Жертвоприношение

Всё началось с собрания, которое проходило раз в сто лет. На нём собирались бессмертные, имеющие дар предсказаний, они были связаны с разными стихиями. Каждый старейшина был наделён связью с определённым божеством. Старейшина из Цинхэ Не представлял земное божество, старейшина из Юнь Мэнья водное божество, Ланьлин Цзинь огня, Гусу Лань неба. Каждая стихия раз в сто лет передавала через этих бессмертных свои требования, деревни их беспрекословно выполняли. Обычно требования были безобидные: «принести в жертву по барану из клана; даровать украшения, выбросив в море и прочее» Но в этот раз всё было иначе... — Мы не можем так с ним поступить, он живой человек! — возмущался мужчина в фиолетовых одеяниях, этот человек был главой деревни Юнь мэнь. — Глава Цзян, успокойтесь, у нас просто нет выбора, я конечно, понимаю, что Вэй Ин ваш шиди, но... — Понимает он, сколько можно преклонять колени перед этими, зазнавшимися божествами.Видите ли, этим двум небесным братьям понравился мой шиди, что его душонка будто вкуснее ваших? — мужчина именуемый- Цзян Чен скривился в злобной ухмылке. — Как сказал посланник Гусу Лань, Вэй Ин в будущем навлечет на все деревни беду, братья Лань наоборот хотят нам помочь, спасти от беды. — Мужчина в одеяниях сиянье средь снегов, пытался убедить главу деревни Цзян, что в жертвоприношении его собственного брата богам нет ничего страшного. — Не братья, божество Цзи. — Пояснил бессмертный в белых одеяниях. — Второй из нефритов пришёл ко мне во время медитации, он был обеспокоен нашим положением, он сказал, что Вэй Усянь навлечёт на нас беду через три года. Он будет повелевать мертвецами, которые придут по наши души и отправят нас в самое сердце ада. — Говорящий бессмертный потеребил бородку. — Единственное, что мы можем сделать, так это сейчас избавиться от него. — Это неправильно. — всё не унимался Цзян Чен. — Глава селения Не, а вы что думаете по этому поводу? — Я не знаю, — глава деревушки Не прикрыл лицо веером искусной работы. — Но я думаю, что Вей Усянь не сможет причинить нам вред... — Полностью согласен. — Подтвердил Ваньинь. — Да, как он может управлять толпой мертвецов, бессмертный Лань Ци Жень, извините меня, но ваши слова абсурдны! — Цзян Ваньинь, успокойтесь. Давайте признаем, что ваш шиди опасен. — благородный муж в золотых одеяниях коснулся переносицы, было понятно, что он уже устал от этого громкого диалога. — Давайте, побыстрее разберёмся с этим вопросом и пойдем исполнять поручение божеств. — Я поясню, ваш брат играет на музыкальном инструменте? — проговорил Ци Жень. —... — Это не требует ответа, я знаю, что это так. Второй Лань сказал, что именно с помощью флейты ваш шиди будет управлять горой мертвецов, — потом говоривший прикрыл глаза и о чём-то с минуту задумался, тряхнул головой, будто скидывая дурные мысли из своей головы, произнёс. — Там была не только флейта, но и какой-то весьма мощный артефакт, название такое замудрённое, сейчас попытаюсь вспомнить... — Хватит, я понял, давайте сделаем так, я поговорю с Вэй Усянем, возьму с него слово, что он никогда не будет играть на флейте,и создавать артефакты, а мы оставим его в живых. Понаблюдаем за ним, вы сразу поймёте, что его игра на флейте безобидна, а создать какой-то артефакт он просто не в силах, — это было единственным верным решением, поэтому Цзян Чен решился на страшный поступок, уговорить своего шиди отказаться от любимого занятия-игры на флейте. — Ну, согласны? — Хорошо. Услышав ответ «хорошо», Цзян Ваньинь вышел из храма собрания, хлопнув входной дверью так, что сидящим внутри показалось, что потолок сейчас обвалится. Но люди внутри, почему-то не разошлись, лишь стены храма знали, что пойдут другие деревни, чтобы обезопасить себя. Три селения