***
У Виктора Никифорова в жизни было всё. Он богат, знаменит и неподражаем. Он невероятно красив, обаятелен и умён. Немного легкомысленный, конечно, но какая творческая личность не позволяет себе иногда полёт фантазии? Ладно, не иногда. Виктор позволял себе подобное весьма и весьма часто, из-за чего близкие и относительно родные люди сразу его раскусили и перестали воспринимать всерьёз. Тем не менее, его любили. У него был невыносимый шумный тренер, заменивший отца. У него были «братья» и «сёстры» на льду, среди которых были те, кого он мог на полном серьёзе назвать друзьями. Однако даже у великих и несравненных случаются чёрные полосы в жизни. Случилась такая и у Виктора. - Может, я старею? - спросил мужчина у потолка, поглаживая по голове Маккачина. Пудель негромко тоскливо заскулил. Виктор улыбнулся и потрепал собаку по ушам. День был просто отвратительный и не задался с самого утра. По рассеянности уставший накануне фигурист уснул в гостиной на диване и забыл включить будильник. Помимо того, что проспал, отваливалось всё тело и шея в особенности. Перепутал краны в душе, обливаясь ледяной водой. Обжёг язык о слишком горячий кофе. Получил полный презрения и ненависти взгляд от пожилой соседки, разбуженной его воплем из душа. Впрочем, Зинаида Тимофеевна наверняка вновь поднялась ни свет ни заря в поликлинику, чтобы создавать там бесконечную благодаря многочисленным пансионеркам очередь и обсуждать с подобными ей нынешнее никудышное поколение. На улице погода подвела. Выходил - было солнце. Ступил на дорогу из подъезда - пошёл дождь. Конечно, от Санкт-Петербурга другого и не ожидалось, но после предыдущих «приключений» всё равно было уже не то. Самое ужасное началось в Ледовом. Из-за всего вышеперечисленного Виктор ужасно хотел спать, а настроение было на нуле. Он долго разминался, пытаясь привести в норму одеревенелые конечности. Ещё дольше разогревался на катке, просто катаясь по кругу. Не было желания прыгать. Не было настроения красоваться перед Милой или Гошей. Когда пришло время откатывать программу, мужчина и вовсе скатился в меланхолию. Фельцман не знал, как реагировать. Катая под «Stay close to me», Виктор даже пустил скупую слезу, погрязнув в своих тоскливых мрачных мыслях. Вот только при этом откатал он так бездушно и механически, что у Якова от желания прибить ученика руки зачесались. Скоро Гран-При, а Никифоров в полном раздрае. И ничего тренер поделать с этим не мог, прекрасно зная о любви мужчины нагнетать самого себя, погружая в пучину уныния. Именно поэтому Яков от души проорался на непутёвого ученика и выставил вон. Кататься нормально Виктор всё равно бы не смог, а в таком состоянии умудрился бы себе ещё что-нибудь растянуть или сломать. И теперь Виктор валялся на диване, желая заказать шесть пицц с разными вкусами и провести весь день за просмотром романтических комедий. Всё портил тот факт, что из-за спортивной диеты он не может слопать даже одну пиццу. Фельцман его убьёт, а тяжёлая жирная пища с непривычки шокирует желудок. Не хватало ещё потом обниматься с унитазом полночи. Оставалось только тяжело вздыхать, гладить по шерсти любимого кудрявого пса в поисках успокоения и мечтать о чём-нибудь необычном и интересном в своей жизни. Виктору хотелось приключений. Хотелось чего-то яркого и прекрасного, завораживающего и ошеломляющего. Чего-то, что встряхнёт его жизнь, перевернув её с ног на голову. Чего-нибудь... Звонок телефона прервал мечтания мужчины. Потянувшись за смартфоном, Виктор взглянул на экран и нахмурился. Высветившийся номер был незнакомым и, к тому же, явно не принадлежал Крису, находящемуся в Швейцарии. Не тот код номера, даже если друг его по каким-то причинам сменил. Однако любопытство тут же взыграло в Викторе, и он принял звонок. Для того чтобы быть оглушённым громкой руганью на итальянском. Если, конечно, он правильно разобрал язык, на котором иногда перебрасывались шутками Мишель и Сара. Ругань вскоре стихла, а после послышался усталый вздох. Мужчина невольно задумался о том, что вот абсолютно точно так же вздыхал, слушая нотации Фельцмана и сверля взглядом носы своих коньков, лезвиями которых хотелось прирезаться от безнадёги и тоски бытия. - Вот знаешь, - выдохнули по ту сторону на японском явно мужским голосом. - Бывают такие дни, когда всё просто валится из рук, и не хочется ничего. Абсолютно. Разве что сбежать. Куда-нибудь, где не будет ни одной живой души, и можно будет наслаждаться тишиной и покоем. Я бы сбежал прямо сейчас куда-нибудь на острова. Белый песок под ногами, тёплая лазурная вода и чистое небо над головой. - Как я тебя понимаю, - с заметным, но не сильно режущим слух акцентом неожиданно и для себя, и для собеседника, если верить удивлённому возгласу, ответил Виктор. - У меня сегодня как раз такой день. Всё валится из рук, а настроение просто отвратительное. Хотя можно ли так сказать? Скорее, этого настроения вообще нет. Если это описывать цветами, был бы серый. Как небо перед дождём, который облил меня сегодня с утра пораньше. - Я мечтаю о дожде, - отозвался мужчина по ту сторону телефона. - У нас ужасная нестерпимая жара. В такую только сидеть рядом с кондиционером и пить холодный кофе или чай. А что я делал? Мне пришлось целое утром мотаться по переговорам. И из-за чего? Из-за того, что уступаю остальным в возрасте. Видите ли, у дона Грассо из-за жары давление шалит, а у дона Кавалли головные боли из-за погодных изменений. Это каких, интересно? Жара под тридцать стоит уже почти месяц. Месяц! В итоге, мне пришлось лично приехать к ним, так как дела не требовали отлагательств. - И как всё прошло? - полюбопытствовал Виктор, даже приподнявшись на подушках. - Ужасно, - прошипели по ту сторону, и послышался звук разбитого стекла. - Это было просто ужасно. Я уже упомянул разницу в возрасте, верно? Стоит упомянуть и разницу в управлении... Компанией. Боссом я стал относительно недавно и не по своей воле. Семейные заморочки. Спасибо отцу за это. И все эти доны считают, что могут смотреть на меня свысока. Разбрасываются этими своими ехидными ухмылочками, сверкают наглыми глазищами и позволяют себе снисходительный тон, будто я дитя неразумное. Я бы с радостью приложил их лицами об стол, но нельзя. Союзники ведь. А я - босс. Мне нельзя вести себя недостойно. Им можно, а мне нельзя, представляешь? Остаётся лишь мило улыбаться и на месте планировать долгую подлую изощрённую месть, чтоб им жизнь сахаром не казалась. А потом, когда они прибегают ко мне с просьбами помочь в решении проблем, уже я смотрю на них свысока и одариваю снисходительными улыбочками. Отказывал бы в помощи ещё, да меня за это по головке не погладят. - Ну, люди разные бывают, - протянул Виктор, провожая взглядом спрыгнувшего с дивана Маккачина. - Я тоже терпеть не могу половину своего окружения. По правде, выношу всего лишь несколько человек, один из которых вообще живёт на другом конце света. Даже увидеться не можем, чтобы душу облегчить и высказаться друг другу. А ведь прекрасный друг и понимающий человек. У нас с ним похожая работа, но вне её никак не удаётся проводить время вместе почаще. - Надо же, - усмехнулись на том конце. - У меня всё совсем наоборот. Люди, разделяющие моё дело и мои проблемы, для душевных разговоров совершенно не подходят. Потому что создают мои проблемы сами. Святая Дева Мария, как я же желаю порой придушить их. Во время переговоров с доном Грассо устроили драку. Как раз из-за тех самых снисходительных взглядов. Нет бы проигнорировать, как это сделал я, но кто меня послушается? Я ведь всего лишь их босс. В итоге у дона Грассо сломан нос, потому что он «никчёмный