***
Нет ничего ужаснее, чем родиться нищебродом. Жить, не зная, что будет завтра, и будет ли это завтра вовсе, не зная, как вести себя так, чтобы в грязь лицом не ударить или чтобы тебя же первый встречный в землю не закопал при вскользь произнесённом неправильном слове. Смысла жизни такими темпами найти не получится, а вот для скоропостижной смерти причин тысячи. Мин Юнги. Этот мальчишка родился, в прямом смысле, у чёрта на куличках: за городом, в разрушенном здании, у женщины, что сразу же хотела его прикончить. Надо же, кому-то в голову приходят ужасные, чертовски страшные вещи, и они не задумываются над тем, насколько ошибаются. На дворе двадцать первый век, а дети до сих пор рождаются в подобных местах. Мать мальчика — обычная подзаборная шлюха, решившая, что будет жить в роскоши, если отсосёт очередному полковнику в отставке. Да. На всём готовеньком каждый мог бы поживиться, не заботясь о последствиях, о лимитах и вообще разных аспектах проблем. Но не тут-то было. После своего очередного отсоса женщину изнасиловал обычный молоденький лейтенант и выбросил на тротуар, оставив без одежды. Ёна, так её звали, возвращаясь в свою каморку, даже не предполагала, что через девять месяцев родит нежеланного сына, такого же нежеланного, как и нищета безграничная, это чем-то похоже на богатую жизнь — тоже не знаешь, что будет дальше, если не остановиться. Осознание того, что она беременна, пришло нескоро. Удручающим оказался и факт того, что мелкий ублюдок будет мешать её планам заполучить роскошную жизнь. Аборт был подходящим выходом, но мешала нехватка денег. Наверное, только за это Юнги мог сказать спасибо нищете, хотя… Сомнительное счастье — родиться в дерьме, когда сразу же вместо синего неба тебя накрывает мглой ошибок твоей матери и нависающим, полуразрушенным потолком заброшки, что так и норовит свалиться на голову, вышибая напрочь все мысли и самого тебя, забивая пылью проходы в легкие. Еще в самом начале, после того вечера, как только эти дурацкие мучения желудка начали оповещать о некой проблеме своим появлением, у чёрствой особы в одной лишь лёгкой, рваной одежде появились мысли в голове. Ёна услышала о прекрасном решении её проблемы: и денег заработает, и от мелкого урода избавится. Одна знакомая шлюха, подругой назвать эту стерву было сложно, посоветовала продать сына, а вот кому, — она нашепчет номерок, когда женщина будет уверена на сто процентов. Пришлось оставить плод в себе. Нежеланный, мешающий всему и просто никчёмный пузырек внутри своего чрева. Ёна родила там же, где рожали все те, кто жил в этом богом забытом месте, за городом, в разваленном здании. Конечно, заранее договорившись с покупателем, она потихоньку начала превращать мечты в реальность.***
— Господин Ким, нам недавно позвонили с глупым предложением, — говорит секретарь, заходя в кабинет своего шефа, постучавшись в массивную дверь, ещё и нелепым смешком наградив не слишком-то заинтересованного собеседника, вышестоящего по статусу. Мужчина лет пятидесяти сидел в кресле, откинувшись на спинку. После стука в дверь он одобрительно сказал: «Войдите». Наблюдая, как его секретарь проходит и останавливается у кресла для посетителей, мужчина подвинулся к столу и сложил свои руки в замок на дорогой дубовой поверхности. — Я тебя слушаю, — сказал он строго и сосредоточенно, глядя на секретаря. — В нашу компанию позвонила женщина. Говорит, что хочет продать своего новорожденного ребёнка. Сейчас он в её утробе, воды отошли. Что прикажете делать? Она назвала адрес, мы его пробили — это за городом. Можно сказать, на помойке, — он начал рыться в документах, что держал в руках в поисках неизвестных ему самому