Патовое положение

Для каждого из богов, равно как для каждого из смертных, любовь представлялась в разных обличиях. Для Афродиты любовь была неотличима от всепоглощающей страсти. Зевс не слишком жаловал подобные разговоры, и потому всякий раз сводил беседы романтического толка к фразе: «Любовь – это то, благодаря чему человечество всё ещё живо». Для Деметры любовь сузилась до нежности по отношению к родному ребёнку. Любовь Аида была глотком свежего воздуха после столетий, проведённых в затхлых лабиринтах подземного мира в окружении душ усопших. Персефона же ощущала, что её любовь сродни случайной смерти - непонимание и непринятие произошедшего, борьба со всем, что ни встретится на пути к вечности, и, наконец, осознание безвозвратности прежней жизни и встреча со смертью, будучи духом непокорным или же совершенно раздавленным. Спонтанно возникшая, любовь разъедала её изнутри, разрывая на мелкие кусочки. Она не приносила ни счастья, ни спокойствия, лишь редкие всполохи радости и тепла. И когда жестокая неумолимая действительность растаптывала их в прах, становилось не по себе, и надежда медленно угасала в сердце юной Персефоны. Мать и муж с остервенением тянули её друг на друга, словно верёвку, и Персефона боялась и чуточку надеялась, что однажды она упадёт замертво прямо на границе земного царства с подземным. Тогда они станут спорить о том, почему одному досталась голова, а другому ноги. И вот он, вопрос без ответа: когда они вспомнят о её кончине, почувствуют ли они облегчение? Аид – должно быть, ибо извечный спор решится в его пользу. Вот она, душа Персефоны, и она в его царстве, и матушка больше никогда не разлучит их. Мать же, напротив, будет в ярости, и история с внезапной зимой получит новый виток, вот только на этот раз зима будет без малого вечной, а Персефону больше никто не заставит платить за поступки других. К счастью для всего мироздания и к сожалению Персефоны, так просто бога не убить. Иногда ей хотелось убежать из этого абсолютно нелогичного любовного треугольника, но разорвать договор не мог никто: ни Зевс, сильнейший среди олимпийцев, ни Аид, бог смерти, в чьей власти находилось всё в царстве мёртвых. Лёгкий привкус граната спустя много лет оставался на губах и сулил остаться там до конца времён. Аид старался лишний раз не подниматься на Олимп, и, пожалуй, эта была единственная черта, которую Деметра любила в своём зяте. Персефоне же от этого не становилось легче, но кого вообще волновали её чувства? Находясь во владениях мужа, она неимоверно тосковала по матери, по дыханию ветра, запаху цветов и по тёплому солнечному свету. Отчасти спасал Элизиум, но вот материнские объятья ничто не способно было заменить. Находясь на Олимпе, Персефона тосковала по мужу, а гранатовые зёрна напоминали о себе желанием вернуться в царство мёртвых. Время от времени она спрашивала у новых душ, какой на этот раз была зима, и упрашивала мать вкладывать в руки встречающихся на пути мертвецов послания. Выкручивалась, как могла. «Зима была лютой. Снега намело по колено, и вихри сносили путников с ног». «Подожди ещё немного, осталось всего две полных луны, любовь моя». «Шёл я по дороге, поскользнулся и упал, да прямо мордой в лужу. Так и помер. Поздней зимой-то было». «Ты уже приготовил гребень для того, чтобы я могла расчесать Цербера?» «Холодно было, но мы уже привыкли». «Скучаю». Любовь к матери и любовь к мужу медленно убивали Персефону. Их борьба поставила её в безвыходное положение, и пусть они бы оба обиделись за это сравнение, богиня чувствовала себя не более чем пешкой, застывшей вместе с королём, ферзём и парочкой других фигур в патовом положении. Партия разыграна, но никто не хочет проигрывать. А маленькая пешка изначально не претендовала на победу, не метила на дальний фланг противника, она лишь хотела жить спокойной и счастливой жизнью. Но король всё решил за неё, а ферзь не пожелал что-либо менять. Персефона всей душой хотела хоть немного их ненавидеть, но получалось лишь обречённо любить и жить в вечном ожидании.