***
Мэл не отличалась доверием. Она не доверяла ни Карлосу, ни Джею, ни даже родной матери. Хотя, кажется, это как раз и не странно. Единственным человеком, удостоенным полного её доверия была Иви. Однако о плане — шатком, рисковом — знали все четверо важнейших в её бытие людей, но не более. К счастью или сожалению, но в жизни Берты было несколько больше человек… Чужая рука легла на предплечье. Мэл резко обернулась, стреляя в лоб пулями золотисто-зелёного взгляда. — Гарри, — выдохнула дочь Малефисенты, обернулась на друзей, кивнула и вернулась глазами к хищно ухмыляющемуся сыну Капитана Крюка. — Привет. — Парень в считанные секунды поравнялся с Мэл и приобнял за плечи, глядя куда-то вверх к небу. Мэл никогда не любила розовых нежностей и даже лучшим друзьям не позволяла такого рода проявлений чувств. Потому, желание отпрянуть в ту же секунду чуть ли не сшибло ей мозги, оставляя девушку на попечение инстинктов, однако в последнюю секунду она выдержала. Берта осталась стоять на своё месте: ни дальше, ни ближе. Вдруг, лицо Гарри Крюка оказалось приступно близко к лицу Мэл — настолько, что захотелось ударить. Горячее дыхание обожгло щёку. Она нервозно усмехнулась, смотря чётко вперёд. Секунда… Другая… Берта не дёрнулась: она победитель по жизни, не слабачка, не принцесса, которой легко манипулировать, словно бы куклой. — Что скажешь обо всей этой ситуации? — Гарри отлично знал: этот раунд он проиграл. Потому, начал следующий — гляделки. Сын знаменитого капитана Крюка оказался лицом к лицу с дочерью самой злой из всех — тёмной феи, Повелительницы Тьмы, Малефисенты. На мгновение парень даже заметил слишком яркий зелёный свет, вспыхнувший в глазах Берты. — Сомневаюсь, что тебя это радует — принцы, не способные ни на что, кроме поклонов и «спасибо-пожалуйста» и принцесски в розовом, очевидно, не твоё, не так ли? Так может, в твоей прекрасной головушке есть несколько идей? — Левая рука Гарри, играя, дотронулась до лица Мэл, а затем начала плавно стекать на шею, но дочь Малефисенты её перехватила, вывернула и с вызовом глянула в серо-синие глаза пирата. — Нет никакого плана, Гарри, — отрезала фиолетововолосая красавица. Это был законченный бой со счётом три-ноль в пользу Мэл Берты. Гарри сдался. — И да, не радует, но выбора у нас не было, не так ли, Гарри? — Я просто надеюсь, что когда-нибудь все злодеи выберутся из этой тюрьмы, — сознался он. Правая бровь Мэл насмешливо изогнулась: — Когда это ты стал добряком, Гарри? — Сын Крюка пренебрежительно фыркнул, говоря эдаким незамысловатым способом «никогда» или «тебе кажется». — Пойдём, шикарный лимузин скукадонцев заждался своей посылки. Две фигуры быстро достигли своих команд, которые в свою очередь лениво скрывались в колеснице мажорных «героев».***
Ума шла по коридорам Аурадон Преп., тянущимся будто бы бесконечно. Но это не правда: девушка нарочно мерила и мерила школьные «лабиринты», пытаясь совладать с волнением. Слова Бена придали принцессе немного больше уверенности, однако чем меньше времени до прибытия детей-злодеей с Острова было в запасе, тем сильнее становилось внутреннее напряжение. Как итог: Ума Джозефина, словно бы натянутая струна гитары. А потому, почувствовав прикосновение чужой руки, она вздрогнула и резко обернулась, готовая напасть на нарушителя своего личного пространства, личного не-спокойствия и непрерывного потока тревожных мыслей. Она круто развернулась. — А, Бенни, это ты. — Глаза Умы вначале превратились в квадратные, но через мгновение в них мелькнула слабая улыбка и даже радость. — Прости, — выдохнула она, перенося улыбку с зеркал души и на губы, — я не…просто это было неожиданно. — Лицо принцессы вновь круто поменялось — ни смысла претворяться, ни скрывать мысли не было. Джозефина посмотрела на брата полными волнения глазами цвета тёмного шоколада. Бен Флориан всегда знал что в голове у Умы. Даже если она чего-то не договарила, по взгляду можно было понять, что грызёт девушку. Порой в её глазах — как и сейчас, — кронпринц видел отрожение собственных мыслей и переживаний. Бен ласково потрепал сестру по голове и улыбнулся