червь, недостойный землю целовать, по которой я хожу», а у дона Кавалли сломана рука, потому что... В общем, потянулся к красной кнопке с целью вызвать свою охрану. - Но ведь твои помощники хотели тебя защитить? - предположил Виктор, на что получит в ответ немного истеричный, как ему показалось, смех. - Нет. Просто Хибари хотел, чтобы охрана прибежала, ведь ему стало скучно и захотелось размяться, а Гокудера был против этого. Они подрались между собой в попытке решить этот вопрос, а дону Кавалли прилетело случайно, когда он пытался удрать из кабинета. Разговор был прерван звуком взрыва. Виктор вздрогнул, заслышав ужасный звук, и невольно сел прямо в попытке вслушаться и понять, что там происходит. Послышалась ругань, снова на чистом итальянском, и какое-то шуршание. Видимо, его собеседник поднялся из-за стола. Негромко засвистело в динамике из-за подувшего по ту сторону ветра, а после раздался громкий мученический вздох. Несколько окриков на итальянском, полных раздражения и едва заметной безысходности. Очень громкий беззаботный смех в ответ и не менее громкий выкрик «экстрим!», если Виктор правильно разобрал японский. После этого послышалось едва слышное чертыхание его собеседника всё на том же японском, а после ещё один тяжёлый выдох. - Они разгромили сад. Именно ту его часть, где находится небольшой японский традиционный уголок, обустроенный для Хибари. Который сегодня возвращается после выполнения миссии и наверняка мечтает расслабиться там с чашкой чая в уединении и подальше от шума и гама. Извини, но мне придётся закончить наш разговор на этой грустной ноте. Мне нужно спешно забронировать билеты куда-нибудь на Мадагаскар к лемурам, потому что иначе рассвета следующего дня я не увижу. И заката сегодняшнего дня, вероятно, тоже. Виктор не успел ничего ответить, потому что звонок оборвался. Растерянно взглянув на экран своего телефона, мужчина хмыкнул и отложил его. Так странно. Вроде бы разговор с совершенно незнакомым человеком, а настроение поднялось. Возможно, «эффект попутчика» не такая уж и глупость, если его можно применить к этой ситуации. Ещё полчаса назад Виктору казалось, что он самый несчастный человек на всей земле, но его собеседник дал понять, что бывает ещё хуже. Например, в Санкт-Петербурге нет такой жары, как в далёкой Италии. Виктор ненавидел жару. Из-за неё ему часто бывало плохо, а ещё он чувствовал себя вялым и постоянно обгорал со своей светлой кожей, отвергающей любой загар. Помимо этого, Виктор находился дома на диване и планировал заказать хотя бы «сбалансированные» суши, чтобы после завалиться смотреть телевизор, тогда как его собеседник, по всей видимости, в эту самую минуту решал несколько проблем одновременно. Шуткой ли был его отлёт на Мадагаскар, Виктор не знал, но почему-то верил в это, вспоминая безысходность в чужом голосе. - А мы с тобой не так уж и плохо живём, Маккачин, - улыбнулся пуделю Виктор. Пудель лишь гавкнул в ответ, завилял хвостом и принёс зажатый в зубах поводок. Что ж, можно и прогуляться.***
- Меня хотят женить! Тсунаёши поперхнулся отпитым кофе и уставился на экран своего телефона. Разбирая бумаги, он принял звонок, не отвлекаясь от прочтения договора, а потому не заметил незнакомый номер на экране. Тем более, ему должны были позвонить Ямамото и Рёхей, отправленные в наказание за разворошенный сад на переговоры с семьёй Марино, которые жили у чёрта на рогах в дремучей глуши Италии. Однако что-то в этом голосе было знакомым. Всматриваясь в цифры, Тсуна прищурился, прокручивая прошедшие дни в памяти, и охнул. Точно! Это же тот самый номер, который он набрал рандомными цифрами около недели назад, даже не надеясь на то, что такой абонент существует, и ему ответят. И ведь ответили. Мужчина, говорящий на японском с явным акцентом, что говорило о том, что Саваде попался иностранец. Удивительно, но они смогли пусть и на короткий миг, но найти общий язык. После разговора стало так легко на душе от простого человеческого понимания и какой-никакой поддержки, что Тсунаёши даже решил позабыть о билетах для побега. - Женить? - переспросил он, прикладывая аппарат к уху. - Женить! - немного истерично повторили на том конце. - Ты можешь себе это представить? У меня всего лишь пропало вдохновение! Скоро состоится... Важное мероприятие, в котором я буду участвовать. У меня уже всё для него готово. Это связано с... Искусством в некотором роде, я полагаю. Но вдохновение пропало, и я никак не могу найти то, что вновь разожжёт во мне огонь. И мой куратор заявил, что мне нужно жениться. Возраст подходящий, старость! - выделил это слово собеседник, - скоро, а я всё один. Якобы после женитьбы вернётся в мою жизнь счастье, беззаботное веселье, яркие краски и вкус к жизни! А это приведёт к тому, что и вдохновение вернётся на своё место! Ты можешь себе это представить? - Шли всех к чёрту, - тут же отозвался Тсунаёши, откладывая бумаги и передёргивая плечами. - Они могут заставить тебя встать во главе корпорации. Они могут заставить тебя взвалить на себя кучу обязательств. Они могут заставить тебя решать чужие проблемы и ощущать ежеминутное желание повеситься или застрелиться. Но они не имеют права решать, с кем ты проведёшь всю свою жизнь. - О, я слышу нотки злости, - немного облегчённо засмеялись на том конце провода. - Полагаю, не у меня одного женитьба стала больной темой? И что же в твоей компании? Брак по расчёту? - Что-то вроде того, - ответил Тсуна, разворачивая кресло к распахнутому окну и любуясь закатным небом. - У меня была раньше девушка, которая мне очень нравилась. И была девушка, которой очень нравился я сам. Вот только дороги наши в итоге разошлись. Обе были мне дороги, и я не желал их впутывать в свои проблемы. А после появились все эти претендентки, брак с которыми якобы очень выгоден. Меня прессовали со всех сторон. С одними нужны связи. С другими нужны связи. С третьими нужны связи. Знал бы ты, как меня это всё под конец достало. - И что же ты сделал? - уточнил собеседник, и Тсуна немного паскудно улыбнулся, радуясь тому, что никто его в этот момент не видит и не слышит из хранителей или людей Вонголы. - Ммм... У меня есть помощник. Близкий друг, Правая рука и заместитель в одном лице. Он слегка одержим своей должностью и нахождением рядом со мной. Или не слегка. Я не уверен. Однажды он уснул сидя под дверями моей спальни в ожидании моего возвращения. Кхм, неважно. В общем-то, я посмотрел на него жалобным взглядом и сообщил, что меня собираются женить. А жена в доме означает, что он больше не сможет занимать всё моё время. И не сможет звонить мне в любое время дня и ночи. И не сможет оставаться спать на диване моего кабинета со мной на пару. И вообще мне придётся уделять этой женщине больше времени, чем ему. Не то чтобы я сказал неправду, если задуматься. После нашего разговора все невесты стали волшебным образом исчезать. Письма с подобными предложениями от союзников стали приходить всё реже и реже. Сейчас вообще никто не посягает на мою личную жизнь. Не знаю, как Гокудера это устроил, но премию ему я за это выписал. - Вот бы мне такого человека рядом, - восхитился чужой изворотливостью собеседник, и тут же голос его погрустнел. - Я вот так просто отвязаться не смогу. Конечно, силком меня не женят, но разговоры обо всём этом изрядно раздражают. Какое вдохновение может принести женитьба? Одни только проблемы. И любовь всей своей жизни найти не так-то просто. Уж кто-кто, а я пытался и не раз. Тем более, вниманием женского пола я не обделён. Да только всё бестолку. - Даже не знаю, как тебя поддержать, - протянул задумчиво Тсуна, развернувшись обратно к столу и тут же наткнувшись