Ворон

»… люди в своей жизни крепко связаны с тем, что они принимают за правду… Вот как они определяют «реальность»… Но что значит «правда»? Неопределенное понятие. А это значит, что их «реальность», быть может, лишь мираж…»

      Так быстро в сторону дома Шисуи не бежал никогда. Его подхлестывал страх. Он боялся, что тот мужчина мог вернуться и теперь преследовал его, боялся, что он мог появиться дома и навредить матери и госпоже Масумото. Но когда он перешагнул порог дома, то застал всю ту же будничную атмосферу: его мама была занята на кухне, в гостиной как всегда вязала госпожа Масумото, что-то ворча себе под нос. За стеной слышались голоса — сегодня в чайном доме было много посетителей.       В этот момент Хиру захлестнуло непонятное ему чувство обиды. Он чувствовал себя дураком, которого очень просто развели. Если Саске хотел навредить ему или его родным — здесь бы уже камня на камне не осталось, а он, вероятно, был бы уже мертв. У Шисуи накопилось много вопросов и он более не хотел ждать «подходящего» момента, он хотел узнать все о себе и своей семье сейчас. Не желая ждать вечера, когда мать закончит работу, он зашел на кухню.       — Мама, кто такой этот Учиха Саске? Почему у него есть шаринган и что за символ у него на спине? Он ведь как-то связан с моим отцом, верно? — внезапно обрушившийся на нее шквал вопросов заставил Изуми прекратить нарезку овощей. Она удивленно обернулась, глядя на взъерошенного сына в насквозь промокшей одежде.       — Что случилось, Шисуи? Что у тебя за вид? — делая вид, что не расслышала, спросила в ответ Изуми и продолжила свое занятие.       — Это не имеет значения. Ответь на мои вопросы!       — Шисуи! Не разговаривай со мной так, — в голосе женщины снова послышалась сталь.       — А ты не игнорируй мои вопросы! Рано или поздно я все равно узнаю правду! — Шисуи впервые поднял голос на мать. Он шумно и часто дышал, сжимая пальцы в кулак, все его тело заходилось мелкой дрожью. Нож звякнул, упав на стол. Женщина сделала глубокий вдох, выдохнула и медленно развернулась. Она понимала, что этого разговора ей не избежать — Шисуи рос очень проницательным ребенком, вопросы рано или поздно появились бы.       Оттолкнувшись от тумбы, женщина медленно вышла из кухни, направляясь наверх, в свою спальню, дав знак, чтобы Шисуи следовал за ней. Открыв шкаф, женщина достала оттуда коробку, которую поставила рядом с собой на кровать и поманила к себе сына. Из коробки она извлекла альбом с фотографиями, кольцо и протектор с неизвестным для Шисуи символом. Долго Изуми молчала, глядя на вещи перед собой, не зная, с чего начать.       — Я родилась очень далеко отсюда, в Деревне Скрытой в Листве, Конохакагуре, в большом и могущественном клане Учиха. Символ в виде веера утива, что ты видел на спине господина Саске — это символ нашего клана. Прежде его можно было увидеть на сотнях спин людей, живущих в квартале Учиха. Я тоже его носила, хотя и не жила там какое-то время. Дело в том, что мой отец, твой дедушка, не принадлежал к нашему клану, а был из другого, маленького и неизвестного — Хиру, ты носишь его фамилию. Твоя бабушка, как и все члены ее семьи были Учиха. В прежние времена действовали жесткие правила, запрещающие подобные браки, поскольку была вероятность пробуждения шарингана в другой семье. Именно поэтому я продолжила носить имя Учиха, дабы этот кеккей генкай оставался наследием Учиха. — Изуми замолчала, задержав взгляд на своем протекторе. Кажется, времена, когда она его носила, были так давно, словно бы вообще в прошлой жизни. Впрочем, это так и было. — Шаринган — причина, по которой боялись наш клан и уважали. Времена моего детства выпали не на самый мирный период — мир только-только вышел из Третьей Великой войны шиноби, по-прежнему возникали локальные конфликты между Скрытыми Деревнями Пяти Великих Стран. И тогда любой внутренний конфликт мог привести к новой войне, которую бы Коноха точно не пережила. Я не могу рассказать тебе подробностей, потому что не знаю их. Расскажу только то, что видела сама, надеясь что ты, как мой сын и наследник великого клана поймешь и примешь правду, какой бы печальной и несправедливой