Twisted Tango: Одна

      Фриск уже очень давно привыкла к тому, что она одна. Еще когда ее родители дрались друг с другом за одну на двоих дозу, а она смотрела на это и грязными ладошками запихивала в рот недоеденный кем-то бургер, найденный в мусорке.       Когда ты один, жить как-то легче.       Нет, конечно, приятно думать иногда, что ты кому-то нужен, но жизнь всегда крайне жестоко и изобретательно лишала Фриск возможности хоть к кому-то привязаться.       Про приемных родителей даже вспоминать тошно. Аманда — единственная подруга из детдома, — уехала учиться в другой город, и хотя и обещала писать, так ни разу и не отправила в ответ ни одной открытки. Джу-Джи — барменша, очень хорошо подружившаяся с Фриск, — просто в какой-то момент начала постоянно отказываться от встреч, а потом уже просто не хотелось навязываться. Кирк — парень, что Фриск действительно нравился, — в итоге буквально за месяц сторчался, и его после реабилитации увезли куда-то далеко родители. Люсиль — ставшая для Фриск практически лучшей подругой, — убили при ограблении.       Фриск тогда пригласили на опознание тела. Она долго смотрела бледное, одновременно знакомое и незнакомое лицо, и никак не могла взять в толк: чем она так провинилась перед Богом или кем-то там наверху. Не было печали, никакой там книжной оглушительной горечи, просто чистое недоумение: почему? Почему все это происходит с ней? Что за злая ирония?       Тем вечером, сидя в своей крохотной квартирке, Фриск тщательно осмотрела всю себя в зеркале. Смешно сказать — она искала черную метку. Просто ну. Может, она действительно проклята? Мысль была глупой и детской, но тогда, после выпитой на голодный желудок бутылки дешевого вина, казалась весьма правдоподобной. Никаких меток Фриск не нашла, конечно же. И на утро, после тяжелейшего похмелья, просто в очередной раз приняла тот факт, что она одна. Всегда была. Всегда будет.       Поэтому она ничего не ждала, когда на шумной хеллоуинской вечеринке весь вечер перекидывалась колкостями и заигрываниями с мужчиной в глупейшем костюме (Фриск как сейчас помнит: от пяток по шею весь в натуральных рыцарских доспехах, на голове — цилиндр, а на глазах — солнечные очки). Он представился Сансом, и, пусть и был явно старше основного контингента, чувствовал себя, как рыба в воде. Фриск не знала, чего он тогда к ней так прилип, но общаться с ним было приятно. Санс был действительно в ней заинтересован, но при этом совершенно не распускал руки и не позволял себе слишком уж мерзких шуток в ее адрес. Фриск думала: «О, надо же, я все еще интересна для мужчин, это приятно». И, в принципе, это было ее единственной мыслью. Ну ладно, после трех шотов текилы появилась еще одна мысль, что-то типа: «Мужчины в возрасте иногда очень даже ничего». Дальше это никуда не пошло, Фриск захотелось спать и она уехала домой.       Нет, она конечно рассматривала вариант интрижки на ночь, но ее пьяный мозг уцепился за то, что снимать такие доспехи наверняка долго и муторно, поэтому лучше уж вздремнуть. Фриск даже толком не попрощалась со своим новым знакомым тогда — просто сказала, что устала, а потом они как-то разминулись, а вот уже и такси подъехало, а искать Санса по всему клубу, чтобы сделать ручкой — как-то глупо, и вообще…       Так что, когда через дней пять Санс встал прямо перед Фриск и, не глядя на нее, заказал тыквенный латте с двойным сахаром, шоколадным топингом и корицей, ей стало ну просто дико неловко. Она застыла и просто тупо пялилась на него, потому что она не видела Санса в нормальном освещении и без костюма. Черт, да она узнала его вообще буквально по голосу. Так что она как дурочка залипла, отмечая про себя, что у ее знакомого нос с горбинкой, волосы вьются и совсем седые, что он бледен, очень плечист, крепок, и что черный деловой костюм с — внезапно, — солдатскими берцами, выглядывающими из-под отутюженных штанин, смотрится на нем самую чуточку лучше, чем «идеально».       