Шоколад и бархат

      Этот голос, этот восхитительно бархатный голос с оттенками дорогого портвейна и растопленного шоколада, четкий, с его прекрасным звучанием. Шевалье вздрогнул, когда тон Филиппа переменился от драматического до мягкого.       «Ветер кружил в сильных порывах; пьянящий аромат горящего вереска усилился, когда жестокая буря дала волю своему гневу, огромные молнии раскололись, опалив кусты. Темный принц был предан. Все его слезы, агрессия и разочарование были воплощены в полуночном шторме. «Отчаяние, отчаяние! Какая польза от моей жалкой жизни, если все, что я чувствую, это отчаяние?» - закричал он в черное небо; пурпурная молния смолкла, словно размышляя над вопросом, прежде чем нанести новые удары по смертной земле. Он дотянулся до своего кинжала, отброшенному в ярости; кинжал лежал в его руках, невинных и прекрасных, как юная невеста - сложные резные фигурки на рукоятке, сужающиеся в беспощадном клинке, отражали режущие копья молний, вонзаемые в землю каким-то злым богом.»       Мурашки ползли по коже шевалье, когда он замер, заставляя себя не двигаться; внезапно его горло пересохло. Он сделал бы все что угодно, о чем бы его ни попросил этот голос, пока мог слушать его богатый тембр. Слова накрывали его, как волны теплого Средиземного моря, в котором он купался во время своих путешествий. Он сжал пальцы в постельном белье, чтобы не касаться себя. Губы Филиппа растянулись в ухмылке, пока он продолжал читать; его голос притягивал к себе шевалье, словно направляя электричество по его коже, заставляя волоски на затылке приподниматься от внимания.       «О, мир, который он обретет, когда его тело лишится этой кипящей крови, прожигающей до самого сердца. Пройдут часы, прежде чем кто-нибудь найдет его там, в одиночестве на пустоши. Он не верил, что кто-то заметил его отсутствие, и кому какое дело? Он был просто еще одним обманутым мужем, потерявшим рассудок и свою позицию в суде. «Суд», - размышлял он. Он был более популярен, чем его брат-диктатор, не считая его своенравной жены».       - В самом деле? Генриетта владела этой книгой? Иронично, - шевалье усмехнулся. Филипп сделал паузу, вскинув брови.       - Ты хочешь, чтобы я тебе читал или нет? Я могу остановиться, если захочешь, так как ты уничтожил весь настрой, - он раздраженно поджал губы.       - Нет, пожалуйста, я дурак. История просто застала меня врасплох. Прости, пожалуйста, продолжай, - просил шевалье.       Филипп покачал головой и улыбнулся, прежде чем продолжить рассказ.       «Именно тогда он понял, что, если он продолжит жить, он сможет отомстить виновникам своего падения. Месть сладка, и лучше подавать ее холодной. Ему нужно было найти убежище и составить план. Гроза начала угасать, как и его гнев. Странно, но туман оставался не только на пустоши, но и в голове молодого человека. Он был в смятении, его разум был затуманен, с чего ему начать?»       «Его прекрасная одежда впитывала каждую каплю, упавшую на него, он промок до костей, и его начало сильно знобить. Он не мог двигаться; словно ледяная рука сжимала его сердце, выжимая остатки тепла. Теряя сознание, он услышал звук приближающейся лошади, и больше ничего».       Филипп посмотрел на шевалье - глаза были закрыты, на лице выражение удовлетворенности, - звук его голоса окутал разум шевалье, как ласка любовника, и доставлял ему наслаждение, которого он не ожидал.       - Не останавливайся! Что будет дальше? - спросил шевалье.       - Любовник принца спрыгивает с лошади, разводит огонь, чтобы разморозить его высочество, а затем они насилуют друг друга в подлеске, как дикие животные, - равнодушно сказал Филипп и отбросил книгу в сторону.       - В самом деле? Там действительно так написано? Филипп ухмыльнулся и пожал плечами, наслаждаясь разочарованием шевалье.       - Ты оборвешь рассказ на этом моменте, серьезно? - упрямо продолжал шевалье.       - Да, все это довольно скучная английская чепуха, и я думаю, что мы могли бы придумать кое-что получше, чем та чушь, что следует из последнего отрывка. Если бы ты поехал через пустошь, чтобы найти меня после шторма, что бы ты сделал? - Филипп подошел ближе, вопросительно подняв бровь.       - Ну, я бы начал с того, что вытащил тебя из этой мокрой одежды и попытался бы согреть тебя, как смог.       - Хммм. Мне нравится, как это звучит, - промурлыкал Филипп, наклонившись, чтобы поцеловать своего возлюбленного.       - Знаешь, мы должны разыграть это снаружи как-нибудь, - предложил шевалье.       - Хммм, здесь слишком уютно и тепло, - лениво возразил Филипп. - Мне холодно, согрей меня.       - Твое желание для меня закон, Mignonette, - засмеялся Шевалье, натягивая одеяло на них обоих и погружаясь в страстные объятия своего любовника.