Не-умерший цветок

      Гермиона обожает цветы. Самые разные — от совсем простых полевых до изысканных, таких, которые найти можно далеко не везде. Каждый из цветов неповторим, уникален, они совсем как люди. И так же, как и люди, цветы нуждаются в солнце, воде, заботе и компании.       Поэтому Грейнджер, не боясь испачкать одежду сырой землёй, ведёт долгие беседы с растениями и аккуратно, нежно, гладит лепестки.       …Драко находит цветок во время прогулки. Яркий и пышный, его венец высится над мутным болотом, и сразу приманивает к себе взгляд.       Сорвав растение, Малфой отправляется прямо к Гермионе, и находит, как и ожидал, рядом с теплицами. Девочка старательно пересаживает яркие цветки из глиняных горшков в землю. Без помощи магии, руками и садовыми приборами. Так… по-маггловски.        Отвратительно.       Тень Драко перекрывает Гермионе солнце, но она не торопится поднимать на него глаза, а с полным наслаждения лицом продолжает своё дело. Малфой невольно любуется её светящимся чистым, искренним счастьем, лицом. Он редко видит ее настолько довольной.       Не сказав ни слова, он опускает на землю у ее ног найденный белоснежный цветок.       Грейнджер осторожно поднимает растение, подносит к лицу, вдыхает аромат полной грудью, пряча нос в лепестках. Ей приятно чувствовать, что Драко, такой обычно надменный и отстранённый, принес ей цветок.       — Спасибо, — тихо, почти шепотом, девочка благодарит за подарок, поднимаясь с земли, и Малфой успевает заметить её босые пятки.       Неужели ей совсем не холодно стоять вот так на непрогретой солнцем земле?       — О чем ты? — Юноша выгибает бровь в недоумении. — За что ты меня благодаришь? Этот цветок умер, умрут и другие. Ты странная, Грейнджер, — последнее он добавляет, подумав пару секунд. Ему почему-то давно хотелось сказать ей это.       Гермиона смеется, а Малфой недоумевает все больше.       — Да, — согласно кивает Грейнджер, прекращая смех, — цветы умрут. Однако из их семян вырастут другие, и так по кругу. Это не смерть. Это — вечный цикл жизни, Драко. Это вечная жизнь.       — Глупо, — фыркает он, по привычке скрещивая руки на груди.       — Не глупо, — снисходительно улыбается Гермиона. — Это нормально. Все умирают, чтобы освободить место для тех, кто придет после них, чтобы им свободней дышалось.       — И когда ты умрёшь… — холодно начинает Малфой, но Грейнджер торопливо перебивает:       — Я буду жить в своих детях. В каждом из них. Они точно так же будут любить природу и рассветы, тянуться к знаниям, будут заботиться о своих близких. В каждом из них будет часть меня.       В ее словах было много теплоты и заботы о тех, кто ещё не появился на свет, что Драко замирает, удивлённо глядя на Гермиону и пытаясь осмыслить то, что только что услышал. Услышал от Грейнджер, которую считал чудно́й и инфантильной.       Пользуясь его изумлением, девушка привстает на цыпочки, косается щеки Драко губами и отстраняется прежде, чем он успевает полностью отмахнуться от своих мыслей.       — Дура! — шипение Малфоя стремительно перетекает в крик. — Нет, не просто дура — необыкновенная грязнокровная идиотка! Не хочу тебя больше видеть, ты мне противна, я…       — Быть может, немного тыквенного сока поможет тебе успокоиться? — Гермиона не злится, не плачет, не кричит. Она спокойна, как всегда, и от её улыбки сердце в груди у юноши бьется чуть быстрее. Её невозмутимый вид заставляет пылающего гневом Малфоя потухнуть.       Драко думает с секунду, но всё-таки ломается и выдыхает:       — Почему бы и нет.