Солнышко

Оранжевый цвет всегда ассоциировался у Павла именно с солнцем. Яркий, сочный, жизнерадостный – именно такую характеристику готов дать серб вышеупомянутому оттенку. Ему нравилось Белградское лето. Тёплый, «бархатный» сезон, когда надеваешь футболки и шорты, а прогуливаясь по объятым солнечными лучами улицам, попиваешь неторопливо из трубочки безалкогольный коктейль со льдом. Только в этом году лето как-то мимо него проскользнуло. А Паша этого даже и не заметил. На календаре август, а он – чисто машинально – носит любимые кроссовки, которые достал из шкафа в апреле. Сланцы так и пылятся в коробке, по соседству с подводной маской и плавками. Нет ни сил, ни желания посещать пляж. В крайние полгода для него не существует ничего, кроме работы. «Работа, бизнес, договора…» – мысленно усмехнувшись, серб в очередной раз углубится в непроизвольный поток воспоминаний, и с грустью подумает, как было бы здорово вооружиться машиной времени и улететь назад года на два или три. И остаться там. В том периоде, где его ничего не волновало, кроме вечеринок, друзей и ящика элитного дорогого шампанского, что непременно будет уничтожен за вечер. Только… От самого себя бежать бесполезно. И он прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что ничего бы менять не стал, появись у него такая возможность. Ради былых дней, с Нею рядом, он, не раздумывая, переживёт ураганный вихрь минувших дней ещё раз. Потому что любовь того стоит. Потому что только те мандарины, которые когда-то Она приносила ему в больницу в качестве небольшого презента, были самыми сладкими из всех мандаринов, что ему доводилось кушать в своей судьбе. А ещё он ласково Её называл своим персональным лучистым солнышком… Она в ответ ему улыбалась, признаваясь, что на самом деле, апельсины любит больше, нежели мандарины. А он их [апельсины] для Неё ни разу не купил – всё как-то забывалось. Но отчего-то он сжимал в своей руке именно апельсин, когда, полгода назад, улетал в Сербию, будучи совершенно разбитым и разочарованным во всём, в чём только в этом мире можно разочароваться. Любимая женщина стала женой другого, а он даже не попытался бороться. Язвил, мудрил, творил всякие глупости, вроде флирта у Неё на глазах… Детский сад, ясельная группа. А на деле, ему почти тридцать лет, а всё, чем он может похвастаться, лишь отель, подаренный тётей. Правда, нужно отметить тот факт, что планировкой номеров и капитальным полноценным ремонтом, Павел лично занимался, и чётко контролировал действия бригады отделочников. Только в те моменты его сердце болезненно ныло. Ведь когда-то они мечтали с Ней вдвоём о том, что сейчас у него есть. Это Её мечта – личный отель. Как всё несправедливо сложилось. Плывя, образно говоря, по течению, Паша отчаянно старался убежать от себя самого. При этом зная с самого первого дня, что ничего у него, увы, не получится. – Вчерашний день не предвещал никаких изменений. Полгода Павел жил по некой инерции – работа-дом, дом-работа. Изредка, чисто по настроению, серб устраивал в парке пробежки. Включал на полную громкость плеер с наушниками, и старательно пытался отключиться, хоть ненадолго, от всего внешнего мира и собственных душевных терзаний. Деловая встреча с поставщиком мебели сорвалась (перенеслась на другой день, если вносить максимальную точность) в самый последний момент, тем самым освободив в некогда плотном графике Паши лишние три часа. Несмотря на надоедливый моросящий дождь за окном, ему не хотелось сидеть в четырёх стенах. «Вот что значит не соблюдение хотя бы относительного спортивного режима», – чувствуя явственную усталость в мышцах после первого же круга на внеплановой пробежке, серб намеренно сбавил темп, решив несколько метров пройти нормированным шагом. К тому же наушники чуть барахлить стали – в динамиках слышалось раздражающее шипение. - Павлик Аркадьевич, ты что ли?! – отдалённо знакомый голос слегка испугал серба. Ему казалось, что в такую погоду парк пуст едва ли не полностью, ибо дождь явно усилился, а небо покрыл протяжённый плотный ковёр тяжёлых свинцовых туч. - А… Лев Глебович?.. - Тьфу ты! Признал. Не быть мне, значит, богатым, – Федотов произнёс фразу с присущей ему