачем ты покрываешь эту предательницу? — презрительно фыркнул Иван. — Эта предательница человечнее, чем ты. — сорвался Арловский.       Когда же красная машина заглохла и железный занавес был разрушен, они уже взаимно друг друга выручали деньгами, пусть не очень часто встречались с глазу на глаз — не было времени на что-то кроме выживания и работы.       Да, ему уж точно было что вспомнить. Впрочем, он пришёл на кухню не за этим. Белорус даже не взял кружки, только открыл кран и принялся жадно пить. Наверное, каждому знакомо ощущение, будто из организма выпарили всю влагу, наступающее обычно как раз по ночам. Но сделать это тихо не удалось. Он уже услышал шаги из комнаты, заставившие его виновато стиснуть зубы. Опять разбудил. Из спальни, наскоро напялив мятую футболку, топала Литва. Даже только что проснувшись она выглядела прекрасно. — Коля, почему ты не спишь? — взволнованным сонным голосом пролепетала Лоринайте. — А ты? — вздохнул Арловский. — Я почувствовала, что тебя нет. Что такое? — Виктория опустилась на колено перед сидящим на кухонном диване белорусом и стала заботливо ощупывать его лоб. — Всё хорошо, не беспокойся. Я сейчас к тебе вернусь. — заверил Николай. — Точно? Может, ты заболел? — литовка не может успокоиться. — Нет, я в порядке. Ты вправду можешь идти спать. — отмахивается Арловский. Лоринайте вздыхает. — Опять думаешь о прошлом? — девушка садится рядом с белорусом и кладёт голову на плечо. — Немного, — хмыкает Николай, — Скажи вот, Вик. — Что? — Почему Иван к тебе так относится? — строго спрашивает Арловский. — Ох, я не знаю. А что? Он хочет приехать? — Виктория смотрит юноше прямо в глаза. — Да. Не хочу его видеть, если честно. — белорус выглядит поникшим. — Так вот почему ты не спал, глупый. Не думай об этом, всё будет в порядке. Для меня главное то, что ты здесь. А его мнение ничего не стоит. — Лоринайте гладит парнёра по плечу.       Ей было стыдно признаваться в том, что она обожает рассматривать тело любимого. Он не был спортивным, просто излишне худым. Молочно-бледная кожа кажется ещё светлее в отблеске лунного света, почти под цвет волос. Николай никогда не любил чужие прикосновения, но сделал исключение только ради литовки. Ведь он так любит её нежные руки. Сейчас, целуя её длинные изящные пальцы, он поверить не мог, что когда-то в юности не воспринимал назойливую соседку всерьёз и даже сердился, когда та хотела с ним просто поговорить. Эта девушка, что так волновалась от каждого его прикосновения, стала для него самым прекрасным созданием в жизни, настоящим лучиком света. — Может быть, всё-таки пойдём спать? — улыбается Виктория. — С радостью. — наконец успокаивается юноша, и поднимается со своего места. Литовка ступает за ним. Притом, что Арловский итак не самый высокий человек, на его фоне она выглядит ещё ниже.       Они вдвоём направляются в спальню и ложатся рядом, накрываясь одеялом. Лоринайте дышит в грудь белорусу, а он в свою очередь крепко прижимает девушку к себе. Вместе они переживут всё, что угодно, и уже точно не расстанутся, как в чёртовом 1919-м.