взглядом на стопку отчётов, пришедших из Варии. - Вот знаешь? Зато тебя никто не пытается убить. Хотя, ободрение ли это? Но такие люди тоже могут вызывать сильные эмоции, которые могут поспособствовать вдохновению. У меня есть один человек в рядах подчинённых, который мечтает убить меня с нашей первой встречей в мои четырнадцать. Буквально. Каждый раз, когда мне нужно увидеться с Занзасом лично, я перечитываю своё завещание, написанное ещё в далёкие семнадцать. Этот человек вызывает во мне просто массу эмоций. Когда я выхожу живым из его штаб-квартиры, то едва сдерживаюсь от истеричного смеха и желания упасть на колени и начать целовать землю с криками «я жив!». После встреч или переговоров с этим человеком, я начинаю понимать, что все мои враги просто ничто по сравнению с этим «союзником». Я как-то резко меняю свои взгляды на жизнь, начинаю радоваться мелочам и любить каждую минуту, проведённую в дурдоме, коим является родной особняк. Да, мои подчинённые всё так же выносят мне мозги, но зато я жив! Помимо прочего, этот человек стимулирует мою гениальность. Когда нужно разработать какой-то план, я проявляю чудеса дальновидности и изворотливости, составляя порой невероятно дельные планы, лишь бы без участия Занзаса и его подчинённых. - О, это довольно занимательно, - с явной улыбкой в голосе отозвался собеседник. - У меня тоже есть под боком один мелкий щуплый агрессивный подросток, который жаждет меня убить. Буквально. Ноги переломать. Шею свернуть. С лестницы столкнуть и полюбоваться на то, как я лечу на встречу с полом своим прекрасным идеальным носом. Вероятно, мне просто нужно перестать зацикливаться и обратить всё своё внимание на этого шкета. Вот уж кто разнообразит мою жизнь в плане эмоций. Спасибо за помощь! Звонок оборвался, и Тсунаёши по-доброму усмехнулся. Кто бы мог подумать, что где-то там есть человек, способный так хорошо его понимать и чувствовать? Видимо, чудеса всё-таки случаются. Помог другому человеку бескорыстно и совершенно искренне, и так хорошо на душе. И работа уже не кажется такой жуткой, и даже Занзасу хочется подкинуть пару-тройку интересных миссий, чтобы не расслаблялся. - Джудайме, вы выглядите счастливым, - улыбнулся зашедший в кабинет Гокудера, наблюдая за Тсуной, что с мечтательным видом попивал кофе. - Просто короткая передышка, - отозвался босс семьи «Вонгола» и устремил взгляд на внушительную стопку в руках своего заместителя. - А ты как всегда не с пустыми руками. Гокудера опустил бумаги на столешницу и развёл руками, одаривая Тсуну виноватым взглядом. Он бы и рад сжечь эти чёртовы бумаги, чтобы любимый Десятый не хоронил себя в кабинете, но это, к великому сожалению подрывника, совсем не в его возможностях. Вот если бы не многочисленные последствия, тогда да, а так...***
- Знаешь, я совершил ошибку, - признался незнакомец во время нового звонка спустя почти два месяца. - Это какую же? - полюбопытствовал Тсуна. Впервые за долгое время выдалось свободное время, и парень выбрался на улицу. В саду давно навели порядок, поэтому Тсуна прогуливался в тени деревьев, наслаждаясь отсутствием многочисленной охраны, шумных хранителей, отправленных на миссии, и отъездом по делам Ноно и Емицу. В последнее время все стали какими-то невыносимыми, и как только Тсуна заметил на экране телефона знакомый номер, то тут же принял звонок, хватаясь за него, как утопающий за соломинку. Хорошая погода хорошей погодой, а только приятный понимающий тебя собеседник может отвлечь от всех проблем. - Помнишь, я говорил про мальчишку, который желает моей смерти? - раздался усталый вздох. - Конечно, - тут же отозвался Тсуна, присаживаясь на скамью в тени и вытягивая ноги под лучи солнца. - Сходиться с ним теснее было ошибкой. Конечно, он раскрашивает мои унылые будни яркими красками. О, он просто мастер своего дела. Такого азарта в доведении кого-то до белого каления я никогда не встречал. Все считают, что у нас с ним война. Вряд ли это можно назвать по-другому, поэтому спорить не буду. Мы постоянно с ним ругаемся, ссоримся и подкалываем друг друга. У Юры язык как бритва и манеры гопника из подворотни. Он просто невероятен и настолько несносен, что порой уже мне хочется его убить. Столько эмоций давненько я не испытывал. Даже вдохновение вернулось. Начал готовить новую... Программу для следующего проекта. Туда все эмоции и сливаю. Однако есть у меня две проблемы, - вздохнул собеседник, и Тсуна почему-то представил, как незнакомец зачёсывает чёлку со лба и массирует переносицу. - Что такое? Сдаёшь позиции и проигрываешь? - посмеиваясь, уточнил Тсуна. - О, нет, - усмехнулся собеседник. - Всё оказалось намного хуже. Во-первых, эмоции, которые Юрочка во мне вызывает, не подходят для возвращения вдохновения, касающегося моего нынешнего проекта. Не тот спектр. Во-вторых, когда-то давно я обещал ему помочь с его собственным проектом. Юное дарование оказалось гениальным и потребовало моего руководства, а я и согласился. И забыл. Правда открылась совсем недавно при нашей последней встрече, и... Ты когда-нибудь сталкивался со сталкерами? - Имеется один «карманный» на постоянной основе, - тут же ответил Тсуна и поёжился, вспоминая посылающее по коже дрожь ку-фу-фуканье Рокудо. - Хочет захватить моё тело. Всё с тех же моих четырнадцати. Можно сказать, я к нему уже привык, как и к его... Причуде. Сам знаешь, как это бывает: сложное детство, отсутствие материнской любви, непонимание со всех сторон и прочее. Я смирился с тем, что моего сталкера не изменить. - О да. Я знаю, - отозвался собеседник, хмыкнув. - Сам в своём детстве сталкивался с подобными моментами из-за своих увлечений, однако материнская любовь, видимо, спасла от становления социопатом или мизантропом. А вот Юрочка... Я знал, конечно, что он не в восторге из-за того, что я позабыл о своём обещании, но его поведение... Он меня преследует. Всегда. Везде. Постоянно. Выпрыгивает, как чёрт из табакерки. За каждым углом караулит. Постоянно названивает и пишет, довольно агрессивно заявляя о том, что если я своё обещание не выполню, он меня в бараний рог скрутит. Мне уже кошмары с его участием снятся. И я ведь всё понимаю. Желание добиться успеха, переходный возраст, всё те же странные увлечения для подростка мужского пола... Ну... Знаешь, искусство и всё такое. Не все понимают. Но порой Юрочка начинает меня пугать. От него в прямом смысле хочется сбежать на край света. - Главное не показывать страх, - решительно начал Тсуна в желании подбодрить явно поникшего собеседника, не представляющего, что делать. - Один раз дашь слабину, и всё. Живьём сожрёт. Я вот своего «карманного» Мукуро сначала очень боялся. До дрожи в коленях. Буквально. Но стоило один раз рожи друг другу набить, как всё прошло. Такой же человек, как и я, пусть и с жуткими тараканами в голове. На каждого есть рычаг давления. Найди слабые места своего Юрочки и приструни, пока не поздно. Ты упомянул переходный возраст. Подросток? Ему сейчас нужна твёрдая рука. Кнут и пряник - твоё всё. Я вот своего воспитал, и теперь от одного волшебного слова сразу исчезает из виду. Даже от двух. Или трёх. Я не уверен, но каждый раз срабатывает. - Вероятно, ты прав, - задумались на том проводе. - У Юрочки ведь только дедушка, да и то в другом городе. Один ведь жил какое-то время, а сразу после попал под стальной контроль Лилии. Вероятно, на мне просто душу отводит. Надо бы к нему приглядеться получше. Он же чисто кот. Нельзя гладить против шерсти. А ещё стоит... Что там стоит ещё, Тсунаёши так и не услышал. Раздалась громкая явно нецензурная ругань на незнакомом языке незнакомым голосом и какой-то грохот. После послышался