Лекарство

      Я сидел на берегу своего любимого озера, прямо на песке. Я медитировал. Вернее, пытался. Теплый летний ветер дул прямо в лицо, растрепывая мои волосы, но причина моей рассеянности была не в этом.       Несколько дней назад я узнал от Маручо, что Дэн болен простудой. Для меня это не было шокирующей новостью, в отличии от остальных: многие знают, что Дэн слишком целеустремленный человек и такая вещь, как болезнь, его никогда не останавливала от встреч и прогулок с друзьями. Правда, как позже пояснил мне Маручо, Дэниэл не просто заболел простудой. Они всей группой пришли к нему домой, чтобы навестить и поддержать его, но увидели, что их быаший лидер не был в состоянии внятно говорить из-за заложенного носа, а внешний вид сильно удручал. Все натаскали ему гостинцев и пожелали скорейшего выздоровления, оставив его в покое, один на один со своей болезнью. Позже Маручо спрашивает меня, почему я отказался идти с ними к Дэну. Все было очень просто: все знали, что мы резко прекратили наше общение друг с другом, потому что у нас произошла ссора на пустом месте. Общение между нами стало холодным и тесным, однако при знакомых, других людях, мы старались делать вид, что все хорошо. В основном, я. Дэн не пытался симулировать, он пытался со мной помириться, но я отказывался. Я злился и раздражался сильнее, вовсе прекратив с ним общаться. Никто не знал точную причину разрыва нашего общения. Маручо я так ничего не объяснил по этому поводу, он не возражал и все понимал.       Я встал и, вздохнув, посмотрел на небо: солнце нещадно пекло мне голову, и я задумался над тем, чтобы, наплевав на гордость и эгоизм, навестить Дэна. В конце концов, я буду чувствовать на себе вину, если хотя бы не увижу его. Он был болен, поддержка была необходима.       «Настоящие друзья всегда помогут и поддержат, даже в самые трудные дни», — невольно вспомнив слова Дэниэла, которые он всегда любил говорить, я решил, что, пусть даже он и не будет рад видеть меня, я приду к нему в гости. Он мне друг, в каких бы неладах мы были.       Я побрел по улице с совершенно невозмутимом лицом. Планов на день не было никаких, и я думаю, что побуду с Дэном пару минут и вновь приду на это любимое озеро, чтобы любоваться сверкающей водицей весь оставшийся день. Для меня эти моменты были успокаивающими, я мог забыть все на свете — о любых проблемах, неприятностях, о ссорах, побыть с собой наедине. Пусть до дома Дэна было далеко идти, мне это не мешало, и уже спустя тридцать минут ходьбы я стоял перед домом семьи Кузо.       Решительно постучавшись, спустя несколько секунд дверь мне открыла мама Дэна. На ней был голубой фартук, а в руках она держала тарелку, ложкой помешивая в ней, как я понял, тесто. Увидев меня, она улыбнулась и пропустила в дом.       — Добрый день, миссис Кузо, — поздоровался я, кивнув ей.       — Здравствуй, Шун, — ответила она, прикрывая дверь. — Ты пришел к Дэну?       — Да. Если он в состоянии.       — Ну что ты, он всех рад будет видеть, — она отставила тарелку в сторону. — Пойдем, я провожу тебя к нему, — она не знала, что мы с Дэном не общаемся, я понял, что он ей ничего не говорил об этом. — Но почему же ты с остальными не пришел?       — Я был занят в этот день, — быстро придумал я отговорку, смущенно отводя взгляд в сторону.       Миссис Кузо пожала плечами, и вместе мы поднялись на второй этаж. Она постучала в комнату Дэна и сказала:       — Дэниэл, милый, к тебе пришли, — и, повернув ручку двери, впустила меня в комнату, а сама ушла, пообещав, что скоро принесет нам поесть. Я увидел Дэна, лежащего на кровати и закутавшегося в одеяло до самых плеч. Все его лицо было красным и блестело от пота, а его волосы взъерошены. Он был больше похож на живого мертвеца. На небольшой табуретке, что стояла рядом с кроватью, были кружка, вероятно, с горячим чаем, и упаковка таблеток. Он повернул свою голову ко мне.       — Шун, — голос его был хриплым, а на губах появилась слабая улыбка. — Я не ожидал тебя здесь увидеть.       — Привет, Дэн, — я подошел к нему и присел на край кровати. — Как ты себя чувствуешь? — я прекрасно видел, что дела у него так себе, но надеялся услышать, что это лишь внешне. Он тихо вздохнул и прикрыл глаза.       — Бывало и хуже, спасибо, что спросил, — резко холодно отвечает он хрипло, и немного откидывая от себя одеяло. — Пришел позлорадствовать или тебе действительно интересно, что со мной?       — Дэн, я понимаю, что ты злишься, но я хочу это исправить, — говорю я ему, а Дэн уже переходит в положение сидя, поправляя подушку сзади себя. Я понимаю его хмурый взгляд — причина прекращения нашего общения была только во мне. Это все начал я, а не он. Настоящую причину ему не могу объяснить, потому что боюсь признаться даже себе.       — Я тебе не верю. Не я начал все это. Почему ты резко начал общаться со мной грубо, почему начал избегал меня, не объясняя, что случилось? Зато с другими ты ведешь себя, как обычно. К чему весь этот спектакль, что я тебе сделал? Неужели ты не можешь мне сказать, в чем… — и не успевает он закончить, как начинает кашлять, прикрывая рукой рот. Я, среагировав, подаю ему кружку со стула, и он ее принимает, делая большой глоток. Я замечаю, как упорно он отводит взгляд, чтобы не смотреть на меня. — В чем дело?       — Я не могу сказать тебе об этом, — я опускаю голову, теперь повернувшись спиной к нему. — Если ты не хочешь видеть меня, я уйду. Прямо сейчас.       Я не хотел этого. Мысленно начал ругать себя: я пришел к нему не для того, чтобы поссориться еще сильнее, я хотел… Я хотел и надеялся, что все вернется в норму, но понимал, что если не буду искренним в своих словах и поступках, ничего не изменится. Испорчу еще больше. Видимо, мое игнорирование Дэниэл воспринял слишком серьезно. Я сжал руки в кулак, прикусил губу и почувствовал, как меня хватают за плечо.       — Извини, Шун, я не хотел давить на тебя. Ты все-таки пришел ко мне, несмотря на ссору, я не хочу выгонять… тебя, — последнее слово он прокашлял. Я мягко убрал его руку с плеча, поворачиваясь к нему лицом, а он посмотрел на меня в упор. — И посмотри: куда ты собираешься идти, когда на улице уже дождь начинается?       Я не ответил. Молча перевел взгляд на окно, заметив, что тучи действительно сгущаются. Как странно. Приходя сюда, на небе не было ни единой тучи, и солнце нещадно пекло.       Потом наступила тишина. Я сидел, задумавшись о своем, иногда поглядывая на Дэна. Я видел, что он будто хотел мне что-то сказать, но не решался. Во мне появилось неприятное чувство беспокойства. Я был перед ним виноват, знал, что должен все объяснить, но не мог. Он, наверное, думает, как я могу оставаться таким равнодушным, когда речь идет о нас, о лучших друзьях. Я не хотел врать, но я сейчас хотел все забыть и просто общаться, как раньше. Виновником был я, и исправлять все необходимо было только мне.       Внезапно начинает греметь, и за окном дождь идет сильнее, стуча громкими каплями по карнизу.       — Неожиданно, — произношу я, прерывая тишину. — Обещали солнце на ближайшие несколько недель. Ты уверен, что хочешь, чтобы я остался?       — Я не хочу, я тебе приказываю остаться, — так ответить мог только Дэниэл Кузо. За его прямоту и честность я уважаю его больше всего. И почему-то он вновь хватает меня, только уже за руку. Его руки, на удивление, холодные, несмотря на горячие щеки. Он крепко сжимает ладонь, и я невольно расслабляюсь. Я не возражаю и стараюсь незаметно для Дэна поглаживать его пальцы. — Если у тебя нет дел, конечно…       — Нет, я абсолютно свободен на сегодня. Дэн, тебе нужен отдых. Я буду сейчас тебе мешать.       — Нет, ты останешься здесь, пока дождь не кончится, — настаивал парень. Руку мою он так и не отпустил. — За меня не переживай, я в полном поря… Апчхи!       — Я заметил, будь здоров. Что, если дождь не прекратится до ночи? — хотя я прекрасно знал, что в ночное время, даже по дождем, без проблем смогу дойти до дома. Темнота меня никогда не пугала.       — Значит, переночуешь у меня. Это даже не обсуждается, — он вздыхает и, наверное, только сейчас замечает, что руку мою держит крепко и убирает. Его и так красное лицо становится еще ярче. Понимая, что спорить с ним бесполезно, киваю и слабо улыбаюсь, неизвестно, от чего. Мысленно я подмечаю, что сам не против остаться у него. Тогда будет идеальный шанс все рассказать ему.       И я закрываю глаза, опять погружаясь в свои мысли.       Я не могу понять, от чего мое беспокойство растет и заставляет нервничать, но когда я смотрю на Дэниэла, оно уходит, испаряется. Я не могу понять, от чего оно вообще появилось.       Дэн заметил, как я нервно сжимаю край одеяла и спрашивает:       — Что-то не так, Шун?       — Нет, все нормально. Я просто задумался, — открываю глаза и вижу, что Дэн смотрит в окно, за ним опять гремит, и капли дождя стали стучать по окну с новой силой.       От этого он съеживается и вновь чихает.       — Тебе надо выпить чай, Дэн. Ты сегодня вообще ел? Быстро ложись под одеяло, ты весь дрожишь от холода, — я сам не замечаю за собой, как накрываю Дэна вновь почти до головы и трогаю его лоб. Он горячий. В ответ на мои действия Дэниэл молчит, смотрит на меня и по глазам его вижу, что удивляется.       — Я и не знал, что ты можешь быть таким заботливым, Шун, — усмехается он, с улыбкой прикрывая глаза. Похоже, что сейчас он заснет. — Но я не маленький, могу и сам.       Кружка чая, стоявшая на стуле, уже успела остыть.       — Мне принести тебе горячий чай? Тебе должно стать легче, — и, не дожидаясь его ответа, я встаю с кровати и направляюсь к двери, выходя из комнаты.       «Мне стало очень холодно. Зачем ты ушел, Шун?», — успеваю я услышать, прежде чем спуститься на первый этаж. Мое имя он взвыл, словно волк на луну. Мои руки задрожали, и явно не от холода.

***

      — Дэн, я принес тебе чай. Он согреет тебя. Миссис Кузо приготовила тебе обед, и… — я захожу в комнату с кружкой чая и с подносом в руках, но слышу вздохи и сопение.       Кузо заснул. Его рот был приоткрыт, а рука свисала с кровати. Дыхание было затрудненным из-за заложенного носа, поэтому его грудь высоко вздымалась.       Я ставлю все на стул и не могу удержать улыбки, когда смотрю на спящего Дэна. Время на улице уже позднее, практически ночь, а дождь хоть ослабел и почти закончился, но я все равно не собирался домой идти.       Я не хотел расстраивать Дэна, потому что прекрасно знал, что тот не хочет меня отпускать. Может, он боится остаться один? Я понимаю, как ему будет скучно одному.       — А? Шун? Ты вернулся, — черт, я разбудил Дэна. Он быстрыми движениями протирает глаза.       — Дэн, прости, я разбудил тебя…       — Нет-нет, я и не спал, просто прилег, — пробурчал Кузо, потянув вверх руки.       Я мигом сделал равнодушное лицо, хоть и в сильно душе порадовался, что Дэн проснулся и что я не буду сидеть в компании сам с собой.       Я подал Дэну поднос с едой, помогая ему сесть удобнее.       — Да ладно тебе, я же живой, я могу и сам все сделать, — я видел, как неохотно он сопротивлялся с улыбкой на лице. Я положил поднос с едой ему на одеяло, присев рядом.       — Тебе стало лучше? — спросил я Дэна. Он посмотрел на меня, а потом на еду очень голодным взглядом.       — Да, мне стало легче, правда. Благодаря тебе, Шун, — Дэниэл слегка отвел от меня взгляд, опять заливаясь румянцем. И чтобы скрыть это, стал быстро есть свой суп.       Ох, Дэн, тебя не понять… Теперь я себя не понимаю. Сердце стало биться сильнее, точно собираясь выпрыгнуть из груди, а мои ладони резко вспотели. Я давно не чувствовал себя так — мне стало тепло. Я никогда не чувствовал себя таким довольным и радостным. И это не то тепло, которое обычно дарит теплая одежда, а нечто другое.       