ей, вероятно, самой лучезарной в мире улыбкой. Он — тот, кто всегда будет о ней заботится. С ним Уме спокойно. Прозвенел оглушительный звон, сообщающий о конце третьего урока в Аурадонской школе-интернате, а коридоры моментально заполнились учениками. Вдруг из класса, находящегося напротив королевских особ, вылетела темноволосая девушка. Она со странным подобием визга повисла на шее Бенджамина. — Привет, медвежонок! — Девушка эта — Одри, дочь Спящей Красавицы и принца Филиппа. Брюнетка быстро вернулась в предыдущую фазу: «стоя рядом с Бенни-Бу». Её светло-карие глаза с примесью радости и привычного жизнерадостного блеска смотрели на брата Умы. Приёмная дочь Белль и Адама раздражённо закатила глаза: сейчас это был последний человек, которого она хотела бы видеть. Одри была самым раздражающим существом в Аурадоне, если не на всём белом свете! Принцессу бесило в ней абсолютно всё: характер, манера речи и поведение. А от розовых соплей, что разводила типичная-принцесса-в-розовом каждый раз при встрече с Беном, Уму и вовсе тошнило. Джозефина фыркнула себе под нос — только бы не услышала. Не то, чтобы девушка боялась злить Одри или говорить правду в лицо, просто спускать на неё и так сгорающую энергию это дело затратное и пустое. — И тебе привет. — Страдальческое лицо Бена — всё, необходимое Уме, чтобы понять — брата надо спасать. Но вот как? — Так, ладно, — Ума хлопает в ладоши и, сделав на мгновение притворно восторженное лицо, встаёт между принцессой и братом. Она продолжает свою мысль, — думаю, Одри, тебя уже ждёт Фея Крёстная, а вот нам с Беном нужно ещё кое-что обсудить, — она плавно, но твёрдо подталкивает дочь Спящей Красавицы вперёд к парадному выходу из школы и, убедившись, что девушка идёт сама именно туда, куда было сказано, она круто разворачивается, встречая лицом грудь брата. Если быть точнее: лбом стукается о левое плечо, словно бы эта та самая несчастная стена, которую все бедняги колотят своими головами. — Она меня раздражает. — Бубнёж, и без того тихий, приглушённым еле способен долететь до слуха Бенджамина, однако его смешок служит Уме сигналом: услышал, вычленил, усвоил. Отлично. — Думаешь, я в восторге? — спрашивает Флориан. — Ты же знаешь, перед коронацией нельзя проколоться просто нигде, — в глазах кронпринца мелькает безнадёжность, — не хочу, чтобы все жёлтые издания нашли для себя очередной пёстрый заголовок вроде «Кронпринц, наш будущий король, не надёжен даже в отношениях! Что же будет, когда он возьмётся за государство?!» — Бен развёл руками в воздухе, показывая масштабы такого заголовка. — Сама понимаешь, хватает и детей злодеев. Сердце Умы на краткий миг остановило все свои действия — это отразилось на лице. — Бен… — она не глупая девочка, но сейчас нужных слов просто не находится. Ума Джозефина обнимает Флориана, привстаёт на носочки, чтобы достать до уха и шепчет: — Лучше бы ты избавился от Одри, чем исполнил мечту, которая способна подождать. — Бен рассмеялся прямо в ухо сестры, на секунду забыв, что она совсем рядом и вот-вот оглохнет. — Извини, — тихо шепнул парень, выпуская Уму из своих тёплых объятий. Джозефина кивнула и лучезарно улыбнулась. Бенджамин легонько щёлкнул её по носу. — Глупышка, это ведь не только твоя мечта — она наша. И я был эгоистом, — усмехнулся кронпринц. — Я сначала хотела предложить что-то вроде «Король-блудный-сын-Бенджамин», — усмехается Ума, — потом — расплакаться. Теперь я хочу тебя побить. — Бен снова смеётся, а затем встаёт, расставляя руки в разные стороны и закрывая глаза. — Давай, — хмыкает он, полностью довольный собой. — Всё равно: ты девчонка, слабенькая, — после этого следует шутливый удар и череда ойканей. — Ладно-ладно, принято. — Ладони Флориана подняты и развёрнуты к Уме, показывают полную безоружность и беззащитность противника. — «Наш новый король — трус, побитый слабенькой девчонкой!» — предлагает Ума новый заголовок, со смехом. — Этот мне нравится, — смеётся вместе с сестрой Бен, а затем добавляет: — и не переживай, всё будет хорошо. — Кивок. — Идём. Парадный вход в Аурадон Преп. всегда шикарен, но сегодня по