приняли непоколебимое решение сдать Усяня божеству Цзи, чтобы как минимум ещё лет сто не думать о бедах. *** Деревня Юнь Мэнь-была одной из самых больших, среди поклоняющихся стихиям и их божествам. Домиков здесь было около двадцати. Каждого жителя селения Вэй Ин знал в лицо, будь то старик или ребёнок. Хоть он и был сыном слуги, которого нашёл Цзян Фэнмянь, когда Усянь был ещё ребёнком, он имел некие привилегии,в качестве позднего подъёма или нескольких дней безделья. Вэй Ин был весьма одарённым малым, поэтому он редко пребывал на чтениях, вместо этого он предпочитал помогать окружающим в посадке различных культурных растений, в ловле рыбы или собирании лотосов. Хотя самое любимое занятие у Усяня была игра на флейте, которую он сам сделал. Играть он, предпочитал на размашистом дереве, которое росло чуть подаль от деревни, в просторном поле. Сегодняшний день у юноши был свободен, поэтому он спокойно проспал до одиннадцати часов утра. Сладко потянувшись, Усянь накинул на себя любимые чёрные одеяния и покинул комнату. В холле сидела сестра Вэй Ин и Цзян Чена- Дева Цзян. Завидная невеста в этих кругах. Сейчас она спокойно восседала на скамье, вышивая прекрасный рисунок золотыми нитями. Поняв, что сестра его не замечает, Вей Усянь решил, что можно позабавиться, он встал на колени и незаметно начал передвижение к столу, где сидела старшая сестра. Добравшись до непрозрачного столика, Усянь немного приподнялся, чтоб была видна, часть лица до носа и произнёс: — Сянь-сяню три годика, Сянь-сянь хочет кушать. — дева Цзян непроизвольно вздрогнула, а потом смерила «маленького» мальчика нежным взглядом. — Сестра А-Ли покормит Сянь-сяня? — Конечно. — Цзян Яньли вышла из-за стола и отправилась в соседнюю комнату, чтобы принести братику поесть, тот в свою очередь сел за стол и уставился на вышивку сестры. — Шидзе, всё-таки он занял твоё сердце. — Проговорил Вей Ин рассматривая вышитый на белой салфетке золотой цветок. —Да, малыш Сянь-сянь, так решило моё сердце. — Произнесла дева Цзян, поставив на стол горшочек из которого шёл приятный аромат лёгкого бульона. — Пусть знает, если он обидит тебя, то грозный Вэй Ин придёт по его жалкую душонку. — Проговорил Усянь начиная похлебывать вкуснейшим бульоном. — Но, если Сянь-сяню три годика, как он справится со взрослым благородным мужем? — Хихикнула Яньли. — Что я буду делать, если лишусь своего братика? — Сянь-сянь выпил бульон шидзе, и теперь он стал Вэй Усянем. — Произнёс Усянь выпрямляя спину и принимая облик величественного молодого человека. — За шидзе и двор суй бянь в упор... — А-Сянь! — Прервала сестра брата, когда поняла, что тот опять перегибает палку. Шутка-шуткой, а произносить такое как-то неприлично. — Ты покушал. — Да, могущественный Вэй Ин поел, спасибо, шидзе. — Произнес юноша и вышел на улицу. На улице уже вовсю кипела работа. Пройдясь по округе, поздоровавшись с каждым, Усянь отправился к своему любимому дереву в поле. Проходя мимо храма стихий он замедлил шаг, чтобы послушать чтения, которые проходят там. Любимое дерево было размашистым и высоким. Его любимое место, здесь он в детстве играл с Цзян Ченом, здесь собирал сестрёнке цветы, здесь дискредитировал в одиночестве, здесь прятал первое своё вино «Улыбка императора» от мадам Юй. Это замечательное место, кажется, что оно пропитано какой-то доброй аурой, когда Усянь там, то ему как-то становится легче. Становится теплей и уютней. Вэй Ину часто кажется, что в безветренные дни только в этом месте, каким-то образом дует прохладный ветерок, тем самым не давая юноше перегреться... Добежав до дерева, Усянь с лёгкостью забрался на нижнюю ветку дерева, выудил из-за пазухи флейту, поднёс ко рту и начал играть. Из инструмента потекла приятная мелодия, которая