бестолковых и бессмысленных бумажек. — Значит, новорожденный ребёнок из трущоб… И сколько же эта женщина хочет выручить за свой «товар»? — сказал он, уже немного повысив тон, что в разных ситуациях могло означать всё что угодно. В данной ситуации дама либо глупа, либо бесстрашна, а ещё, может быть, жадная до денег. Подобная ситуация могла бы обернуться в плохую сторону, никто ведь не знает, что у этой бабы в голове. — Она хочет… — секретарь поперхнулся, смахивая с лица безупречные шелковистые волосы цвета смолы, — двадцать миллионов вон, — можно было услышать лёгкий смешок со стороны парня. Он работал в этом бизнесе уже давно. Ему на данный момент было двадцать восемь лет, но он здесь уже прилично долго. Лет девять, если не больше. Его взяли в эту сферу буквально после окончания старшей школы. Будучи юношей, он хорошо себя показал на выездном школьном конкурсе программистов. Прирождённый компьютерный гений, а теперь — просто секретарь. — Двадцать тысяч долларов. За нищего младенца. Фото нет. Кормить за наш счёт. Мы не знаем, будет ли он хорошим бойцом без отклонений. Двадцать тысяч долларов за неизвестного… Что ж, направь в тот район машину. Пусть заберут женщину с младенцем и привезут в мой особняк, — казалось, президент рассуждает вслух о таких благосклонных вещах, но его помощник уже знает точное значение приказа, никто в здравом уме не заплатил бы оборванке столько, сколько её совесть соизволила требовать. — Будет сделано, — просто, без лишних вопросов, парень покинул кабинет Кима. Проходя тусклые, но оформленные со стилем и толикой творческой нотки коридорам главного офиса, секретарь уже передавал новое задание выездной группе охраны. В тот вечер чёрный BMW 750 Li покинул территорию особняка и направился к границе города, за которой жил обычный люд, точнее звери, слишком много думающие о наркоте и очередной бутылке. Такой затхлый и воняющий мирок, гниющий новыми, с каждым днём все больше разбросанными на земле трупами.***
Ёна уже родила и ждала, пока за ними приедут. Чертёнок кричал и дёргал конечностями, будто уже в тот момент желал сбежать из мира, куда угодно бы делся, только бы не здесь и не на этих руках грязных, опороченных. Покупатель не заставил себя ждать, точнее — его люди. Завистливый взгляд из-за окна с разбитым стеклом, уставившийся на дорогую иномарку, сразу выдавал её намерения — деньги, деньги. Чёртовы деньги! — Помогите ей сесть, — проговорил мужчина, сидевший на переднем сидении. Два человека с оружием за поясом открыли женщине дверь и помогли разместиться, заранее обернув сидения под плёнку, чтобы не испачкать её воняющей и мокрой от различных телесных жидкостей одеждой, если эту ткань, похожую на растерзанные животными ошмётки, можно было так назвать. «Грязно…» — в голове у начальника охраны. Это единственное слово, которым можно было бы описать весь тот смрад. — В особняк, — сказал всё тот же мужчина, и авто тронулось в сторону центра города. Вернее, так думала Ёна. Ведь, как и свой босс, его подчинённые пользуются похожими хитростями, но откуда об этом знать простолюдинке, родители которой, видимо, раньше были рабами… В ту ночь кто-то вызвал полицейских. Стражи порядка обнаружили изувеченное тело женщины в канаве около границы. Младенца люди Кима забрали в особняк, но об этом знали лишь они — самые приближённые люди из охраны и сам Ким Тэджун. Именно в ту ночь Юнги, только появившийся на свет, потерял свою непутёвую мамашу.***
