Он всегда возвращается

Колосок никогда не опаздывает, наверное, потому что никогда не сбивается с пути, который помнит наизусть. Его назвали так из-за чуть видных жилок на последних трёх перьях, хотя явление это не столь редкое, зависит от состава переквы, крови лери. Сосуды по форме напоминают угловатые колоски. Когда он прилетает, то лучше на пути не вставать, ведь ему надо пробежать несколько метров, прежде чем остановиться. На нашем дереве есть специальная площадка для этого, рядом с балконом. Я подбегаю, пока Колосок складывает крылья, держа их в чуть приподнятом состоянии, чтобы длинные перья не волочились по полу, беру его за руку и трусь боком мордочки. Он знает, что это значит. Всего лишь за полдня я успеваю по нему соскучиться, да ещё как. Моя в семье задача только с ним и связана. Ухаживать, за вещами следить, всё прочее. Точнее, у моей цепи задача такая. Мой потомок будет делать то же, что и я, как и предок. Я знаком с ним с появления на свет, через два дня, как я вылупился, отец познакомил меня с лери, крылатым, как ксола. Тот тоже был удивлён не меньше моего, он в жизни редко видел таких маленьких хинов вблизи, поэтому вёл себя как можно осторожнее. Странно, ведь Колоску уже триста пять лет, по-моему, за это время можно весь мир облететь. Он осторожно провёл рукой по моей гриве, тогда ещё очень мягкой, похожей на шерсть. Это прикосновение я сразу запомнил, оно было холодным, спасающим от зноя Ка-и-Дели, особенно когда те в зените. До двух лет я любил проводить полуденный сон в его объятиях, сворачивался калачиком вместе с хвостом и прислонялся мордочкой к ладони друга. Позже, когда я уже подрастал, мне стало легче переносить жару. Я просто садился рядом, на его подстилку, и читал ему книги. Колоску нравилось, ведь он не засыпал сразу, закрывая зрачки, как обычно, а слушал и вникал. Позже я всё больше узнавал о моём друге, всё больше скучал, когда тот улетал вдаль, перед этим не забыв прихватить свою сумочку, где носил документы и ежедневник. Эти вещи важнее всего связаны с его работой, Колосок её обожает. Он прилетает к хинам, которым нужно что-то наладить там, где очень высоко и опасно. Прежде чем взяться за дело, он записывает в книжку имя или название фирмы того, кому надо помочь, чтобы те честно платили за труд. Поэтому я и люблю иногда смотреть записи друга, он срисовывает логотипы и названия в точности, как на табличках в городе. Хорошее развлечение, к тому же я много узнаю про, как папа сказал, большой мир. Но Колосок в городе занимается не только этим. Он покупает и приносит нам новые вещи, надо лишь успеть до среды написать про них в общем списке товаров. Он не умеет читать, но каким-то чудом очень редко ошибается, вскоре я узнал, что этот список для продавцов, а не для лери. Таким способом мы ещё продаём урожай почти каждый месяц в сезон дождей, когда огород цветёт и плодоносит не переставая (для этого у нас теплица с разбираемой крышей, чтобы в ней не было слишком душно, когда зверьки не так часто прилетают опылять цветы). Колосок может поднять в воздух груз весом выше собственного, поэтому, наверное, ему и нужны такие крылья. Уже и у меня появился детёныш, а мой друг совсем не изменился. Я сохранил некоторые его ежедневники, у меня для них в комнате есть целая полка. Перелистываю иногда, как в детстве, ещё тогда считал одинаковые логотипы, карандашом обводил их. Сыну дам, пусть посмотрит. Как и я когда-то, устав от зноя, он идёт отдохнуть возле Колоска, накрывается его прохладным крылом, как одеялом. Колосок убирает от своей чёлки руку маленького наивного цыплёнка, желающего погладить его перед сном. Дружба дружбой, а волосы и перья на голове — это для лери святое и очень ценное металлическое образование. Это доверить можно только тем, с кем провёл уже много лет. Со мной. Мой детёныш давно вырос, а мне уже сорок восемь. Много я сделал в этой жизни, много интересного, запоминающегося, много для души. В следующей, думаю, будет ничуть не хуже, чем в этой. У Колоска появился ещё новый лучший друг, и не один такой будет, у него вообще вся жизнь впереди. Даже в старости таким же останется, что по характеру, что по виду, такая уж природа у лери. Я сижу на балконе, свесив ноги. Жду, пока он сложит крылья и оглянется в поисках меня. Первым к Колоску подбежал сын, уж он-то шустрее, чем я. Тоже за руку ведёт домой, тоже читает ему книги, уже новые, я говорил, с какими лери уже знаком. Уже подпускает к своим перьям и чёлке, доверяет. Молодец, сынок, хорошо, значит, с ним ладишь. Я не знаю, будет ли скучать мой друг, может просто хиноморфизм*, я сам сказал ему, что скоро буду другим хином где-то далеко, а, может, и близко. Мой передний зуб не надо закапывать, пусть хранит на память. Это не помешает мне переродиться, не у всех народов принято сеять зубы умерших, значит, и не обязательно это вовсе. А тело, конечно, отдать голодным животным, пользу им принесу. Здесь сменится ещё не одно поколение, прежде чем Колосок однажды не вернётся. Прежде, чем он отправится в другую сторону, на другой материк, в свой настоящий дом, которому вернёт дарованную ему жизнь.