Vivi. Lotta. Ama.

Гарри покинул Выручай-комнату перед самым отбоем. Он слепо брел в направлении башни Гриффиндор, не скрываясь от припозднившихся, спешащих в свои гостиные школьников – следы его слез надежно замаскировал Кричер, а мрачное выражение лица, что ж, он вполне мог объяснить его изгнанием из команды по квиддичу. Эта угрюмость буквально спасла его, когда, стоило войти в гостиную, на него накинулись Рон и Гермиона с расспросами о том, куда он пропал. По-видимому, Гарри излучал настолько тяжелую ауру, что даже словоохотливая Гермиона, наткнувшись на его взгляд, резко затормозила, не добежав до него пару шагов, и удержала за локоть несущегося за ней Рона. Глядя на них, таких взволнованных и живых, Гарри почувствовал себя абсолютно чужим. Не далее как вчера он, как и друзья, был озабочен лишь занятиями по ЗОТИ, квиддичем и, смешно вспомнить – прической. С тех пор словно прошла целая жизнь, растоптала его, как стадо дромарогов, оставив лишь поломанное, никому не нужное тело, пустую оболочку. Стоила ли его жизнь принесенных жертв? Гарри мертвым голосом объявил, что плохо себя чувствует и, не реагируя на бурные возражения Рона, ушел в спальню. На подушке он обнаружил очередное, такое необходимое сейчас, зелье снов-без-сновидений от Кричера. *** Кошмар все-таки настиг его. Гарри скользил по темному холодному камню, извиваясь гибким сильным телом. Он прекрасно помнил, как выпил зелье, и осознавал, что сон этот принадлежит вовсе не ему, отчего становилось еще более жутко. Он бесшумной тенью несся по длинному пустому коридору, стремясь к вожделенной двери, когда у самого проема заметил движение. Дремавший прямо на полу человек вскочил, направив на него палочку, рассеянный свет упал на его лицо, и Гарри с ужасом узнал Артура Уизли. Он всем своим существом запротестовал против того, что должно было произойти, но, будучи бесправным наблюдателем, ничего не смог сделать. Изображение резко качнулось – массивное тело взвилось вверх, и Гарри всадил зубы в бок мистера Уизли, чувствуя, как захрустели под сильными челюстями ребра, и в горло хлынула ароматная кровь… Гарри проснулся от собственного крика. Голова раскалывалась, влажное от пота тело опутывали простыни, кто-то остервенело тряс его за плечо. – Гарри! ГАРРИ! Во рту по-прежнему ощущался ржавый привкус крови, Гарри по-змеиному извернулся в сковывающей его постели и склонился над полом, тело содрогалось от рвотных позывов, а пустой желудок словно скрутился в тугой узел. Над ним стоял перепуганный Рон. Стоило Гарри увидеть его бледное лицо, как вспомнилось другое – искаженное страхом и болью. Гарри сбивчиво попытался рассказать, что произошло, но Рон не понимал, не слышал его. Вокруг кто-то суетился, прибежала МакГонагалл, он наконец-то смог выпутаться из оков постели. Голова продолжала нестерпимо болеть, все вокруг непрерывно кружилось и расплывалось, а Гарри все пытался донести до окружающих ужас ситуации, забить тревогу. Когда он понял, что декан ведет его в кабинет Дамблдора, в голове что-то щелкнуло, и, словно прорвав плотину, хлынули воспоминания о прошлом вечере. Гарри споткнулся о рыцарские латы и с грохотом полетел на ледяной пол. Лишь эта встряска и на мгновение ослепившая его боль в ободранной о шершавый камень щеке, удержали его от протеста: нет, нет, только не к этому сумасшедшему! Ему повезло, что взволнованные спутники, помогая подняться, не прислушивались к его сбивчивому бормотанию. Отвечая на дотошные вопросы умиротворенно улыбающегося директора, Гарри снова и снова вспоминал ровные изумрудные строчки, написанные каллиграфическим почерком. Перед глазами мелькали лица его родных, увиденные на первом курсе в зеркале Еиналеж, а в груди ворочалась и набухала животная ярость. Этот человек, старательно избегающий его взгляда, убил его семью. Он хладнокровно спланировал нападение на беззащитного младенца, он годами пытался подстроить несчастный случай, который приведет к его смерти, а ранее поступал также с Волдемортом. Он убил Миртл! Стоя во главе школы, он, подобно акромантулу в единорожьей шкуре, плел свою сеть, десятилетиями формируя жизненные взгляды детей, собирая вокруг себя преданных последователей. Мерлин, да он же сам был виноват в собственном