удивлённый голос его собеседника, прозвучало паническое «Юрочка!», и связь оборвалась. Тсуна негромко рассмеялся, убирая телефон в карман и подставляя лицо ветру. Он невольно погрузился в воспоминания о прошлом и не сразу заметил, что уже не один. А когда заметил, то лишь устало вздохнул и взглянул в разноцветные глаза иллюзиониста без лишних эмоций. - Не сейчас, Мукуро, - строго припечатал он. - Я не в настроении с тобой разговаривать. А если тебе заняться нечем, то у меня как раз имеется парочка писем для Вендиче, которые неплохо бы им доставить. Мукуро сверкнул глазами, обиженно ку-фу-фукнул и тут же растворился в дымке. Тсунаёши лишь усмехнулся, вновь прикрывая глаза. Не так давно иллюзионист крупно разошёлся во время зачистки и случайно зацепил невиновных. Те подняли шумиху, и Вендиче явились прямо к Десятому в кабинет, интересуясь, не слишком ли он ослабил цепь на ошейнике выпущенного под его ответственность преступника. Тсунаёши идиотом давно не был, а потому извлёк максимум пользы из ситуации. Вызвал Мукуро, тем самым истрепав нервы неподготовленному к встрече с Вендиче иллюзионисту. Показал себя крутым боссом и покрасовался дипломатическими способностями перед заглянувшим Реборном, вполне спокойно разговаривая с жуткими стражами и внутри обмирая от восторга при виде бледного Рокудо. Заимел на Мукуро рычаг давления в виде вполне реальной угрозы отправки обратно в тюрьму. Поэтому теперь Савада почти не боялся за сохранность своего тела, нервов и желудка, в который кофе литрами вливал в попытке успокоиться. Это в дополнение к тому, что можно было сплавить Мукуро Гокудере, который за любимого босса выедал мозг иллюзиониста десертной ложечкой, или Хибари, который давно научился распознавать все иллюзии Рокудо и методично, с садистским удовольствием подводил чувствительного к боли иллюзиониста к грани жизни и смерти в их затяжных драках.***
Виктор смотрел в экран телефона и не мог поверить глазам. Вот оно. Вот это сладкое чувство волнения и трепета в животе, наконец-то вернувшееся на своё место. Вот то самое чудо, которого он ждал. Юри Кацуки из Японии, повторяющий его программу, исполнение которой принесло Виктору пятую золотую медаль. А ведь появившийся в его жизни «собеседник из Италии», как называл для себя Никифоров Тсунаёши, тоже разговаривал на японском. Вероятно, это было знаком судьбы для фигуриста и знаком самым положительным. Кацуки был великолепен. Да, он был всего лишь в форме для тренировки и явно обладал лишним весом, который лишил его половины грации и лёгкости на льду, но его исполнение, его эмоции, его лучащийся чувствами взгляд... Виктор понял, что пропал. - Я влюбился, - прокричал он в телефонную трубку, носясь по спальне и собирая вещи. - Что? - поражённо вскрикнули на том проводе. - Влюбился! Послышалось копошение, какие-то выкрики на итальянском и хлопок дверью. Виктор тем временем вывалил все свои многочисленные вещи прямо на пол и начал выбирать, что запихнуть в чемодан, а что оформить доставкой после. - Как это произошло? Кто она? Как вы встретились? - затарахтел его собеседник. - Ты ведь после этого своего «важного мероприятия» хандрил, даже несмотря на блестящую победу, которой очень гордишься. - В этом-то и дело! Этот человек связан как раз с моей деятельностью, - пропел Виктор, засовывая одежду комом в чемодан и пытаясь его закрыть. - И он великолепен. Неподражаем. Глаз оторвать от него невозможно. Вот только он как неогранённый алмаз. И я собираюсь им заняться. Уже собираю вещи для вылета в Японию. - Подожди, но ты знаешь, куда ехать? И это парень, разве нет? - взволнованно уточнили на том проводе, и Виктор легкомысленно засмеялся, ощущая тепло из-за искреннего волнения незнакомца за него. - Конечно! Городок Хасецу, префектура Сага на острове Кюсю. Говорят, там много исторических памятников и замечательные горячие источники. И да, это парень. Но какая разница? Я влюбился в его искусство, в его артистичность, в его возможности и в его эмоции. Это было невероятно. С первого взгляда пропал с головой! - Ты такой легкомысленный, - с лёгкой усмешкой ответили ему с того конца провода. - Могу только пожелать удачи с твоим необычным вдохновением. - Спасибо! Поболтав ещё немного о волнении, багаже, перелётах и любви к новым странам, Виктор отключился. Он знал, что его действия не поддаются нормальной человеческой логике. Знал, что его собеседник был прав в замечании о легкомысленности. Однако так же Виктор нисколько не жалел, что позвонил именно своему новоприобретённому приятелю, который читал его душу и мысли, как свои собственные. Потому что Юра бы не понял и только разорался. Он и видео-то ему скинул лишь ради насмешки над Кацуки. Фельцмана удар хватит, когда он узнает, что задумал его непутёвый ученик. Мила и Гоша тоже вне круга доверия, несмотря на то, что являются его друзьями. А его «собеседник из Италии» понял всё. Смог увидеть дальше собственного носа. Дальше обязательств, пола Юри и возраста самого Виктора, ведь со временем выяснилось, что Никифоров старше своего приятеля. Его «собеседник из Италии» понял абсолютно всё без лишних слов и всяких оправданий. Этот Юри Кацуки показался Виктору глотком свежего воздуха. Все чего-то ждали от него после пятой золотой медали Гран-При. Кто-то думал, что он уйдёт. Кто-то делал ставки, сможет ли он вновь удивить остальных новой совершенной программой и исполнением. Кто-то заметил, что не так уж и счастлив Виктор был во время подготовки к выходу на лёд. Всё это сильно давило на мужчину. Он не хотел вновь оправдывать чьи-то надежды и прыгать выше головы. Он достиг «пенсионного» возраста как фигурист, и уйти красиво было бы правильным. Однако раздражал тот факт, что все замечали сей момент с какой-то насмешкой. Можно подумать, только Виктору нравится стоять на пьедестале. Можно подумать, гении бессмертны и всегда молоды. Можно подумать, для всех его завистников не наступит тот момент, когда и им придётся уходить со льда. И хорошо, если из-за «позднего» возраста, а не из-за сложных переломов, после которых физические нагрузки на тело невозможны. - Пусть я вряд ли смогу встать ещё раз на первое место, зато у меня будет Юри, - сообщил Виктор крутящемуся возле ног хозяина Маккачину. - Я помогу ему стать лучшим. Я возведу его на своё место. Он ведь заслуживает этого. Осталось узнать, в чём его проблема. Кажется, он провалился, как фигурист, ещё на прошлых соревнованиях. Почему? Он ведь такой... Такой... Маккачин ещё немного покружил возле хозяина и убежал в гостиную. Какой смысл выпрашивать ласку, если твой человек с мечтательной улыбкой смотрит в стену и обнимается с комом одежды? Пудель никогда не был глупым псом.***
