***
— Что? — растерянно спрашивает Чуя, думая, что ему просто послышалось. В голове было совершенно пусто, ведь шок от заявления коллег был действительно очень большим. Он молча смотрел на окружающих, а потом косится на Дазая, ожидая услышать, что ему все-таки послышалось или он все неправильно понял. Но, кажется, со слухом у него действительно все в порядке. Может, он спит? Хотя боль, которую он испытал, когда тайком ущипнул себя за запястье, чтобы проверить это, убеждала его в обратном. — То есть… перемирие? Глупый вопрос, потому что ему уже несколько раз это проговорили, но он слишком шокирован сейчас, чтобы его голова нормально работала. За спиной раздался довольный смешок Осаму, и Накахара почувствовал, как этот прилипчивый осьминог с бинтами лишь крепче обнял его, прижимаясь грудью к его спине, так что рыжик не смог бы вырваться, даже если бы захотел. Честно говоря, детективу этого не особенно-то и хотелось — объятия с шатеном его устраивали полностью. Единственный минус — ему было малость неуютно под внимательными взглядами коллег. Окей, ему было не малость, а очень неуютно. И кто его может винить в этом, учитывая, как долго Вооруженное Детективное Агентство враждовало с Портовой мафией? И пусть сейчас он услышал о том, что все позади, но как-то в это верилось весьма слабо. Особенно если учитывать, что все это предложил сам Босс Портовой мафии, то есть Дазай. Конечно, Осаму пообещал ему сюрприз (на самом деле сюрпризы), но Чуя совершенно не ожидал, что этот сюрприз будет заключаться в подобном. Все-таки, Накахара раньше и мечтать не мог, что шатен поступится своей застарелой ненавистью и болью по слишком рано умершему другу и откроет свое сердце для рыжика. Да еще и будет идти на столь серьезные уступки, практически низводя самую влиятельную и сильную организацию Йокогамы, коей являлась мафия, к союзу с ВДА. Нет, в этом, разумеется, были и свои плюсы для обеих организаций, но с точки зрения детектива ВДА получало куда больше плюсов, чем Порт. Разумеется, все еще оставалась вероятность, что это всего лишь очередная партия Дазая, чтобы сблизиться с Чуей и втереться в его доверие, чтобы потом разбить его сердце и отомстить, но… слишком сложно и слишком странно поступает Осаму, чтобы это было всего лишь игрой. Шатен идет на слишком большие уступки и поступается слишком многими своими принципами, которые раньше исполнял неукоснительно, чтобы это было для простого спектакля. Слишком сложно и открыто, да и не в привычках мафиози так мягко и нежно себя вести. И уж совершенно точно ради какой-то простой постановки, чтобы обмануть Накахару, Дазай точно не стал бы заключать перемирие с Агентством. И уж точно не стал бы инициировать ее со стороны Порта. Милостиво ответил бы согласием на предложение со стороны ВДА, но на этом все. Так что рыжик почти уверен, что все это — чистая правда. Но небольшие опасения пока все еще есть. — Да, Портовая мафия предложила нам перемирие. — терпеливо говорит Фукудзава, снисходительно смотря на то, как крепко Осаму обнимает его подчиненного за талию, ревниво посматривая по сторонам. Ему хочется обреченно закатить глаза и перекреститься, потому что верить своим глазам очень трудно, хоть и приходится. В этом улыбчивом и жизнерадостном шатене, который так крепко и нежно обнимает Чую, никто бы ни за что не смог узнать Босса Портовой мафии, который находится в офисе ВДА, словно у себя дома. — Мы приняли это предложение объединиться. Благодаря этому для обеих организаций будет много плюсов. Конечно, он бы с удовольствием отказался, ведь не хотел иметь ничего общего с Портом, но Мори давно нет, а этот мальчишка… Кто бы мог подумать, что знаменитый Дьявольский вундеркинд может быть настолько сильно влюблен в бывшего напарника? Юкичи и до этого не жалел, что взял Накахару в организацию, учитывая сколько именно пользы он приносит, но после этого окончательно убедился, что рыжик — просто золотой слиток. А значит трястись над ним нужно, словно над хрустальным, чтобы не дай Ками ничего не случилось. Пока тот с ними — Вооруженное Детективное Агентство всегда будет иметь гораздо больше