1
Давным-давно, в один из жарких дней лета все восемь провинций Коре содрогнулись от ужаса, что постиг дома их наместников. В ночь, что позднее былинщики нарекут как Пам Папо*, общеизвестный злодей, обманщик и просто непутёвый человек совершил то, чего ни одному разбойнику до него не удавалось: обворовал и высмеял глав всех восьми провинций всего за одну ночь. «Какое горе! Какое горе! Будь ты проклят, Ли Минхёк!» — ещё долго после этого горевали богатые господа. Не могло это событие обойти и императора-государя. Несмотря на запрет, который был известен даже таракану из кухни — не отрывать его высочество ото сна, медитации и забвения с женщинами — слуга осмелился в самый разгар ночи постучать в императорские покои и разбудить владыку. «Что случилось?» — хмурясь, гневно спросил государь увидев перед собой лицо слуги, а не девы, которая ласкала его во сне. «Г-главы с-сыскного приказа прибыли, — негромко ответил слуга, но император не спешил покидать постель и слуга поспешно добавил: — Это из-за Ли Минхёка. Государь, в этот раз он прыгнул выше собственной головы и решился бросить вызов всем чиновникам». Не мог император спустить с рук подобное какому-то разбойнику. Кроме того обозлился он, что из-за разбойника он не досмотрел сон о прекрасной деве. Набросив на нижние одежды один лишь шёлковый халат и без помощи слуги напялив на ноги мягкие ботинки, мужчина быстрым шагом вышел с личных покоев, оставляя растерянного слугу возле кровати. Глава правого и левого сыскного приказа дожидались государя в зале для неформальных и чрезвычайно важных приёмов. Комната эта располагалась неподалёку от покоев императора. Проводились встречи здесь крайне редко. Последний раз, когда этот зал раскрывал свои двери было незадолго до Имджинской войны**, но присутствующих в тот день была настолько много, что в итоге собрание пришлось перенести в главный зал. Тем не менее, зал неформальных и чрезвычайно важных приёмов в другие дни не пустовал. Частенько императрица любила собираться с доверенными мужами и обсуждать политику государя. Дабы комната не казалась унылой и безвкусной, в своё время императрица велела развешать вдоль стен вышитые картины прославляющий императорский род. Когда государь, подобно буре, влетел в зал приёмов, главы сыскного приказа рассматривали одну из картин и про себя дивились столь утонченной красоте. Первым государя заметил глава правого сыскного приказа. Потянув за рукав своего коллегу, они мигом упали на колени отдавая императору низкий поклон. Император в другое любое время с радостью насладился бы зрелищем преклонявшимся перед ним людей, но сейчас он был зол и долго соблюдать такт не собирался. «Что на этот раз совершил тот грешный человек?» Глава правого сыскного приказа поднял голову и виновато ответил: «Он ограбил ваших наместников во всех провинциях за одну ночь». «Как так?» — не скрыл своего удивления государь. Где же это видано, чтобы обычный злодей совершил подобное всего за одну ночь! В этот раз ответил глава левого сыскного приказа: «Он воспользовался своим колдовством и создал несколько копий себя». Император посмотрел на юношу перед собой и только покачал головой: «Ты ещё молод и неопытен. Не стоит верить сплетням и небылицам, что так любят появляться среди простого народа». «Но…», — попытался возразить молодой глава, вот только император уже не смотрел на него и перевел взгляд на главу правого сыскного приказа, чья седая борода и круглый, как бочонок с вином живот, были достаточным доказательством опытности. Глава правого сыскного приказа заметно смутился и опустил глаза. Едва слышно он произнёс: «До сих пор неизвестно как именно он это сделал». «Ха!» — император недовольно скривил лицо и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по комнате. Спустя некоторое время он остановился и недовольным голосом произнёс: «Сколько ещё можно терпеть этого Ли Минхёка? Почему вместо того, чтобы заняться государственными делами я должен снова и снова слушать о том, как он обворовывает честных чиновников! Разве должен подобный человек так спокойно разгуливать по улицам Коре?» Вопрос не требовал