Вы снова испортили весь вкус, Мори-доно.

   – Какой чай предпочитаете, Фукудзава-доно? – как-бы невзначай спрашивает Огай, роясь в кухонной полке, на которой располагается различная чайная заварка; зерновой, растворимый кофе. И тот же сахар: спрессованный, в форме небольших кубиков и обыкновенный рассыпной.    – Сенча, – как всегда кратко, сдержанно и как-то холодно отвечает Юкичи, удобно располагаясь за кухонным столом.    – Как банально. Но, впрочем, весьма ожидаемо, – Мори мимолётно и довольно привычно ухмыляется, доставая с полки нужную коробочку с новой, неоткрытой чайной заваркой, – С сахаром, без?    – Без.    – Тоже ожидаемо.    Огай ловко цепляет ногтями картон, открывает упаковку. Сразу же он подмечает лёгкий чайный аромат, что, верно, ему был весьма непривычен.    Мори совсем неумело приступает к заварке чая. Засыпает засушенные кусочки чайных листьев в заварник, заливает подготовленным им заранее кипятком, далее прикрывает крышку заварного чайничка.    – Если вы снова испортите столь приятный вкус чая, я вам этого не прощу, Мори-доно, – сухо бросает пепельноволосый, сложив руки на груди в замок, терпеливо при этом прикрыв глаза.    – Не стоит напоминать мне о том случае.. – немного неловко произносит брюнет, сначала мельком глянув в сторону старшего, а далее отведя взгляд совсем, куда-то в правую сторону, испепеляя им покрытые тёмными обоями стены комнаты.    Над ними надвисает длительное молчание, что не прерывается и на секунду. Да и в общем в кухне, как и во всей квартире, царит напряжённая тишина, коей раскрыться полностью мешает лишь тиканье настенных часов.    Долго.    Огай, кажется совсем не умеет ждать, в отличие от Фукудзавы, что проявляет терпение при любой ситуации. Но иногда и его терпению приходит конец, особенно когда ему правда чего-то хочется.    – Передержать хотите? – как-бы укоряюще, но при этом также холодно произносит старший, обрывая молчание.    – Разве уже... А... – Мори как-то неловко и даже виновато выдыхает, мимолётно глянув на стрелки часов, а далее уже доставая из настенного шкафа две небольшие, фарфоровые, чайные чашки молочно-белого оттенка. Разливает крепко заваренный чай по сосудам, разбавив далее его тёплой водой из чайника. Мнётся на месте, а далее ставит одну из чашек на поверхность стола около Юкичи, вторую же оставляет в руках, присаживаясь за стол, успевая прихватить небольшой кусочек рафинада при этом. Фукудзава медленно тянется рукой к чашке, берёт её в руки, всматриваеься в оттенок жидкости, улавливает аромат, а далее наконец делает первый глоток. Кажется, эти тридцать секунд были одними из самых нервных за этот вечер у Огая. Он сидел будто на иголках, ожидая оценки Юкичи, зная уже наверняка, что тот скажет. – Вы снова испортили весь вкус, Мори-доно. И только бы вкус... Умудрились даже передержать чай так, что изменился его цвет, аромат, – слегка раздражённо произносит Фукудзава, вновь укоряя брюнета за такую грубую ошибку. – Ну... – Мори плавно покачивает головой, кинув кубик сахара в собственную чайную чашку, – Видно, мне просто этого не дано. – Нужно было просто следить за временем, – подмечает Фукудзава, незаметно усмехнувшись. В ответ Мори неловко молчит, прикрывая глаза, не давая тем самым старшему в них смотреть. – Если так не нравится, можете этот чай вылить, – через некоторое время наконец произносит тот, переводя тему. – Нет, выпью. Всё до последней капли. – Почему же? Разве на вкус не отвратно? – Отвратно. Но приготовлено вами. После своих слов Фукудзава вновь подносит чашку к губам, выпивая всё её оставшееся содержимое залпом. – Странный вы, Фукудзава-доно, – пытается холодно произнести брюнет, что выходит у него заметно плохо. Всё-таки он доволен полученным от собеседника ответом, но тщательно пытается это скрыть. Но всё же чуть приподнятые вверх уголки бледных губ его выдают.