Последний дракон

В камине горит веселый огонь. Пламя пляшет на дровах, заботливо уложенных слугами, и отражается в лиловых глазах маленькой Дейенерис. Она сидит у огня, прямо на полу — точнее, на мягком ковре, дорогом и изысканном, как и все вещи в доме магистра Иллирио. Дени любуется огнем, пытаясь увидеть в нем свое будущее, как умеют красные жрецы, что поклоняются богу со сложным именем Р’Глор, которое Дени очень трудно выговорить без ошибок. Дейенерис щурится, но не видит ничего, кроме рыжего пламени. Вдруг из камина выпрыгивает маленький яркий уголек — такой красивый, что Дени ужасно хочется его потрогать. Просто прикоснуться. Визерис говорил ей, что это опасно, оберегая маленькую сестру, но Дейенерис забывает об этом, и тянется к угольку, хватая его в горсти. Замирает, прислушиваясь к ощущениям. Не больно. Совсем не больно и не горячо — просто тепло, и все. Приятно. Визерис, сидящий в кресле и читающий книгу, вдруг понимает, что сестренка подозрительно затихла. Ему уже двенадцать лет, и он считает себя совсем взрослым, обязанным заботиться о малышке Дени, которой всего пять, и он поднимает голову от книги, собираясь прикрикнуть на сестру, если она хулиганит, но зрелище, открывшееся взору юного принца, заставляет его затаить дыхание от ужаса. Дейенерис стоит у камина и держит в ладонях маленький огонь. В ее руках он кажется словно игрушечным, не настоящим, но это настоящее пламя. Пламя, что может прожечь ее тонкие и нежные пальцы насквозь. Пламя, которое не может причинить вред дракону. Настоящему дракону, крови от крови древней Валирии. Визерис думал, что это выдумка, сказка, легенда, или же те Таргариены, короли-драконы, что не горели в огне, уже давно вымерли, но — вот она, Дейенерис Бурерожденная, и в ее руках огонь, что не ранит ее. — Дени! — предостерегающе вскрикивает Визерис, не сдержавшись от машинального желания защитить сестренку. Вскочив с кресла, он опускается на колени рядом с ней, и их лица оказываются на одном уровне. Глаза Дейенерис так похожи на его собственные. Их волосы — одинакового серебристого оттенка. Они — одно и то же, брат и сестра, последние из своего рода, принц и принцесса, король и королева. Только Визериса огонь обжигает. — Что? — удивленно спрашивает Дейенерис. — Смотри, братец, у меня есть огонек, — лепечет она с радостным воодушевлением, и, прежде чем Визерис успевает отреагировать, вручает ему уголек. Ладони принца жестоко обжигает болью. С болезненным вскриком Визерис роняет огонь, и трясет руками, пытаясь остудить жар. Уголек тлеет на ковре, а Дейенерис ошеломленно моргает, не понимая, почему брату больно. — Визерис, — шепчет она, и ее большие глаза наполняются слезами. Маленькая принцесса — очень добрый ребенок, у нее нежное сердце, и ей очень легко расплакаться. Сейчас же лицо Визериса искажается от боли, и Дени чувствует свою вину перед ним. — Дени, — сдавленно просит Визерис. — Не делай так больше. Это… Это больно. — Но мне не больно, — непонимающе моргает Дейенерис. — Почему же тебе больно?.. «Потому что ты — дракон, — думает принц, с досадой закусывая губу. — Ты — дракон, Дейенерис Таргариен. Последний дракон из нашего рода. А я… Я не дракон, раз огонь обжигает меня». Но вслух Визерис этого не говорит — злится, хмуря тонкие брови. — Не твоего ума дело! — рявкает принц. — Просто нельзя! Иди играй в свои куклы! Дени обиженно надувает губы, но уходит в угол, где сложены ее куклы, и принимается за игру с ними. Визерис рассматривает ожоги на ладонях, и отправляется за мазью — тайком, чтобы не увидели служанки. Они еще увидят, кто тут дракон.