она тебе не казалась. — Изуми замолчала, поднимая глаза на сына. Тот долго смотрел ей в глаза, затем кивнул, давая понять, что готов. — Наш клан жаждал власти и справедливого отношения к себе, люди устали ощущать себя преступниками в родной деревне. Они готовили переворот во главе с твоим дедушкой и я готова была их поддержать, если придется, хотя и очень надеялась на мирное разрешение конфликта, к которому стремился твой отец, Шисуи. — Изуми взяла в руки альбом, открыла его и протянула оттуда фото, с которого на мальчика смотрел его отец, тогда еще ученик академии шиноби, зачисленный на первый год. Проследив за пальцем матери, Хиру увидел и ее, стоящую неподалеку. — К сожалению, Итачи — так его звали — так и не смог убедить клан в возможном сотрудничестве с деревней и… — слова тяжело давались Изуми.       — Он пожертвовал кланом, защитив деревню? — закончил за нее Шисуи, откладывая фотографию в сторону. Он опустил глаза в пол, понимая, что оказался прав, поскольку его мама ничего не сказала в ответ. Затем мальчик услышал всхлипы, повернул голову и увидел, как девушка расплакалась, закрывая лицо ладонями. Он задел ее за живую рану, которая не спешила затягиваться спустя долгие годы. Мальчик наклонился к ней, обнимая, и уткнулся по привычке лицом ей в живот. Больше никогда они не разговаривали с матерью на эту тему, только позже, уже успокоившись, она добавила, что Саске — его дядя, правда сам об этом не знает. По крайней мере, Изуми искренне на это надеялась. Шисуи не стал говорить ей о том, что произошло у озера, он не хотел ее беспокоить по мелочам, поскольку конфликт с Саске ему виделся теперь обыкновенной игрой. Наверно, Учиха именно так представлял себе игры между дядей и племянником, впрочем, Шисуи его в этом не винил и уже скоро надолго забыл о их встрече.       Последующие несколько лет прошли в относительном спокойствии. Молодое поколение ниндзя продолжали свои тренировки, совершенствуя боевые навыки. Когда они стали чуть старше, то отважились покидать родную деревню, при получении сообщений от кого-то из старейшин о готовящимся нападении бандитов. Сначала делая это на благотворительной основе, впоследствии шиноби смогли зарабатывать на этом деньги. Небольшие, но их хватало, чтобы удовлетворить скромные потребности.       На одной из таких миссий команда встретила группу людей, которые также откликнулись на призыв о помощи одного маленького селения. Организация из чуть более дюжины человек состояла в основном из «шиноби на пенсии», как они сами себя называли. Это были ветераны прошедшей войны, самых разных возрастов, из разных стран, объединенных общей идеей — восстановить мир во всех странах, больших и малых, где есть собственные шиноби, и где их нет. Они боролись с преступностью, как умели. Иногда к ним присоединялись бывшие бандиты, а иногда такие маленькие отряды, как команда Шисуи. После недолгих переговоров, ребята пришли к выводу, что эта жизнь в вольной организации, которая путешествует по свету, неся с собой мир — то, о чем они давно мечтали. И на общем собрании организации «Секай», что и означало «мир», Дан, Шисуи и Мадока стали новыми и по совместительству самыми молодыми ее членами. Совсем недавно младшему из троицы, Шисуи, исполнилось одиннадцать лет.       После того, как ушли на очередную миссию, в родное селение они больше не возвращались. Каждый из команды понимал, что расставание с родными будет слишком тяжелым, им, вероятнее всего, просто не дали бы уйти. Так что они решили ограничиться короткими записками, которые послали вместе с ястребом, призыв которого Шисуи освоил совсем недавно. В этом ему помогла госпожа Масумото. Странная бабуля, у которой в кладовой на полке рядом с соленьями хранились свитки с контрактом на призыв, а сирюкены она метала также хорошо, как вязала ажурные салфетки. Шисуи будет очень скучать по ней, ведь она та — благодаря которой он научился всему, что умел. О матери и говорить было нечего, она была самым близким человеком для Хиру, но паренек надеялся, что после расставания у нее начнется новая жизнь, не зацикленная на нем одном.       