- ... нет. Нет, ты не можешь этого сделать! Японцы народ чувствительный! Хранители Тсунаёши с интересом наблюдали за расхаживающим по гостиной боссом. Тот с кем-то разговаривал по телефону уже довольно долгое время и показывал весь спектр положительных и полу-отрицательных эмоций во всей своей красе. То звонко смеялся. То хмурился и поджимал губы, начиная в чём-то убеждать собеседника. То необычно мягко улыбался. То подбирался и начинал читать нотации. То вновь беззаботно и легко смеялся, от чего у собравшихся мурашки бежали по коже. Давненько они не видели своего босса столь эмоциональным и живым. Обычно Тсуна либо сидел с сосредоточенным видом в своём кабинете, либо отчитывал их за провинности со всей своей строгостью и суровостью, приобретёнными за годы правления мафиозной семьёй. А последнее время он и вовсе их игнорировал. - У прелестного Тсунаёши-куна появилась девушка, ку-фу-фу? - Заткнись, ананас! Джудайме абсолютно свободен в этом плане! - А ты откуда знаешь это, осьминожья башка? - Заткнись, торфяная башка! Я знаю, потому что являюсь Правой рукой Джудайме! - Но не в том смысле, в каком тебе хотелось бы, ку-фу-фу. - Заткнись, извращенец. Удар тонфа. Паскудное ку-фу-фуканье увернувшегося иллюзиониста. Беззаботный смех Ямамото, радующегося за находящегося в хорошем настроении босса. Угрозы Гокудеры, посыпавшиеся в сторону Рокудо и Рёхея. Вновь голос беззаботного Ямамото, пытающегося всех утихомирить. Заявление Хибари, что он больше не в силах выносить этот цирк и снизойдёт до отчёта о выполнении задания позже. Снова смех Рокудо и звук завязавшейся потасовки. - Что-то не так? - послышалось в телефоне. - Нет, - отозвался Тсуна, просверлив дверь убийственным взглядом, и удалился на балкон. - Так что там с Кацуки? Я же говорил оставить свои фамильярные замашки. В Японии не принято обращаться просто по именам даже к друзьям. Имя - нечто личное и сокровенное. Понятно, почему твой подопечный так остро реагирует. Когда я в последний раз назвал Гокудеру по имени, он покраснел даже ушами, пролепетал что-то невнятное и убежал из кабинета. Он родился и вырос в Италии, но приехал позже в Японию и из-за общения со мной изучал историю моей страны, традиции и этикет. Видимо, настолько проникся. А я вот наоборот. В Италии не принято обращаться с приставками и прочим, поэтому пришлось учиться разделять общение с итальянцами, чтобы избежать недопонимания, и с японцами, коих тоже много в моём окружении. - Я ничего не могу с собой поделать. Его имя мне так нравится, - проныли на том конце провода. - Оно так забавно тянется. Юу-у-у-ури. Как пирожок моти из вязкого клейкого теста. Юри похож на моти. Он такой же мягкий и совершенно очаровательный. Если еда может быть очаровательной? Хотя мы же не о еде, а о Юри. Он замечательный, и я хочу проводить с ним всё своё свободное время. А он не хочет! Он шарахается от меня по углам, постоянно краснеет в моём присутствии и... - Я бы тоже шарахался, - оборвал поток восторженного лепета Тсуна и негромко рассмеялся. - Ты же постоянно к нему пристаёшь в онсэне, когда на вас совсем нет одежды. Это очень смущает и иногда даже пугает. Однажды мой «карманный» сталкер Мукуро появился в моей ванной. Я чуть не пристрелил его. «Чуть» только потому, что он успел увернуться. Сколько было бы шуму в ином случае. Хотя иногда я жалею, что тогда он успел увернуться и быстро смыться, осознав моё не лучшее настроение. - Ну и шутки у тебя, - рассмеялись на том конце провода, явно решив, что Тсуна лишь использовал фигуру речи и не более. - Кстати, о сталкерах. Юрочка ведь приехал к нам сюда! Ты не представляешь, как я был удивлён. И кто его только из страны выпустил несовершеннолетнего? Вероятно, сумел выкрасть свой паспорт у Лилии и подговорить деда подписать разрешение на выезд. И ведь получил в итоге я один! От Юрио за то, что уехал. От Якова, когда тот узнал о том, что и Юрочка сбежал вслед за мной в Японию. И даже от Юри! Ты можешь в это поверить? Он сообщил, что я поступил безответственно! Моё сердце разбито! Я ведь ехал ради него и только к нему, и чем в итоге всё обернулось? Тсуна без проблем представил, как мужчина по-детски дуется, и негромко рассмеялся. Разговоры с этим человеком поднимали настроение уже очень долгое время. Он не знал чужого имени, возраста и страны, однако это нисколько не мешало. Его собеседник был любознательным, интересным, умным и начитанным. Помимо этого он был доброжелательным весельчаком, частенько болтающим о разных глупостях. Удивительно, но он отлично знал японский язык. Как оказалось, развлекался в своё время, изучая помимо английского. Гении, они такие. Лишь бы разнообразить свою унылую жизнь, в которой редко случается что-то необычное и впечатляющее. Тсунаёши лишь знал, что есть в окружении его приятеля некая строгая Лилия, истеричный подросток Юра и строгий и шумный Яков. Теперь вот ещё появился Юри Кацуки, который попал под обстрел лучей любви этого невероятного мужчины с ветром в голове и огромным сердцем. - Просто будь с ним помягче, - посоветовал Тсунаёши, вспоминая своё прошлое. - Не напирай так сильно. Это очень пугает, нервирует и смущает. В прошлом точно так же на меня напирал Гокудера. Ты не представляешь, как иногда мне было стыдно из-за его криков и выходок на глазах у всех. На нас смотрели, как на сумасшедших. Попробуй другой подход. Полагаю, твой подопечный знает, какой ты невероятный, прекрасный, обворожительный и самый лучший в мире в целом. Сам упоминал, что Кацуки увлекался твоими работами с юности. Кумир в доме - большой шок, между прочим. Я бы вообще сбежал и сутками не появлялся. Так что сбавь обороты. Расспроси его о стране и традициях. Попроси показать тебе город и рассказать о памятных местах и событиях жизни Юри, связанных с ними. Сделай акцент на его жизнь, но при этом не будь излишне настойчивым. Уверен, всё окупится. - Я попробую. Это будет отличной тренировкой выдержки. Хищники ведь порой долго выжидают в засаде, верно? А мой Юу-у-у-ури такой стеснительный, робкий и тихий. Ах, мне придётся ждать самую вечность. Но что мы всё обо мне да обо мне? Как ты поживаешь, мой дорогой собеседник из Италии? - Ну... Я не разговариваю со своими подчинёнными, - признался Тсунаёши и покосился на соседний балкон, до которого было три метра и откуда слышались странные звуки шиканья друг на друга. Уж явно не ветер завывает. - Неделю назад у дона Сарто была свадьба. Точнее, должна была быть. Прекрасное в своей искренности венчание в церкви. Давно я не видел брака по любви. И что ты думаешь? Эти. Идиоты. Всё. Испортили. Началось всё с того, что Хибари стало скучно. Он заметил Дино, моего давнего друга и названого старшего брата. И решил, что неплохо бы с ним размяться, пока тянется нудная и скучная на его взгляд подготовка к церемонии. Разумеется, удержать его на месте попытался Гокудера. Завязалась потасовка. Из-за этого среди гостей поднялись волнения. Подоспевший Дино только всех утихомирил, ловко усмирив Кёю, как мой «карманный» сталкер решил подлить масла в огонь и начал рассуждать на тему привязанности Хибари к Дино. Меня тоже удивил тот факт, как ловко Дино утихомирил моего подчинённого, нашептав ему что-то на ухо, но свадьба босса союзной семьи явно не то мероприятие, где я хотел бы об этом задумываться или размышлять. В итоге, Хибари взбесился, как того и добивался Рокудо. Началась драка. Гости кинулись врассыпную. Гокудера решил, что не хватает огня, и тоже рванул в бой. Я до сих пор не уверен, пытался он растащить этих двух или наслаждался битвой. Знаешь, сейчас какое-то затишье, и все слоняются по особняку без дела. - Понимаю, и такое бывает, - отозвался собеседник, давая понять, что внимательно слушает. - Так вот, - вздохнул Тсуна и взъерошил волосы на затылке. - К этим троим присоединился Дино, пытаясь всех успокоить. Тут пришли в себя люди Сарто и тоже влились в бой. Мои оставшиеся идиоты решили, что это нападение, и понеслось. Они разнесли всю церковь. Невеста и жених, на тот момент только направляющиеся к месту венчания, ступили на ступени, ведущие к руинам. А какие там витражи были, ты не поверишь! Если верить причитающему священному люду, им чуть ли не двести лет было. И всё, всё подчистую снесли. Двухсотлетнее строение разнесли по камешку лишь из-за того, что два идиота до сих пор не могут найти общий язык. Я уже говорил, что часто жалею о том, что всё-таки не застрелил Мукуро? - Не один раз, если честно. Просто в разных вариациях, - негромко рассмеялись на том конце проводе. - Я готов повторить это ещё бесконечное число раз, - вздохнул Тсунаёши, опираясь о широкие