Кажется, именно так называют «бабочек в животе»?       — Шун? — зовет меня Дэниэл, видимо, не в первый раз, потому что я почувствовал, как он коснулся моего плеча. Но когда он видит, что я с улыбкой поднимаю свой взор к нему, то резко убирает и говорит, что нечаянно.       — Дэн, если я остаюсь у тебя, где же я буду спать? — решил перевести тему, к тому же, этот вопрос меня действительно волновал.       — Я не подумал об этом, если честно… Ты бы мог спать со мной на кровати, но я боюсь, что заражу тебя.       — Меня не так просто заразить. Я справлюсь, не переживай об этом, — я хотел его заверить, что ничего страшного не будет.       — Хорошо. Уже поздно, можно сейчас ложиться спать, — половина двенадцатого на настенных часах в комнате. И когда время успело так быстро пройти?       Вдруг постучали. Дверь приоткрылась, и вошла мама Дэна.       — Дэн, уже пора спать. Иди умойся, прими таблетки и не забудь надеть пижаму, — она прошла к нам и убрала всю грязную посуду.       — Ну мам! Я и без тебя знаю, — буркнул Дэн, заливаясь краской, но встал с кровати, скрываясь в дверях.       Я молча смотрел на пол, не зная, что сказать.       — Шун, ты останешься у нас? — неожиданно спрашивает миссис Кузо.       — Если вы не против.       — Конечно нет, что ты. Мы только рады. Особенно Дэниэл, — она улыбается. — Знаешь, все дни, что он болел, ему было хуже. Он практически не вставал с кровати, все время спал. Наотрез отказывался от похода к врачу. Даже когда к нему приходили его друзья, они оставались не дольше десяти минут. Ты поднял его самочувствие, кажется, поставил на ноги. Спасибо тебе, оставайся у нас. Спокойной ночи, — и кивнув мне, она уходит.        Я мысленно разинул рот. Вновь по моему телу прошлась волна тепла. Я не знал, что Дэну было так плохо, а я, оказывается, помог, но каким образом? Просто поговорил с ним?       Мне стало стыдно: я вел себя с ним как мне хотелось из-за своих сомнений, а он, видимо, хотел просто поговорить со мной и вновь дружить. Какого ему было обидно, когда все друзья пришли к нему, кроме меня? Да какой я друг ему после этого?       И теперь я точно поклялся себе, что во всем ему сегодня сознаюсь. Даже если буду корить себя всю жизнь за это. Мне хотелось, чтобы Дэну стало легче, я и мои «проблемы» отойдут на второй план.       Стало холодно и беспокойно на душе. Я вновь беспокоюсь, кусаю губу, пытаясь унять волнующую дрожь.       Когда он меня касался, смотрел на меня, мое беспокойство пропадало. Когда его нет рядом, оно растет и разрывает меня изнутри.       Дэниэл, что ты делаешь со мной?       Я больше не могу казаться равнодушным к тебе.       Я смотрел куда угодно, но не на Дэна, который пришел и лег в кровать уже в пижаме.       — Шун, ты будешь спать в своей одежде? — его голос уже перестал быть таким хриплым, как изначально. Да и выглядел он намного лучше, будто уже был здоров.       Он берет со стула таблетки и отправляет в рот, запивая водой.       — Пожалуй, — я был в белой футболке и в темных шортах, почти до колен. Мне было этого достаточно, а главное, чтобы Дэн чувствовал себя уютно рядом со мной.       — Хорошо, я ложусь, а ты рядом, — и похлопал там, чтобы я лег в сторону стены. Я так и сделал: лег, накрывшись общим одеялом, и уставился в потолок.       Дэниэл сразу повернулся ко мне спиной и наверняка пытался заснуть. Я не мог сомкнуть глаз и чувствовал, что явно не буду спать всю ночь.       Я чувствовал, как Дэну было некомфортно в моем присутствии, и я мысленно наругал себя, что приношу ему неудобства: он легонько дрожал всем телом и пытался переложить голову для удобства, что-то невнятно бурчал под нос себе.       Я лежал на спине, пытаясь как можно ближе лечь у края, лишь бы обеспечить комфорт Дэну.       