Вэй Ину пять лет
Се Лянь мягко улыбается, погладив своего сына по чёрным волосам, и толкает в крохотное плечико, стараясь приободрить его. Мальчик немного топчется на месте, обернувшись на него, словно бы ища поддержку не только в прикосновении, но и во взгляде, который мгновенно обволакивает его всем тем, что называют родительской заботой и любовью. На самом деле, Вэй Ин — довольно энергичный мальчик, можно даже сказать, что слишком, его широкая улыбка радует почти всех вокруг. Но сейчас, когда он всего пару дней назад переехал вместе с родителями в другой город, более тихий, Вэй Ину пришлось перейти в новый детский сад. Его папа, конечно же, сказал ему, что нет ничего страшного в том, чтобы познакомиться с новыми ребятами, и никто не будет обижать его. Даже если будут, то Се Лянь и Хуа Чэн вступятся за него, ведь он им очень дорог. Но, на самом деле, Вэй Ин не знал, к кому можно пристать, чтобы не чувствовать себя неловко. Именно поэтому он всё ещё здесь, не отступает от ног Се Ляня, крепко сжимая нежную ладонь папы в своей маленькой, зная, что так к нему точно никто не подойдёт, несмотря ни на что. — А-Сянь, чего ты боишься? — Се Лянь присаживается на корточки, чтобы быть одного роста с ним, и мягко гладит его по пухлой щёчке. Вокруг них много шума и детских криков, поэтому ему приходится немного повысить голос, чтобы ребёнок его услышал. — Я не боюсь, — уверенно отвечает Усянь, слегка надувшись на глупый вопрос своего папы. — Просто я не знаю их… — Извини, как же я мог забыть, что передо мной повелитель всех диванных подушек, — важно кивает Се Лянь, на что Вэй Ин хихикает, сжав его ладонь своими. — Ты можешь узнать их. Подойди к любому малышу и познакомься с ним. Вэй Ин задумчиво смотрит в сторону, осматривая каждого ребёнка в группе, и медленно кивает, нерешительно отпуская руку Се Ляня. — Не бойся, А-Сянь, я всё ещё здесь, — тепло говорит он, внимательно следя за тем, как Вэй Усянь аккуратно ступает по направлению к какому-то грозному мальчику, что, кажется, кричит больше всех из-за детских проделок. Се Лянь, конечно, сам не уверен, что этот ребёнок не обидит его малыша, но он, по крайней мере, знает, что обязательно поспешит на помощь и поможет ему. Се Лянь поправляет круглые очки на переносице, откидывая прядь выбившихся длинных волос со лба, и продолжает наблюдать за своим сыном. Тот уже успел подойти к мальчику со спины, собравшись с духом, и, что забавно, громко вскрикнул, прежде чем обнять ребёнка. Се Ляню, конечно, не нравится то, как знакомится Усянь с незнакомыми детьми, но это лучшее, что может быть из всего арсенала Вэй Ина. Хуа Чэн успел научить сына не только всяким примочкам, которыми иногда смущает Се Ляня, но и разным приветствиям. Даже, в самом деле, страшно становится, учитывая, что Вэй Ин всего полтора года с ними. Прежде чем завести ребёнка, Се Лянь, конечно же, серьёзно отнёсся к тому, чего именно хочет от него Хуа Чэн. Во-первых, он всегда относился к таким вещам, как дети, очень серьёзно, потому что, боже, воспитание прежде всего идёт от лица родителей. Дети перенимают много чего от родителей, как и мировоззрение, так и мнение насчёт, например, ориентации других людей. Очень важно знать, что люди — это люди, и никто не делится, в плане ориентаций, на какие-то группы. Во-вторых, растить ребёнка с человеком, который, возможно, покинет его после некоторого времени, — крайне глупая затея. Именно поэтому Се Лянь долго решал, нужен им ребёнок или нет, учитывая мнение, конечно, своего партнёра, с которым он шёл в одну ногу в течение десяти лет. Хуа Чэн, на самом деле, оказался самым преданным человеком, который так внезапно ворвался в жизнь Се Ляня, заполнив её прекрасным искусством, шутками и мимолётными моментами, что до сих пор хранились в укромном уголке его большого сердца. Они довольно долго шли к своим чувствам, но в итоге преодолели все препятствия, которые возникали в жизни, чтобы теперь, любя друг друга, жить так спокойно и уютно. И он до сих пор помнит, как Хуа Чэн впервые улыбнулся ему, показывая миниатюрную скульптуру, которую он вылепил для него, только увидев его в одной любимой кофейне Се Ляня. В памяти всплывает молодой Сань Лан с короткими чёрными волосами в красном бомбере. Он так легко, пусть и неловко, познакомился с ним. Се Лянь любит полароидные фотографии в то время, короткие волосы Хуа Чэна радуют его душу, пусть и сейчас его муж с длинными волосами выглядит довольно-таки горячо и гораздо старше. Ши Цинсюань, лучший друг Се Ляня, говорил им, что у них один мозг на двоих, и всё из-за того, что они разделяли любовь к старым китайским традициям и страстью к длинным волосам. Хотя, честно говоря, Цинсюань сам присоединился к их «культу», чтобы сверкать шёлковыми волосами перед лицами парней и девушек, которые попадались бы ему на пути. Когда его трясут за руку, Се Лянь растерянно хлопает ресницами и приходит в себя лишь через пару секунд. Он находит возле себя счастливого Вэй Ина, что улыбается во все имеющиеся зубы, заставляя своего папу только улыбнуться в ответ. — Я познакомился с двумя, — энергично говорит Усянь и выбрасывает ладонь с двумя пальчиками, которые потом Се Лянь обхватывает, ощущая тепло в груди. — Цзян Чэн и Лань Чжань! — О, они теперь твои друзья? — Да! — хлопает Вэй Ин в ладошки, отпустив руку папы, и радостно топчется на месте. — Лань Чжань так смешно злится! Се Лянь немного хмурится, задумавшись на пару секунд, и убирает чёлку с глаз Усяня, делая пометку в уме, что нужно обязательно подстричь ему волосы. — Ты успел его разозлить? — Нет-нет, я ничего не сделал! — надув щёки, Вэй Ин оборачивается и смотрит на какого-то молчаливого мальчика, одетого в светлую одежду. Тот, едва увидев, что на него посмотрели, стал перебирать разноцветные кубики, и Усянь мило захихикал. — Раз так, то иди к своим друзьям и поиграй с ними, — говорит Се Лянь и поправляет штанишки своего сына, а Вэй Усянь энергично кивает и ждёт, когда он отпустит его, чтобы быстро рвануть к ним. Се Лянь, улыбнувшись, встаёт и ещё раз поправляет очки, чтобы после развернуться и выйти из помещения. Ему нужно позвонить Хуа Чэну, чтобы тот не волновался за сына и спокойно работал дальше. Хотя как тут не переживать? Всё-таки это их ребёнок! Разблокировав телефон, Се Лянь несколько секунд разглядывает свои обои, на которых Хуа Чэн с Вэй Ином, только-только прибывшим к ним домой, чтобы остаться уже навсегда. В тот день Вэй Ин был очень тихим, считая, что любое его движение могло привести его обратно в детдом, поэтому они очень удивились, когда поняли через некоторое время, что Усянь был гораздо активнее и веселее. Ему всего-то нужно было привыкнуть, понять, что его здесь не обидят, и Се Лянь безумно рад тому, что их ребёнок не остался замкнутым. Для Вэй Ина он стал именно тем, кто полюбился ему с первого взгляда, поэтому Сань Лану пришлось нелегко, учитывая, что его детство было сложным, и он не привык ладить с детьми вообще. Так что, были забавные моменты, когда Хуа Чэн старался понравиться ему, а Вэй Ин убегал от него, пытаясь спрятаться за Се Лянем. Так и вспоминалось надутое лицо Сань Лана, когда он находил сына в его руках. — Привет, Сань Лан, — улыбается он, когда тот отвечает на звонок и мягко мычит в трубку, будто проснувшись недавно. — Ты только встал? — Ага, — Хуа Чэн, кажется, тоже улыбается. — Ну как? А-Сянь устроился? — Да, я его успокоил. Сейчас он играет со своими новыми друзьями. Главное, чтобы не дебоширил много, иначе проблем не оберёмся. Се Лянь вспоминает, как Вэй Ин в прошлом садике подрался с каким-то ребёнком, и он так сильно волновался за его возможные ранки. Благо, всё обошлось. — Всё будет в порядке, гэгэ, не переживай, — успокаивает его Хуа Чэн, немного хрипя голосом. — Главное, чтобы его никто не обижал, верно? — Это самое главное, — кивает Се Лянь, немного надув губы, и снова заглядывает в помещение, где резвятся дети. Он следит за тем, как Вэй Ин играет с каким-то мальчиком. Это уже были не те, с которыми он общался. Всё-таки Усянь — популярный мальчик, ему нужно внимание, так что он без проблем соберёт новых друзей. — Гэгэ, ты сейчас домой? Или там будешь сидеть до последнего? Может тебя забрать? — Хуа Чэн шевелится в одеялах, поэтому Се Лянь понимает, что он даже не вставал, хотя прошло довольно много времени. — Нет, не волнуйся. Я сам доберусь, — нежно улыбается Се Лянь, одновременно вникая в суть разговора и следя за своим сыном. — Лучше заправь постель. — Гэгэ, я уже