показывала, что у исполнителя на душе все хорошо. В последнее время Вэй Усянь был счастлив, действительно счастлив. Он начал снова улыбаться не так давно, всё еще остались в его памяти те тяжёлые битвы с деревней Вэнь. Он не хотел кровопролития, не с той, не с другой стороны, но к мирному соглашению так и не пришли. Всё тогда было залито кроваво-красным цветом. Лишь несколько мирных семей из селения Вэнь спаслись, лишь часть населения деревни Юнь Мэнь вернулась домой. Вэй Ин знал всех выживших из клана Вэнь, к этим людям он не испытывал неприязни по определённым причинам, которые знали лишь он, его шидзе и шиди. Тем людям, их семья не собиралась мстить за близких, те кому надо было мстить, уже пали... Усянь продолжал перебирать пальцами по изящной черной флейте, с красной кисточкой. Его волос стал касаться лёгкий ветерок, то и дело перебирая его волосы. Можно было бы сказать, что кто-то нарочно приходит послушать сюда игру юноши, как-бы невзначай говорит о своем присутствии, вот такой вот игрой с волосами Вэй Ина. А ему это очень нравилось, ведь это такое блаженство, когда твои волосы обдувает прекрасный, теплый ветерок, с чуть слышным ароматом сандала. Видимо запах летит сюда от ближайшей плантации. Доиграв мелодию, юноша отнимает флейту от губ, убирая её обратно за пазуху. Немного поёрзав на ветке дерева, Усянь прикрывает глаза, погружаясь в лёгкую дремоту, из которой его выводит чей-то знакомый голос: — Вэй Ин. Тот быстро приоткрывает глаза, убеждаясь в своей же догадке. — Вэнь Нин, привет! — Сянь приподнимается на ветке разворачиваясь в сторону своего закадычного друга. — Тебя никто из наших не видел? — Нет, я был предельно осторожен, сестра просила передать тебе это. — Вэнь Нин дёрнул рукой с корзинкой. Это моментально подействовало на Вэй Усяня, он моментально спрыгнул с дерева и подошел к другу, чтобы рассмотреть, что там он притащил. — Вот за локву спасибо, а редис мне на кой. — Недовольно произнёс Усянь, вытягивая приятно пахнущий плод. Твоя сестра постоянно пытается мне его втюхать, она же знает этот редис я есть не буду, его не в одном моём любимом блюде нет... — Зато шидзе приготовит мой любимый суп. — Послышался серьёзный голос со спины. — Нет, шидзе будет готовить мой любимый суп, я с ней уже сегодня договорился. — Проговорил Вэй Ин, не поворачиваясь к говорящему. — Так, что Цзян Чен жди следующею неделю. — Молодой господин Цзян. — Произнёс Вэнь Нин, отвесив главе деревни приветственный поклон. — Пока, Вэй Ин. Подождав пока друг брата уйдет, Цзян Чен было начал, но шиди его опередил: — Ну, что видел наш бессмертный? Что видели другие? Сколько баранов на этот раз готовить. Отвернув немного голову в сторону, подождав кулаки, Цзян Ваньинь решил, что это не подходящее места для такого разговора, поэтому лучше оправится домой и обсудить всё там, а ещё лучше чтоб шидзе сейчас там не было, разговор ведь не о простом... Добравшись до дома, братья сели друг напротив друга и Цзян Чен начал свой рассказ издалека, рассказывая сначала об их бессмертном, о просьбе которую он передал, потом Ваньинь затронул другие деревни и других божеств. Он всё ходил вокруг, да около не зная, как подступить к такой непростой теме. Всё-таки умолчать или отложить разговор не удалось, Вэй Ин сам спросил про деревню Гусу, про просьбу их божества. — Поэтому ты должен перестать играть на флейте, ну и поклясться мне, что ты не будешь никогда создавать какие-то артефакты. — Заключил Цзян Ваньинь. — Хреново божество, спасти оно вас хочет, будто я представляю какую-то угрозу. — Возмущался Усянь. — Я же не некоторые псы из деревни Вэнь, зачем мне заниматься такой ерундой, как создание артефактов? — Я откуда знаю, я им так и говорил, что особой опасности не представляешь, но. — Значит, это