иронией. – Ну да ладно, мне сейчас куда важнее и нужнее отыскать ресторан «Madera». - Так это почти у дальнего выхода парка, – Павел жестом указал в нужную сторону. - Слушай, проводи по старой дружбе. А то меня навигатор уже двадцать минут по дождю гоняет туда-сюда, а я мало того, что жутко голодный, так уже до нитки промок. - Да не вопрос, – серб невесомо кивнул, никоим образом не подозревая о том, как много для него будет значить эта неожиданная встреча, которая в прямом смысле этого слова, изменит всё. … Поначалу ничего экстраординарного не предвиделось. Павел проводил Льва до ресторана, приняв его предложение отобедать вместе, чисто из вежливости. Федотов без умолку что-то рассказывал, вспоминал забавные случаи относительно недавнего прошлого – той самой поры, когда серб чуть более месяца обитал у него в московском отеле. Той самой поры, которую Паша любыми способами хотел бы стереть из своей памяти… Но виду, по понятным причинам, не подал. Более того, не оставаясь в долгу, серб рассказал Льву о своих личных заслугах, подытожив верные мысли тем, что недели через две или три, его отель «Белград» распахнёт двери для своих первых посетителей. - Да, отельный бизнес вещь, конечно, хорошая, но муторная, – пригубив очередную рюмку, Федотов стал ещё более разговорчивым. – Вот скажу тебе по секрету, Паш, ни в одной отрасли у меня не возникало столько «геморроя», сколько я хлебнул с отелем твоей тётушки. - Что так? Мне казалось, у вас там всё гладко и ровно. - Да вот как ты свалил оттуда, так и понеслось… Управляющая который месяц на больничном, зам управляющей который месяц заливает водкой своё личное горе. Слушай, а может быть ты в отеле у Эли, как домовой был?.. Лев улыбнулся, думая искренне, что его безобидная шутка придётся по душе собеседнику, но ни один мускул на лице Паши не дрогнул. Зато заметно правая ладонь дрогнула, предварительно потянувшись за раскупоренной бутылкой хорошего элитного коньяка. - Вы сказали София на больничном?.. - А ты не знал что ли?.. На третий, кажись, день после их свадьбы с Блек Джеком, она в реанимацию загремела. Три в одном сразу: скрытая ЧМТ, что была получена её в ДТП накануне; сильное воспаление по женской части, плюс серьёзный сбой нервной системы. Где-то с неделю врачи вообще никаких прогнозов не давали. Но слава богу, организм потихоньку стал бороться. Сейчас Белоснежка в санатории за городом. Реабилитацию проходит. И да, как выяснилось, официально штампы в паспорта они тогда с Блек Джеком не ставили… Внутри у Паши всё резко похолодело. Он думал, что эти полгода Она счастлива в браке. А Она на грани жизни и смерти была, в прямом смысле этого слова… Чёртова гордость! - А в каком Она санатории, знаете?.. – голос серба самопроизвольно осип. - Точно не помню, но сейчас спрошу у жены. Я же женился ведь! Опять те же грабли… Но на этот раз, удачно – ничё не скажешь. Жена шеф повар – это круто. По меньшей мере, голодным никогда не останешься. Федотов балаболил что-то ещё, но Павел его толком не слышал. Дрожь атаковала его с макушки до пят. А перед глазами, то и дело возникал тот отрешённый печальный взгляд Сони, который Она бросила на Него в тот самый вечер… – «Она жива, сейчас с Ней всё хорошо», – словно некое заклинание, Павел повторял про себя эту незамысловатую фразу снова и снова. Он отчаянно торопил время, но при этом совершенно не задумывался над тем, что может Ей сказать при встрече. Что он полный болван и кретин?.. По мнению серба, это и без слов более чем очевидно. Впрочем… Ему бы просто на Неё посмотреть. Просто убедиться, что с Ней всё хорошо. Что его персональное лучистое солнышко светит. Пусть даже и не ему. Купив вчерашним вечером билет на ближайший рейс до Москвы, он не задумывался от слова «совсем», над тем, что отделочные работы в его отеле автоматически застопорятся. О том, что тётя и двоюродная сестра будут отчаянно обрывать его телефон, который он умудрился (мобильный) забыть дома в своих спешных сборах. Ему было наплевать абсолютно на всё, как бы эгоистично и цинично это не прозвучало. Он не мог даже отдалённо подозревать, что на такое способен. Что его сердце будет отчаянно рваться в неизвестный, но определённый маршрут, при