особенному. Начиная от статуи пока ещё действующего короля Адама — отца Бена и Умы — и заканчивая дорогой, по которой вот-вот должен проехать лимузин, с семью отпрысками, пространство было редко заполнено наследниками героев. Они все были рассредоточены по выделенному пространству, и кто-то просто стоял с натянутой приветливой улыбкой — отлынивал от уроков; кто-то — держал плакаты с красиво украшенной надписью «Добро Пожаловать в Аурадон!». Впереди справа стоял оркестр с его солистом — Дагом, сыном Просточка. А посередине были пустые места для четверых: Бена, Умы, Феи Крёстной и, непосредственно, Одри. Дочь Спящей Красавицы нетерпеливо переминались с ноги на ногу, стоя в стороне ото всех. А вот Крёстная бегала, работала, словно трудяга-пчёлка в светло-голубом платье с розово-лиловым бантом посередине. — Всё готово? Украшения, оркестр, — она быстро перескакивала взглядом с одного места на другое, — о, Боже, Бенджамин, Ума! Почему так долго?! Одри тут уже с минуту! — Женщина берёт брата и сестру за руки и ставит на их места. Затем, передвигает дочь Спящей Красавицы ближе к Флориану и Уме и сама встаёт между кронпринцем и его девушкой, оставляя Уму стоять сбоку рядом с братом, а Одри — с собой. Из-за угла показывается капот чёрного королевского лимузина…***
Говорят «деньги не пахнут». Ха! Полный вздор! Для детей злодеев запах их силён так, что даже перебивает вонь спутника Острова — мусора. Внутреннее убранство лимузина буквально благоухало дороговизной — точно так же, как и внешняя его сторона. И Сильвер внимательно разглядывала кожаные сиденья, гору сладостей, к которой тянулись сразу трое, и остальных отпрысков, одарённых возможностью. Остервенело набрасывающиеся на конфеты Гил, Джей и Карлос — наглядный показатель голодания, Гарри — её лучший друг — излучает уверенность и, грубо говоря, выглядит довольным, точно сытый кот, сидя рядом с Мэл — ходячим комком напряжения. Слышно было, как шестерёнки в её сознании работают. Синеволосая модница Иви сидела также рядом с дочерью Малефисенты, рассматривая светло-голубого цвета леденец. Прекрасно. Сильвер фыркнула, передёрнула плечами и продолжила рассматривать дорогущий транспорт — им, да такая честь… Гарри попытался проявить скомканную нежность: он захватил ладонь Берты в свою. Однако девушка среагировала моментально — отдёрнула её в сторону и отодвинулась. — Обычная реакция, — усмехается Гарри. Непонятно, что за эмоции вмешались в бескрайний океан его глаз, но сказать, что Мэл вообще было дело до этого — грубо ошибиться. Мэл ухмыльнулась: мысли были слишком далеко от этого места — в обычной островной темени, где только мамины глаза сверкают, напоминая о том, что она — её личное разочарование, недоразумение, глупость. Все на Острове Потерянных боялись Мэл Берты — она дочь Малефисенты, Повелительницы Тьмы. Однако сама девушка не была гордостью чёрной феи. — Что и требовалось доказать, — усмехается Сильвер. Девушка тряхнула светлой, почти белой, копной волос. Обе банды откровенно не понимали, что удерживает их лидеров вместе: они же не чувствуют ни-че-го. Однако дочери мистера Сми была дарована одна маленькая привилегия — как лучшей подруге Гарри. Сильвер прекрасно знала, что заставляет сына легендарного капитана Крюка — желание забыть. Но вот Мэл — загадка номер два, сложная, лишённая логики, холодная, но импульсивная. Что она вообще делает рядом с Гарри Крюком? Поддерживает хрупкий мирок между её бандой отъявленных злодеев и пиратам сына Крюка? Нет, определённо, это не Мэл. Да и тёрки, сколько себя помнит Сильвер, — нечто привычное. Это единственное развлечение, помимо грабежа. За мыслями, под мелкую драку парней, отпрыски и не заметили, как пейзажи сменяли друг друга, в итоге подводя к столь же красочному, сколько лицемерному представлению: торжественной встрече их в Аурадоне. Плакаты с доброжелательными приветствиями — лишь на сегодня, оркестр, наигрывающий бодрую мелодию, и младшая часть королевской четы. Сильвер фыркнула и закатила свои светло-голубые глаза. Она уже устала.***