заправился. Се Лянь тихо посмеивается, покачав головой, и вздыхает, когда слышит включённую воду. — Я так понимаю, ты не отстанешь от меня? Ладно, забирай. Хуа Чэн, кажется, радуется, потому что ненадолго затихает, и заботливо бормочет в трубку, что Се Ляню лучше спрятаться под крышей из-за возможного дождя. Ему остаётся лишь промычать что-то несвязное в ответ, и Сань Лан быстро понимает, что он так и сделает. Се Лянь решает, что он может понаблюдать за Вэй Ином ещё немного, пока тот не видит. Всё-таки ему нравится смотреть, как улыбка Усяня расцветает не только из-за них, но и из-за других детей. Теперь, когда они переехали в другой город, забрав с собой только Цинсюаня, который очень нравился Вэй Ину, пришлось понять, что малыш остался без многих знакомых ребятишек, и первое время ему было тяжело взаимодействовать с ними. Но, как говорит Хуа Чэн, он обязательно привыкнет со временем, несмотря на то, что они, наверное, не собираются переезжать куда-либо в ближайшие десять лет уж точно. Улица, на которой они расположились, с очень хорошими соседями. Он широко улыбается, когда Усянь снова перемещается к другому ребёнку, тому, что в светлой одежде, и наблюдает за тем, как мальчик что-то упорно рисует. Кажется, он даже пытался заговорить с ним, но тот, видимо, не очень разговорчивый, поэтому Вэй Ин дуется смешно и мило, тут же жалуясь тому грозному мальчику. Возможно, Цзян Чэн — это и есть грозный мальчуган, а тот молчаливый — Лань Чжань. По крайней мере, по первому взгляду кажется именно так. Се Лянь смеётся, немного услышав, как именно жалуется его сынок, и качает головой, понимая, что он точно не отстанет от этих ребят. Как бы ни хотелось остаться, Се Лянь выходит из детсада, чтобы дождаться своего любимого мужа. Несколько часов, которые они проведут вместе, пока Вэй Ина не будет дома, привлекательно заманивают в свои объятия.***
Вэй Ину восемь лет
Хуа Чэн мягко зарывается сначала одним кончиком носа, а потом, чуть прижимаясь, вдыхает яркий и сладкий аромат любимого шампуня своего мужа, приглаживая слегка мокрые и спутанные волосы. Они всегда остаются шелковистыми, отчего постоянно хочется перебирать их и плести что-нибудь с нежностью, ни разу не сделав больно. То, что Се Лянь заставил его полюбить длинные волосы — правда. Он увидел его первый раз в одной из кофеен, в которые они ходили время от времени, но редко пересекались. Тогда Сань Лан удивился не только миловидной внешности, доброму характеру и потрясающей улыбке, но и чёрным, словно вороново крыло, длинным волосам, которые были собраны в небрежный пучок. Се Лянь тихо смеялся над какой-то шуткой своего друга, поправляя очки в тонкой оправе, и выглядел необычайно тепло, как будто бы домашний уют окутывал его со всех сторон крепкими объятиями. Нельзя было не влюбиться в такого человека. Се Лянь был поистине прекрасным человеком с невероятно доброй душой. И Хуа Чэн будет постоянно молиться всем имеющимся богам мира, что такой, как его муж, обратил на него внимание. — Сань Лан, ты витаешь в облаках? — спрашивает он и тепло улыбается, обернувшись через плечо, чтобы поднять голову и посмотреть на лицо Хуа Чэна. — Что-то вспомнил? — Вспоминаю твою красоту, — ухмыляется младший и продолжает расчёсывать волосы мужа, который успел немного покрыться румянцем, несмотря на то, что они уже так давно шагают вместе по своей совместной дороге. — Не неси чушь, — качает головой Се Лянь, скрытно улыбаясь, и ойкает, когда тот немного дёргает за прядь волос. Было не особо больно, даже ни капельки, но неожиданно, конечно. Он прикрывает глаза, полностью расслабляясь из-за нежных рук своего любимого, и чуть-чуть горбится, отчего Сань Лан тихонько цокает, видимо, недовольный тем, что тот портит себе осанку, и продолжает расчёсывание, несмотря на то, что они были идеально вычесаны. Хуа Чэн любит сидеть именно так — за чужой спиной, доставляя мужу только защиту и расслабленность. Се Лянь вздрагивает, когда на его ноги, что были согнуты в форме лотоса, приземляется живая туша, тут же сворачиваясь как младенец в люльке. Он тепло улыбается и, приоткрыв глаза, с глубочайшей нежностью оглаживает округлые щёчки Вэй Ина. Тот выглядит таким запыхавшимся, оно и понятно — бегал как сумасшедший по дому, постоянно хихикая над Сань Ланом, который хотел его «поймать». Ребёнок, что тут скажешь. — Папа, папа Лянь, — тихонечко зовёт Усянь и берёт в маленькие ладошки волосы Се Ляня, чтобы поперебирать их. Наверное, именно они являются самой любимой игрушкой их сына. Он никогда не дёргал за волосы, даже не пытался, и просто обожал вот так трогать. Видимо, насмотрелся, как его папы с аккуратностью расчёсывали волосы друг другу. — Что такое? — А ты знаешь, что у Лань Чжаня есть старший братец? — Вэй Ин дует губки от усердия, стараясь заплести маленькую косичку на волосах Се Ляня. — О, теперь знаю, — кивает он, убрав чёлку сына со лба, чтобы та не лезла в глаза. — Ты уже познакомился с ним? — Да, — кивает пару раз Усянь, всё ещё не отвлекаясь от дела, — он хороший. Почти как Лань Чжань. — А почему «почти»? — подключается Хуа Чэн, перестав расчёсывать волосы любимого, и просто мягко поглаживает чужую голову, делая маленький массажик. — Лань Чжань не улыбается, а Сичэнь-гэгэ улыбается, — Вэй Ин поднимает голову, чтобы посмотреть на лицо Хуа Чэна, и широко улыбается, отчего тот не сдерживает улыбку в ответ. — Зато Лань Чжань тебе нравится, — ехидно заявляет Сань Лан, а после получает лёгкий шлепок по коленке от мужа, на что недовольно дуется, словно ребёнок. Сразу понятно, кто кого научил такому. — Не-ет, — тянет Вэй Ин и складывает ручки на груди, как будто бы дуясь на заявление папы. — Лань Чжань мой друг! — Но он же тебе нравится, — пожимает плечами Хуа Чэн, посмеиваясь, и снова получает шлепок от Се Ляня, поэтому тут же целует чужую макушку. — Немножко. Совсем капельку! Се Лянь не сдерживается и улыбается мягко, немного покачав головой. Видимо, их сын думает о другом «нравится», имея в виду любовь между его папами, а не то, что называют дружбой. Хотя кто знает, как обернётся жизнь в будущем? Можно только гадать. — Ладно, ладно. Совсем чуточку, — кивает Сань Лан и делает вид, будто занят волосами мужа, думая, какую именно причёску тому сделать. Из дома они вряд ли выйдут, потому что уже поздно. Усянь довольно улыбается, перебирая пальчиками, и немного сонно хлопает ресницами. Се Лянь гладит его по голове, снова убирая чёлку со лба, и, слегка склонившись, целует в лоб. Тот, кажется, мгновенно чувствует сонливость, когда он оставляет поцелуй на его лице в любом месте. Привык, наверное, что именно так Се Лянь укладывал его спать, да и Хуа Чэн перенял эту привычку, чтобы тот быстрее засыпал. — Папа Чэн, папа Чэн, — зовёт Вэй Ин и снова поднимает голову, чтобы посмотреть на него, заставив упомянутого взглянуть вниз. — А у меня будут такие длинные волосы, как у папы Ляня? Сделав вид, что он серьёзно задумался над вопросом, Хуа Чэн убирает расчёску в сторону и, прижавшись к спине Се Ляня вплотную, немного наклоняется, чтобы «по секрету» поговорить с ним. Его муж качает головой, наблюдая за своими любимыми мужчинами. — А ты точно хочешь такие волосы? Не боишься, что не справишься? — тихо спрашивает он, заставив Вэй Ина тоже снизить голос и поднять взгляд на Се Ляня, будто бы тот не должен слышать их разговор. — Я ничего не боюсь! — заявляет Вэй Усянь, подняв указательный пальчик вверх. — Я хочу такие же волосы, как у папы Ляня и папы Чэна. — Если ты их хочешь, то конечно они будут, — улыбается Се Лянь и поднимает руку, чтобы ещё раз погладить его по щеке. — А чем они тебе нравятся? — Хочу, чтобы Лань Чжань тоже расчёсывал мне волосы! — кивает Вэй Ин, объяснив то, что он желает, и Сань Лан громко прыскает со смеху, пытаясь скрыть веселье за плечом мужа. Тот лишь с нежностью смотрит на сына. — Ты такой милый, А-Сянь. Вэй Ин широко улыбается, недовольно глянув на Хуа Чэна и не совсем хорошо понимая, почему он вообще смеётся. Как-никак серьёзное желание захотел! Шань Дань Лаожен под ёлочку что-нибудь положит? Пусть праздники ещё не скоро, но нужно же удостовериться сразу. — Кстати! Сичэнь-гэгэ сказал по секрету, что Лань Чжань хочет прийти к нам в гости, — неожиданно вспоминает Вэй Ин, немного приободрившись. — Он же придёт? Придёт? — Если он хочет, то пусть приходит, — кивает Сань Лан и делает аккуратный пучок Се Ляню, который наверняка скоро снова распадётся, ведь иметь идеальную причёску в компании с Усянем — то ещё