преимуществ, чем Порт. И лояльность Босса Портовой мафии будет в первую очередь именно у ВДА, чем у его организации. Мужчина думает, что ему чертовски повезло, когда Судьба столкнула их с Чуей. — Но… Но… как же это… — растерянно бормочет Накахара, у которого в голове не укладывается, что Дазай может пойти на такое. Нет, конечно, он знал, что Осаму готов пойти ради него на многое, раз уж обещал, но чтобы настолько… — Все ради моего малыша Чу… — мурлыкает шатен, сильнее обнимая свое сокровище за талию, после чего получает по макушке от красного, как свекла, рыжика. Впрочем, он не отпускает его, несмотря на довольно сильный удар, а лишь прижимается губами к шее своего мальчика, заставляя того мило пискнуть и покраснеть еще сильнее. — Не называй меня малышом, придурок! И ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ! — краснеет и бледнеет тот, то смущаясь, то злясь. Детектив просто не знает, что ему сейчас делать и что надо чувствовать. Есть очень много радости, немного самодовольства и гордости за эту глупую скумбрию, а еще есть немного злости на нее же за то, что даже не предупредил. Нет, конечно, сюрприз приятный, никто не спорит, но тем не менее! Чуя, когда в первый раз услышал, что именно ему сказал его Босс, подумал, что у него так инфаркт случится из-за происходящего. А еще куча раздражения и смущения от того, что этот дурак делает с ним на глазах у коллег. Накахара давно такого стыда не испытывал. Будь его воля, обязательно провалился под землю, вот только у Дазая аннулирующая способность, так что не судьба. Пришлось смириться и краснеть, чувствуя нарастающее смущение от того, как именно на него смотрят коллеги. И ладно остальные — они молодые и поймут, но Фукудзава-сан!.. — Вот видишь. А ты переживал. — как всегда самодовольно сообщил Рампо, грызя леденец. Он подмигнул рыжику, вызвав раздраженное и ревнивое ворчание от Осаму, который обнял своего партнера еще сильнее. Чтобы на его малыша Чу не смели смотреть… всякие! Чуя только его! — Мне сейчас радоваться или стыдиться? — буркнул Накахара, но его глаза смягчились, а из улыбки ушла вся нервозность. Он даже машинально запустил руку в волосы шатена, начиная массировать и поглаживать, от чего мафиози замурчал, словно объевшийся кот, подставивший пузо теплому солнышку. Детективы с трудом сдерживали улыбки, глядя на эту картину. Правда, к сожалению, когда рыжик заметил, что именно сделал, быстро отдернул руку и снова мучительно покраснел, в душе проклиная себя за то, что так расслабился, что продемонстрировал абсолютно всем, в каких именно отношениях они находятся. Как-то иначе объяснить это все просто невозможно. Дазая же, казалось, это лишь еще больше воодушевило, хотя казалось куда уж сильнее. — Чуя-кун, могу ли я поговорить с тобой? — спрашивает Фукудзава, которому действительно стоит поговорить с подчиненным с глазу на глаз. Конечно, этот разговор можно отложить, но лучше ему сейчас убедиться в том, что все действительно в порядке. Все-таки, с таким человеком, как Осаму, лучше все узнать сразу, ведь мгновения промедления могут стоить очень и очень дорого. Вот уж точно яблоко недалеко от яблоньки падает — в этом шатен совершенно не отличается от Огая, хотя, стоит признать, тот более человечный. В первую очередь благодаря именно Накахаре. Мафиози ободряюще шепчет на ухо, что все будет хорошо. Рыжик ему верит. Он оглядывается на партнера, после чего кивает и идет за Боссом. К его удивлению, в разрез словами о том, что это будет разговор наедине, Куникида идет следом. Детектив уже примерно знает, о чем именно пойдет разговор. Он сильно волнуется, но в душе есть странное ощущение, что все обязательно будет хорошо. Словно подобное нужно лишь для проформы. Все-таки, это ведь не мафия, где тебе сломают челюсть и пустят три пули в тело за предательство. Он теперь на светлой стороне, которая спасает людей, поэтому ему не стоит так волноваться. Однако это сильное волнение до потеющих ладоней и трясущихся коленей есть. К счастью, все действительно не так страшно, как представлял себе Чуя. Ему лишь задают несколько совершенно обычных вопросов, интересуясь как