Особняк Тэджуна. Сеул. — Господин Ким, что прикажете делать с ребёнком? — спросил мужчина, стоя на пороге перед Тэджуном. Новорождённого доставили относительно быстро, глава не успел даже отъехать на встречу. Ничем не объяснимое поведение главы озадачило его подчинённого. Ведь если подумать, то в качестве отличного бойца можно было бы взять кого-то из приюта и не тратить неимоверную кучу денег на воспитание этого спиногрыза. — Он только родился… — будто размышляя вслух. — Найдите няньку, чтобы кормила его грудью, пока не вырастет. Дальше — посмотрим. Сейчас ему нужно предоставить должный уход. Хоть я и не могу присутствовать, но ты должен распорядиться всем, как если бы это сделал я. Надеюсь, справишься. Всё под твою ответственность. Мне нужно ехать на встречу с Ким Чхвелоном. Он хочет представить своих сыновей, они будут дальнейшими партнёрами после своего отца, когда мой сын займёт своё почётное место. «Я уже пытался вырастить приёмного ребёнка. Что ж… Это было давно и неудачно. Надо же было ему убежать после всего того, что я для него сделал. Поганец! Вот пусть теперь существует, как раб последний. Буду надеяться, что на этот раз мои ожидания оправдаются». Кто бы мог подумать, что довольно-таки известная личность когда-то подписала смертный приговор подростку. В груди всё сжимается. — Да, господин. Несомненно, всё выполнится к Вашему возвращению. Доброго вечера, — сказал он в спину уходящему боссу. Конец не слишком трудного и не слишком лёгкого дня оставлял желать лучшего. Глава на встрече, поэтому от мужчины больше ничего не требовалось из его обязанностей. Раздав указания прислуге, он со спокойной душой отправился к себе, оставив младенца умелым людям, точнее тем, кто этих самых людей должен был найти. Главная домработница взяла всю ответственность на себя, но даже при всей этой заботе о нём и опеке, она никак не могла понять, зачем главе ребенок ободранец, да ещё и без матери? Ведь, как считала эта пышных форм женщина с вечно жирно накрашенными красными губами, у Тэджуна нет никаких поводов брать его к себе. Поэтому у неё, и не только у неё, в голове укрепились две вариации: во-первых, главе нужна марионетка, которая исполнит любой его приказ, во-вторых, в нём наконец пробудились человеческие эмоции и чувства. Второе — точно никак не могло произойти. Вряд ли. Оставалось лишь первое. И это точно безошибочное попадание. Женщина работала на Кима давно, но увы, недостаточно, чтобы знать всю его подноготную. О своём прошлом их босс не разглагольствует. Ким Тэджун направлялся в гости к Ким Чхвелону. Его сыну недавно исполнилось четыре года, а второй родился вот уже как месяц назад. Четырёхлетнего звали Ким Сокджином, а младшего — Ким Тэхёном. Оба были похожи на отца. Семья Ким — вторая в списке лучших партнёров Ким Тэджуна. Он всё продумал наперёд, и такой шанс — иметь в будущем поддержку с их стороны — только к лучшему. Шесть лет спустя. — Маленький господин! Господин! — кричала служанка, гонясь за шестилетним ребёнком по дому. Бедняга даже ужаснулась, представив, что бы сейчас было, будь то семнадцатый век, когда всю прислугу заставляли носить длинные юбки, в которых те вечно путались. Как минимум, женщина бы расквасила себе нос, максимум представлять вовсе не хотелось. Она даже задумалась, справедливо ли оплачивают её труд, ведь так гоняться за мелким спиногрызом… Вопли женщины прервал грозный рык пса Тэджуна, Рода. Она его боялась, а мальчик лез к нему с невинными объятиями и поцелуями, словно найдя особую связь с этим охотничьим псом, который, в свою очередь, мог разорвать хрупкого мальчишку, стоило ему только лишь надкусить бледную кожу. Но, как ни странно, зверь его не трогал, будто даже защищал, видел в нём ровню или же что-то более стоящее, не такое, как в других обывателей поместья. Это была поистине крепкая любовь. Рика стояла на лестнице, почти поднялась на второй этаж, но