испытание. — Хочу, чтобы он пришёл в гости! И Цзян Чэн! — хлопает в ладоши Вэй Ин. Хуа Чэн улыбается с теплотой во взгляде и быстро ложится на пол рядом с ними, чтобы чуточку полюбоваться спереди на своих любимых. Немного сонный Се Лянь, почти держащий Усяня на руках, позволяет ему окунуться в воспоминания, когда Вэй Ин только-только оказался у них и не мог спать в своей комнате. Се Ляню приходилось укачивать его на руках, постоянно напевая какую-либо нелепую песенку, и Сань Лан чувствовал себя очень счастливым, будто бы Вэй Ин всегда был с ними — с самого рождения. Совсем неважно, что он приёмный, ведь именно они воспитывают его сейчас, и именно он зовёт их «папами». Вэй Ин хмурится немного, внимательно осматривая красноватый порез на пальце своего папы. Было время, когда Се Лянь случайно резался, и ему приходилось успокаивать Усяня, потому что тот сильно переживал, мол, папа поранился и срочно нужно было в больницу. Сань Лан, конечно, смеялся над ним, но успокаивал словами, что это всего лишь царапина, которая ничего их папе не сделает. Благо, Сань Лан существовал как спокойствие для Вэй Ина, именно после его слов он успокаивался. Видимо, всё было из-за того, что Хуа Чэн тоже серьёзно относился ко всем травмам Се Ляня — пока он не увидит, что это лишь царапинка, то всё не будет в порядке. Цинсюань постоянно говорит, что если Се Лянь не будет в безопасности, то миру на земле не бывать, потому что иначе Хуа Чэн, возможно, мог бы просто избить что-то, что повредило Се Ляня. Забавно, конечно. — Папа Чэн, папа Лянь же в порядке? Сань Лану лишь остаётся вздохнуть и, немного придвинувшись, посмотреть на палец мужа, несмотря на то, что он был первым, кто вообще увидел порезик и долго ворчал. Ребёнку нужно же показать, что, посмотрев, он может с уверенностью сказать, что его папа полностью здоров. — Да, А-Сянь, — кивает Хуа Чэн и наглядно целует палец Се Ляня, на что тот мило улыбается, немного просыпаясь, и наблюдает за тем, как Вэй Ин тоже тянет его за руку, чтобы опустить вниз и сделать то же самое, что и папа. — Пальчик, не боли, — коротко чмокнув в порез, Усянь ворчит пару секунд на него, а потом снова сворачивается в клубочек, как маленький кролик. Се Ляню остаётся лишь улыбнуться, его глаза постоянно светятся, когда он смотрит на Сань Лана и Вэй Ина. — Кажется, кое-кому пора спать, — говорит Хуа Чэн, немного склонив голову к плечу. Се Лянь положительно мычит, окинув взглядом в первую очередь его, на что тот удивлённо вскидывает брови. — Не смотри на меня, это ты сейчас носом клевал, гэгэ, — Сань Лан ухмыляется, пожимая плечами, и встаёт с пола, чтобы взять засыпающего Вэй Ина на руки. Умаялся ребёнок, несмотря на то, что даже на улицу не выходил. — Мне было слишком приятно, — пытается оправдаться Се Лянь и тоже поднимается, аккуратно погладив сына по волосам. То-то он не хотел постригаться в последнее время, хотя чёлка лезла в глаза. Хуа Чэн улыбается и, наклонившись, мягко целует любимого в лоб, как бы говоря, что пора отправляться в постель. Он уходит в сторону комнаты Вэй Ина, чтобы уложить его, и тихо бормочет что-то на заданный вопрос, Се Лянь уже не слышит, потому что решает собрать все разбросанные игрушки и убрать в ящик.***
Вэй Ину двенадцать лет
Се Лянь спокойно наблюдает за детьми, оперевшись щекой о ладонь, и чувствует то самое тепло, которое возникает лишь дома, необъяснимое чувство, заставляющее хотеть быть здесь. Он испытывал это чувство довольно редко, только в родительском доме, а потом, когда они покинули его, весь мир как-то посерел, не было ничего и никого, пока Се Лянь не повстречал своего будущего мужа. Да и вообще, пока Хуа Чэн рядом — любое место будет домом, даже небольшой сарайчик. — Лань Чжа-ань, почему ты со мной не общаешься? Ты же сам хотел прийти, — ноет Вэй Ин, сидя на полу возле стопки учебников, и уже несколько минут пытается уговорить своего друга передохнуть из-за того, что ему надоело делать уроки. Се Лянь знает, что вмешиваться не стоит, ведь Лань Ванцзи довольно строгий, даже без взрослого контроля будет вести себя как настоящий мужчина. — Он тебя недолюбливает, — резко выдаёт Цзян Чэн, закатив глаза, и Се Лянь еле сдерживает смешок. Вэй Ин ноет снова, недовольно вешаясь на сердитого друга, который делает домашнее задание, а теперь его отвлекают. — Прекрати. — Ну, Цзян Чэн, не будь такой бу-укой, — тянет Усянь и крепко сжимает его в объятиях, на что тот делает вид, будто нуждается в скорой помощи. Ванцзи лишь кидает на них короткий взгляд, выглядя до ужаса безэмоциональным, хотя по его глазам, кажется, видно, что он хочет тоже получить порцию объятий именно от Вэй Ина. Се Лянь сидит с ними довольно давно, но до сих пор остаётся незамеченным, хотя, возможно, особо наблюдательный Лань Чжань давно увидел его. Усянь отрывается от своего друга, кинув недовольный взгляд, и поправляет небрежный хвост. С восьми лет, кажется, он отрастил просто прекрасные волосы, шелковистые, прямо как у них, и часто хвастается ими, несмотря на то, что в школе его поначалу постоянно дразнили. Благо, это прекратилось, когда его одноклассники увидели, что Лань Чжань тоже принялся отращивать волосы, а того и подразнить нельзя — пугает жутко одним лишь видом. Се Лянь был приятно удивлён, что Ванцзи решился на это — мороки с длинными волосами куча. — Небрежно, — внезапно выдаёт Лань Чжань, метнув взгляд в сторону Усяня, и тот недовольно вытягивает губы, словно трёхлетний ребёнок. — Ха, я не умею делать красивые хвосты как папа Чэн, — ворчит он и потирает от привычки кончик носа, думая, видимо, позвать ли ему родителей. — Лань Чжа-ань, может, ты мне сделаешь? Цзян Чэн приподнимает бровь, смотря таким очевидным взглядом, что Се Ляню снова приходится сдерживаться и не смеяться. Он безмолвно говорит, чтобы Вэй Ин не лез к Лань Чжаню, несмотря на то, что тот не выказывает никаких недовольств, лишь смотрит на него. Вэй Ин широко улыбается и нагло выхватывает учебник из рук Лань Ванцзи, тут же отдавая его Ваньиню. — Вэй Усянь. — Да-а, это я, — задорно кивает он и придвигается к нему ближе, усаживаясь напротив. — Ты же делал это раньше, Лань Чжань. Лань Ванцзи колеблется немного и, кинув быстрый взгляд в сторону Се Ляня, поднимает руки, чтобы стянуть с волос ярко-красную резинку. Он всё ещё тормозит, делая всё очень медленно, но Вэй Ин не жалуется, и именно поэтому можно понять, что ему только в пользу сидеть слишком долго и не делать домашнее задание. Либо спишет у Цзян Чэна, либо попросит Хуа Чэна и Се Ляня помочь с ним. Цзян Чэн снова раздражённо вздыхает, покачав головой, и снова принимается делать домашнее задание, аккуратно убрав учебник Лань Чжаня в сторону. Ему остаётся лишь терпеть выходки Вэй Ина, хотя он тоже не прочь повеселиться, только в другое время. Насколько Се Лянь знает, Ваньинь часто влезает в неприятности вместе с Усянем, но ничего не говорит, невзирая на то, что его родители, вроде как, довольно строгие. Хотя Вэй Ин рассказывал, что папа Цзян Чэна, Фэнмянь, вроде бы, относился к А-Ину, как к собственному сыну, что несказанно радовало Се Ляня. — Ваньинь, может тебе налить чая? — наконец-то спрашивает Се Лянь, немного хрипя голосом, потому что довольно долго не разговаривал, сидел в тишине и наблюдал за детьми. Цзян Чэн и Вэй Ин, как и требовалось доказать, не заметили, что в комнате был кто-то ещё, поэтому вздрогнули. — Папа, ты меня напугал! — Усянь показушно хватается за сердце, будто бы умирая в руках Лань Чжаня, что успевает разгладить все его спутанные волосы только лишь пальцами. — Лань Чжань же увидел меня, — пожимает плечами Се Лянь, тепло улыбнувшись, и слышит краем уха, как Вэй Ин жалуется своему «стилисту», чтобы он впредь говорил сразу, что кто-то зашёл к ним. — Ну так что, Ваньинь? Будешь чай? — Да, Се Лянь-гэгэ, — немного неловко отвечает Цзян Чэн и благодарно кивает, прежде чем снова вернуться к домашнему заданию. — Хорошо. А вы? Вэй Ин отрицательно качает головой, а потом ойкает из-за того, что Лань Чжань легонько дёргает его за прядь волос, как бы говоря, что вертеться не нужно, тут тебе не карусель. Се Лянь встал с места, чтобы налить Цзян Чэну чай, потому что Ванцзи успел мотнуть головой так же, как и Усянь, в одно и то же время. — Лань Чжа-ань, а когда ты пригласишь меня в гости? — спрашивает А-Ин, когда его папа выходит из комнаты. Он немного прикрывает глаза, теперь понимая, почему родителям так нравится причёсывать друг друга. Это очень приятно, а если человек делает это с