каменные перила и смотря вдаль на закатное небо. - Разумеется, дон Сарто был в ярости. Полагаю, если бы я с мученическим выражением лица, отражающим всю боль вселенной, не склонился перед ним в глубоком поклоне, он бы попытался придушить меня на месте. Но, видимо, в моих глазах дон Сарто прочитал, что кому и куда я натяну после всего произошедшего, и это его немного утихомирило. Помимо этого, он тоже считает меня тем ещё сосунком, не умеющим управлять корпорацией, поэтому случившее его не очень-то удивило, о чём он тут же высказался мне в лицо. В итоге всё закончилось тем, что Гокудере срочно пришлось искать новую церковь, в которую мы все дружно и отправились. Мне всего лишь пришлось оплатить кучу счетов из моего кармана. Полагаю, эта малая плата за то, что произошло. Если бы мне сорвали день свадьбы, я бы просто снёс всех этих идиотов Х-баннером. Кстати, почему ты не спишь? Разве в Японии сейчас не ночь? У нас восемь вечера. Плюс семь часов, и у вас там около трёх, не так ли? - Потому что мне нравится с тобой разговаривать, - улыбнулись на том конце. - Ну и ещё потому, что Юри потянул спину. После вечерней тренировки я заставил его отмокать в онсэне, потом делал массаж и мазал его лечебной мазью, а после мы решили выпить чаю. Когда ты позвонил, Юри выглядел надутым воробьём. У нас завелась традиция душевно беседовать перед сном, а тут я разговаривал только с тобой. Мой милый Юу-у-у-ри надулся и ушёл спать. Такой очаровательный. Когда он смотрит на меня с упрёком или укоризной, у меня чуть сердце не останавливается. Так сладко трепещет в груди. - Нда? - хмыкнул Тсунаёши, тут же вспоминая Гокудеру. - Возможно ли, что это особая форма мазохизма? - Эй! - возмущённо запыхтели на том конце провода, и Тсунаёши рассмеялся. - Прости, прости. Просто вспомнил нечто похожее. В любом случае, тебе нужно отправиться спать. Утром обязательно помоги матушке Кацуки с завтраком. Это подкупит его неприступное сердце. - Оясуми насай! - Буона ноттэ. Закончив разговор, Тсунаёши убрал телефон в карман брюк и рассеянно улыбнулся. Он был рад за своего «телефонного приятеля» и был уверен, что тот со всем своим упорством и обаянием добьётся взаимности. Сам Тсунаёши не был так же уверен, что ему делать. Стоит ли продолжать глупые намёки или стоит оставить свою затею? Иногда становилось страшно и тоскливо от мыслей о невзаимности, но поведение дорогого сердцу человека раз за разом намекало на то, что шансы есть. Да и было забавно наблюдать за эмоциями, сменяющимися на чужом лице. И слова о любви не к полу, а к человеку, услышанные от «телефонного приятеля», запали в душу. В своё время Тсунаёши был безнадёжно и сильно влюблён в Киоко. Так он думал. Вероятно, недостижимый идеал в виде красавицы всей школы был отличным вариантом для поры переходного возраста, обязанного быть наполненным болью, страданием и отчаянием. Всё это Тсуна познал благодаря Реборну, прочувствовав во всех гранях, однако именно тогда у Савады и появился по-настоящему близкий и родной человек. И пусть было неловко из-за него, пусть часто было стыдно, всё это не имеет значения. Особенно сейчас, когда годы прошли, чужой пыл немного остыл, сам Тсуна стал более взрослым, собранным и серьёзным, а дороги их переплелись ещё теснее, чем до этого. «От укоризненного взгляда сердце трепещет в груди, да?» - усмехнулся сам себе Тсуна и покинул балкон. Разумеется, в коридоре его уже поджидали. Окинув пристальным взглядом хранителей, Тсунаёши с особым упрёком посмотрел на тут же поникшего Гокудеру, а после повёл плечом и пошёл вперёд по коридору, закидывая снятый до этого пиджак на плечо. - Я прощаю только Гокудеру, потому что он единственный помогал мне разбираться с беспорядком, учинённым всеми вами. Все остальные быстренько разобрали задания и пошли замаливать грехи, отрабатывая деньги, которые Вонголе пришлось потратить на чужую свадьбу из-за вашей несдержанности и глупости. И, Хибари... Убери тонфа и не доводи до греха. Реборн должен вернуться на днях. И если он только попробует начать промывать мне мозги на эту тему, я быстро ему расскажу, как всё было, и кто всё это затеял. - Гокудера-кун вечный любимчик босса. Это нечестно, ку-фу-фу. Проигнорировав едва слышное рычание хранителя Облака и скрежет зубов Тумана, Тсунаёши едва не вприпрыжку направился к своему кабинету, чтобы закончить с последними на этот день делами. Но на подходе к лестнице, он резко затормозил, отчего идущий следом Гокудера врезался в него и тут же придержал за плечи, начиная лепетать извинения. Слова Тсуна не слушал. Он пытался прочувствовать спиной каждый суматошный удар сердца в чужой груди, к которой прижался. Чуть повернув голову, Тсуна взглянул на тут же замолчавшего раскрасневшегося подрывника снизу вверх и едва заметно улыбнулся. - Если бы ты только знал, как я устал, Ха-я-то, - с лёгким растягиванием и придыханием. - Десятый! Десятый, я могу вас донести на руках! - запаниковал Гокудера. - Стоит приготовить вам ванну? Принести кофе? Или заказать вашу любимую пасту? Я выгоню всех из особняка, и вы сможете отдохнуть! Тсуна негромко рассмеялся и отстранился, начиная подниматься по лестнице. - Я не откажусь от кофе и твоей компании. Поможешь мне с документами? Там совсем немного. - Конечно, Десятый! Гокудера пусть и выглядел донельзя смущённым и взволнованным, Тсунаёши ощущал всем своим естеством чужую радость. Всё же они связаны пламенем: Небо и Ураган. От искренней радости Гокудеры собственное сердце тоже начало сходить с ума. Впрочем, оно всегда сходило с ума в присутствии подрывника. Ещё со старшей школы, которую Тсуна оканчивал в Намимори, чтобы после покинуть Японию вместе с остальными и отучиться в престижном заведении для мафиози. Хибари и там создал дисциплинарный комитет. Это было ужасающе для Тсунаёши, но точно не для всех остальных. Хотя больше всего радовался хранитель Облака. Ещё бы, столько сильных противников. Наследные мафиози это вам не слабые школьнички тихого городка. - Десятый? - позвал Гокудера, остановившись за спиной замершего на входе в кабинет Савады. - Ничего, - отмахнулся Тсунаёши и вошёл внутрь. Вынув телефон из кармана брюк и отложив его на столешницу, парень уселся за стол и потянулся. Взгляд карамельных глаз обратился на Гокудеру, расположившегося по ту сторону стола на пододвинутом кресле и уже взявшего в руки первую папку. Пожалуй, ему тоже нужно начать дрессировать Урагана, как Юри Кацуки дрессирует его «телефонного приятеля». Вот только Юри, судя по всему, пытается добиться уважения его личного пространства, а Тсунаёши продал бы Мукуро Вендиче за то, чтобы услышать от Гокудеры не привычное «Десятый», а обращение по имени. - Д-десятый... - неловко начал подрывник, поднимая на него взгляд. - А вы... Ну... Все заметили, что вы в последнее время часто... Ведёте телефонные разговоры. С вашего личного телефона. Появился кто-то... Значимый для вас? - Назовёшь меня по имени, и я расскажу, - тут же нашёлся Тсуна, подпирая подбородок ладонью и очаровательно улыбаясь, сверкая хитрыми карамельными глазищами. И недовольно поджал губы, когда Гокудера взглянул на него в ужасе, затарахтел извинения и тут же уткнулся носом в документы. Но ничего. Тсунаёши умеет ждать. Ответ у него уже заготовлен, а ревнивый Ураган ещё не раз задаст свой вопрос. И остальные тоже наверняка начнут любопытствовать, но получат те же условия. Тсунаёши всё равно добьётся своего. Хотя бы посредством того же Рокудо, который Гокудеру принудит к нужному обращению, если то потребуется в угоду удовлетворения любопытства иллюзиониста.***
