***
На утро Нэтт просыпаться не хотел. Так хорошо было, тепло и уютно. Омега промычал и прижался к твердой груди посильнее, вдыхая запах. "Лесом пахнет... Деревьями, травами душистыми... Приятно так", — про себя думал мальчик, руками поглаживая чужие плечи. — Проснулся уже, котёнок? Как спалось? Ты так прижимаешься, хочешь ласки? — альфа проснулся ещё минут десять назад, но беспокоить маленькое чудо совсем не хотел. Так мило посапывало это чудо и во сне улыбалось, что живот от умиления сжимался. Омега на голос среагировал не сразу, а когда глазки свои голубые распахнул и волосики блондинистые с них убрал, сразу раскраснелся и отодвигаться снова стал, но не дали ему, как и ночью. — Сэр, отпустите, пожалуйста... Я ведь не красавец какой, чтобы вы меня так называли, да к себе прижимали... — альфа задумался и кивнул, но отпускать не стал. — Да, ты прав. На котенка ты похож, но щёчки у тебя такие румяные и мягкие, будто булочка. Вот и буду тебя Булочкой называть. Да и красивый ты. Очень красивый. Мягкий, пахнет от тебя пряностями, миленький, носик маленький, губки розовые, глазки голубенькие. Просто загляденье, — таких слов Булочка точно не ожидал. А прозвище ему понравилось. Ничуть не оскорбляло и не обижало, приятно было, что его сравнили со сладкой вкусной булочкой. Короче, сдался малыш, снова уткнулся в твердую грудь, вдыхая приятный запах леса.***
Как и обещал, Ник омегу не трогал. Только ночью к груди прижимал, да за вкусную еду в щеку целовал, а больше ничего. Котёнок медленно рос в ширь, валялся на печи, на которую теперь смело запрыгивал, да у ног хозяев крутился ласки выпрашивая. Нэтт уже и забыл о том, что из холода его привезли. Так сильно тут его любили, холили и лелеяли, что выть и рыдать от счастья хотелось. Была всего одна проблема: омежка влюбился в спасителя своего по самые не хочу. Течка скоро, предупредить его надо. Но страшно. А вдруг выгонит? А если и не выгонит, то оплодотворит, а ребенка возненавидит. И Нэтта вместе с ним. От таких мыслей слезы на глазах блестеть начинали. Можно и не предупреждать, а вот залетит — тогда и поговорить. А если ребенка убить захочет? Нет, этого Нэтт не допустит. Думал долго, пока делами занимался, а потом решился. Говорить заранее не будет, а дальше будь что будет. Залетит — так с ребенком убежит в деревню в домик заброшенный, будет ягоды есть да грибы, и ребенка растить. А не залетит, так если выгонит, то тоже в домик пойдет.***
Прошло недели две с раздумий омеги. Боялся очень, замкнулся в себе. Ник ходил за ним, успокаивал, комплиментами обваливал, в щеку целовать чаще стал, а омега лишь мрачнее становился. Ушел Ник на охоту, чтобы подумать об этом всем, а когда вернулся, то запах приятный в ноздри ударил и крышу мигом снесло. Опомнился только тогда, когда омега под ним сладко постанывал и извивался. Альфа незаметно проверил, не был ли груб с малышом, но ни слез на глазах, ни каких-либо повреждений не заметил. Он наклонился и мягко поцеловал омегу, а тот ручки вытянул, обвил ими шею Ника, да громче застонал прямо в поцелуй. — Ник, пожалуйста, быстрее... Мне совсем не больно, я же говорил, — тут альфа точно убедился, что омеги боли не причинил и спокойно выдохнул, ускоряя движения бедрами. По дому разлетались хриплые тонкие стоны омеги и тихий рык альфы. Когда Ник наконец излился прямо в Булочку и повязал его, то Нэтт изогнулся, а потом обмяк, сотрясаясь от маленьких оргазмов. Каждый раз, как узел касался чувствительного бугорка, тело