прошел день и чем они завтракали, после чего Фукудзава открыто спрашивает о том, что именно Накахара думает об этом предложении. Рыжик зависает, потому что очень удивлен таким вопросом. Ему понадобилось почти минута, чтобы выйти из ступора и взять себя в руки. — Я думаю, что это будет действительно полезно. — говорит он, чуть морща нос. Он и сам не замечает, как счастливо и тепло улыбается, когда думает о Дазае. Юкичи лишь кивает, делая пометки в голове. Куникида же сжимает кулаки, чувствуя неприятный укол в сердце, от которого по венам разливается злость, на душе становится противно, а во рту появляется неприятная горечь. Ему совершенно точно не нравится все происходящее — начиная с того, что вокруг Чуи постоянно крутится этот… Дазай, и заканчивая тем, что он так неожиданно сделал предложение с этим перемирием. — И не думаю, что он обманывает***
Машина остановилась у леса, и Чуя с любопытством огляделся по сторонам, пытаясь понять, что именно они тут делают. Никакого опасения внутри не было, ведь Накахара твердо знал, что Дазай никогда не причинит ему вреда. — Что мы тут делаем? — спросил он через некоторое время, когда не нашел никаких признаков чего-либо. — Плед, еда, вино, поцелуи, звезды… — мурлыкнул Осаму, ластясь головой под руку рыжика. Тот аккуратно и нежно принялся перебирать его пряди, бросив взгляд на небо. Уже темнело, так что теперь было понятно, почему шатен так спешил и так гнал машину. А для наблюдения за звездами это место подходило просто идеально — тихо, спокойно, далеко от города, где все перекрывает постоянное яркое освещение, почти нет ветра, так что они не замерзнут. Действительно идеальное место. А еще рыжику казалось, что он уже когда-то давно был здесь. Воспоминания были очень смутными и путанными, но вот ощущение дежа вю… Может, и правда был? — Ты похож на бедного студента, который изо всех сил строит из себя романтика, чтобы пригласить девушку на ночную прогулку и чтобы не водить ее по ресторанам, на которые у него просто нет денег. — беззлобно поддевает партнера Чуя, аккуратно выбираясь из машины. Он видит, как на это довольно улыбается Дазай, ничуть не обиженный этим. — О, так ты хочешь в ресторан, чиби? — мурлычет Осаму, подбираясь к Накахаре поближе, обнимая его за талию и целуя в губы. Проходит больше десяти минут, прежде чем рыжик может хоть что-то сказать. — Нет… — тот смущенно краснеет, наблюдая за тем, как шатен стелит на капот машины плед, чтобы все было потеплее, и все аккуратно расставляет. — Думаю, это гораздо лучше, чем какое-нибудь типичное скучное свидание. — О, поверь, чиби, со мной оно не будет скучным и типичным. — мафиози подмигивает ему и улыбается с таким предвкушением, что рыжик ему мгновенно верит. Все-таки, именно детектив лучше всех знает бывшего напарника. Он и так знает, что когда дело касается Дазая, что-то просто не может быть скучным и типичным. — А пока ты думаешь о том, что я могу вытворить на нем, пока приглашаю тебя на скучное и типичное свидание под звездами. — Клоун. — нежно фыркает Чуя, принимая его руку и забираясь на капот следом. Они сидят очень близко, от чего их бедра, локти и плечи касаются друг друга. Кому-то это показалось бы совершенно неудобным, но им на самом деле так уютно вместе… Накахара аккуратно кладет голову на плечо Осаму, чувствуя как тот ненадолго обнимает его за талию, целуя в щеку. А потом снова отпускает и тянется за бутылкой с вином. Очень знакомо звенят бокалы. — Осаму, я не пью. К тому же, ты же знаешь, что меня развозит с первого же бокала. — Ты очень милый, когда пьяный. — шатен жмурится, словно сытый кот, заставляя рыжика покраснеть от смущения и неловкости. — Осаму! — Да ладно тебе, чиби. Я же с тобой. — невозмутимо говорит мафиози, разливая благородную красную жидкость по изящным бокалам. — К тому же, это «Penfolds Grange Hermitage» 1940 года. — Но оно же… — Чуя даже представить боялся, сколько именно оно стоило. По крайней мере, таких денег он и за три года заработать бы не смог. — Покупал специально для тебя. — тихо говорит Дазай. — Так что выпей ради меня, малыш Чу. — Но… — Накахара неловко чувствует