Виктор нервно расхаживал по номеру отеля и не знал, что ему делать. Кацуки куда-то удрал с Пхичитом, оставив своего тренера в одиночестве. Одиночество это было воспринято в штыки. После выходки Юри фигуристу остро требовался собеседник. Хорошо, конечно, было бы поговорить с Кацуки и прояснить всё до конца, однако в то же время Виктор очень боялся этого разговора. Мало ли, что там у японца в голове. Вот уж действительно проблемный скрытный народ, всё скрывающий внутри и вечно держащий эмоции под контролем. Впрочем, был у Виктора ещё один японец, общение с которым могло облегчить его душу, полную терзаний, сомнений и опасений. Именно поэтому мужчина взял телефон и вышел на балкон, набирая заученный наизусть номер и вглядываясь в огни города. - ... и потом я буду долго и изощрённо заталкивать этот отчёт тебе в горло. Так глубоко, что ты прочувствуешь его вскоре своим желудком. И поверь, Рокудо, это не просто красивые слова. Я тебе устрою сладкую жизнь. Что-то ты совсем расслабился в последнее время. Но это ничего. Скоро вернётся Хибари, и я с радостью расскажу, кто покрасил его канарейку в розовый цвет. - Ты ничего не докажешь, - немного нервный смешок и странное «ку-фу-фу», раздавшееся эхом. - Вон из моего кабинета! - Канарейку? - усмехнулся Виктор, и на том конце провода негромко рассмеялись. - Привет. Извини за это. Мой «карманный» сталкер решил позабавиться и вместо отчёта о выполнении миссии предоставить мне красочный рисунок «захвата» моего тела. Ну и фантазия. Мне будут сниться кошмары. Канарейка - питомец одного из моих хранителей. Знаешь, есть такие люди, которые терпеть не могут других людей, зато обожают животных. - О да, - протянул Виктор, вспоминая Плисецкого, его любовь к кошачьим и ненависть ко всему человечеству. - У тебя что-то случилось? Голос какой-то странный, - заметил его собеседник, и Никифоров улыбнулся. - Да вот даже не знаю, - вздохнул он. - Знаешь, пора бы открыть все карты. Иначе я просто не знаю, как получить совет. - Ты можешь довериться мне, - заверили на том конце провода. - Я не из болтливых. Да и мы так давно общаемся, что я уже немного к тебе привязался и отреагирую спокойно даже на самую ошеломляющую новость. - Ну... Дело в том, что я фигурист. Российский фигурист с кучей наград, висящих на шее камнем, тянущим ко дну. Виктор Никифоров. Мой «успешный проект», о котором я говорил тебе в прошлом, это пятая золотая медаль с Гран-При. После него я увидел видео, в котором Юри катает мою финальную программу. И катает так, что дух захватывает. Клянусь, он откатал её лучше меня самого, находясь не в самой лучшей для льда форме. После я сорвался к нему в Японию. Потеряв окончательно вдохновение и не зная, что делать со своей жизнью, я решил попробовать себя в роли тренера. Получилось. К тому же, путём проб, ошибок и твоих советов, мы с Юри сблизились. Очень. Никто не говорил о чувствах, но между нами так искрит, что даже его матушка всё поняла. Дала своё благословение и попросила заботиться о её непутёвом сыне. Мы сейчас в Барселоне. Здесь будет проходить финал Гран-При. Мой Юри смог выстоять и добраться до вершины. Осталось совсем немного. - Виктор? Красивое имя, - отозвался собеседник. - А я - Савада Тсунаёши. И действительно управляю огромной семейной компанией. Полагаю, ты не называл своего имени из-за известности? Но я совсем далёк от спорта. В школе физическая подготовка мне никогда не давалась, а когда появился репетитор, я желал только одного - выжить. Никаких положительных впечатлений. Поэтому прости, но я совсем не интересовался фигурным катанием. Впрочем, судя по наградам, ты действительно великолепен, не так ли? - Не настолько, насколько прекрасен Юри. Виктор немного облегчённо выдохнул. Он действительно не желал представляться, зная, что если попадёт на знающего его по известной карьере фаната, о простом человеческом общении можно будет позабыть. Именно поэтому они всегда общались без имён. Его приятель не спешил представляться, а сам Виктор не интересовался чужим именем, не желая называть своё в ответ. К тому же, им и без имён было легко общаться. Выдумав вместо фигурного катания абстрактную работу, Никифоров чувствовал себя вполне уверенно и комфортно. Вроде и правду рассказывает, но завуалированную, что спасало от раскрытия. - Итак, что же тебя так вывело из строя? Если у вас с Юри всё хорошо, в чём проблема? - поинтересовались на той стороне, и Виктор перевёл взгляд на свою руку. - Ну... Мы гуляли по Барселоне и забрели в Готический квартал. Вокруг уже всё украшено к приближающемуся Рождеству. Атмосфера такая праздничная и лёгкая. Юри начал интересоваться, что подарить мне на день рождения. Я сообщил, что обычно не праздную его, и этот факт немного расстроил Кацуки. А после он вдруг сорвался в ювелирный. Мой милый, робкий, стеснительный Юри. Он купил два золотых кольца и нацепил мне моё на безымянный палец прямо на ступенях Кафедрального собора Барселоны. Можешь себе это представить? Лепетал что-то про талисманы на удачу и прочее, а в итоге всё закончилось тем, что мы сидели в кафе в компании друзей и приятелей, и все поздравляли нас с помолвкой. Юри был так смущён и всё отрицал, но... Я видел, как сверкали его глаза. - Это довольно серьёзный шаг, - протянул Тсунаёши, внимательно слушая собеседника. - Знаешь, это фактически прямое признание в любви. Всё это прикрытие талисманами наверняка ради попытки дать тебе возможность сделать шаг назад и все дела. Выбор, возможность отказаться и свести всё к шутке. Видимо, Кацуки не очень уверен в ответных чувствах или в том, что ты готов принять такую ответственность. Тебя это волнует? Или волнует кольцо на пальце? Хотя ты так вдохновенно всегда мне рассказывал о своём ученике, что это маловероятно. - Я в восторге, - признался Виктор, мягко улыбаясь и прижимаясь к кольцу губами. - Но меня волнует другое. Когда мы только встретились, то договорились, что всё это лишь до финала Гран-При. Я - тренер Кацуки, а он - мой ученик и протеже. Я ведь в глубине души и не надеялся на ответные чувства. Однако сейчас всё изменилось. И эти кольца... Я просто не знаю, что делать. Если Юри возьмёт золото, всё будет кончено, я полагаю. Если серебро, то он может разочароваться во мне, как в тренере. Или может ещё... - Так, а ну отставить панику, - оборвал мужчину Тсуна. - Я уже говорил тебе о том, какие японцы по своей натуре. Если Кацуки надел на твою руку кольцо, то он надел на твою руку кольцо. Это бессловесный знак о том, что ты ему дорог, и он не хочет тебя терять. Поэтому когда ты вернёшься к нему после нашего разговора, просто крепко обними и поцелуй. Этого будет вполне достаточно для твоего красноречивого «ответа» ему. - Полагаю, Юри грохнется в обморок, - рассмеялся Виктор, и Тсуна усмехнулся. - Ну, он грохнется в обморок в твоих руках. А вообще... Когда там финал Гран-При? От Италии до Испании полтора часа на самолёте. Полагаю, нам давно пора увидеться вживую. Ты покажешь мне своё сокровище. Я удеру от своих хранителей и работы. Посидим в каком-нибудь уютном кафе и пообщаемся вживую. Ведь потом вы вернётесь в Японию? Или в Россию? Думаю, в такую даль выбраться в ближайшее время у меня совсем не получится. - Это было бы неплохо, - улыбнулся Виктор. - Финал послезавтра. Завтра последний отбор, и если Юри пройдёт, а он пройдёт, то после финального катания будет банкет. Вероятно, в каком-нибудь дорогущем ресторане, который оправдает вкус даже босса крупной корпорации в твоём лице. - Поверь, это стереотипы, - посмеиваясь, ответил Тсуна. - В таких ресторанах обычно проводятся деловые встречи, поэтому ассоциации у меня с такими местами не самые радужные. Помимо этого, если я посещаю подобные места, все вечно косятся и перешёптываются за спиной, что раздражает. Хотя винная карта в подобных заведениях великолепна. Не то чтобы я любил алкоголь, но иногда без бокала вина расслабиться совершенно не получается. - Мы всегда сможем сбежать, - заверил Виктор, который и сам не особенно любил подобные помпезные места с маленькими порциями и шокирующими ценами. - Мы с Юри уже нашли несколько тихих местечек, где можно и поужинать, и просто выпить кофе. Весьма неплохого, к слову. - Тогда договорились, - улыбнулся Тсуна. - Я буду послезавтра утром. Отправишь мне в сообщении адрес того места, где всё пройдёт.***