Мысль о том, чтобы лечь на полу, казалась очень манящей, и я был готов это сделать, но в этот момент я почувствовал, как Дэниэл неожиданно прижимается ко мне, тяжело дыша, чувствовал, свирепо бьется его сердце, как его рука обнимает меня вдоль тела и прижимает ближе к себе и как его голова ложится на мою грудь и устраивается удобнее.       Я боялся пошевелиться, потому что понял, что он спит. Наверное, он бредит во сне. Я был удивлен.       Но больше не могу сдерживать своих чувств, и я начинаю гладить, перебирать его волосы, растрепывая, боясь разбудить лишним движением.       Я заливаюсь багряным румянцем и мое лицо становится беспокойным, и благодарю всех на свете, что Дэн спит и этого не видит.       — Шун… — шепчет внезапно он и трется своей головой о мою грудь.       Я тихо вздыхаю, ухмыляясь. Мне нравится, что делает Дэн. Я не удерживаюсь и целую его прямо в взлохмаченные волосы.       Я поражаюсь своим действиями, но продолжаю гладить его волосы, как ни в чем не бывало. Я понимаю, что ни за что не отпущу его. Теперь уже точно.       Я готов сказать ему это.       — Ты что-то сказал, Шун? — пробурчал парень. Он открыл глаза и мгновенно оценил ситуацию, в которой оказался. Спешно убрал руку, поднял голову и оказался на краю кровати, едва не свалившись.       — Прости, Дэн, я разбудил тебя… — я неловко отвел взгляд и мое лицо предательски залилось краской, а темнота все скрывала. — Дэн, я должен тебе сказать причину, по которой я разорвал наше общение… — я делаю паузу, собираясь с мыслями. — Я стал к тебе испытывать чувства больше, чем к другу, — после этих слов я затаил дыхание и плотно зажмурил глаза, готовый к любым действиям и словам Дэна.       — Шун… Какой же ты дурак, — Дэн усмехнулся, и мое сердце пропустило удар. — Шун, я уже давно это заметил и скажу, что это взаимно, — ответил он тихо, а когда я открыл глаза, то почувствовал, что Дэн крепко обнял меня, прижав свою голову к моей шее.       Обнимая неловко его в ответ, поджимаю губы.       — Ты не должен был из-за этого меня избегать, — его голос звучал с упреком и толикой обиды, но понимал, что заслуживал намного большего. Я смотрел на него, шумно вздыхая, готовый от стыда из-за собственной слабости провалиться сквозь землю. — Если бы ты раньше сказал, я тебя бы понял, — он не попытался отстраниться, но и я не дал, поднял его за подбородок на уровне моего лица.       Его глаза блестели в отблеске луны, как два алмаза. Он добавляет чуть тише, не отстраняясь от меня:       — Ты не зря пришел. Я ждал тебя все это время, потому что я не смогу обойтись без моего лекарства.       — Прости меня, Дэн. Я поступил, как ребенок. Я боялся признаться тебе в своих чувствах, потому что решил, что я тебя недостоин. Я думал, что, если буду их игнорировать, то они исчезнут, но это не сработало. Я очень рад, что мы разобрались в этом, — и я, пользуясь моментом, притягиваю его к себе, его руку беру в свою и переплетаю наши пальцы, а затем впиваюсь в его губы мягко, нежно, боясь любым движением сделать что-то не так, обидеть Дэниэла. Тот, ни секунды не медля, обхватил рукой мою шею и ответил на поцелуй.       Как легко стало на душе — почему я отгораживал себя от этого чувством одиночества? Я уже понял, что никто и ничто не сможет заменить мне его. Нам стало не хватать воздуха спустя мгновения, а потом я отстранился, поглаживая его щеку рукой, вглядываясь в теперь до невозможности красивые глаза. Моя другая рука до сих пор сжимала и гладила его. Лунный свет через окно начал освещал наши лица, и я увидел его улыбчивое, покрытое румянцем, лицо, он вновь прижимался ко мне, положив свою голову ко мне на плечо.       Мы не спали до утра, разговаривая обо всем на свете, а утром молча встречали рассвет за окном — яркий, до невозможности красивый. И иногда даже молчание может выразить чувства намного ярче, чем слова.