сумасшествии! Собственноручно оттолкнув Гриндевальда, он обрек на проклятие и себя, и его; косвенно он был виновен во всех деяниях Гриндевальда! Гарри не следил за происходящим вокруг, открывая для себя все новые ужасающие грани полученного знания и изо всех сил стараясь усмирить гнев – он понимал, что, выдав степень собственной осведомленности, подпишет себе смертный приговор. Но, когда все склонились над порталом-чайником, и Гарри на мгновение поймал взгляд директора, его выдержка отказала. За миг до того, как пол ушел у него из-под ног, Гарри почувствовал, как его верхняя губа в бешенстве изгибается, в груди зарождается звериный рык, а все тело наливается звоном от не сдерживаемой ничем силы. Стоило ногам вновь коснуться твердой поверхности, мир вокруг содрогнулся. Раздался звон стекла, перемежаемый визгом Джинни и испуганными выкриками остальных, помещение погрузилось во тьму, потоки необузданной магии с диким ревом хлестали вокруг него, разрушая все, что попадалось на их пути. Время замерло, заперев Гарри в эпицентре локального урагана. Животная ярость скручивалась в нем жгутами, выворачивая нутро, разрывая в клочки легкие, и вырывалась наружу беспощадными всполохами силы, опустошая его, забирая боль и ненависть с собой. А потом все закончилось. Гарри обнаружил себя на полу, вокруг под тусклым светом люмоса сновали тени, сквозь звон в ушах до него доносился хруст стекла под чьими-то неровными шагами. Рука дернулась к лицу, нащупала сохранившиеся целыми очки и тяжело соскользнула вниз, обессиленно гудя. Из груди вырывались болезненные хрипы, разрывающие горло, словно Гарри несколько часов орал, стоя на промозглом ветру. Сознание возвращалось неравномерно, толчками. Мелькали смутные образы, с трудом Гарри вспомнил о своем сне, перемещении на Гриммо. А затем он распознал в доносящемся до него неясном шуме рыдания и заставил себя снова пошевелиться. Пол покрывали осколки светильников и посуды, от кухонного стола остались обломки, в обугленном центре которых лежал расплавленный чайник, ранее послуживший им порталом. У дальней стены Гарри заметил шевеление. На трясущихся коленях он дополз до валяющегося стула и, цепляясь за него, с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, он сделал пару неуверенных шагов и замер, наткнувшись взглядом на бледное, залитое слезами и покрытое множеством мелких порезов лицо Джинни. Рядом Рон баюкал руку, его запястье распухло и отливало фиолетовым. Близнецы отряхивали друг друга от осколков, а взволнованный Сириус метнулся к Гарри. – Ты в порядке, Сохатик? Эк тебя угораздило, – Сириус аккуратно ощупал его плечи и голову. Не устояв под напором чужих рук, Гарри пошатнулся, но крестный поймал его и обхватил руками. – Все в порядке, ты просто перенервничал. – Это я сделал? – прохрипел Гарри. Каждое раздирающее глотку слово приходилось мучительно выталкивать из себя. Он смотрел на потрепанных друзей, и не испытывал ничего, словно абсолютно все эмоции покинули его вместе с магией. – Не бери в голову. Слишком многое на тебя свалилось. Как ты себя чувствуешь? У тебя наверняка магическое истощение, надо бы в Мунго, наверное… Гарри замотал головой, выпутываясь из объятий. В Мунго, туда, где пытаются спасти мистера Уизли? Ну нет. Несмотря на ужасную слабость, он попятился к двери, выдавливая из себя: – Не нужно. Я просто отдохну. Я… – бросив беспомощный взгляд на по-прежнему жмущихся к стене ребят, он поморщился: – я так виноват... Простите!.. Сириус принялся уверять, что такое могло произойти с кем угодно, но Уизли молчали. Рон прятал глаза, Фред и Джордж по-прежнему были заняты друг другом, а Джинни смотрела на него со смесью обиды и тревоги. – Сириус, – перебил он крестного. Совесть шептала, что он должен помочь, но ни сил, ни желания не было. – Я пойду прилягу. Нет, не провожай, я сам. Пошатываясь и держась за стену, Гарри поковылял по длинному коридору. Голова все больше кружилась, перед глазами пульсировали темные круги. Поравнявшись с портретом Вальбурги, он услышал, как та зовет Кричера. Последним, что он почувствовал, были тонкие пальцы, обхватившие его запястье. *** Вокруг вновь бушевала разрушительная магия. В вихре осколков мелькали испуганные бледные лица, слышался плач. Гарри