ответа, однако главы сыскного приказа согласно закивали. «Не должен, не должен…» Император не обратил на их тихие речи никакого внимания. «Неужели так трудно поймать одного злодея? Уже второе лето о нём ходит молва, но ни один из вас не удосужился изловить его!» — государь поочередно посмотрел на обеих глав и только обреченно покачал головой. Один слишком толст и не поймает даже хромого пса, а второй слишком молод и наивен. Его одурачить не то, что злодей, а дитё во всю бегающее по улице, но утверждающее, что у него нет ноги. «Государь!» Глава левого сыскного приказа отдал низкий поклон и не поднимая головы уверенно заговорил: «Позвольте мне, бесталанному, но вашему верному слуге поймать Ли Минхёка и положить конец его злодеяниям!» Император покачал головой и хотел было напомнить юноше о его молодости, но не успел он сказать и слова, как молодой глава сыскного приказа поднял голову и государь издал тихий вздох при взгляде на его горящие глаза. Внезапно, молодость из порока стала настоящим достоинством. Император подумал, что только такой уверенный юноша, как глава левого сыскного приказа способен поймать такого же молодого, но надменного злодея как Ли Минхёк. И не видя больше никаких преград в том, чтобы не позволить юноше отправится на поиски злодея, он одобрительно кивнул, но угрожающе добавил: «Учти, Ю Кихён, если живой или мёртвый Ли Минхёк не будет в этом зале через месяц, то вместо него ты отправишься на виселицу!» Ю Кихён ничего не ответил. Поклонился ещё ниже и поднявшись на ноги, не теряя времени тот час же отправился на поиски Ли Минхёка.2
До того как стать главой левого сыскного приказа, Ю Кихён мог назваться самым удачливым человеком в мире. Кто-то поговаривал, что его удача пришла к нему из прошлой жизни, мол, он добровольно отказался от бессмертия, другие утверждали, что его матушка во время беременности совершала паломничество в горы и по пути встретилась с монахом который и даровал её ребёнку столь редкий дар. В конце концов, чтобы не было причиной везения Ю Кихёна, но спустя много лет оно впервые отвернулось от него. Прошло три недели с тех самых пор как юноша отправился на поиски Ли Минхёка. Расспрашивая люд, он узнал, что разбойник спокойно разгуливает в провинции Канвондо поедая рисовые пирожки и, кажется, совсем не боится, что его кто-то поймает. Однако молодой глава уже целую неделю рыскал по всей провинции, но на след Ли Минхёка так и не попал. «Я вот, что думаю, — Ю Кихён устало посмотрел на одного со своих немногочисленных путников, — может он и не здесь в общем. Ты знаешь, тебя ведь так легко обмануть, Кихён». Глава левого сыскного приказа только недовольно фыркнул и уставился перед собой. На самом деле он и сам подозревал подобное, но из-за упрямого нрава продолжал поиски в этом месте и дальше. Вместе с тем, на него будто бы набросили невидимую петлю, что с каждой минутой всё туже и туже стягивалась на шее. «Может и зря я вызвался на его поимку? — думал молодой глава, угрюмо рассматривая протоптанную тропу среди рисового поля. — Эх, если бы родители не заплатили взятку чтобы меня взяли на эту должность, разве я бы ввязался в подобную авантюру сломя голову». «Кончено же ввязался», — подтвердил его мысли спутник. Кихён смерил его недовольным взглядом и раздраженно спросил: «Я произнёс это вслух?» «Ух, смотри же, угадал!» — рассмеялся юноша. Шин Ли Хосок был одним из тех немногих людей, которым Кихён мог доверять всецело. Они были знакомы с детства, вместе посещали одного учителя в доме Ю, вместе сдавали государственный экзамен и вдвоём рассматривались на должность главы левого сыскного приказа. Будь семья Шин хоть чуточку богаче и влиятельнее, их старший сын наверняка бы занял эту должность, но семья Ю оказалась более шустрее и для единственного сына не жалела ни денег, ни связей. Тем не менее, несмотря на то, что Ю Кихён фактически из-под носа Шин Ли Хосока увёл столь высокую должность, последний совершенно не испытывал к тому зла. Казалось, он был даже рад тому, что получил должность обычного казначея. И сейчас, глядя на сияющее и счастливое лицо друга, Ю Кихён ещё сильнее был уверен в