Совсем неуютно стало, когда Санс все же поднял взгляд — глаза у него были светлые-светлые, «льдисто-голубые», как будто из книжки, — и точно так же уставился на саму Фриск. Девушка внутренне сжалась и едва подавила желание шумно сглотнуть. — О, — выдал он, и его густые брови сложились домиком, из-за чего суровое до этого лицо Санса резко ожило и помолодело. — Госпожа Черная Вдова? — Рыцарь-Джентельмен, — Фриск немного неловко улыбнулась и сделала какую-то идиотскую пародию на реверанс. Ей самой захотелось хлопнуть себя рукой по лбу, но Санс чуть ли не умиленно разулыбался и со смешком поклонился ей. — Приятно видеть вас в добром здравии, — почти мурлыкнул Санс, протягивая ей карточку для оплаты заказа. — Я очень надеюсь, что вы знаете, что такое сахарный диабет, — невпопад отозвалась о его заказе Фриск и с ухмылкой торжественно вытянула вперед руку с чеком. Санс весело фыркнул, взял было чек, но потом ловко перехватил руку девушки своей неожиданно широкой ладонью с мозолистыми пальцами и коротко коснулся губами девичьих костяшек — Фриск вздрогнула всем телом из-за рванувшей от сердца в ноги колючей волны смущения. — Ну вот, — Санс поднял на нее взгляд с невероятно наигранным отчаяньем и отпустил ее руку, — Теперь знаю… не понаслышке… — он засипел и картинно ухватился за сердце.       Фриск рассмеялась как-то уж совсем неприлично громко и спешно ретировалась к кофе-машинке, пряча ото всех свое пылающее стыдом лицо и пытаясь думать о том, как делать свою работу, а не о том, что статный взрослый мужчина только что ужасно изобретательно назвал ее сладкой.       Конечно, она не знала, что Санс начнет частенько захаживать к ней за кофе. Не подозревала, что он окажется главой преступного синдиката, которого попытаются прямо в этой кофейне убить. Думать не думала, что ее втянут в разборки между бандами по самые уши, что ее начнут похищать, пытаться вытянуть из нее информацию, которой она не распологает, что ей самой придется убить человека. Абсолютно не представляла, что у них с Сансом закрутится горячий роман, что она сможет выкрасть нужные документы и помочь ему стать единственным полноправным преступным властителем всего их города, и никогда, даже в самых фантастических и абсурдных мыслях не могла подумать, что Санс окажется — прости Господи, — вампиром.       Однако больше всего ее удивило даже не это. Самым удивительным из всего, что произошло с Фриск было то, что Санс позвал ее замуж. Она была уверена, что этого уж с ней точно не произойдет никогда. Фриск просто привыкла быть одна. Даже все это потрясающее кровавое приключение в духе Крестного Отца было для нее чем-то проходящим. Она действительно ждала, что все закончится, что Сансу она надоест — даже не смотря на все его горящие взгляды, постоянный флирт и ненасытность в плане секса. Ждала этого без какого-то страха, без обид, ждала со смирением, как ждут, наверное, армагедона или типа того. Так что когда Санс встал перед ней на колено и вполне серьезно попросил стать своей женой, Фриск глупо расхохоталась.       Санс никогда не признавался, но Фриск знала, что она тогда его обидела. Поэтому даже сейчас, через три года после их шумной свадьбы, Фриск иногда специально любуется своим обручальным кольцом — так, чтобы Санс заметил. Чтобы знал, что для нее все это не пустой звук. Что даже если Фриск все еще не совсем привыкла, что она теперь не одна — для нее важно то, что Санс для нее сделал. И продолжает делать сейчас.       Пусть даже иногда он пугает ее своим поведением, своими довольно жестокими к другим людям поступками, своей ревностью и все чаще всплывающими разговорами о бессмертии — Фриск старается, действительно очень старается показать своему мужу, как она его ценит. Старается, чтобы ему было с ней так же хорошо, как ей хорошо с ним.       И гонит от себя предательскую мысль о том, что все ее старания исходят лишь из страха опять оказаться одной.