замерла, столкнувшись взглядом со зверем. Она не шевелилась. Цепкий взгляд следил за маленькими ладошками, нежно поглаживающими шерсть Рода на голове и шее, переходя на спину и снова по кругу. Черная щетина на свету переливалась, а волчий оскал заметить было весьма не трудно. Пёс грациозно восседал рядом с мальчишкой, устремив кровожадные глаза на потенциальную жертву. Серьёзный шёпот мальчика разорвал тишину: — Род, хороший мальчик. Спокойно. Всё хорошо. Рика, зачем ты так кричишь и гонишься за мной? Ты ведь просто можешь подойти и сказать: «Всё нормально». Мне страшно, когда ты ведёшь себя, как обезьяна… — почти с театральным презрением он встал с колен и, обойдя няню, спустился на первый этаж. Его до этого звали на обед, но он снова заигрался. Да, заигрался: для него управлять человеческими эмоциями — не более чем игра. Зверь, не обращая никакого внимания на служанку, шёл позади Юнги, постепенно опуская свои тяжёлые лапы на фарфоровые ступеньки. Тот день отпечатался в памяти Рики, но не создавал нависающего чувства страха. Как и все зрелые люди недооценивают поступки детей, так и она не стала забивать этим свою голову. Жаль, что после очередной такой «обезьяньей выходки», ей пришлось убегать от горячо любимого пса Юнги. Детство Мин Юнги, полное презрения и лицемерия, кончилось ровно тогда, когда наследный сын Ким Тэджуна, Ким Намджун, вернулся из Англии. Произошло это ещё через два года. Его обучение в средней школе было закончено, а для завершения старшей школы он решил вернуться на родину.***
Мин Юнги жил счастливо все свои восемь лет. Но вот, объявился он — его ночной кошмар, что может помешать ему оставаться любимчиком отца и его возможности играть со всеми слугами, которые его тайно ненавидели — Ким Намджун, как из самого страшного фильма ужасов, который Юнги пока не мог отснять. А снимать этот шедевр он будет своей никчёмной жизнью. Прискорбно. Мин до сих пор помнит, как его хорошо одели, усадили в Maybach Exelero отца и увезли в аэропорт. В салоне находились он, Ким Тэджун и телохранитель. Остальные машины так же были наполнены охраной, а ещё парочкой слуг сугубо для статуса. Мин чувствовал себя не в своей тарелке, ведь он привык что всё внимание уделяется ему, но как только самолёт «его Величества» приземлился, началась шумиха, от которой в восторг прийти никак было нельзя. Он стоял рядом с отцом, олицетворяющим само спокойствие, что очень было заметно на фоне остальных. В своём возрасте Юнги повидал уже многое, но до сих пор он не видел, чтобы люди вот так метались с места на место, словно уже очень скоро на землю падут небеса. Это длилось всего несколько минут, а затем все, кто был поблизости, образовали живой коридор. Один. Два. Три. Юнги считал в уме. Ровно три секунды, и огромные часы аэропорта пробили полдень. Именно в этот момент появился он. Ким Намджун. Странно, что прибывшему оказывали столь почётный приём, правда, как только ноги в дорогой лакированной обуви ступили на трап самолёта, он отчего-то сразу обратил внимание именно на ноги визитёра, стало ясно, что к чему. Глаза плавно поднялись с ног на лицо, при этом будто вылизывая и рассматривая, подмечая детали. Скажем так, Ким Намджун был конфетой в дорогой, очень дорогой обёртке. Их взгляды встретились именно в тот момент, когда Мин закончил рассматривать одежду и принялся за лицо. Прямой и открытый взгляд явно не соответствовал его пятнадцатилетнему возрасту. Сердце мальчика испуганно сжалось. Это была поразительная энергетика, которую юному Юнги ещё требовалось распознать, а может и ощутить на себе в полной мере. — Сын, ты вернулся! — воскликнул Тэджун и равномерными шагами направился в сторону