этом. В ночь, когда Ю Кихён отправился на поиски злодея, Шин Ли Хосок был первым, кто предложил ему свою помощь и отправился вместе с ним. Кихён, хоть с трудом, но подавил нарастающее внутри него раздражение и спросил: «Ты и вправду думаешь, что его здесь нет?» Шин Ли Хосок только пожал плечами: «Кто знает. Может есть, а может и нет. Слухи по Коре расходятся очень быстро. Не исключено, что он узнал о погоне и решил скрыться». Ю Кихён заметно побледнел, а фантомная петля на шее стянулась ещё туже. Заметив что друг в полном расстройстве Ли Хосок поспешил сменить тему: «Смотри! Впереди чайный дом. Шестое чувство подсказывает мне, что точно узнаем здесь что-то ценное». Но они ничего не узнали. Ни в этом чайном доме, ни в следующем... Солнце уже пряталось за горизонт, и небо окрасилось алый, отдалённо напоминая чем-то кровь. К тому времени Ю Кихён, если у него ещё оставалась какая-то уверенность, полностью её растерял. По пути показалась крыша ещё одного чайного дома, что подобно одинокому путнику стоял на окраине дороге. Здание выглядело старым и вряд ли бы в другое любое время сильные и учёные мужи захотели бы остановиться в нём. Однако лошадям требовался отдых, да и сами спутники Ю Кихёна устали от долгой дороги. Невзирая на то, что внешне здание казалось обыденным и пустующим, внутри царил гам. Десятки мужчин и женщин громко переговаривались между собой попивая рисовое вино и закусывая различными яствами. Свободных мест оказалось не так много и часть сопровождающих Ю Кихёна мужчин решили поужинать на улице. Шин Ли Хосок, из-за чего Ю Кихён безмерно расстроился, решил составить тем компанию. Оставив главу сыскного приказа в одиночестве среди шумного балагана, он ушёл. Ю Кихён сел за первый же попавшийся столик. К нему тут же подбежал молодой юноша предлагая вино, заказав ещё рис и жареную свинину, Ю Кихён заметно повеселел предвкушая вкусный ужин. Однако у Неба были другие планы и ещё до того как тарелка риса с кусочками свинины опустилась на стол, её ловко перехватили чьи-то руки. Ю Кихён возмущенно повернулся к незнакомцу. На языке уже вертелось не один с десяток ругательств, но все они так и оказались невысказанными. Незнакомый юноша, улыбаясь во весь рот, с аппетитом увядал ещё горячий рис, не забывая при этом причмокивать. От подобной дерзости Ю Кихён так и застыл, не способен ни пошевелиться, ни поставить негодника на место. «Нет ничего вкуснее тарелки свежо приготовленного риса!» — спустя некоторое время радостно воскликнул юноша. Былое оцепенение мигом исчезло и Ю Кихён, покрывшись багровыми пятнами, несдержанно выкрикнул: «Ты съел мой рис!» «Съел, — спокойно подтвердил незнакомец, словно в этом не было совершенно ничего такого. — Это малая плата за ценную информацию, которую я готов тебе рассказать». Ю Кихён только хмыкнул: «И что же я могу услышать от босяка, который измазан в грязи, к тому же ворует чужую еду?» Юноша и вправду выглядел неопрятно. Тёмные волосы завязаны в небрежный пучок, лицо незнакомца было чёрным от сажи, а одежда выглядела так, словно её стирали не в воде, а в ближайшей луже. Тем не менее, присмотревшись внимательно, за всем этим можно было рассмотреть аккуратное и симпатичное лицо и подтянутое тело. Глаза цвета лесного ореха светились от счастья, будто вместо обычного риса, он откусил небесный персик, вовсю насладившись его сладостью. Юноша не спешил отвечать. Он всё ещё доедал рис, и видя нетерпение Ю Кихёна ел ещё медленнее. Будто и вправду информация, за которую он изъял столь малую плату, была настолько важна, что он осмеливался так потешаться над главой левого сыскного приказа. Ю Кихён не мог похвастаться терпеливостью и самообладания его становилось всё меньше и меньше. Наконец-то юноша выел остатки риса, поставил тарелку на стол и сел напротив Ю Кихёна. При этом на лице его сияла столь широкая улыбка, что глава про себя дивился, как она может умещаться на чужом лице. «И что же ты хочешь рассказать мне столь важное?» — как можно спокойнее спросил Ю Кихён, но судя по ещё более широкой улыбке собеседника напротив, это ему не очень удалось. «Что если я скажу, что знаю где прячется