заботой, то будет в сто раз лучше. — Скоро, — кратко отвечает Ванцзи, собирая чужие волосы в хвост, чтобы закрепить резинкой. — А когда это «скоро»? — Когда-нибудь, — пожимает плечами он, и Цзян Чэн фыркает от смеха, когда замечает недовольное лицо Усяня. — Так нечестно! — ворчит Вэй Усянь. Он пытается повернуться к нему, чтобы уговорить лишь взглядом, но Лань Чжань упрямо держит его, не считая нужным, что он должен обернуться. Цзян Чэн закрывает тетрадь, как только Лань Ванцзи опускает руки вниз, больше не приглаживая чужие и шелковистые волосы. Как бы сильно ни хотелось потрогать ещё, ему пришлось отказаться от этого. — Я уже всё, — хмыкает Ваньинь и отодвигает тетрадь в сторону, чтобы Вэй Ин не дотянулся до неё и не стал списывать. Он, конечно, умный, это все знают, но то, как лень сжирает его, ничем не вылечить, наверное. Даже Лань Чжань, возможно, не сможет сделать из него что-то хорошее в плане учёбы. — Дай списать, — Вэй Ин тянется за тетрадью друга, пытаясь уговорить его всякими милыми личиками, но, зная характер Цзян Чэна, единственное, что ему может перепасть, — шутливая пощёчина. — Проси у Лань Чжаня, — Ваньинь отворачивается от него, прижимая тетрадь к своей груди, и Усянь возмущённо сопит, будто бы это поможет забрать то, что ему сейчас нужно. — Вэй Ин, продолжай делать домашнее задание, — говорит Ванцзи, снова возвращаясь к учебнику, который держал до расчёсывания волос друга. Вздохнув, он ложится на живот, чтобы можно было писать, и принимается за работу, ведь чем раньше закончишь, тем лучше будет. Тогда останется время поиграть или поговорить с друзьями, которые пришли к нему в гости. Вэй Ину, конечно, больше интересен дом Лань Чжаня, потому что у Цзян Чэна он уже бывал, даже не раз, а вот у Ванцзи — вообще ни разу. Кажется, он только постоянно твердил: «Скоро, когда-нибудь». В принципе, Усянь не настаивает, но иногда хочется посмотреть комнату Ланя, увидеть, где и в каком окружении живёт его друг. — Если босс дал личный приказ, то он обязан выполняться, ага? — Цзян Чэн наблюдает за тем, как Вэй Усянь спокойно, без всяких шуток, продолжает делать домашку только из-за слов Лань Чжаня. — Отстань, — Вэй Ин, не отвлекаясь на других, кидает ручку в сторону Ваньиня, и тот, кажется, порывается подняться и набить ему лицо, но сдерживается и просто продолжает ждать, когда Се Лянь принесёт ему кружку чая. — Ваньинь, пойди сюда! — Се Лянь зовёт его из кухни, не желая выходить и относить что-то сладкое туда. Цзян Чэн, наигранно и тяжело вздохнув, встаёт и быстрым шагом уходит из комнаты. После этого помещение погрузилось в тишину, и только перелистывание страниц учебника Лань Чжаня было слышно, если не считать ещё черкание ручки на полях тетради. Как-то раз Вэй Ин услышал от Хуа Чэна, что, вообще, можно молчать и наслаждаться спокойствием даже в компании людей, поэтому на этот раз вообще не стали ходить куда-либо одни. Но сейчас, когда Лань Чжань молча читает учебник, а Усянь продолжает писать, возникает желание правда заткнуться и просто сидеть в компании Ванцзи. Ему нравится само присутствие Лань Ванцзи, он словно бы приносит успокоение, уют и ещё что-то, что заставляет Вэй Ина снова и снова звать его к себе. — Лучше бы тебе делать домашнее задание, Вэй Ин, — неожиданно говорит Ванцзи, но довольно тихо для того, чтобы кто-то другой мог разобрать. Он поднимает голову, вглядываясь в незаинтересованное лицо, и задумывается немного. — Ха, Лань Чжань, если ты будешь следить за мной, то я всегда буду делать домашку! — смеётся Вэй Ин и поднимает ручку в ладони вверх, пытаясь показать, что теперь ему не отделаться от него. Ванцзи не отвечает, лишь поднимает учебник перед лицом, чтобы его не было видно, и снова возвращается к чтению нужного параграфа. Усянь тяжело вздыхает, состроив недовольное лицо, и складывает руки на груди. — Я не сказал: «нет». Вэй Ин тут же хлопает в ладони, немного пританцовывая, невзирая на то, что это не очень-то удобно. Он хватается за предплечье Лань Чжаня, притягивая его к себе в объятия, отчего тот, кто оказывается прижатым к чужому телу, удивляется и не предпринимает попыток сделать то же в ответ, пусть и очень хочется. Ванцзи вообще не особо уверен, может ли он делать подобное. Как-то раз он услышал от Хуа Чэна, что их сын не должен встречаться с кем-либо до своего совершеннолетия. Конечно, это было немного странно, что родители Усяня говорят об этом так рано, но, всё-таки, в нынешнем мире многие дети начинают встречаться с кем-либо в довольно раннем возрасте. — Лань Чжань, ты чудо! — широко улыбается Вэй Ин и отстраняется от него, чтобы ненароком не разозлить. Хотя, на самом деле, ему кажется, что Лани вообще не умеют злиться. Ванцзи кивает пару раз, находясь в прострации, и в следующие мгновения не реагирует ни на что вообще, даже щипок действует не так, как хочется Вэй Ину. — Папа, налей и нам чай! — кричит Усянь, поленившись встать, и снова утыкается в тетрадь, чтобы продолжить делать домашнее задание. — Налей сам, там уже всё готово, — Се Лянь проходит мимо его комнаты, на пару секунд заглянув внутрь и проверив обстановку. Он тут же уходит в их с Сань Ланом спальню, чтобы немного отдохнуть от шума и дел, которыми он занимался добрые несколько часов. Усянь встаёт с недовольным стоном, но тут же шустро выбегает из комнаты, вспомнив, что в кухне сейчас пьёт чай Цзян Чэн. Сидеть с Лань Чжанем, конечно, приятно, но поболтать тоже сильно хочется.***
Вэй Ину шестнадцать лет
Се Лянь мягко улыбается, изредка поглядывая на пришедшего гостя в лице Лань Чжаня. Тот, кажется, собирался забрать их сына на прогулку, как они и договаривались, но ему пришлось задержаться из-за Хуа Чэна, подозревающего, что ребята что-то зачастили с гуляниями, несмотря на то, что иногда с ними шёл и Цзян Чэн. Се Ляню, в принципе, было интересно, что именно заподозрил Сань Лан, но и лезть не особо хотелось, потому что это дети, тем более сейчас такой период, когда им нужно побыть вдали от родителей. Конечно, Вэй Ин не отдалялся от них, да и они бы не позволили, чтобы их ребёнок накрутил себе что-то. — Серьёзно, вы слишком часто гуляете, — снова начинает Хуа Чэн и продолжает стоять в середине комнаты, возвышаясь над подростками. — Что-то интимное? Вэй Ин удивлённо приподнимает брови, переглянувшись с Лань Чжанем, и сдерживает широкую улыбку, которая так и рвётся на волю. Видимо, его немного смешит поведение папы. — Сань Лан, да отпусти ты их погулять. Они сидят здесь уже час, — Се Лянь качает головой, считая, что подозрительный Хуа Чэн — это забавный муж и отец, которому так и интересно, что вообще творится на прогулках с Лань Чжанем. По крайней мере, они давно заметили, что Ванцзи очень дорожил их Усянем. Возможно, он даже окажется влюблённым в него. — Пап, просто скажи, что тебе интересно, — улыбается Вэй Ин, откинувшись на спинку мягкого дивана, и снова переглядывается с Лань Чжанем. Тот сидит с опущенной головой, будто бы в чём-то провинился, и внимательно слушает их. — Ну да, — признаётся Хуа Чэн и тут же показывает ответную улыбку. Се Ляню остаётся лишь вздохнуть. — Мы просто гуляем, — пожимает плечами Вэй Ин. — Даже интересного ничего не происходит. Лань Чжань молчит, а я болтаю. — Ты повторяешься, поэтому я тебя и спрашиваю. Хуа Чэн присаживается на подлокотник кресла, в котором расположился его муж, и мягко гладит по волосам, отчего Се Лянь тепло улыбается, слегка прикрывая глаза. — И всё-таки… — Если бы случилось что-то важное, папа, я бы обязательно рассказал вам в первую очередь, — перебивает его Усянь и, вставая с места, хлопает Ванцзи по коленке. — Можно мы уже пойдём? Я хотел сходить в кино. — Идите-идите, — машет рукой Се Лянь, на что Хуа Чэн делает недовольное лицо. Он даже скатывается с подлокотника немного, пытаясь придумать, как бы их задержать ещё. — А-Сянь вернётся, и ты снова сможешь его доставать. Дай погулять ребёнку, Сань Лан. Тяжело вздохнув, Хуа Чэн не может не согласиться с ним, поэтому просто кивает, а Усянь, выглядя до ужаса довольным, хватает Лань Чжаня за предплечье, чтобы побыстрее покинуть дом. Они так задержались здесь. — До свидания, — успевает сказать Лань Чжань прежде, чем он скрывается в прихожей. Се Лянь слышит, как и Вэй Ин кричит, что скоро придёт домой. Как только на весь дом раздаётся стук хлопающей двери, Се Лянь поднимает голову и внимательно всматривается в глаза своего мужа. Тот сначала не замечает, но потом скатывается с подлокотника, немного подняв его, чтобы посадить на