прибывшего. Юнги не ослышался. «Сын». Этот парень — сын его отца, но мальчик его не знает. Они ведь с ним даже не похожи. Почему же… — Рад тебя видеть, отец. Расскажи мне, что у вас здесь нового, какие планы на этот год? Тембр голоса… Этот почти сломавшийся голос парня перед ним был очень приятен, пускай и немного странноват, наверное, это из-за перехода после долгого времени на родной язык. Вообще, Юн никак не мог понять, какие чувства в нём вызывает этот фрукт. Заинтересованность? Страх? Наверное, это была адская смесь из двух противоположных эмоций, столь свойственная детям. — Я тоже рад тебя видеть! Восемь лет прошло незаметно! Я с удовольствием хочу тебе представить этого мальчика, — мужчина отошёл в сторону, чтобы младший Ким увидел новоиспечённого родственника. — Это Юнги, твой брат! Тишина закралась обоим в душу, овладела мыслями. Брат?! Этого не может быть. Оба думали о нереальности происходящего. — Отец, ты ведь шутишь, верно? Я почти купился! Ха! — парень начал смеяться в голос, отчего даже слуги двинулись со своих мест. Он, заметив серьёзное лицо Тэджуна, притих. — Это действительно правда? И где его мать? Где моя мачеха? — он стал нервно оглядываться, иногда переводя взгляд на Юнги. — Его мать умерла при родах. Вы братья, и это правда. Если тебе что-то не нравится, держи при себе! А теперь, дорогие мои, мы возвращаемся домой! Своеобразный затор отъехал от аэропорта, привлекая внимание обычных людей. Пространство наполнял гомон шептавшейся толпы, они со всех сторон были окружены камерами смартфонов. В ту же минуту заветные фото заполонили интернет. Парни шли рядом, но, как точно подметил тогда Юнги, внимание и безопасность предоставлялись лишь тому, кого явились встречать всевозможные люди. Им обоим предстояло ещё долгое переваривание полученной информации по дороге в особняк, и если же Намджун высказал свою точку зрения прямо перед отцом, то Юнги промолчал. Напоминание о смерти мамы всегда отзывалось некоторой болью в душе. Он её не знал, но отчего-то любил. Мальчик просто понимал, что без мамы не будет этих «семь я». Кто же знал, что породила его расчётливая сука. Жаль, что за грехи родителей рано или поздно платят дети. В автомобиле их посадили плечом к плечу. Никто не проронил ни слова, из-за чего дорога только ухудшила настроение монотонным гудением мотора.***
Ким Сокджин недолюбливал новоиспечённого братца уже с рождения. При всех он вёл себя как заботливый старший брат, которого в будущем вполне могли счесть за джентльмена и просто хорошего парня, а вот наедине с ним творил, что вздумается. Он издевался над ним, избивал, унижал. Мальчишке, ещё не достигшему и шестнадцати лет, уже представляют его будущих конкурентов и товарищей, а Ким Тэхён отходит на второй план. Разумеется… Здесь остаётся только выполнить волю родителей, стать тем, кому перейдёт всё, что имеет его семья, а не тешиться жалким мальчонкой, он здесь всё равно лишний, хоть отец с матерью так и не считают. Ещё никогда он не забывал про младшего на долгое время, как сейчас. Парень не так давно познакомился с близкими советниками отца, которые вскоре должны были стать его помощниками. Он и сам скоро станет не более, чем приближённым Намджуна. Об этом уже известно наверняка. Кто вообще об этом не знает? Его семье подвластна вся страна. Намджун. Имя, которое заседает, словно ком в горле, выжигая всё внутри. Намджуну, ему он должен подчиняться и никому больше. Тому самому, которого боялся, не успев родиться, которого чувствовал всем нутром и подавлял чувство страха, что выходило плохо. Сокджин так ненавидит преклоняться и так не любит унижение, но с радостью выдаёт это другим. Однако не в случае