Трое в лодке, не считая Хуана

Хуан тоскливо выл. Келегорм с ликом, покрывшимся багровыми пятнами, нервно пыхтя сквозь паутину золотистых волос, пытался решить непосильную задачу: уложить в небольшую сумку две пары сапог, три плаща, связку сосисок и расческу. Куруфин, состроив меланхоличную физиономию папочки Финвэ, лениво заплетал в косу темные пряди. Время от времени он выбирал что-нибудь потяжелее из лежащего рядом и, недвусмысленно подбрасывая на ладони сей предмет, недобро поглядывал на завывающего пса. Финрод, гордо, как истинный король, восседая на столе, с состраданием глядел на свою лютню, которую, несомненно, ждала такая же участь, как и у помидор, оказавшихся под тяжким гнетом чугунного котелка. …Хуан выводил неподражаемые рулады. - Какого Моргота тебе нужна лютня?! – разъяренно орал обычно спокойный Келегорм, совершенно позабыв, что рядом с ним находится милостивый государь Нарготронда. - Во имя Эру, Тьелко, успокойся, - процедил Куруфин, держа во рту заколку. – Может, он колыбельные этой паршивой псине хочет играть? - Паршивой? – завопил Келегорм. – На себя посмотри! Финроду захотелось немедленно оказаться где-нибудь в тихом, спокойном, прохладном месте. Например, в винном погребе. - Лютня, - раздраженно пояснил король, сплетая пальцы, - без нее мы никуда не поедем. - Хуан, - вторил ему Келегорм, - без него мы остаемся в Нарготронде! Собственно говоря, Фелагунд ничего не имел против того, чтобы остаться дома, наедине с прохладными залами и по-настоящему хорошим прохладным же вином. За пределами Нарготронда наверняка душно, пыльно, жарко, любой напиток превращается в мерзкую теплую жидкость без вкуса и запаха… - Лютня, - продолжал бессмысленный спор владыка, - или я беру ее с собой, или с вами едет Ородрет! - Я не собираюсь никуда плыть! – вставил невесть откуда взявшийся братец Фелагунда. - Я не буду брать с собой гроб с музыкой! – яро возражал Тьелкормо. - Уймись! – прикрикнул на разошедшегося пса Куруфин, выплюнув заколку и от злости закусив губу. Комната напоминала собой мир во время Дагор Дагорат. Фелагунд, обмахиваясь списком вещей, доказывал необходимость музыкального инструмента в плаванье; Ородрет то вбегал в комнату, твердя, что он никуда не поедет, то выбегал из нее, уверившись, что никто брать его с собой не желает. Келегорм отплевывался от лезущих в рот прядей и до хрипоты кричал, что пес – номер один из необходимых вещей; Куруфин требовал расческу (уже засунутую вместе с сосисками в сапоги и прикрытую сверху плащами). Хуан выл, словно кого-то хоронили в этот жаркий летний день. - Лютня! – теряя терпение, повысил тон Финрод. – Ородрет, собирайся! - А нельзя ли обойтись без струнных? – отчаянно вопрошал брат владыки, совершенно не желающий (впрочем, как и Фелагунд) куда-либо отправляться. - Я не собираюсь слушать по вечерам эти рыдания! – кричал Келегорм, упорно настаивая на своем. - Морготовы подштанники, мне кто-нибудь даст расческу?! – сорвался на отчаянный вопль Искусник. …Хуан тоскливо тянул одну и ту же ноту. - Лютня, - устало отбросил с изможденного лика пряди светлых волос Финрод, - не вздумай ее паковать вместе с тяжелой резной посудой. - Да оставь ты в покое эту лютню, возьми арфу… а лучше совсем ничего – зачем лодку перегружать? – миролюбиво предложил Ородрет, увязывая вилки и ложки. - Я раздавлю ее, - мстительно пообещал Тьелкормо, - так что, лучше тебе не рисковать. - Тронешь лютню – выметайся из моего дворца, - весьма кстати предупредил Финрод, нервно теребя выскользнувший из аккуратной прически локон. - Клянусь Сильмариллами, если я сейчас не получу расческу, то задушу этого пса собственными руками! – и для наглядности вскипевший Атаринке повертел своими длинными пальцами, унизанными изящными кольцами. «Этот пес» на мгновение прервал свою серенаду, прислушался, грустно посмотрел на бледного от гнева и усталости владыку, тряхнул головой и вновь тускло-заунывно завыл. - Лютня, - выдохнул Финрод, вцепившись в стол до побеления ладоней. – Ородрет, королевство проживет без тебя неделю, быстрее, помоги Тьелко упаковать свои вещи. - Я никуда не еду! – бросив жалобно звенящие вилки на пол, закричал обычно меланхоличный и совсем не нервный брат владыки Фелагунда. - Засунь себе эту лютню… - посоветовал было Келегорм, но тут же осекся и поспешно загладил свое грубое, просторечное, не соответствующее его статусу выражение: - Владыка, быть может, обойдемся без нее? Место в лодке ограничено. - Расческу! – взорвался Куруфин, вскакивая со своего места. Хуан взвизгнул от ощутимого пинка и бросился под защиту Финрода. Келегорм, побагровев, сжал кулаки. В самом же деле, он здесь трудится в поте лица, как последний слуга, собирает за всех вещи, а Фелагунд еще и права качает! Ородрет тонко взвыл от безысходности, забыв о том, что ему-то это уж точно не дозволено. Куруфин в ярости бросился к сумке, вывалил оттуда сосиски (три из которых немедленно были утащены Хуаном), плащи, сапоги и нашел требуемый предмет. Впрочем, облегчения это не принесло: добрая половина зубцов пропали безвозвратно. - Тьелко! – заорал Курво, потрясая любимой резной (а ныне испорченной в хлам) расческой. - Сам виноват! – огрызнулся Келегорм, скорбно оглядывая устроенный ими же бардак. - Финрод! – взмолился Ородрет. - Стража! – неистово завопил Фелагунд своим чистым музыкальным голосом. …Тьелкормо и Атаринке были немедленно выведены «под белы рученьки» из зала эльфами сурового вида. Стража нисколько не стеснялась ни тащить брыкающихся бугаев-феанорингов по полу, ни даже сопровождать «куда надо» Ородрета. Финрод с умиротворенным выражением лица направился в тронный зал, по пути приказав принести ему вина. В Нарготронде было прохладно – оно и понятно, подземная твердыня же. Это там, снаружи нещадно жгло солнце, лениво поблескивала теплая река, и духота одеялом окутывала путников. Финрод сидел на троне и со спокойным сердцем пил свое прекрасное вино. «Руины» были по-быстрому ликвидированы стражей, феанорингов сопроводили в надлежащее им место, Ородрет находился в самом благожелательном расположении духа, а задуманное недельное плавание на лодке, к превеликой радости владыки, так и не состоялось. В Нарготронде было прохладно. И Хуан больше не выл.