свои колени. — Что? — спрашивает Хуа Чэн и оглаживает большим пальцем мягкую щёку любимого. — И от чего именно ты хочешь отгородить А-Сяня? От Лань Чжаня? — расслабленно спрашивает Се Лянь и опускает на ладонь мужа свою, чтобы легонько сжать и улыбнуться. — Я просто не хочу, чтобы он был как все эти дети сейчас. — Понимаю, но Лань Чжань ничего ему не сделает. Ты же знаешь, его семья довольно строгая и следует многим правилам по традициям своего рода, несмотря на то, что уже двадцать первый век на дворе, — Се Лянь объясняет так, будто сейчас на уроке с начальной школой, может быть, средней. По крайней мере, муж его понимает, а это самое главное. — Но… — Мы всегда будем беспокоиться за него, Сань Лан. Даже тогда, когда ему стукнет двадцать с лишним лет, — перебивает его Се Лянь, шутливо щёлкнув любимого по кончику носа, отчего тот слегка улыбается. — В этом вся суть родителей. Но, пока мы здесь, никто не посмеет причинить боль нашему А-Сяню. И я на сто процентов уверен, что Лань Чжань никогда не сделает ему больно. Хуа Чэн затихает, не решаясь отвечать сразу же, и просто наслаждается мягкими прикосновениями к своим распущенным волосам. — Тем более… Я даже не понимаю, почему ты так всполошился. Они, возможно, даже не встречаются, просто проводят время, как это было раньше. — Может быть, ты прав, — кивает он, соглашаясь, и вздыхает. — Я не думал, что буду переживать за него так скоро. Се Лянь наклоняется к нему, чтобы коротко, но нежно прижаться губами к веку глаза, и Хуа Чэн приобнимает его за талию, наслаждаясь уютным спокойствием. — Тут ничего не поделаешь, наш Вэй Ин очень быстро растёт, — со вздохом говорит Се Лянь и немного тупит взгляд, заметно чувствуя себя опечаленным. Тяжело осознавать, что время летит так быстро, словно находится на гонках. Мир постоянно меняется, люди каждый день меняются, и от этого ни разу не становится легче. — Кажется, только вчера он первый раз пришёл к нам в старый дом, — слабо улыбается Хуа Чэн и вспоминает, как было волнительно в тот самый день. То, как Усянь не отходил от Се Ляня, прижимаясь к его ноге. То, как он разглядывал свой новый дом в первый раз, поначалу чувствуя себя очень неуютно. — А мне кажется, что я только-только вчера увидел его, — Се Лянь невольно вспоминает все моменты с маленьким Усянем, начальными трудностями и, конечно же, их отношениями. Они думали, что время будет ползти медленно, позволяя им насладиться детством Вэй Ина, но сейчас, оглядываясь сквозь время, ему уже шестнадцать. — Нам, вроде как, не так много лет, но мы сейчас ведём себя как пожилые люди, — неожиданно добавляет Хуа Чэн, и, видимо, он совсем не хочет думать о том, как быстро пролетит жизнь в итоге. Ему хочется верить, что их жизнь будет медленная, наполненная лучшими моментами и счастливая. Се Лянь пару раз кивает, соглашаясь со смешком, и снова щёлкает мужа по носу. Ему, видимо, тоже неприятно поднимать тему быстрой жизни. — Может, нам заказать пиццу или что-то ещё? Вряд ли А-Ин откажется. — В принципе, можно, всё равно нет настроения готовить. — Люблю, когда ты готовишь, — шепчет Хуа Чэн в чужое ухо, тепло улыбаясь, и коротко целует в висок. Его муж смущённо опускает голову, отчего ему приходится сдержать смешок. — Моя еда не такая уж и вкусная. — Для меня и А-Сяня она просто замечательная, — цокает Сань Лан и тычет пальцами в живот Се Ляня, а тот в ответ тихо смеётся и отодвигает чужую руку. — Но, я думаю, Вэй Ин тоже не будет хорошо готовить. Ты видел, сколько он специй добавляет вообще? — Не осуждай его, он просто любит поострее. И не шути на тему людей, — предупреждает Се Лянь под конец, шлёпая его по руке, когда только видит, что у мужа открывается рот. — Ладно, — вздыхает Сань Лан. — Но, господи, я пробовал немного, и это кажется отравой. Се Лянь со вздохом качает головой и откидывается на грудь своего любимого, сжимая чужие ладони в своих. Ему так приятно лежать просто так в его объятиях, даже не верится, что они сейчас дома одни, без каких-либо детей и дел вообще. Такое время, безусловно, лучшее. — Будешь смеяться, когда А-Сянь угостит кого-нибудь своей едой, — бормочет Се Лянь и ленится даже говорить громко. Тем более Хуа Чэн его слышит хорошо, особенно чужой шёпот, несмотря на то, что это довольно-таки сложно. Тихие разговоры он слышит так, будто стоит рядом. — Так и сделаю. — Вот и отлично. — Но всё-таки мне интересно, что Вэй Ин и Лань Чжань делают прямо сейчас. Я понимаю, что было бы, будь там Цзян Чэн, но они гуляют вдвоём. А Ванцзи не особо разговорчивый, — задумывается Хуа Чэн и, притянув ладонь мужа к своему лицу, бережно целует тыльную сторону. — Кто знает? Если он гуляет с ним постоянно, то ему очень даже нравится. — Вижу я, что ты не хочешь говорить об этом, — ворчит Сань Лан, как только Се Лянь начинает таким голосом, будто смертельно устал. — Я раскусил тебя, и такое преступление карается лишь физической работой в уютной кровати. Се Лянь прыскает со смеху, лишь слегка покрываясь красноватой корочкой румянца, и утыкается лицом в плечо мужа, чтобы не было видно, как сильно рассмешила его реплика. Хуа Чэн тоже широко улыбается, наслаждаясь его смехом так, будто именно это та музыка, которую он готов слушать каждый день. По крайней мере, ему нравится. — Вы арестованы, — Сань Лан шустро встаёт, подхватывая мужа на руки, и медленно возвращается в их общую спальню под тихие смешки Се Ляня. Почаще его нужно смешить, его смех — это настоящая музыка или дар для самого Хуа Чэна. Никакая мелодия, никакой другой смех или улыбка, кроме Вэй Ина, не способны вселить в него то счастье, которое он испытывает, просто глядя на то, какой Се Лянь счастливый.***
Вэй Ину восемнадцать лет
Хуа Чэн закатывает глаза после того, как видит, что к нему медленно приближается Усянь со своим обиженным лицом маленького крольчонка, который обычно действует на его родителей безотказно. Когда он делает такое милое личико, никто устоять не может — даже Цзян Чэн начинает сомневаться, поэтому сразу же убегает, чтобы не соглашаться с ним. Только вот в этот раз Вэй Ин не может добиться от него ничего хорошего, кроме как строгое и короткое «нет». — Ну пап, я же взрослый, — начинает ныть Вэй Ин, когда только подходит к креслу, на котором расположился Хуа Чэн в растянутом ярко-красном свитере. Пусть ему сорок с лишним лет, его отец выглядит очень даже молодо, если не брать в расчёт Се Ляня. — Я так не думаю, — Сань Лан поднимает руку, заметив, что его сын снова раскрывает рот, чтобы попробовать уговорить его. — Нет. — Лань Чжань не против, что я переночую у него, — снова продолжает Вэй Ин, не обращая внимания на строгость своего папы, и присаживается на корточки возле его длинных ног. Он делает очень милое лицо, кажется, даже его глаза начинают искриться. — Это же просто ночёвка, пап. — Если я уже сказал «нет», то моё решение не изменится. — Почему ты разрешаешь мне ночевать у Цзян Чэна, а у Лань Чжаня — нет? Чем он хуже? — хмурится Усянь и, положив ладони на подлокотник кресла, кладёт голову на руки. — Потому что Цзян Чэн — это Цзян Чэн. Он тебе как брат. — Ты не хочешь отпускать меня к Лань Чжаню из-за того, что мы встречаемся? — прямо спрашивает Вэй Ин и всё ещё продолжает хмуриться, несмотря на то, что ситуация медленно начинает проясняться. — Да. Усянь поднимает голову, чтобы посмотреть папе в глаза, и Хуа Чэн лишь приподнимает бровь, таким образом спрашивая, есть ли с этим какие-то проблемы вообще. Лань Чжань нравится ему, он хороший и воспитанный юноша, но доверие нужно ещё заслужить. Возможно, Сань Лан сильно себя накручивает, даже Се Лянь так не переживает, но он ничего не может с этим поделать — ему необходимо знать, что Вэй Ин пока что не станет вносить в свою жизнь интимность. Тем более он даже не совершеннолетний. — Но ты же знаешь, что Лань Чжань очень хороший, верно? — Усянь получает кивок на заданный вопрос и хмурится сильнее. — Тогда что не так? — Я твой родитель, так? Вэй Ин кивает, не совсем понимая, почему он спрашивает его об этом. — А что делают родители? — Они… заботятся о своих детях и постоянно переживают за них, — отвечает он и задумывается над этим. — Ты волнуешься за меня? — Конечно, я волнуюсь. А почему я переживаю за тебя в этот момент? — продолжает спрашивать Хуа Чэн и очень надеется, что Вэй Ин поймёт, к чему он ведёт. — Ну… мы будем вместе спать? — предполагает Усянь. — Почти. Я волнуюсь, что ты рано начнёшь половую жизнь, — коротко объясняет Сань Лан и устало вздыхает. — Знаю, что ты