правда... — Дева Цзян выронила корзинку с морковкой, которая раскатилось по полу зала. — А-Сянь, про жертвоприношение божеству это правда? Голос и руки у девушки дрожали, казалось, что вот-вот выступят слёзы. — Шидзе, кто тебе об этом рассказал? — Цзян Чен задал такой вопрос, потому, что никто кроме его, других глав деревень и бессмертных об это ни кто не знал. — А-Ниу* слышала, ваш разговор, как только поняла, что дело плохо прибежала рассказывать мне. — Тело Яньли покалывала лёгкая судорога, она на ватных ногах приблизилась к братьям и села с ними за стол. — Эх, я же просил А-Ниу, не играть под нашими окнами. — Вэй Ин растянулся в грустной улыбке. — Шидзе, все будет хорошо, Цзян Чен с ними договорился, да я буду вынужден больше не играть на флейте и поклясться не создавать какие-то заоблачные артефакты. Но я же не дурак, я хочу существовать, но я думаю, я смогу найти замену своей флейте, что насчет Гуциня? — Может вообще без музыки, мало ли, что. — Проговорил Ваньинь. — Ну, я могу еще лучше развить стрельбу из лука. Чтоб я вообще мог стрелять лёжа с закрытыми глазами, натянув тетиву зубами. — Усянь, конечно расстроился, что больше не сможет играть на флейте, но собственная шкура была дороже. — Хорошо, я уж себе напридумывала всякого. — Проговорила дева Цзян стирая с щеки солёную капельку. — Раз всё хорошо, будем ужинать? Братья кивнули. Поужинав, каждый отправился по своим комнатам. К Вэй Ину, сон ни как не приходил, юноша постоянно ворочался, бубнил себе под нос слова: «я угроза», «небесное божество таким образом хочет спасти их». Всё, как будто в каком-то бредовом сне, хорошо, что есть такие братья, как Цзян Чен, они всегда помогут. Пролежав так ещё немного, Вэй Усянь решил выбраться из постельки и выпить немножечко «Улыбки императора». Открыв свои залежи, Вей Усянь не обнаружил спиртных напитков, вообще даже маленького кувшинчика не оказалось. На месте раньше стоявших бутылок лежала записка с иероглифами «Приходил глава деревни Не, я позаимствовал твоё вино, Цзян Чен». Усянь, так и не понял, как можно было выжрать столько кувшинов с вином. Но ничего не поделаешь, просто так Вэй Ин не уснёт, а за новым вином надо тащиться до деревни Гусу, которая кстати не так близко находится. Почесав переносицу Усянь, кажется вспомнил, что запрятал еще один кувшин в своём любимом дереве. Накинув верхнее одеяние, Вэй Ин покинул дом и отправился в сторону дерева. На улице было темно, лишь фонари у каждого дома давали немного света. Держа один фонарь перед собой, юноша отправился по полю прямиком к дереву. Оставив фонарик на земле, Усянь влез на дерево. Достав из дупла «Улыбку императора», он осушил кувшин за считанные секунды. Помусолив языком во рту парень пришёл к выводу, что оно странное на вкус. Только, он подумал об этом, как руки и ноги ослабели, Вэй Ин стал терять равновесие и канул в небытие... А потом чувствовал лишь запах гари, даже не так, он чувствовал как горит собственная плоть, как пламя распространяется по его телу, захватывая всё нутро. Как из горла рвутся болезненные слова, как хочется кричать и выть от боли. Он чувствовал, как горит заживо... Он слышал людской голос, слышал, что они делают это во имя стихии неба, что божества наоборот помогают жителям деревень выжить. Что Вэй Усянь обоснованная жертва. Единственное, чего не видел юноша, так это лица тех людей, которые так говорят о нём, не видел их потому, что плакал, от того что нескончаемы поток слёз скатывается по его лицу, и ещё сильнее обжигает кожу. Вэй Усянь не понимает за что с ним так, он же не собирался никому вредить, просто хотел жить хорошей жизнью, и так много пережил в битве с деревней Вэнь. Последние мысли вырываются из его груди и... Видимо счастливым ему не быть никогда.