Шикарный праздничный зал ресторана был забит до отказа. Гости, фигуристы, тренеры, спонсоры. Мелькающие редкие фотографы, приглашённые запечатлеть празднование финала Гран-При фигуристами для своих газет и журналов. Сверкающий паркет, яркое освещение, белоснежные скатерти на круглых столах и разнообразие аппетитных закусок, подаваемых к шампанскому и вину. Виктор вежливо переговаривался со знакомыми, уже успел несколько раз выпить с Крисом и не раз и не два сорвал украдкой поцелуи с губ краснеющего и смущающегося Юри, не привыкшего быть в центре внимания. Серебряная медаль на его шее красиво поблёскивала и привлекала к фигуристу ещё больше внимания. Юри и рад бы от неё избавиться, однако бдящий Плисецкий раз за разом оказывался рядом в те моменты, когда пальцы тянулись к ленте на шее, и шипел угрозы и требования убрать свои конечности куда подальше. Сам он красовался золотой медалью, и Виктор прекрасно знал, что это не было попыткой показать всем, кто именно занял первое место. Дело было в том, что Юрио всё ещё бесился из-за выходки Кацуки и его желания уйти. Именно поэтому медали болтались на их шеях. Юра хотел, чтобы Юри каждую секунду помнил о том, что второй, и о том, что их битва ещё не окончена и не окончится до тех пор, пока самому Юрио не стукнет тридцатник. И плевать, что Кацуки старше, и ему будет уже за тридцать. Никуда он со льда не уйдёт, пока Юрио не снизойдёт до разрешения. - Вы видели их?.. Кто-нибудь знает... Откуда... Когда со всех сторон послышался ропот, Виктор тут же отвлёкся от перепалки со злющим Плисецким, уже успевшим поцапаться с Леруа. Взгляд льдистых глаз выцепил небольшое столпотворение на входе в ресторан, и мужчина тут же сорвался со своего места, чтобы уже через несколько секунд столкнуться с взглядом карамельных глаз. Почему-то он сразу понял, кто перед ним. Широкая улыбка украсила лицо мужчины, находя отражение на лице гостя, и Никифоров смело шагнул вперёд. - Тсунаёши. - Виктор. Крепкое пожатие, а после Виктор не выдержал и просто сгрёб невысокого молодого мужчину в крепкие объятия. И почти тут же отпустил, напоровшись на шесть подозрительных взглядов. Мужчина с пепельными волосами в строгом костюме и алой рубашке явно желал его придушить. Негромко усмехнувшийся мужчина с разноцветными глазами сверлил заинтересованным взглядом. По причёске Виктор понял, что это, вероятно, и есть тот «карманный» сталкер. Уж больно она напоминала ананас, который не раз и не два поминал всеми чертями Ада Тсуна в их телефонных разговорах. Мужчина с безразличным выражением лица и канарейкой на плече, цвет перьев которой отливал едва заметным розовым, явно являлся тем самым неудержимым Хибари. Остальных фигурист не знал, но сразу понял, что эта компания и есть те самые трепетно и нежно любимые Тсуной создатели всех его проблем. - Я успел посмотреть выступление в интернете, - легко улыбнулся Тсуна, с интересом осматривая зал и людей, что со всех стороны с любопытством пялились на них. - Твой Юри выступил просто великолепно. Серебро, верно? Пусть и второе место, но он выступил достойно. А на первом месте тот самый Юрочка? - Десятый, я не уверен, что это подходящее для вас место, - совсем не тихо зашептал ему на ухо тот самый мужчина в алой рубашке. - Вы же сбежали из Италии прямым рейсом, и все наёмники уже в курсе, и... Виктор едва ли уловил быстрое скользящее движение, а Тсунаёши уже стоял с Гокудерой, которого Никифоров «узнал» по обращению, лицом к лицу, крепко сжимая его галстук и притянув чужое лицо к своему почти вплотную, из-за чего едва не столкнулись носы. - Мы договорились, что ты не будешь читать мне нотации сегодня, Ха-я-то, - сладко растянул чужое имя Тсунаёши и довольно хмыкнул, наблюдая за тем, как лицо Урагана сливается по тону с его рубашкой. - Вы и так потащились за мной следом, когда я собрался удрать через чёрный ход. А теперь проследи за тем, чтобы все хранители разместились по периметру территории, и нас никто не побеспокоил. И следи за Ламбо. Здесь много симпатичных молоденьких девушек. Я прошу тебя, - мягко и вкрадчиво, отчего у подрывника запылали даже уши. - Мы с Виктором и его женихом собираемся немного прогуляться. - Есть, Десятый! - Ж-женихом? Как только хранители рассосались, разогнанные разошедшимся Гокудерой, спешащим выполнить приказ любимого босса и просто в глубине души любимого, что тщательно скрывалось, Тсунаёши резво обернулся. И тут же обворожительно улыбнулся заалевшему щеками Юри, подошедшему к Виктору в надежде узнать, что происходит. Тут же Савада слегка поклонился, получая вежливый поклон в ответ, и подмигнул ещё сильнее покрасневшему пареньку, тут же оказавшемуся в объятиях довольного его замечанием Виктора. - Конечно, женихом. Вы прекрасно смотритесь вместе, - искренне признался Тсунаёши и засунул руки в карманы брюк, покачиваясь с пятки на носок и обратно. - Полагаю, сейчас самое время сбежать. Иначе Гокудера вернётся и будет следить за каждым нашим вздохом. А ещё ваш Юрио наблюдает за нами, сверкая недобрыми глазами приготовившегося атаковать хищника. Нам пора бежать, иначе его выпады могут привлечь внимание всё того же Гокудеры, и здесь начнётся мини-война. Виктор беззаботно рассмеялся и кивнул. Нужное время на празднике они уже пробыли, поэтому можно и сбежать. Разумеется, побег их из-за привлечённого внимания не остался незамеченным, но мужчин это не волновало. Виктор находился в экстазе от долгожданной встречи с другом и победы своего подопечного, ставшего женихом и самым дорогим сердцу человеком, а Тсунаёши ненавязчиво выспрашивал у смущённого Юри, где находится волшебный Кафедральный собор Барселоны, исполняющий, судя по всему, желания влюблённых. Кольцо у него уже было готово, и осталось только затащить Гокудеру на нужные ступени, вручить подарок и поцеловать. Может, хоть тогда подрывник сообразит, что все знаки внимания обожаемого Десятого ему не мерещатся. Двери за ними давно закрылись, и гости позабыли о странном визите. Только в одном углу всё никак не могли прийти в себя Сара и Мишель Криспино. Огромными глазами они наблюдали появление Десятого босса итальянской мафиозной семьи «Вонголы» на приёме и с ужасом и шоком смотрели на то, как Савада Тсунаёши радушно поздоровался с Виктором Никифоровым, который просто сгрёб главу королевской мафиозной семьи в крепкие объятия, тиская, как плюшевую игрушку. И Савада совершенно не вырывался! Даже разогнал своих хранителей, являющихся цепными псами босса, чтобы провести время наедине с Виктором и Юри! Так тепло улыбался, искренне смеялся и, судя по всему, они вообще с Виктором были давними приятелями. - Всё-таки эти русские действительно страшные люди, - заявил Мишель своей сестре и залпом осушил бокал с шампанским. Сара ничего не ответила. Только заторможено кивнула. Девушка всё ещё отказывалась верить своим глазам, однако... Брат сказал правду. Русские действительно страшные люди, и Виктор Никифоров лучший их представитель, раз каким-то неведомым образом сумел заиметь у себя в друзьях столь неординарную личность. Кто бы мог подумать?|End|