Ли Минхёк?» Ю Кихён нахмурил тонкие брови и только бросил в ответ: «Врёшь». Юноша наигранно скорчил грустную гримасу и прижал руки к груди: «Как же так? Столь высокого чина человек, а бросается такими неприятными словами». Ю Кихён на это только закатил глаза. «Будь я тысячу раз проклят, если способен обмануть столь благовестного человека, как главу левого сыскного приказа!» Кихён с подозрением спросил: «Как ты узнал, что я глава левого сыскного приказа?» Незнакомец напротив только с удивлением выпучил глаза и воскликнул: «А ведь я не был уверен!» — и громко рассмеялся. Молодой глава отвёл взгляд в сторону, смутившись столь детской уловке. Но очень быстро смущение переросло в гнев и он резко вскочил со своего места, намереваясь уйти прочь. Смех юноши прервался мгновенно. «Эй, эй, постой глава! — он схватил его за рукав верхних одежд. — Не сердись, господин. Лучше присядь и я расскажу тебе о Ли Минхёке!» «Говори». «Нет, ты сначала присядь. Видишь сколько людей уже смотрит. Что если здесь есть кто-то из его шайки. Они услышат, что я говорю и тут же предупредят его». Ю Кихён быстро осмотрел зал и бормоча себе что-то под нос, насупившись, сел обратно и повторил: «Говори». «Да, да глава. Вы уж простите. Я на самом деле не был уверен, что вы глава. Но я уже спрашиваю за этот день шестого такого разодетого господина и ни один из них не был вами. А я ведь жду вас не первый день здесь». Юноша повертел головой по сторонам и заговорщицки склонившись над столом, поманил к себе Ю Кихёна и негромко начал: «Знаете, Ли Минхёк неподалёку отсюда. Когда вы ехали, вы ведь видели вдали рощу? — Ю Кихён кивнул. — Так вот, в той роще есть небольшой холм. С дороги его не увидеть, нужно идти в самое сердце, чтобы рассмотреть. Так вот, именно там уже целую неделю и стал лагерем Ли Минхёк». Ю Кихён удивленно уставился на юношу: «Почему же его никто до сих пор не поймал?!» «Тшш, — юноша потянул его за рукав обратно, — не нужно так громко, глава. В Канвондо очень любят Ли Минхёка. Как вы думаете, почему же он так спокойно может разгуливать здесь месяцами? Он тратит целую кучу денег на вино, еду и женщин, иногда раздаёт монеты обычным беднякам, за то чтобы те почистили ему обувь или просто подержали поводья его лошади». «Так почему же ты мне рассказываешь об этом?» «Ох, глава! У моей семьи огромная обида на этого человека! Мой отец работал конюхом у одного из господина в этой провинции. Но после того, как Ли Минхёк ограбил его, господин выгнал моего отца на улицу и теперь у нас совсем нет денег из-за этого негодяя! А ведь у меня ещё две младших сестры! Хоть у нас и остались кое-какие сбережения, но их не хватает, чтобы уплатить все налоги. И никому из моей семьи не хочется, чтобы одну из сестер пришлось продавать в дом развлечений!» Выражение лица юноши изменилось до неузнаваемости. Улыбка, что сияла на его лице, увяла, глаза налились слезами. Сомнения, что ещё были в голове у Ю Кихёна, от вида ранее наглого, но сейчас совершенно убитого горем, юноши окончательно рассеялись. Поразмыслив ещё немного он поднялся со своего места и кивнул юноше: «Пойдём, ты отведешь меня к Ли Минхёку!»3
Ю Кихён сомневался в словах юнца, но всё же покорно пошел за ним в рощу. Решив, что так или иначе не найдёт там ничего интересного, верному другу и сопровождающим его воинам он ничего не сказал. Какой же была его досада, когда юноша, проведя его через лесные заросли, вывел прямиком к поляне, где отаборились разбойники. Отослав юношу обратно к чайному дому, дабы тот привёл его спутников, глава левого сыскного приказа затаился в кустах, неподалёку от злодеев, что так безмятежно распивали вино. «Наконец-то я достану тебя, Ли Минхёк», — от предвкушения потирал руки Ю Кихён. Он уже представлял, как победно въезжает в столицу волоча за собой злодея, а император при виде главы сыскного приказа будет рассыпаться в радостях да похвале и на всё Коре огласит главу национальным героем. Ох, как же будут рады его матушка и отец, отдавшие за чин сына едва ли не половину состояния. А сам Ю Кихён впервые оправдает столь важное звание, как глава левого сыскного приказа. Ещё