с Джуном, монстром. Сокджину предстоит ему подчиняться, а иначе поплатится жизнью. Такой алчный и жестокий, непоколебимый. Снаружи. Такой вольный и такой бессильный внутри. Пока. С каждым днём он становится всё более и более отдалённым. Тэхёну кажется, что весь его мир детских фантазий и грёз разрушился тогда, когда он родился. Его приняли, как второго наследника семьи Ким, но старший его не принял. Он никогда не считал его своим братом. Только иногда. В особо редких случаях, но об этом даже думать не желает. Хотя теперь младшему лучше, спокойнее, он всё же до сих пор один, даже несмотря на любовь родителей. О Джине он ни на секунду не забывает. Уже в свои четыре старший из наследников семьи Ким встретился с самым главным и опасным человеком, в семь Сокджин поступил на обучение в частную начальную школу Сеула. Для его отца это не составило никаких трудностей с финансовой стороны. Учиться ему не хотелось, но это зависело не от него, он просто был обязан. Ему уже двенадцать. Он пока не знает, что значит страх и смерть, что значит дорожить и оберегать, что значит жить, как будто умер.***
— Господин Ким Чхвелон, сколько лет, сколько зим! Долго же мы не виделись с вами, даже успели детьми обзавестись, — прищуривается Тэджун и хлопает коллегу по плечу. — Верно, верно. А Вы уже осведомлены о пополнении в нашем семействе! Очень рад, что волнуетесь за нас. Я думал навестить Вас совсем скоро, но Вы приехали до того, как я сумел осуществить задуманное, — легонько улыбнулся он, не желая показать неприязнь к собеседнику. Ведь вся страна с ужасом говорит не просто о семье Ким, а именно о нём, Ким Тэджуне, а Чхвелон является его другом, коллегой, советником, который никогда и слова вслед сказать не посмеет. Мужчина уж точно не ожидал визита со стороны Тэджуна, да ещё и с расспросами о положении семьи. Ему казалось, что это не сулит ничего хорошего. — Мне уже всё доложили в подробностях, даже точное время рождения малыша. Какое совпадение! Ведь и в моей семье прибавление. Можете меня поздравить, как и я поздравляю Вас! — с нескрываемым подчинительным тоном в голосе проговорил он, желая услышать то, чего хочет, а не то, что думают. А думают об этом все в доме, кроме него самого, одно: лучше бы ребёнку было не рождаться… — К-какое счастье! Вам так повезло! Однако, Вы разве не потеряли свою жену недавно? Кто же счастливица? Неужели Вы снова связали себя узами брака с любимой женщиной? — все в изумлении стоят и смотрят на мужчин посреди комнаты, никто ушам не верит сказанному ранее. Чхвелон заикается, не зная, как реагировать. — Так и есть, в ближайшем будущем я представлю избранницу. Вам остаётся только ждать! — довольно ухмыляясь, он смотрел на лица всех присутствующих и уже строил коварные планы в своей голове, продумывая каждую деталь, каждую мелочь, задумываясь о последствиях. Он уже видел, как малыш подрастёт и станет правой рукой своего брата, поддерживая и прикрывая его во всём. Видит свою будущую подставную жену в бывшей подруге покойной. Видит сына, Намджуна, воцарившегося над всеми. Видит себя довольного, властного, непобедимого, пока смерть всё не разрешит. Всё. Абсолютно всё промелькнуло внушающим правду видением. Он представил всё, что воплотит в жизнь, а после него дело вести продолжит его старший кровный сын. Тот, кто поставит полмира на колени. Тот, кого уже боятся и будут бояться до смерти, пока не забудет о них. Но и о младшем он не забыл. Его он оставит, да. Внушит быть с братом, пока тот не умрёт. Заставит и его бояться. Обязательно. Чтобы не бросил, чтобы был рядом. Всегда. Однако его поступок… Почему он проявил слабость к этому младенцу, в прямом смысле слова, из хлева? Непонятно. Скорее всего, он пропустил удар, который поразил часть мозга, что отвечает за рациональность действий нарко-короля. — Что ж, дорогой друг, мне пора, сын ждёт, ему нужен должный уход и внимание отца. До встречи, — он пожал мужчине руку и направился к двери, за ним — его телохранители. Они тут же отправились обратно в особняк Тэджуна, даже не взглянув на младенца семьи Ким.***