себя, зная, сколько именно на него тратят денег. Конечно, с зарплатой Осаму это всего лишь капля в море, но тем не менее… — Я выбирал его специально для тебя. Так что если откажешься, я просто его вылью. — спокойно говорит шатен, а потом добавляет. — К тому же, со мной тебе можно все. Рыжик замирает, тщательно обдумывая это, и кивает. Конечно, по нему этого не заметно, но ему это действительно очень важно слышать. Конечно, чаще всего Дазай бывает тем еще придурком, но сейчас… Он такой надежный, теплый и нежный. И эти слова… В них ни грамма неуверенности — лишь спокойствие и твердость, которых так не хватает самому Чуе. Накахара чувствует, что он может попросить у Осаму все, что угодно, и тот обязательно подарит ему это, обвязав красивым красным бантиком. Другое дело, что рыжик не хочет злоупотреблять, но тем не менее… Шатен в любом случае дал бы ему все, что бы он ни захотел. Детектив берет изящный бокал за ножку и играет с вином, наблюдая за тем, как оно переливается в лучах заходящего солнца. Лишь после этого он подносит его к лицу, наслаждаясь ароматом, и делает небольшой аккуратный глоток. Вино чувствуется жидким солнцем, которое впитал в себя виноград, растущий под ним; в нем чувствуются нотки ежевики, клубники и мандарина. Разумеется, кроме винограда в нем ничего нет, но сорта подобраны действительно великолепно. Оно чуть терпкое, сладкое и пряное, от чего по горлу, кажется, стекают лучи солнца. — Великолепно. — тихо шепчет Чуя в благоговении, отдавая дань уважения старому вину. Разумеется, его любимый сорт немного другой, но тем не менее… Это вино действительно прекрасно. — Я рад, что тебе понравилось. — Дазай занят не столько вином, сколько рассматриванием довольного и безмятежного Накахары. Ему не нравится вкус вина — оно для него слишком легкое и сладкое, но тем не менее глядя на то, как рыжик с радостью пьет его, Осаму твердо уверен, что не зря потратил на него деньги. Ему никаких денег не жалко за то, что сделает его мальчика счастливым. Спустя некоторое время Чуя уже без всякого стыда сидит на коленях у шатена, капризничает и ест фрукты с рук партнера. Он чувствует себя невероятно ценным, любимым и счастливым. Мафиози жадными глазами следит за тем, как Накахара берет фрукты с рук и облизывает его пальцы, но все, что он может себе позволить, это притиснуть несопротивляющееся тельце к себе за талию да впиться жадным поцелуем в припухшие губы. — Знаешь, Чу… — тянет Дазай спустя некоторое время, играясь с рыжими прядками волос. Рыжик мурчит в его руках, как котенок, чувствуя, что в голове пусто и звонко. В принципе, как и всегда, когда дело касается алкоголя. Только раньше ему раздражающую компанию составлял Арахабаки, а сейчас он давно и мирно спит, больше не способный причинить вред своему сосуду. — Тебе не казалось, что это место тебе знакомо? — Ага… — сонно зевнул тот, в подтверждение тихо кивая. Он утыкается носом Осаму в шею и расслабляется, тихо спрашивая. — А что? — Поверишь ли ты, если я скажу, что это то место, где мы с тобой впервые встретились? Детектив задумчиво морщится, от чего посредине лба у него образуется очаровательная складочка, пытаясь вспомнить. Когда он впервые встретился с шатеном? В кабинете Мори-сана, когда Кое привела его туда? — Разве не кабинет Огая? — потерянно уточняет он, удивленный несостыковкой в воспоминаниях. — По-настоящему встретились, солнце. — бархатисто смеется мафиози, баюкая Чую в руках, как ребенка. — Ты помнишь? Здесь раньше был лагерь, где мы проводили лето. Именно здесь мы впервые встретились и играли вместе. — Ммм… Угу… — кивает Накахара, действительно вспоминая что-то такое. Воспоминания с того дня очень размыты, но тем не менее… — Осаму… Ты никогда не думал, почему я оказался с Овцами, если Ане-сан и Мори-сан уже представили нас друг другу, когда нам было по десять? Дазай хмурится, поджимая губы, и качает головой: — Без понятия, солнце. — ему трудно признавать подобное, ведь он действительно очень долго думал над этим, но так и не понял, почему рыжик был с Овцами. Кое-сан нашла его, когда ему было всего восемь лет. Потом она его воспитывала, а потом… Осаму