старался обуздать стихию, успокоиться, но затем все пространство заняли огромные понимающие глаза за очками-половинками, ярость вспыхнула с новой силой, магия всколыхнулась и всей своей мощью обрушилась на видение. Раздался тихий шипящий смех, и Гарри рывком сел в постели. Он очумело оглядывал пустую, незнакомую ему спальню. Очертания мебели тускло белели в предрассветных сумерках, а в ушах все еще отдавалось, затихая, насмешливое шипение: «Занятно…» Раздался хлопок, и в раскрытую ладонь Гарри легли очки. Он дрожащими пальцами отогнул дужки и попытался их надеть, но промахнулся и ткнул заушником в глаз. Тут же на его пальцы легли другие, тонкие и проворные, и помогли. Гарри бесстрастно уставился в огромные, светящиеся в полумраке глазищи Кричера. Он по-прежнему не испытывал никаких эмоций, лишь всепоглощающую усталость. Домовик, очевидно, понял, что Гарри был мало на что способен, и, открывая и протягивая один из нескольких стоящих на прикроватной тумбочке флаконов с зельями, заговорил сам: – Это старая спальня хозяина Регулуса. Она запирается изнутри, так что никто сюда не войдет, даже никчемный хозяин Сириус. С гнусными отпрысками Предателей крови все в порядке. Их отец в больнице, ему помогли. Мамаша вернулась, подлатала детей. Все спят. Гарри хотел было поинтересоваться, кто еще находится в доме, но эльф покачал головой: – Кричер напоил Гарри Поттера множеством настоек, в том числе и «Львиным ревом» для горла, Гарри Поттеру лучше не разговаривать еще час, – он надавил на грудь парня, заставляя того опуститься обратно на подушку, и подоткнул одеяло. – Почти вся магия выплеснулась, так нельзя. Это хорошо, что каникулы, магия успеет восстановиться. Кричер хотел бы дать совет. Гарри кивнул, чувствуя, как пахнущие растопырником пальцы домовика скользят по его щеке, ободранной, когда он споткнулся о рыцарские латы. – Гарри Поттер не виноват в том, что навредил друзьям. Но он вполне может сделать вид, что его гложет совесть, не давая ни с кем общаться. Можно запереться в комнате и никого не впускать. А Кричер может перенести Гарри Поттера куда угодно, например, в библиотеку великого рода Блэк. Она закрыта от остальных, а одноглазый калека уехал на задание в Албанию, никто не заметит перемещений. Гарри Поттеру нужно отдохнуть и подумать, а не бегать от мерзких шпионов. Последние слова доносились до Гарри уже сквозь сонную дымку, но они прочно засели в его сознании, и, вновь проснувшись через несколько часов, он твердо решил последовать совету домовика. Эмоций все еще не было. Гарри не знал, связано ли это с магическим выбросом, зельями Кричера, или же это просто защитная реакция организма на стресс, но он был благодарен. Голова, напротив, была ясной и свежей. Он словно разложил по полочкам все события этих суток, решил, что просто так не сдастся, только не после того, как узнал о жертве родных. Ему нужно было окончательно разобраться в ситуации и подумать, как жить дальше. Ему было необходимо то одиночество, которое мог обеспечить Кричер. Спускался к кухне он под аккомпанемент собственного жалобно завывающего желудка. Больше суток единственным, что попадало в его организм, были зелья. Это были слишком длинные сутки. Гарри вежливо кивнул Вальбурге и вошел в разгромленную кухню. Несмотря на то, что осколки стекла и фарфора собрали, большие куски дерева, в которые превратились стол и стулья, кучей высились в дальнем углу кухни, полки были пусты, а печь наискось пересекала глубокая трещина. Вслед за ним в комнату вбежал Сириус. – Где ты был? Я потерял твой след в коридоре, а потом вернулась Молли… Про себя отметив тот факт, что крестный буквально вынюхивал его, Гарри спросил: – Как мистер Уизли? И почему здесь все так?.. – он неопределенно махнул рукой в сторону печи и свалки из обломков. – Артур в порядке, ты очень вовремя забил тревогу, и мы смогли ему помочь, – Сириус шагнул к нему, заглянул в глаза и крепко обнял. – Ну и напугал ты нас вчера. Как себя чувствуешь? – Пойдет, – мотнул головой Гарри. – Есть хочу. Не похож на фестрала? – Ты видел?.. – мужчина нахмурился, а затем понимающе кивнул, отступая. – Ну конечно. Конечно, ты голодный, столько магических сил потерял! Иди в малую гостиную, Молли собрала стол там. Здесь, – он оглядел кухню и подтолкнул Гарри к выходу, – нужно время на восстановление. Ущерб от магических выбросов с помощью репаро не исправить. Так где ты был все это время? – Спал, – пожал плечами Гарри. – В спальне. – Я не нашел тебя. В которой? – На третьем этаже, – поймав испытующий взгляд крестного, он пояснил: – там «Р.