Поначалу жизнь складывалась как нельзя лучше. Глава организации Сарутоби Тейка, бывший шиноби Конохи, в глазах детей был выдающимся шиноби, который скоро после вступления ребят в организацию, стал их учителем. По словам Тейки, он принадлежал к одному из самых влиятельных кланов Конохи. Всякий раз, когда Сарутоби рассказывал о деревне, Шисуи чувствовал, как внутри него рождается чувство тоски, которое он сначала связывал с матерью.       — Учитель, как вышло, что вы оказались так далеко от деревни? — однажды поинтересовался Шисуи, когда они остались вчетвером. Команда сидела у костра в глуши леса. Они направлялись в Страну Волн и теперь разбили лагерь неподалеку от портового городишки, откуда их должен был увезти паром. В селения просто так они заходили редко — не хотели, что называется, «светить лицами». Слава об некой организации, которая портит жизнь местным группировкам, быстро расползлась по всей стране Чая, захватывая соседние острова.       — Это случилось после войны, — не торопясь начал мужчина лет тридцати семи с пшеничными длинными волосами, доходящими ему до лопаток, которые по обыкновению держал распущенными. — Когда мы вместе с другими соклановцами возвращались в деревню, наткнулись на группу дезертиров, которые разорили на своем пути несколько маленьких селений. Мы их задержали и подвергли суду. Когда же возвратились в Конохакагуре, я понял, что не могу просто продолжать жить там мирной жизнью, зная, что другие живут в постоянном страхе из-за трусов, которые сбежали с поля боя. Бандитизм был развит всегда, но я никогда всерьез не задумывался об этом. Теперь, когда мир дался так сложно, когда мы чуть не погибли, сражаясь за него… — мужчина замолчал, сильно сжимая в ладони палку, которой переворачивал картошку, запекающуюся в углях. На его лице отразилась боль от потери товарищей, а его чакра вдруг стала очень тяжелой и темной. — Я не понимал, почему другие дети тоже не могут насладиться миром и спокойствием, когда подрастающее поколение Конохи даже не думали, что существует другая жизнь, где родные могут погибать просто выйдя на улицу не в то время. Я обратился к Шестому Хокаге, надеясь найти поддержку в его лице, но вместо этого получил ответ, что деревня не может предоставить на данный момент людей для зачистки. Тогда я понял, что никто кроме меня не может помочь им, и я покинул деревню, став нукенином.       — Я всегда это знал! — Злобно выкрикнул Дан, поднимаясь на ноги. Двое младших товарищей удивленно глянули на него. — Этим ублюдкам, сидящим там за высокими стенами, наслаждающимся трофеями войны, никогда не было дела до таким, как мы! Сколько раз мы обращались за помощью? И получали отказ, потому что не могли оплатить услуги ниндзя. А мой батька погиб за них!       — Правильно, из-за этого нам и пришлось взять в руки оружие, хотя я никогда не хотела убивать людей. К чему все эти войны и победы над злодеями, если дети по-прежнему должны сражаться, защищая родных? — Подала голос Мадока. За последнее время она сильно изменилась — стала очень переменчивой, ее было очень легко обидеть, не сделав ровно ничего. И еще она заводилась с полоборота, как, например, сейчас. Но сегодня впервые Шисуи видел ее такой решительной и гневной.       У Хиру был иной взгляд на происходящее, ему казалось, что нельзя столь однобоко смотреть на ситуацию. Судя по тому, что он слышал о Шестом Хокаге, героя последней войны, он был не из тех, кому плевать на происходящее вокруг, кому было бы жаль тратить финансы деревни и человеческие ресурсы, если бы на то не было веской причины. Все-таки его задачей было в первую очередь благополучие деревни и ее жителей. Уже потом, при наилучшей обстановке, они могли заниматься «благотворительностью», помогая бедным соседям. Но Шисуи ничего не стал говорить, лишь молча опустил голову. Он почувствовал, как между ним и его друзьями возникла пропасть, которую теперь сложно будет преодолеть. Еще недолго посидев за костром с друзьями, Шисуи вышел в ночной дозор, расположившись в нескольких метрах от лагеря.       