издали услыхав шаги, Ю Кихён нетерпеливо вскочил на месте обнажая меч. «Давайте же нападём на них врасплох и поймает этого злодея Ли Минхёка!» С широкой улыбкой и полный вдохновения он повернулся к воинам, но тут же его дух ослаб, а меч выпал из рук. Перед ним стояло трое грубых мужиков с дубинками в руках, противно улыбаясь. «Добро пожаловать в Канвондо, глава левого сыскного приказа», — усмехнулся один из разбойников занося дубинку и ударяя Ю Кихёна прямиком в лоб. Очнулся глава, как ему самому показалось, почти мгновенно, без болей в голове. Испуганно раскрыл глаза и вскочил на ноги, кроме темноты вокруг разглядеть ничего не удавалось, хоть глаза выколи. Быстро раскинув руки он наткнулся ладонями на каменную стену. «Неужели пещера? — Изумился Ю Кихён. — Но где же в лесу взяться горам?» Страшная догадка пронзила его и он упал на колени хвастаясь за голову: «Этот юнец обвёл меня вокруг пальца. И когда я послал его за своими воинами, он сообщил обо мне Ли Минхёку!» В тот же миг пещера вспыхнула светом, а вокруг зажглись сотни свечей. Ю Кихён от испуга попятился к стене, зажмуривая глаза. Когда же он осмелился открыть их снова, но всё ещё не придя в себя, изумился от увиденного. Перед ним великолепные чертоги, а вокруг сотня — нет! — тысяча великих мужей в жёлтых повязках, а среди них, в самом центре восседает их повелитель в устрашающей бычачьей маске. Грозно он вопрошает Ю Кихёна: «Да как ты, бесчестный, осмелился искать Минхёка?» Глава сыскного приказа не нашёлся что ответить и только открывал да закрывал рот, будто ему не хватало воздуха. Четверо мужчин в повязках вынесли и поставили огромный стол с яствами перед повелителем. А двое других взяли Ю Кихёна под руки и усадили напротив. Повелитель махнул рукой и один з мужей грубо всучил вино в руку Ю Кихёна. «Пей до дна, — приказал он, и глава покорно повиновался, осушив чашу до дна. — А теперь присмотрись повнимательнее, да запомни моё лицо, ведь я — Ли Минхёк!» Он снял устрашающую маску с лица и Ю Кихён от изумления выпучил глаза, ведь перед ним сидел тот самый юнец, что привёл его к лесу. «Т-ты…?» Ли Минхёк подошёл к главе сыскного приказа ближе, грубо приобняв его за плечи, налил ещё вина и поднёс чашу к чужому рту, силой заливая напиток внутрь. «А теперь послушай, — принялся напутствовать он, — нечего тут попусту шататься да пытаться поймать меня. Видишь же как ловко ты попался. Бросай это дело, возвращайся в столицу да не говори никому, что видел меня». Минхёк ещё раз поднёс ему вина и приказал стражникам отпустить Ю Кихёна. «Ну и чародей этот Ли Минхёк», — думал про себя глава сыскного приказа. Хотел он подняться, вот только ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Когда пришёл в себя, не был он ни в пещере, ни в лесу. Каким-то чудом оказался на берегу речки. Ю Кихён огляделся вокруг: ни единой лачуги, только вдали увидал какой-то скот. Поднявшись на ноги и обтрепав одежды он пошёл в сторону пастбища. Да вот только мысли его крутились вокруг Ли Минхёка. «Была ли это явь? Либо просто сон? Как я оказался в этом месте? И куда подевался Ли Минхёк? А мои солдаты?» На пастбище глава сыскного приказа не нашёл никого, зато вдали рассмотрел небольшой посёлок. На радостях глава бегом направился к нему однако перед главными воротами остановился и обратил свой взор на доску приказов и объявлений. Как же изумился Ю Кихён увидав своё имя возле имени этого гнусного злодея Ли Минхёка. А что же ниже… «Чему удивляетесь господин?» Глава сыскного приказа резко дёрнулся от неожиданности. Рядом стоял старик поглаживая тонкую, седую бороду. «Да как же… Разве глава левого сыскного приказа провинился в чём?» Старик удивился, но быстро взял себя в руки и рассмеялся. «Видимо молодой господин, не знает последние новости. Кто-то рассказал государю, что глава присоединился к Ли Минхёку и теперь за его живого или мёртвого тоже причитается награ… — старик осёкся. — Вы как-то бледны молодой господин». Ю Кихён только отмахнулся от старика и опустив голову поплелся в противоположную от ворот сторону. Как же так получилось, что он, честный и преданный государю, стал злодеем?..