помнит, как Озаки и Огай сказали, что его друг просто пропал. И все. — Вот и я не знаю. — тихо говорит тот, устало выдыхая и смущенно улыбаясь уголками губ. — В памяти будто провал. И Ане-сан ничего не помнит, а я ведь спрашивал… — Все хорошо, малыш. — тихо говорит шатен, перебирая волосы Чуи. — Это сейчас не важно. Самое важное сейчас, что мы вместе. Не бойся. Я не дам тебя в обиду. Накахара медленно кивает, тихо соглашаясь, и сонно утыкается носом в шею Дазая. Сейчас ему хочется лишь спать в этих теплых и надежных руках, где его никто и никогда не обидит. Он и засыпает почти, тихо дремлет, убаюканный этим теплом и этой интимностью. — Почему ты меня боишься, малыш Чу? — тихо спрашивает его Осаму, и рыжик, если бы был трезв, замер от ужаса, сжал губы и зубы и ни за что — ни за что на свете — не признался. Вот только у детектива сейчас та стадия опьянения, во время которой несет на откровения, даже если он сам не начал. Достаточно спросить, и… Краем сознания он думает, что обязательно пожалеет об этом позже, но тем не менее… — Я тебя чем-то обидел? Напугал? — Ты… не виноват… Ты переживал, а я… — Чуя ежится, сильнее зарываясь в чужие объятия. Он не может сказать дальше — да и вряд ли бы смог, но он может кивнуть, отказываясь смотреть в требовательно красновато-карие глаза. Шатен очень долго молчит, перебирая пряди рыжих волос и сопоставляя факты, а потом тихо спрашивает: — Судя по тому, что я ничего не помню, я был пьян. — Ты переживал смерть друга. — тихо шепчет Накахара, но голос его звучит жалко и подрагивающе. Словно это он пытается оправдаться, хотя именно он был пострадавшей стороной. — Это не повод вести себя, как скотина! — взрывается Дазай, заставляя рыжика вздрогнуть, после чего наклоняется к детективу и тихо шепчет, от чего, кажется, его голос ломается от еле сдерживаемых слез. — Я… успел навредить тебе? Накахара долго молчит, а потом тихо шепчет: — Нет. — он аккуратно поднимает руку и ласкает щеку Осаму, нежно улыбаясь. — Лишь напугал. Ничего страшного. — Всего лишь напугал… Эта паническая атака не похожа на всего лишь напугал! — горько смеется шатен, сильнее обнимая свое сокровище, которое потерял по собственной вине. — Но ты вернулся ко мне и позволяешь делать все это… Вернулся… Ко мне… ха-ха-ха… Смех сорвался на скулеж. — Осаму? — тихо и растерянно спрашивает рыжик, который не знал, что такой человек, как его напарник, может плакать. Он недоуменно ойкает, когда Дазай сажает его на капот, а сам бухается перед ним на колени, прижимаясь к руке в жадном поцелуе. — О… Осаму? — Ты святой, Чуя, знаешь? Ты же гребаный святой! — исступленно шепчет шатен, зацеловывая руку своего мальчика. На что-то более решительное он пока не способен. Не тогда, когда Накахара все еще боится его. Не тогда, когда он так сильно проебался, не справившись с алкогольным опьянением. — Прости, прости, прости, прости… Я знаю, что не заслуживаю этого, но тем не менее… Пожалуйста, прости меня, малыш. Рыжик смотрит на него очень растерянно, потому что… он давно не чувствует обиды, ярости или ужаса, хотя некоторое опасение все-таки есть. Но его легко можно игнорировать. — Но… я тебя давно простил… — наконец робко шепчет он, не зная, как реагировать на это все. — Точно святой… — почти истерически смеется Осаму, снова поднимаясь на ноги и заключая Чую в такие крепкие объятия, что у того буквально кости затрещали. — Прости, солнце. Я больше никогда не наврежу тебе. Обещаю. — Я тебе верю. — тихо соглашается Накахара, окончательно расслабляясь, пригреваясь и засыпая. Шатен не сразу заметил это, все еще выпрашивая прощения и обещая, что больше никогда не причинит вреда, но когда заметил, смог лишь беспомощно улыбнуться со всепоглощающей нежностью, потому что так доверчиво и безмятежно заснуть на руках у того, кто раньше тебя обидел… Рыжик всегда был просто потрясающим и невероятным. — Ты мой чертов ангел, Чу. — тихо шепчет Дазай, качая головой. Чуя слишком потрясающий, чтобы Осаму мог справиться с этим. — Не волнуйся, я больше никогда не заставлю тебя страдать или печалиться из-за меня. Я защищу тебя от всего, мое чудо. Спи спокойно.