Не смотри на меня со слезами в глазах.

Ты слишком юн, чтобы видеть страдания. Ты слишком юн, чтобы страдать. Но несмотря на это, ты... Ты ежедневно видишь каждую мою паническую атаку, каждую агрессию, каждую мою слабость. Ты видишь меня обнаженным душой. Я не скрываю от тебя ничего, а ты взамен видишь и знаешь всех моих демонов в лицо. Ты их не боишься. Ты касаешься острых рогов каждого из них, осторожно трогаешь их крылья и знакомишь со своими. Ты знаешь меня наизусть, каждую мою привычку и особенность. Всего и полностью. Ты не боишься всех тех ужасных вещей, что я уже сотворил и могу сотворить. Ты бережно целуешь каждый палец моей бионической, совсем ненастоящей руки. В такие моменты мне кажется, что я даже холодным вибраниумом чувствую твое горячее дыхание на своём запястье, и нежные, такие мягкие и родные губы. Ты обнимаешь меня крепче и тихо шепчешь о том, что никогда не уйдешь. Ты боготворишь мои постоянно запутанные волосы, перебираешь каждую прядь, бережно распутывая. Ты заплетаешь мне косы, по-детски улыбаешься и распускаешь их. Затем целуешь в нос, ложишься рядом, тепло обнимаешь и прижимаешься к моему боку. В такие моменты я чувствую себя дома. Впервые за сто бессмысленных лет своей жизни. Ты держишь меня за руку, когда мне страшно. Когда видишь, как мои демоны рвут меня на части, как съедают мою плоть. Ты держишь меня за руку и отвлекаешь их внимание на себя. Ты не винишь меня во всех моих проступках. Ты всегда говоришь, что я бы не смог. И я уже начинаю в это верить. Ты знаешь цвет моих глаз и восхищаешься ими. Ты говоришь, что они прекрасны, что похожи на утреннее небо, только-только оправившееся после рассвета. Ты целуешь мои губы, когда мне плохо. И когда хорошо. Ты ловишь своими губами каждый мой вдох и выдох, выцеловываешь все шрамы на моём лице. Ты носишь мои вещи. Даже несмотря на то, что они пахнут сигаретами и порохом. Видел бы ты как мило и по-домашнему выглядишь в моих растянутых кофтах. Каждый раз, когда я вижу тебя таким, мне хочется обнять тебя и не отпускать. До конца наших дней. Ты готовишь мне по утрам. Честно скажу, лучшее, что я ел — это твой пирог с черникой. А ещё твой коричный кофе. Или какао с маршмеллоу по вечерам. Ты заботишься обо мне. В холодные дни надеваешь на меня шарф, а в жаркие бейсболку. Не даёшь мне уснуть на диване, зная, что потом у меня будет болеть шея. Заставляешь меня правильно питаться и хотя бы иногда выходить на улицу. Всегда ругаешься, когда я много курю или пью много кофе. Ты залечиваешь все мои раны. И физические, и душевные. Обрабатываешь каждый ушиб и ссадину, клеишь цветные пластыри на царапины и гладишь по голове, когда я чувствую себя плохо. Ты не даёшь мне раскиснуть в тяжёлые для меня моменты. Всегда поддерживаешь и рассказываешь забавные истории из своей жизни. Из них я узнал, что твои лучшие друзья — Нед и ЭмДжей, что ты жил с тётей и впервые познакомился с Тони у себя в квартире, что не переносишь на дух Флэша и что любишь физику. А иногда ты рассказывал не самые забавные истории. Ты говорил, как умерли твои родители и дядя Бен, говорил, что однажды чуть не умер сам и говорил, что тёте очень одиноко вечерами. В моменты таких историй я забывал о своих проблемах и просто обнимал тебя. Ты слишком ранимый и меня это убивает. Помню, как впервые тебе пришлось убить человека. Зрелища хуже я ещё не видел, клянусь всеми конечностями. Я убивал многих, но никогда мне не было так жутко. Я видел слёзы в твоих глазах, видел, как дрожали твои руки. Мне было тяжело в тот день. Но тебе было тяжелее, малыш. Ты любишь вспоминать как мы познакомились и как впервые поцеловались. Ты всегда смущаешься и прячешь лицо в подушке или руках. Ты слишком обаятельно улыбаешься. Настолько, что невольно улыбка расползается и на моем лице. Ты смотришь на меня со слезами в своих карих глазах, когда видишь очередную паническую атаку. Твои руки и голос дрожат, а колени подкашиваются. Знаешь, малыш, я тебя не заслуживаю. Но продолжаю крепко обнимать и целовать в макушку. И...если я не могу тебя отпустить, то я точно могу дать тебе то, чего ты так отчаянно просишь. Я люблю тебя. И буду любить до конца наших дней.