Они вошли в особняк; мужчина сразу отправился в свой кабинет, отдав указания повару, чтобы подали ужин, а мальчишки остались в проходной, не зная, что сказать, чтобы не казалось неловкостью. «Мы дома, где было так уютно восемь лет, но теперь мне не спокойно. Боязно за себя. Этот парень — мой брат, а я ни разу не слышал о нём и не видел его. Хочу остаться один, но он со мной. Как мне поступить? Поговорить с ним? А потом что? Я трус… Хотя, постойте-ка. Почему это трус — я, это он. Он меня уважать должен, а не с высока на меня глазеть… Намджун… Его, вроде, так зовут. Ничего не понимаю…» — Эй, мелкий, подойди ближе, — с грубостью в голосе, твёрдым тоном, будто пространство голосом разрезает, проникает в подсознание. Слова, обращённые явно к Юну, просачиваются сквозь клетку из рёбер в сердце, не зная выхода обратно. Так хочется убежать от этого, но поздно. Мин Юнги без лишних вопросов подошёл, заметно перебирая пальчиками, держа ладони на уровне груди. Подошёл и смотрит почти в грудину, ведь больше вырасти ему ещё не довелось, мальчику всего восемь. Резкое движение — и ладонь парня на его лице, скользит к подбородку по щеке вниз, легонько, бережно приподнимает его личико вверх и вглядывается в тёмные глазки. Такие красивые, словно кукольные, стеклянные. Его лисий прищур и бледная кожа. Всё влечёт, манит. У него гормоны… Да, на это можно ссылаться, даже если перед ним ребёнок, который вдвое младше него самого. — Приятно познакомиться, я — Ким Нам Джун, твой старший брат, а ты? — поглаживает кончиком большого пальца его подбородок и вновь всматривается, будто что-то найти пытается, но внезапный барьер. Остановка. Дальше не зайти, не посмотреть. — Д-да! Приятно познакомиться, меня зовут Мин Юнги, я твой младший брат. Я о тебе не слышал ни разу и не видел тебя никогда, но я очень рад! Мне уже восемь, а тебе? — буквально светится от счастья, что всё так просто оказалось, ёрзать и резвиться хочется — с виду. Как же этот парень не хочет показывать свою внутреннюю сторону, ту, которая просыпается только с жаждой издёвки бросать всем, насмехаться над другими и просто смотреть, как теряются в прострации обычные смертные. — Нет, малец, ты не понял. Я вовсе тебе не рад, но познакомиться приятно. Теперь-то и грушу для битья искать не надо, правда? — взгляд его охладел, мороз по коже прошёлся, когда он подбородок сжал. Хочется под одеяло забиться целиком и полностью, чтобы от этих глаз убежать, укрыться, чтобы ни миллиметр кожи не касался взглядом. Юнги его отталкивает и бежит наверх, думает, ему показалось, не хочет признавать, что старшего нужно остерегаться, хотя, в каком-то смысле он этого и хотел. Хотел? Он закрывается в своей комнате и до самого ужина всё сидит в соцсетях и общается с ровесниками, которые то и дело, пытаются всячески угодить мальчишке. Пытается осознать, в чём проблема, чем он не угодил новоприбывшему. Почему теперь как-то неспокойно? Юнги могли раскрыть сейчас же, держа за горло выслушивать ругательства себе в лицо от этого мальца, который уж совсем не отличался глупостью, в свои то годы. На ужине оба вели себя спокойно, ничего друг другу так и не говоря. Отец наблюдал за ними, но должного внимания их разногласиям не уделял, ведь весь вечер его окружали воистину властные желания.