почти взрослый, но всё же… — Пап, ты не должен переживать по этому поводу, — смущённо улыбается Усянь и немного расслабляется, узнав, почему именно Хуа Чэн волнуется за него. Он-то надумал себе уже то, что Лань Чжань ему не нравился. Да и много всякого другого. Хуа Чэн поднимает голову и внимательно смотрит на миловидное лицо Вэй Ина, чьи щёки сейчас приобретают нежно-розовый цвет от смущения. И, на самом деле, это очень мило выглядит, даже Се Лянь очень сильно краснеет, несмотря на то, что они уже много лет живут вместе. И даже со стороны можно подумать, что Вэй Ин — это их настоящий ребёнок, а не взятый из детдома. Он довольно-таки сильно похож на своих отцов, переняв много положительных качеств как и от Се Ляня, так и от Хуа Чэна. А самое главное то, что он просто прекрасно выглядит с распущенными длинными волосами. Раньше, когда Се Лянь был помоложе, он распускал волосы лишь тогда, когда делал что-то, напоминающее лёгкую причёску, а сейчас на его голове можно увидеть только низкий хвост. Но даже это очень нравится Хуа Чэну. — И почему же? — Мы не собирались заниматься этим, — отвечает Вэй Ин и неловко потирает ладони между собой, явно смущаясь обсуждать это с ним. — Точнее, Лань Чжань не собирался… Он хочет подождать. Усянь бормочет что-то ещё, связанное с «к чему ждать, я же не невеста», и Сань Лан удивляется тому, какой всё-таки Ванцзи сдержанный, воспитанный и приятный молодой человек. Ему стоит пожать руку, ведь иметь такого парня, как Вэй Ин, очень проблемно. От него много шума, неловких приключений и, конечно же, странных шуток. Но, тем не менее, Лань Чжань, который воспитывается в строгих условиях, до сих пор остаётся подле него, и даже теперь встречается с ним. Насколько же сильно он успел влюбиться в него? Хотя, на самом деле, Сань Лан очень хорошо понимает его. — Он сам тебе это сказал? — Ага, — вяло кивает Усянь и продолжает: — я даже хотел поговорить с ним об этом, сказать, что он не прав, но если ты против, то я не стану и дождусь своего совершеннолетия. Хуа Чэн удивлённо приподнимает брови и от привычки потирает свой правый глаз, который довольно-таки плохо видит — почти ничего, на самом деле. Он просто был удивлён тем, что Вэй Ин так быстро согласился на его предложение, даже не переча, и в груди внезапно потеплело, потому что они воспитали его правильно. По крайней мере, Вэй Ин делал всё возможное, чтобы его родителям было комфортно с ним общаться и взаимодействовать, так и они делали то же самое. Он даже ничего не утаивает от них, прямо говоря то, что происходит у него сейчас. И это самое главное, потому что ребёнок никогда не должен утаивать проблемы, которые со временем могут перерасти во что-то большее. — Хорошо, — кивает Сань Лан и нежно улыбается. — Думаю, Лань Чжань очень подходит тебе. — Я тоже так думаю. На самом деле, многие из нашего класса говорят, что мы не смотримся вместе, что Лань Чжань должен выбрать кого-то другого, более приличного, — Усянь продолжает сидеть возле ног папы, как и делал это в далёком детстве. Ему удобно и уютно, а это самое главное. — Если они считают так, то значит, что завидуют. Лань Чжань очень хороший, воспитанный и добропорядочный, но я никогда бы не сказал, что именно ты не заслуживаешь его. Никто, кроме Лань Чжаня, не заслуживает моего сына вообще, — уверенно говорит Хуа Чэн, ласково улыбаясь, и поднимает руку, чтобы погладить его по волосам. Он замечает, как глаза Вэй Ина начинают сверкать, только не знает, от радости или слёз, вызванных такой речью. — Пап, спасибо. — Я просто констатирую факт, ты же это знаешь. Мой ребёнок заслуживает всего самого лучшего, как и его папа, — улыбается Хуа Чэн. Вэй Ин ловит большим пальцем слезу, которая успела сорваться вниз по щеке, и приподнимается, чтобы обнять его. Он утыкается лицом в отцовское плечо, тихо шмыгая носом, и прикрывает глаза, наслаждаясь теми самыми особенными уютом и безопасностью. Родители всегда дарили ему такие объятия, окутывая его теплом, исходящим от заботливого и любящего сердца, и он ни разу в своей жизни не хотел поменять их на кого-то другого. Они любили, любят и будут любить друг друга, и больше ничего не нужно. Лань Чжань, на самом деле, тоже дарит ему такие же объятия, и он ощущает себя в самых надёжных руках в любой ситуации. Эти три человека так сильно дороги его сердцу, как и Цзян Чэн со своей сестрой. — Не плачь, А-Сянь, — тихо говорит Сань Лан, прижимает его к своей груди, оберегая, и гладит по волосам, чтобы успокоить его всплеснувшиеся эмоции. Он и не думал, что обычная речь, констатирующая факты, так сильно растрогает ребёнка. — Я и не плачу, — хрипит Вэй Ин и пускает смешок, чувствуя себя какой-то плаксой, хотя, на самом деле, давать волю эмоциям тоже надо. Люди на то и люди, чтобы плакать от горя и радости. — Оно видно и слышно, — фыркает Хуа Чэн и не отпускает его вообще, даже тогда, когда в гостиную заходит Се Лянь с тремя кружками горячего чая. Он немного удивляется, но ничего не говорит. Поставив кружки на журнальный столик возле дивана, Се Лянь аккуратно опускается на него, поправляет очки, что успели сползти на кончик носа, и внимательно смотрит на своих обнимающихся солнышек. — Внезапные объятия? — Ага, — в унисон говорят они, и Се Лянь тихо хихикает, подмечая их синхронность. — Хорошо, я принёс чай, — он берёт свою кружку и принимает удобную позу, чтобы можно было расслабиться и быть довольным всем. — А-Сянь, ты пойдёшь ночевать к Лань Чжаню? Усянь медленно отстраняется от своего папы, чтобы взглянуть, и, получив кивок, поворачивается, улыбаясь. — Да, — Вэй Ин забирает чёрную кружку со столика и передаёт другую Хуа Чэну. Он быстро перемещается к Се Ляню на диван. — Тогда ладно, — кивает он и охает, когда кое-что вспоминает. — В прихожей, кстати, стоит Лань Чжань. Я совсем про него забыл. Сань Лан фыркает от смеха, немного сдерживаясь, и следит за тем, как растягиваются губы Вэй Ина в улыбке, и то, как он быстро подрывается с места, едва поставив полную кружку чая на журнальный столик. Се Лянь качает головой, удивляясь скорости их сына, и продолжает спокойно пить чай, иногда дуя, чтобы не было слишком горячо. С коридора доносятся тихие голоса, точнее, всего один голос, потому что Лань Чжань довольно молчаливый до сих пор. — Он такой хороший мальчик, — внезапно говорит Се Лянь. — Так заботится об Усяне, моё сердце буквально радуется за то, что у нашего сына есть такой человек. — Напоминает дораму, которую мы смотрели с тобой на днях, — Хуа Чэн весело улыбается, а Се Лянь хихикает в кружку чая, чуть не проливая на себя. — Осторожно. Они продолжают некоторое время пить чай, лишь иногда перебрасываясь словами, и просто слушают голос Вэй Ина в коридоре, вперемешку с короткими «мгм». Скорее всего, Усянь сейчас собирает рюкзак или проверяет его на наличие тех вещей, которые ему нужны. И даже тогда, когда нужно быть сосредоточенным, он продолжает что-то болтать, несмотря на то, что Лань Чжань почти ему не отвечает. Вэй Ин просто знает, что Ванцзи его слушает. Как только Хуа Чэн ставит полупустую кружку на журнальный столик, к ним возвращается задумчивый Усянь. — Что-то случилось? — спрашивает Се Лянь, отрываясь от своего любимого ароматного чая. — Да, я что-то забыл и не могу вспомнить, — огорчённо отвечает Усянь и оглядывается, возможно для того, чтобы найти то, что вылетело из его памяти. — Ты точно что-то забыл? Вэй Ин кивает, задумчиво поджимая губы, и слышит, как с коридора доносится тихое слово, на которое он начинает хихикать. — А чего он не проходит? — Се Лянь поднимается с места, чтобы притащить Лань Чжаня сюда, но останавливается, когда Вэй Ин качает головой. — Он не хочет снимать обувь. Се Лянь кивает и садится обратно, но уже гораздо ближе к креслу, на котором восседает Хуа Чэн. Он протягивает ладонь и обхватывает чужую, переплетая пальцы между собой. — Просто перечисли то, что у тебя есть. — Я уже перечислял, — специально хнычет Усянь, устав ломать голову, и просто расхаживает по гостиной туда-сюда, чтобы, возможно, вспомнить. — Мне кажется, ты забыл телефон, — Сань Лан отпивает чай из кружки и почти выплёвывает его обратно, когда Вэй Ин со всей дури хлопает в ладоши и бежит, видимо, в свою комнату, чтобы забрать телефон. — Именно про него я и забыл! Сань Лан качает головой, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони своего мужа, и нежно улыбается ему в ответ. Им приятно находиться вместе, даже не надоедает держать друг друга за руки. — Фух, спасибо, пап, — говорит Усянь, когда вновь заходит в гостиную, и прижимает собственный телефон с зарядником к груди, чтобы не потерять. — Я, наверное, пойду, хорошо? — Только чай допей, — кивает Хуа Чэн. Усянь большими и быстрыми глотками осушает кружку, несмотря на шиканье Се Ляня, что он не должен торопиться, потому что Лань Чжань не сбежит, и, помахав им двоим, уносится вихрем в коридор, чтобы уже уйти с ночёвкой к своему парню. — Сегодня мы с тобой одни, — тепло улыбается Се Лянь и ставит не очень полную кружку на столик. — Посмотрим что-нибудь? — Можешь включить что угодно, я всё равно буду любоваться лишь тобой, — Хуа Чэн довольно улыбается и подмигивает, когда замечает лёгкий румянец на щеках мужа. — Дурак Сань Лан, — смущается Се Лянь и поднимается с места, чтобы выбрать в интернете какой-нибудь интересный фильм. Их вечер, безусловно, всё ещё остаётся замечательным.***
