passion.

      Жизнь Лалисы Манобан никогда не отличалась от жизни среднестатистической аристократической девушки. Сказать больше, она была неимоверно скучной и унылой. Урождённая Пранприя провела всё детство в Великобритании. Лондон тысяча восемьсот семидесятых годов, Викторианская эпоха. По тем меркам её семья была очень богата. Отец девушки был приближённым королевской семьи. Поэтому, Лалиса уже с детства знала, что её жизнь расписана по секундам с самого рождения и до самой смерти.       На тот момент в Англии многие женщины не почитались. Их мужья, в независимости от статуса, могли кричать на них, бить их, даже изнасиловать ненароком. И Лалиса понимала, что её никчёмная жизнь расписана наперёд. К сожалению, она была лишь средством размножения рода Миддлтон. Именно эту фамилию носил её будущий муж. Было бы банально, если бы сейчас я написала, что она ненавидела своего будущего мужа. Лалиса, к счастью, с рождения человек довольно мудрый. Она ведь понимала, что её будущий муж в таком же положении, как она. Он, как и сама Пранприя, не знает, кто она, какая она – его будущая жена. Она понимает его, как никто другой. Девушка не знает, сможет ли полюбить некого человека по фамилии Миддлтон. Просто она сдалась, как только появилась на свет. Значит, такова её участь.       Пранприя всегда была покладистой и тихой, не создавала лишних проблем. Вежливая, умная. Она владела пятью языками, включая английский и четырьмя, английский язык не включая. В целом, девушка довольно развитая. Она знала правила этикета на зубок, никогда никому не смела перечить. Лалиса была верующей. Христианкой, если быть точнее. Она, вместе с мамой, ходила в церковь каждое воскресенье. Манобан младшая, в принципе, была разносторонним ребёнком, а после и девушкой. Она имела множество талантов.       Осознание того, что буквально через год она перестанет принадлежать родителям и навсегда станет женщиной лишь одного человека – её будущего мужа, пришло не сразу – на шестнадцатый год своей, как казалось ей тогда, никчёмной жизни.       И жизнь Пранприи Лалисы Манобан продолжала бы быть никчёмной, если бы не один человек, что вот так вот просто ворвался в её голову, сердце и душу. Чёрт, как же банально это всё. Девушка действительно чувствовала всякие бабочки в своём животе.       Да, на шестнадцатый год своей жизни Лалиса впервые влюбилась.       Честно говоря, она сама не помнила, как встретила бедного музыканта на задворках рынка, когда отстала от матери. Сначала её привлекло то, с какой любовью и как чувственно парнишка играл на флейте. Она будто чувствовала всю эту его любовь к своему инструменту лишь по одним звукам флейты. Это было так красиво. Тогда девчонка просто стояла, как вкопанная, смотря прямо на парня, улыбаясь широко-широко.       У парнишки была воистину необычная и восхитительная внешность. Его черты лица отличались грубостью. Телосложение, в придачу с таким бледным, можно сказать мраморным оттенком кожи казалось таким хрупким, что стоит только слегка сжать его руку в своих руках, как он тут же сломается, как прелестная фарфоровая кукла. Однако, если приглядеться, можно отчётливо увидеть крепкие рельефные руки, что выглядывали из рукавов рубахи.       Чёрные волосы, которые смотрятся грандиозно благодаря своему оттенку, привлекают многих своей красотой и гладкостью, заставляя желать отдать всё, лишь бы потрогать мягкие и такие на ощупь приятные локоны. Глаза явно дьявольские, тёмно-карамельные, глубокие и такие красивые. Слишком выразительные. Они показывали намного больше, чем он сам своим поведением. Глаза выдавали всю нежность, что может в нём быть.       Красивые, прямые, слегка округлые брови поражали и заставляли многих девушек (¡!) локти от зависти кусать. В придачу с пухлыми, бледными, почти белыми губами и волшебной сладкой, казалось, кроличьей улыбкой, он выглядел как настоящая кукла. Щёки и ямочки, что выглядели чертовски мило, когда парень улыбался, так и просились, чтобы их потискали.       « — Привет, прекрасная незнакомка, — произносит парень, подходя ближе к девушке.

— Здравствуй, прекрасный незнакомец.

      — Увидел твой взгляд и решил подойти, — улыбка, играющая на лице парниши всё не сползала, лишь расширяясь и расширяясь. — Чон Чонгук, — протягивает свою руку Лалисе, ожидая ответа.

— Пранприя Лалиса Манобан, — протягивает в ответ, слегка удивляясь, когда парень жмёт её. Это было довольно странным, учитывая, что при знакомстве ей всегда целовали тыльную сторону ладони. Но ей это нравилось. »

      Так, свиданием за свиданием, узнавая друг-друга и повествуя практически о всей своей жизни, они сами не заметили, что влюбились. Сами не заметили, что эти двое стали любовниками.

///

      У Лалисы, видимо, ветер в голове, а то и голову снесло вовсе. Она ведь прекрасно знает, что нельзя. Но она продолжает влюбляться в Чонгука, не забывая влюблять и его в себя. А Чонгук и понятия не имеет обо всём этом. Сказать даже больше, Чонгук не знает, что Лалиса – одна из тех богачей, что презирали, били и издевались над такими, как этот парень просто ни за что.       Чон помнит всё размыто. Их крепкие объятия, слёзы и тихие крики Лалисы, губы, обкусанные до крови и красная щека, видимо, от пощёчины. И всё в тот день, когда Чонгук собирался сделать предложение руки и сердца ей – Лалисе Манобан. Глупый, глупый Чонгук не знал и капли о корнях любимой. К сожалению, не знал.       « — Лиса, — такое уже любимое имя, сокращённое им лично от « Лалиса », — что случилось? Расскажи, — но девушка молчит, устремив взгляд на траву, растущую из земли. — Возможно, я не вовремя, но... — Чонгук встаёт на одно колено прямо перед Лисой, достав из кармана колечко ( как поняла она, обручальное ). — Выходи за меня замуж. Будь лишь моей.