Ночь была тихой и беззвездной, сколько бы Хиру не прислушивался — вокруг не было слышно даже птиц и лесных зверьков. Последние пару месяцев из почти полугода, что ребята провели в составе организации «Секай», выдались особенно напряженными. Дело в том, что их учитель, являясь членом одного из влиятельных кланов Конохи, был весьма опасным преступником в плане безопасности секретов Листа. Проще говоря, два месяца назад поступило сообщение с приказом об уничтожении Сарутоби Тейки и назначением вознаграждения за его голову. Так что теперь опасность исходила не только от местных бандитов, которые готовы были и до того перегрызть друг другу глотки за удовольствие убить главу мешающей им организации, так теперь «Секай» преследовали и анбу Конохи. К счастью, первые не представляли серьезной опасности, а со вторыми сталкиваться пока не приходилось. Пока — ключевое слово.       Неожиданно Шисуи почувствовал прикосновение руки. Он слышал, что к нему приближаются со спины, знал, что это Мадока, но не думал, что она поступит так. Ее прикосновение странным образом действовало на Шисуи — он вдруг почувствовал тепло, которое растекается в его теле, и легкое волнение от близости лучшей подруги. Но его лицо не выдавало волнение, оставаясь таким же невозмутимым. Хиру внимательно смотрел на стоящую перед ним девушку. Она была одета в бежевые бриджи и темно-зеленую блузу с коротким рукавом, доходящую ей до бедра. Блузка была подпоясана широким светлым поясом, к которому крепилась сумка, в которой девушка носила аптечку. Короткие белоснежные волосы с зеленоватыми кончиками едва ли не светящиеся в темноте, такая же светлая кожа, светло-зеленые глаза. Она никогда не была похожа на обычную девчонку. Несмотря на все, что происходило с ребятами за это время, Мадо-чан сумела сохранить в себе детскую беззаботность, а ее глаза по-прежнему светились счастьем.       — Шисуи-кун, ты не устал? Иди поспи, а я приму караул, нам предстоит еще долгий путь, — с улыбкой проговорила она, снимая руку с плеча парня.       — Я не хочу спать, эта ночь… — подавляя внутри из неоткуда взявшееся смущение, Шису отвернулся от подруги, смотря на луну, едва видневшуюся из-за облаков.       — Да, понимаю, мне тоже не спится. — Она кивнула головой, соглашаясь, а затем сложила руки за спиной и качнулась пару раз взад-вперед с пятки на носок. Она тоже почувствовала себя смущенной. — Ну, полагаю, мы можем побыть тут вместе. У нас давно не было такой возможности, всегда этот шумный идиот рядом, — с мягкого в начале ее тон переменился на раздражительный ближе к концу фразы.       Послышался смешок, затем еще один.       — Что смешного я сказала? — теперь раздражение Мадоки было направлено в сторону Шисуи.        — Ни-ничего, Мадока-чан! — Поспешил исправиться Шисуи, помня, как в последний раз досталось Дану, когда он посмеялся над подругой.       Оба замолчали. Шисуи запрыгнул на ветку высокого дерева, с которого хорошо просматривался их лагерь и пути подхода к нему.       — Ты скучаешь по ним? По Масумото-сан и Изуми-сан? — спросила она, устраиваясь рядом с Шисуи. Она также стала осматривать территорию, хотя ничего толком не замечала — ее мысли никак не могли сосредоточиться на чем-то одном, а взгляд перемещался с одного объекта на другой.       — Да, — словно нехотя ответил он и опустил взгляд на свои колени. Хиру действительно скучал, он волновался, не случилось ли что с родными в его отсутствие? Шисуи дрогнул, внезапно почувствовав тяжесть головы на своем плече. Маленькие ручки девушки сплелись вокруг его плеча. Шисуи удивленно вглядывался в макушку Мадоки, не зная, как ему следовало вести себя в подобной ситуации.       — Я тоже. Думаю, с ними все хорошо, — тихо отозвалась она, радуясь, что ее не оттолкнули.       Шисуи снова перевел взгляд вдаль, ему нравилось ощущать тепло Мадоки. Чувства, которые он испытывал к ней были не такими, какие были у него к матери или Дану. Она была ему больше чем друг или сестра. Он хотел защитить ее, сделать все, чтобы ее лица не покидала эта искренняя улыбка. Но где-то в глубине души Хиру понимал, что этого сложно будет достичь. Особенно после сегодняшнего разговора с учителем. Но это было где-то там, в далеком будущем, по крайней мере, там думал Шисуи. Сейчас он был просто влюбленным мальчишкой и наслаждался кратким моментом спокойствия.