Вэй Ину двадцать пять лет
Хуа Чэн, как самый настоящий ценитель прошлого, часто увлекался авторами или поэтами, которые умели выражать всю суть мыслей о самой жизни. И сейчас он вспоминает слова о том, что время движется медленно только тогда, когда за ним внимательно следишь. Наверное, именно поэтому он может лишь сейчас оглянуться назад, вспоминая все молодые деньки, когда он в первый раз повёл Се Ляня на свидание, когда впервые обнял собственного сына, только пришедшего в свой новый дом. Сань Лан часто вспоминает то самое время, когда не нужно было следить за временем — Се Лянь подарил ему свободу от песочных часов, спокойно отсчитывающих время пребывания в этом мире. Именно поэтому он может с уверенностью сказать, что будет встречать свою старость в компании того, кто правда подарил ему все великолепные чувства, про которые говорят многие люди, прошедшие жизнь со своим любимым человеком. И даже сам Хуа Чэн уверен, что постепенно станет таким же забавным стариком, который будет учить молодых жизни или шуткам. И, наверное, глупо думать о жизни, которая неизменно ведёт к своему логическому концу, когда всё ещё впереди — он не настолько старый, чтобы умирать так быстро. Поэтому Хуа Чэн откидывает такие мысли в самый дальний уголок подсознания, перенося их на ночь, когда он с Се Лянем останутся одни и смогут побеседовать на эту тему. Зачем ему думать о грустном сейчас, когда к ним завалился сын со своей семьёй? — Пап, хватит думать. Уже дыра в затылке, — ворчит Вэй Ин и пытается привлечь его внимание, чтобы нормально поговорить, а то времени совсем не бывало в последнее время, даже навестить не получалось. Он аккуратно держит на руках Сычжуя, прижимая маленькую голову к своей груди. — Это у тебя дыра, да только везде, — фыркает Хуа Чэн и снова улыбается, посмотрев на милое личико его внука. Возможно, он не родной, но какая разница вообще, если этот ребёнок — само чудо? Усянь громко смеётся и тем самым будит того, кто так плотно прижимается к своему папе. Сычжуй недовольно отрывается от чужой груди, вяло хлопая ресничками, и выпячивает нижнюю губу. Он выглядит настолько мило, что Сань Лану сразу же вспоминается маленький Вэй Ин. Он делал точно так же, как и Юань сейчас. — Лучше бы положил его, пока А-Юань спал, — цокает Хуа Чэн и внимательно следит за сонным лицом сына Вэй Ина, когда тот стал оглядываться, вероятно, в поисках второго папы. — Хэй, А-Юань, не жалуйся своему папе, — Усянь сразу же начинает беспокоиться, когда замечает повороты головы ребёнка, и пытается убаюкать, пока Хуа Чэн смеётся над его попытками. — Пап, не смейся! Юань, кажется, даже не намеревается слушать своего отца, именно поэтому чуть-чуть похныкивает, когда внезапно понимает, что ни Се Ляня, ни Лань Чжаня в комнате нет. И Усянь тоже наигранно хнычет, пытаясь спихнуть ребёнка уже своему отцу. Тот лишь мотает головой, как бы говоря, что он должен разбираться сам, ведь это его ребёнок. — Малыш, не плачь. Сейчас наш папа придёт, — неловко успокаивает его Усянь, вспоминая, видимо, как его муж, Лань Чжань, обычно предотвращает истерики маленького ребёнка. Хотя, честно говоря, это успокоение не работало, потому что Сычжуй заимел привычку успокаиваться только на руках Ванцзи или, на крайний случай, в объятиях двух дедушек. — Успокаивай давай, Лань Чжань сейчас придёт. — Я успокаиваю! — Оно и видно, — качает головой Хуа Чэн и, не выдержав, тянет руку к маленькому личику, чтобы погладить по пухлой щёчке. Совсем как у Вэй Ина. — Это сложно, мы совсем недавно забрали его к себе. — Если ты думаешь, что я не понимаю тебя, то ты ошибаешься. Тот человек, который часто обнимал тебя после ночных кошмаров и влезал в кроватку, перед тобой. Вэй Ин мило улыбается и кивает, просто принимая то, что он и так сделал. Его родители, в самом деле, отлично трудились и продолжали трудиться даже тогда, когда он уже вырос. Честно, он не хочет вырастать так быстро, так как времени просто побыть с ними становится меньше. Всё-таки люди не вечные, рано или поздно все покидают этот мир, и, к сожалению, такое случается постоянно. Но Усянь не особо хочет сдаваться, осознавая, что его родители очень даже молодые, пусть и пятидесятилетние. — Они так долго несут чай, — бормочет под нос Вэй Ин, а Хуа Чэн положительно мычит в ответ. Он бы, конечно, сам встал и налил себе чай, но его нога до сих пор побаливает, несмотря на прошедшие дни. — Сам сходи. Сань Лан замечает, как Усянь морщит нос, явно не захотев вставать с нагретого местечка. Сычжуй всё ещё слабо похныкивает и крепко обнимает своего папу за талию маленькими ручками, от которых немного веет теплом. Вэй Ин ласково улыбается и гладит малыша по волосам, задумываясь над тем, чтобы поправить ему причёску — некоторые прядки выпали из собранного пучка. Конечно же, Юань — самый милый мальчик, который всегда умиляет всех, кого встречает на своём пути, собственным лицом. С недавнего времени, может быть, два года назад, Лань Чжань начал работать педиатром в прекрасной и уютной больнице, в которую, как Вэй Ин сказал, можно возвращаться просто так. Естественно, Ванцзи нечасто обращает внимание на детей, которых лечит, поэтому в больнице его знают, как человека приличного и безэмоционального. И он довольно-таки хорошо справляется со своей работой, заимев хорошие и дружеские отношения с начальством, хотя, честно, пользоваться ими он никогда и не собирается. В общем, к ним в больницу поступил маленький ребёнок с некоторыми ранениями, поэтому Лань Чжань, как обычно, взялся за работу, только вот, к своему удивлению, стал привыкать к нему, часто оставаясь в его отдельной палате — Ванцзи сам выделил ему отдельную палату, чтобы приходить в любое время, несмотря на все недовольства своего дяди. К счастью, ребёнок очень быстро поправлялся и улыбался самой прекрасной улыбкой, полной веселья и радости. Лань Чжань был не в силах не рассказывать об этом ребёнке, который, как выяснилось позже, был сиротой, Вэй Ину. Так и получилось, что Ванцзи часто — точнее, почти каждый день, — несмотря на некоторые правила, приводил своего мужа в больницу, и они оставались вместе в палате Юаня. Когда было нужно, он оставлял Усяня с ребёнком, а сам отправлялся за работу, даже не беспокоясь о том, что Вэй Ин мог что-то натворить. Так сложилось, что их жизни были тесно связаны с детьми. Усянь работал воспитателем в детском саду, а Лань Чжань — педиатром, очень даже хорошим. Когда лечение Юаня подходило к концу, и ребёнок должен был вернуться в детдом, Лань Чжань серьёзно поговорил с Вэй Ином насчёт усыновления, несмотря на то, что никто из них ранее не заводил тему, рассчитанную на каких-либо детей. Как-то так получилось, что всё шло размеренно, и мыслей об этом разговоре у них не возникало. И, конечно же, это решение было сложным. Они не могли просто так с лёгкостью согласиться, потому что Вэй Ин боялся, что у них не получится, и ребёнок будет лишь страдать с ними, а Ванцзи, пусть и говорил, что родители Усяня могли бы помочь им, думал над его словами и сомневался в этом решении. Всё-таки Се Лянь часто говорил, что иметь детей — дело сложное, даже им пришлось думать об усыновлении где-то три года. Но, посоветовавшись с дядей и братом, он решил, что точно сможет справиться с этим и обязательно поможет своему мужу. Так получилось, что все их друзья и близкие люди были согласны с тем, что они точно справятся с одним ребёнком, по крайней мере, у них будет много поддержки. Даже Лань Цижэнь, дядя Ванцзи, согласился с этим. И к великой радости, у них получилось забрать Юаня в свои искренние объятия. Малыш был счастлив, что