— Чонгук, я... Я уже помолвлена. Была с самого детства, — слёзы сыпятся с глаз, а говорить всё сложнее и сложнее из-за вырывающихся из груди громких всхлипов. »

///

      Чонгук очень любит Лису. Она стала светлым человечком его жизни. И поэтому он хочет отпустить её. Лалиса тоже очень любит Чонгука. Но она не хочет отпускать. По крайней мере не сейчас.       Крики, ругань, плач – три вещи, которые происходят в доме Пранприи уже третий день подряд. Но она продолжает снова и снова сбегать. Сбегать к Чону. Осознание того, что роковой день уже близится не даёт покоя, буквально прожигая и съедая её изнутри.       Лалиса просто понимает, как же банально она проживает свою жалкую жизнь. Понимает, что просто не может. Не может принадлежать своему будущему мужу. Потому что, так банально, но она начинает ненавидеть его. Ненавидеть всеми фибрами своей, как казалось ей тогда, чёрствой и чёрной душеньки. Она действительно не понимала: почему из-за этого богатого паренька она не может быть с тем, кого любит?       И, возможно, из-за этого прямо за несколько дней до собственной свадьбы, Лалиса решила сделать одну отчаянную вещь – девушка отдалась целиком и полностью ему – Чонгуку. Единственному в её жизни.       И она ни капли не жалеет.       Вы когда-нибудь чувствовали весь адреналин, когда вы со своим любимым человеком отдаётесь порыву любви и страсти прямо на алтаре в христианском храме? А эти двое почувствовали. Тот страх быть замеченными церковными служителями, который всё не покидал, заставлял желать большего итак разгорячённые тела.       Лалиса была столь мягкой и податливой, что у Чонгука, кажется, крышу сносило от каждого прикосновения к молочной коже. Горячее хрупкое тельце сжималось от мурашек, появляющихся из-за несильного ветерка, слегка сминая плечи парня напротив. И, кажется, тела просто сливались воедино. Столь чувственно и прекрасно, как будто наступил конец. Конец Света. Хотя, возможно, в каком-то плане это и был конец. Конец их истории. Теперь Лалиса лишь его. Но, к сожалению, даже несмотря на это, Чонгук и Лиса более не смогут быть вместе. Обцарапанные мужские плечи и тихий крик боли вперемешку с громким и не менее болезненным стоном – глаза его любимой наполнились слезами.       Было больно, мерзко и противно. Но в то же время сладостно, приятно и довольно необычно. Боль перемешалась с приятными ощущениями, создавая некую кашу. Разум отключился и остались лишь животные инстинкты. Подобно кошке выгибалась, крепко сжимая чонгуковы плечи, в то же время осыпая лицо молодого парня тысячами лёгких поцелуев, скрестив свои ноги на его талии. Ей просто было хорошо, до одури хорошо. Дыхание полностью сбито, рывки со стороны парня становятся лишь более резкими и жёсткими, и, кажется, всё. Возбуждение смешивается с гневом и сладостью мести. Она и сама не знает перед кем. Лалиса даже не замечает, когда всё кончается. Просто в один момент её мысли прерываются, а перед глазами зажигаются сотни ярких огней.       « — Лиса, обещай мне помнить меня вечно. Просто обещай.

— Обещаю. Но лишь если и ты будешь помнить меня.

      — Обещаю. Теперь ты навсегда моя.

— А ты навсегда мой, — и снова страстные поцелуи. »

      Это был последний их день вместе. День, запомнившийся на всю оставшуюся жизнь.

///

      Возможно, Вас интересует, что случилось дальше?       Что касается Пранприи, то всё произошло так, как было решено её родителями – она вышла замуж за богатого парня. На тот момент ещё молодая девушка и подумать не могла, как же будет ужасно жить вместе с противным мистером Миддлтоном. Крики и ругань, пощёчины и брань, а итог один – спальня, девичьи слёзы и лицо толстокожего, полное удовольствия. А затем снова беззащитное и полностью нагое тельце, свернувшееся в комочек на собственной кровати. Даже слёзы уже не текли. Просто смысла не было плакать.       Жаль, что она не знала ещё более ужасной новости, которая и вовсе могла добить девушку – Чонгук мёртв. Уже несколько лет. Причина? Ревнивый муж Лисы, который так и не сумел смириться с тем, что девушка девственницей не была. Паренька просто казнили перед глазами половины города. Людям было в смех. В смех абсолютно всем. Всем, кроме Лисы, которая никакого понятия не имела об этом. Которая почему-то думала, что сейчас Чон Чонгук, тот самый горячо ею любимый Чон Чонгук, вместе с своей семьёй живёт в счастье и любви.       Наверное, самое ужасное – это жить в обмане.       Однако, сейчас, в свои двадцать восемь лет, у Лалисы Миддлтон родились дети – два мальчика. Она любила своих детей так же сильно, как ненавидела своего мужа. И она поклялась воспитать их достойными людьми.