мальчика будто током прошибало. Кричал как резаный, а на лице было удовольствие и слезы капали от того, насколько хорошо было пареньку. — Нэтт, милый. Как ты? Все хорошо? — это альфа спрашивал уже тогда, когда сцепка закончилась и омега рыдал от того, что удовольствие перешло в боль. Он думал, что сознание потеряет, испугался, да разрыдался. Внутри все до сих пор приятно содрогалось. До того приятно, что болело. — Ник, боже... Я сейчас в обморок грохнусь... Слишком приятно... Так приятно, что болью отдает, — омега громко тяжело дышал, постанывая. Успокоился, правда, быстро. Спустя минуту. Ник улыбнулся, да на руки омежку поднял. — Сладкий мой, почему же ты меня не предупредил? А если бы я дольше на охоте был, ты бы мучился. Булочка моя, неужели ты боялся? — парня отнесли в деревянную ванну, где положили в теплую воду, чтобы мышцы расслабились. — Да... Боялся. А вдруг тебе не нужно это было? А вдруг залетел? А вдруг от ребенка захочешь избавиться? Или выкинешь меня? Очень страшно... — Нэтт всхлипнул и сразу слезы смахнул, обнял альфу и не отпускал. — Нэтт, ну ты дурашка. Как же ты до сих пор не понял, что никуда я тебя не отпущу, тем более не выкину. Я люблю тебя, сахарочек. Сладкий ты мой, прости меня, не сказал тебе, напугал, плакать заставил. Я очень хочу, чтобы ты мне ребёночка родил. Будем втроём жить, а как подрастет, так я его грамоте научу. Будет прекрасное дитятко, — Ник мягко гладил малыша по волосам, личико расцеловывал, по спинке мягко похлопал, а омежка лишь сильнее рыдал, да ноготочками маленькими спину альфы от счастья царапал.***
Месяцев через пять омега совсем освоился, наглым стал, но нежным. Капризничал, вредный был, но как обнимешь мальчика, так сразу послушный, хвостиком ходит, ластится как котёнок, а потом опять начинается.***
Спустя ещё месяца три начались роды. Страшно было обоим, поэтому альфа даже нашел способ лекаря вызвать. Приехал он спустя минут пятнадцать, так как был недалеко. Сразу принялся роды принимать, а мужа на второй этаж выгнал, чтобы тот не мешал. Второй этаж тоже по капризам омеги появился, хотя потом тот и извинялся, что альфу работать заставил. Сам альфа не жалел вообще. Нравилась ему самому эта идея. Приятно, когда места много. Началось все с матов, которые из уст омеги альфа слышал впервые, а о существовании некоторых даже не знал. Потом все перешло в крики, которые заставляли альфу кусать руки из-за боли в груди. Сердце кровью обливалось. Спустя часа три послышался детский плач и Ник подбежал к кровати, упав около нее на колени. Омега лежал весь в поту, но улыбался, держа в руках маленький кулечик. Лекарь получил вознаграждение и ушел, а альфа расплакался, словно ребенок и поцеловал Нэтта в лоб, не решаясь взять сына на руки. Боялся уронить. — Моя радость... Какой лапочка... Такой маленький... Ник, как же я вас обоих люблю, — Ник положил голову на ноги омеги, а тот лишь посмеялся, а затем погладил парня по волосам. — Мы тоже тебя любим. Правда, Робби? — парень поцеловал младенца в носик и прижал ротиком к груди, которая набухла и наполнилась молоком. Альфа же поднял голову и удивлённо глянул на своего омежку. — Робби? — Да, Робби. Ты в полудрёме шептал это имя. Я подумал, что оно очень красивое. — Да... Это имя моего хорошего друга, который уехал заграницу. Робби... Мой маленький сыночек, — Ник улыбнулся и погладил сына подушечкой пальца по мягкой щечке. — Да, прекрасное имя. Ведь теперь это твой самый любимый человек. Как и я. КОНЕЦ.