именно они взяли его к себе, поэтому с глубочайшей любовью относился к ним, в особенности он обожал Лань Чжаня, так как первое время, находясь в больнице, он был рядом с ним. Усянь не обижался, ему и незачем, потому что ему нравилось видеть взаимодействия спокойного Ванцзи с немного шумным Сычжуем. Иногда он даже слышал реплики мужа, который считал, что они точно были похожи. Со временем их квартира заполнилась не только детскими вещами, но и игрушками, которые были раскиданы по всему полу. Только вот с ними играл не Сычжуй, а Вэй Ин, что невероятно забавляло Ванцзи. Также многие дела были разделены, и Лань Чжань был тем, кто успокаивал Юаня и укладывал его в кровать, потому что Вэй Ина он слушал крайне редко. Так ребёнок и привык, что успокаивать его обязательно должен Лань Ванцзи. — Лань Чжань, ты скоро? — не выдерживает Вэй Ин и крепко прижимает сына к себе, чтобы он не свалился с колен. Хуа Чэн лишь качает головой и лишь забавляется тем, как он мучается с плачущим малышом. К радости самого Вэй Ина, в гостиную медленно заходит Лань Чжань и идёт по направлению к журнальному столику, чтобы поставить две кружки чая. Он выглядит просто прекрасно в очках с тонкой оправой и распущенными волосами, именно поэтому Усянь засматривается на него, слегка приоткрыв рот. — А-Сянь, тебе платок нужен? — спрашивает Хуа Чэн и правда протягивает ему белоснежный платок, который Усянь незамедлительно берёт и вытирает подбородок, будто у него слюни и вправду потекли. Ванцзи качает головой и присаживается возле него с Юанем, тут же беря ребёнка на руки, прижимая к себе. — Давно? — Не очень, — коротко отвечает Усянь, кинув взгляд в сторону Сычжуя, что начинает успокаиваться и просто немного шмыгать носиком. Ванцзи толком ничего не делает: лишь гладит по хрупкой спинке и, кажется, шепчет в чёрную макушку какие-то нежные слова. Но действует безотказно, Сычжуй очень быстро успокаивается таким образом. — Тебе бы научить А-Сяня успокаивать, а то совсем замаялся, Лань Чжань, — говорит Хуа Чэн и качает головой, когда Усянь пытается ему сказать молча, что не стоит. Видимо, его устраивает всё, что происходит сейчас, да и постоянно. — Хорошо, — Лань Чжань смотрит сначала на Сань Лана, а потом на Вэй Ина, чтобы закрепить в его голове мысль. Благо, Хуа Чэну долго сидеть в одиночестве не пришлось, и в помещение зашёл Се Лянь с одной кружкой чая и тарелкой печенья. Он мягко приземляется на колени своего мужа и прижимается к нему, позволяя скрепить руки в замок на животе. Они выглядят настолько мило, что даже Вэй Ин умиляется отношениям его родителей. Раньше ему казалось, что они не могут так сильно обожать и любить друг друга, но он очень ошибался, потому что со временем Усянь понял, что его родители в самом деле чертовски сильно влюблены, и их чувства растут с каждым новым днём. — А-Юань заснул? — спрашивает Се Лянь, когда делает маленький глоток горячего чая. — Нет, но скоро, — кивает Лань Чжань, продолжая поглаживать ребёнка по спинке, и он видит, как крохотные глазки медленно закрываются, вяло пытаясь отогнать мешающий сон. — Разве они не милые? Я вижу это каждый день, и моё сердце так сильно болит от любви к ним, — говорит Вэй Ин и широко улыбается, заставляя своих родителей сделать то же самое. Лань Чжань качает головой, выказывая недовольство, но все в этой семье уже знают, что под этим скрывается яркая улыбка, посвящённая именно своему любимому мужу. Раньше, когда Сычжуя ещё не было с ними, он дарил любовь и заботу только Вэй Ину, но теперь… Его жизнь полностью посвящена им двоим, даря всё, что у него есть. — Милые не только они, ты сам такой же, — говорит Хуа Чэн и мягко улыбается, выглядывая из-за плеча своего мужа, чтобы посмотреть на засыпающего Юаня. Его умиротворённое личико заставляет сердце трепетать. — Папа дело говорит, — кивает Се Лянь и делает ещё один крохотный глоток. — Кстати, как поживают Яньли и Цзысюань? Цзинь Лин уже не болеет? — Жулань здоровее всех будет, — смеётся Вэй Ин и вспоминает недавний поход в гости, когда Сычжуй буквально не отходил от него, тиская за пухлые щёки. — Как и его родители. — Это замечательно. — Яньли очень хочет, чтобы вы пришли к ним в гости, — Усянь хлопает себя по лбу, видимо, забыв сказать об этом раньше. Хорошо, что вспомнил сейчас. — Вас же давно не было. — Тогда нужно обязательно навестить их, — Се Лянь нежно улыбается, обхватывая ладонями кружку чая, и задумывается, в какой день им внезапно прийти. — Они свободны в следующие выходные, поэтому… — Мы тебя поняли, — Хуа Чэн аккуратно перебирает вкусно пахнущие волосы своего мужа. Улыбка Усяня становится шире, когда он понимает, что их жизнь такая влюблённая и нежная, словно бы они до сих пор двадцатилетние. Лань Чжань ласково убирает с лица своего сына выбившуюся прядку волос, наблюдая за его спокойным сном, и поднимает голову только тогда, когда буквально чувствует на себе чей-то взгляд. Он натыкается на широкую и нежную улыбку Усяня, а также протянутую ладонь, которая в ту же секунду, не сдержавшись, легла на его щёку, поглаживая большим пальцем. Ванцзи слабо улыбается в ответ, положив свою ладонь на чужую, и его глаза говорят всё то, что он может не произносить вслух. — Ты можешь переложить его в старую кроватку А-Сяня, Лань Чжань, — предлагает Сань Лан, только вспомнив о том, что они не убрали детскую кроватку до сих пор, да и вообще незачем — комната не используется, только прибирается время от времени. — Спасибо, нет, я подержу его, — кивает Ванцзи и прижимает сына к своей груди, до сих пор поглаживая маленькую спинку. Се Лянь снова вспоминает дни, когда он держал пятилетнего Вэй Ина на руках, который не мог успокоиться из-за повреждённых коленок, и пытался успокоить его любыми словами, только что пришедшими на ум. И единственное, что его успокоило, — это слова о том, что Лань Чжань точно бы обнял его, будь он здесь прямо сейчас. Это позабавило Се Ляня в то время, и он совсем не думал, что после эти ребята будут вместе, и у них тоже будет ребёнок, о котором они прекрасно заботятся и любят. Да и он никогда не раздумывал над тем, что сумеет найти человека, с которым он тоже решится завести ребёнка. Жизнь, конечно же, непредсказуема. — Господи, я вспомнил, что недавно дядя Лань Чжаня приходил к нам в гости, чтобы повидаться с А-Юанем, — начинает говорить Вэй Ин, положив голову на широкое плечо своего мужа. — Он уже заранее предложил нам свою школу, где учился Лань Чжань со своим братом. — Ты тоже там был, — напоминает Се Лянь и улыбается, когда Усянь морщится от воспоминаний. — Это ужасная и строгая школа, она нравится мне лишь тем, что было время, когда Лань Чжань соглашался прогуливать со мной уроки. Лань Ванцзи кидает на него убийственный взгляд, а Хуа Чэн прыскает со смеху, понимая, что он сильно хочет забыть об этих моментах, связанных с его мужем. Видимо, он не соглашался, а его тащили за руку насильно, делая самые милые глазки, из-за которых невозможно устоять. — Сычжуй будет учиться там, — строго говорит Ванцзи. — Лань Чжань, мы же говорили об этом. Эта школа ему не подойдёт в любом случае. — Подойдёт, — отрезает он и снова возвращает своё внимание малышу в его руках. Вэй Ин наигранно и тяжело вздыхает, качая головой. Се Лянь и Хуа Чэн переглядываются между собой прежде, чем руки Сань Лана крепко обвиваются вокруг талии мужа. Становится тепло и уютно, даже тихого бубнежа Вэй Ина не слышно, хотя его слова становятся всё громче и громче. Иногда кажется, что, когда их мир соединяется воедино, всё замедляется и затихает. Никаких звуков, никаких тёмных красок. То, что так сильно они любят сейчас. Сань Лан не возражает, что у него продолжается такая чудесная, полная некоторых ссор и радостей жизнь. Он много раз прокручивал момент, когда Се Лянь в первый раз появился на горизонте с озорным смехом. Что было бы, если бы он не зашёл в эту кофейню или совсем в другую? Встретились бы они позже, как говорила сама судьба? Хуа Чэн никогда не узнает об этом, но и ему не нужно знать. Его всегда будет устраивать собственная жизнь, в которой его любят, оберегают и защищают, как и он делает всё это в большем объёме в ответ. Даже шум от Вэй Ина не смог бы заглушить все мысли о том, что он держит в объятиях свою единственную любовь и находится в окружении всей семьи. И лишь одно предложение подходит в этот самый момент, заставляющий его сердце обливаться счастливыми слезами. Я дома. — Слушай, Лань Чжань, я не позволю тебе записать его в эту школу! — Мгм.