Лимузин неспеша подъехал к парадному входу, где гостей радостной музыкой уже приветствовал школьный оркестр под чутким руководством Дага. Машина остановилась, и из распахнутой двери кубарем выкатились Джей, Карлос и Гил. Все трое громко вопили, грубили друг другу и замахивались кулаками, пытаясь отобрать какую-то тёмную штуковину, смахивающую на монитор — правильный тон поведения любого островитянина. Следующими из лимузина появились девушка с сияющими изумрудными глазами — Мэл Берта — и её синеволосая подружка. Когда девушки вышли из модернизированной царской кареты, они столкнулись с очаровательнейшей картиной: зажатый с двух сторон Гилом и Джеем, бедняжка Карлос прижимал к себе всё тот же несчастный монитор, хоть он того вовсе не стоил — Ума уверена! Иви многозначительно кашлянула и строго посмотрела на парней. Под грозным взглядом дочери Злой Королевы они замолкли и медленно, не желая этого, откатились от Карлоса, дав парнишке наконец впустить кислород в свои, вероятно, сплющенные лёгкие. Мэл почти брезгливо огляделась по сторонам: всё было таким ярким, таким радостным, как будто бы на Аурадон чихнул единорог, потеряв притом в весе, а вслед за ним феи обронили все свои блёстки и пыльцу. И эти лица… Ох уж эти поддельные кукольные улыбки… Мэл Берта готова поклясться, ещё немного и она заедет кому-нибудь из них прямо по довольной роже. Но надо держать себя в руках. Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула, кажется, приторно сладкий воздух, но из обретённого равновесия её вывел лёгкий толчок в плечо, что как бы отодвигал её куда-то далеко-далеко от прохода — только бы на Остров! — В сторонку, дамы — и через мгновение физианомия Крюка младшего показала себя миру, а вслед за ним и красная вязанная шапка отца Сильвер показалась из машины. Оркестр остановился, и к гостям выплыли королевские отпрыски во главе с Феей Крёстной. Ума и Бен приветливо улыбались детям Острова, зная, как им нелегко, однако, как только четвёрка подошла ближе, улыбка с лица тёмнокожей принцессы неуклюже скатилась, а шоколадные глаза сделались квадратными, ошеломлённо глядя в одну точку. Бен заметил смятение сестры и наклонился к её уху, шепнул тихо-тихо, только для неё: — Я же говорил, что ты будешь приятно удивлена — в его глазах заиграли озорные огоньки. Но Уме было не до веселья. Каждая частица, каждый атом в теле девушки пребывал в невероятном напряжении. Наверное, Флориан должен был рассмотреть и такой исход собственного решения, однако извинения не входили в его планы. Парень только сильнее улыбнулся и, подтолкнув сестру к гостям, подошёл и сам. — Это такая честь, приветствовать вас тут! — проговорил кронпринц, поочередно пожимая руки первой тройке: Гилу, Джею и перемазанному в сладостях Карлосу. — Это шоколад? — в ответ де Виль неуверенно кивнул — он не знал наверняка, как называется эта вкуснятина, но аурадонцам виднее. — Это такая честь, что сам будущий король оказал нам столь роскошный приём, — саркастично проговорил Гарри, уже выцепив взглядом одну необходимую ему пару шоколадных глаз. Парень картинно поклонился. Но Бенджамин поступил умнее — проигнорировал. В конце концов, они дети Острова, они озлоблены, это норма. Следующей на очереди была фиолетововолосая красавица, что приковала взгляд принца к своим чертовскими изумрудным глазам чересчур крепко. Настолько, что Бен забыл, как дышать на секунду. Но в ответ, очевидно, дочь Малефисенты наградила его долгим тяжёлым взглядом и ответным рукопожатием. А Одри… Одри не удержалась от едко-ревностного комментария на счёт Берты. Сильвер — редкая красавица, но в ней не было чего-то, что надолго задержало бы Флориана. К счастью или сожалению… И вот Ума, поздоровалась со всеми и каждым, но не с Гарри. Она неловко стояла перед парнем, который не мог никак собрать свои мысли в единое целое. В чём было отличие? У Гарри голова кипит от мыслей вразнобой, а у Умы позвоночник натянут, точно гитарная струна от напряжения и один панический вопрос: «Что надо сказать?!» — Я Ума Джозефина, приятно познакомиться, — наконец выговаривает девушка и резко разворачивается, даже не пожав руку Гарри Крюку — только контакта с ним ей не хватало!