этом практически игнорируя голос разума. … Прежде чем продиктовать таксисту актуальный заветный адрес, Павел купил целую сетку спелых и ярких апельсинов. Плюсом ещё полный пакет различных деликатесов набрал, а также купил забавного плюшевого медвежонка, помня неравнодушие Сони к мягким игрушкам; но спелые солнечные фрукты, приковывали его внимание куда больше, нежели всё остальное. В Москве, ровно, как и в Белграде, август выдался хмурым и серым. Ей явно не хватает тепла… Зато забота родителя по отношению к Соне бьёт через край. Ян Вячеславович, после всего, дочь от себя ни на шаг, в прямом смысле этого слова, не отпускает. Чётко контролирует ход лечения, психологическое состояние дочери, старается Её всячески ограждать от всего и баловать. София успела привыкнуть к этому постоянству, однако спонтанно выпавшая «пятиминутка» свободы, Ей пришлась по душе – родитель с кем-то из сослуживцев увлечённо болтает по телефону в их двухкомнатном номере люкс, а Соня во дворе санатория присела на лавочку, дабы свежим воздухом подышать. Она похудела заметно. В прямом смысле этого слова, научилась заново жить и дышать. Руки немного дрожат, но это кажется на фоне всего пережитого мелочью. Невролог говорит, что в скором времени Её настигнет относительная ремиссия. А Соня чувствует небольшой прилив сил внутри, и думает, через недельку-другую, потихоньку возвращаться к любимой работе… - А я-то думаю, куда солнышко с неба пропало, – повинуясь порыву души, Паша не придумал ничего лучше, как бесшумно опуститься на лавочку рядом с Ней, и сказать, понятную лишь Им двоим фразу. – Кажется, я его [солнышко] отыскал. - Ты?! – Она слегка испугалась, повернув голову. – А… Как? Как ты узнал, что… Договорить белокурая красавица не смогла – Её атаковал приступ кашля. Простудными заболеваниями Соня не страдала, просто иногда с Ней такое случалось на нервной почве. - Попей, – оперативно извлекая из пакета бутылку минеральной воды без газа, серб с нескрываемой тревогой помог сделать блондинке пару глотков. – Лучше?.. - Да, спасибо, – Соня невесомо кивнула, по-прежнему смотря на нежданного гостя с испугом. - Не за что. Я апельсины для тебя привёз, – Он едва заметно кивнул на сетку с яркими сочными «шариками». – Хочешь?.. Давай почищу. - Пока не хочу. Я двадцать минут назад была на втором завтраке. - Тогда познакомься со своим новым другом, – серб с полуулыбкой протянул девушке плюшевого медвежонка. – Он тоже любит апельсины, и…он тоже скучает по солнышку. - Паш… - Т-ш-ш, – мужчина осторожно и нежно преподнес к Её губам указательный палец. – Не говори ничего. – Слова не так важны. И потом… У нас целая жизнь впереди, чтобы наговорится. - У нас?.. – девушка несмело подняла на Него голову. - У нас, – уточняющее произнёс Павел, после чего ласково сжал в своей мужественной руке Её дрогнувшую ладошку. – Я не хочу и не могу больше жить без солнца. Соня не заметила, как по Её щекам побежали солёные дождевые дорожки, которые в ту же секунду, бережно забрал Паша. Зато тот факт, что небо над Ними расчистилось в считанные мгновения, и территория санатория вмиг оказалась объятой и согретой солнечными лучами, ни Он, ни Она, отметить попросту не могли. - Всё уже позади. Иди сюда, – слегка осмелев, Пашка обнял своё белокурое сокровище за хрупкие женские плечики. – Всё будет хорошо, – именно пообещал, а не сказал для отговорки. И Соня Ему безоговорочно верила. Потому что все эти шесть с небольшим месяцев, любила Его. Неистово и сильно любила… … Ян Вячеславович, что бесшумно вышел на улицу, намереваясь подойти к дочери, лишь осторожно и тихо вернулся назад, будучи приятно удивлённым увиденной им картиной. Кажется, у него появился союзник в заботе о Соне. И этому союзнику, отчего-то, он доверяет. # … Он не успел надеть шорты и сланцы в основную волну сезонного белградского лета, но Они с лихвой наверстали этот промах в тёплое и солнечное бабье лето. Прогулки на роликах, пикники, рыбалка на озере… У них с Соней масса общих интересов и совместные хобби. А ещё недавно появившиеся кольца на безымянных пальцах правых ладоней, и открывшийся личный отель – сбывшаяся мечта Павла и его персонального и безмерно любимого Солнышка.