А.Б.» на двери. – Спальня Рега? Как ты вошел? Я несколько раз пытался, думал, она запечатана. – Шел куда глаза глядят, ну и… пришел. – Должно быть, она приняла тебя, ты все-таки мой крестник, – задумчиво пробормотал Сириус, открывая дверь в гостиную. Гарри внутренне напрягся, готовясь к представлению. Помимо завтрака его задачей было устроить небольшую показную истерику с тем, чтобы все поняли, как он корит себя за вчерашнее, не хочет никого видеть, и соваться к нему нет смысла. Стоило им зайти, как голоса завтракающих мгновенно стихли. Младшие Уизли уткнулись в свои тарелки изо всех сил делая вид, что ничего необычного не происходит. Гарри скользнул взглядом по ссадинам на лице Джинни, по прижатой к груди руке Рона и вздрогнул, вспомнив слова Сириуса о том, что репаро не помогает от разрушений, полученных вследствие магических выбросов. Что, если и полученные таким образом раны не так просто излечить? Пока он рассматривал присутствующих, к нему подскочила миссис Уизли и, расцеловав в обе щеки, стиснула в объятиях: – Слава Мерлину, Гарри, мы никак не могли тебя найти! Я так благодарна тебе, милый, за Артура! Мы успели! Скорее, садись завтракать, потом пойдем в Мунго. Артур хотел сам поблагодарить тебя. Увлекаемый суетящейся женщиной, он сделал несколько шагов к столу, напряженно размышляя. Нет, ни в какую больницу ему нельзя, как бы тепло он ни относился к мистеру Уизли. Пойдет – и все сделают вид, что ничего не произошло, опять начнут общаться с ним, следить, и все его планы рухнут. Нет. Действовать следовало немедленно. Именно в этот момент Рон вскинул на него обиженный взгляд, и Гарри, воспользовавшись этим как предлогом, отпрянул и замотал головой: – Нет-нет, простите, я не могу! – Что не можешь, милый? – озадаченно обернулась к нему миссис Уизли, продолжая перекладывать сандвичи с общего блюда на отдельную тарелку. – Сидеть… есть! – он изо всех сил старался сымитировать взволнованность, но понимал, что у него не получается. Бросив еще один взгляд на насупившегося друга, он почувствовал слабый укол раздражения – уже не впервые тот оставлял его в критической ситуации. Но на сей раз поведение Рона было ему на руку. – С вами! Я не могу! Не после вчерашнего. Я же чуть не убил всех. – Глупости, Гарри, – тихо возразила Джинни. Она отложила свой бутерброд и вскинула взгляд на парня. Теперь свет падал прямо на ее лицо, позволяя ему рассмотреть не только царапины, но и глубокие тени под опухшими глазами. – Ты не виноват, магические выбросы бывают у кого угодно, все понимают, что ты вчера был слишком взволнован. С нами все в порядке, Сириус вчера успел накрыть всех щитом, так что… – А если бы он не успел? – устало спросил Гарри. В животе снова заурчало, сил на поддержание «запала» не хватало, и он решил пойти ва-банк. – Я мог вас покалечить! Ты плакала, смотрела на меня с ужасом! И, знаешь, ты правильно делала! Вчера я не просто увидел во сне змею Волдеморта. Я был этой змеей. Это я всадил зубы в бок мистера Уизли, я чувствовал его страх, я наслаждался вкусом его крови. И после этого ты скажешь, что такое могло произойти с кем угодно? Он видел, как мрачно переглянулись близнецы, как миссис Уизли испуганно зажала рот ладонью. Сириус попытался было положить руку на его плечо, но Гарри вывернулся: – Нет, не трогай меня! Я хочу побыть один, – он обвел взглядом присутствующих и повторил: – Мне нужно побыть одному. В полной тишине он развернулся и вышел из комнаты и, лишь поднимаясь по лестнице, понял, что так ничего и не съел. Радовало то, что его спич выполнил свою функцию – отпугнул. Обессиленный, Гарри не мог с точностью сказать, что творится в мыслях окружающих, но их настороженность и без того бросалась в глаза. А еда, что ж, он надеялся, что за ней можно будет послать Кричера. Впрочем, гонять домовика не пришлось. Стоило ему добраться до спальни, как в дверь постучали. – Я по-прежнему не могу сюда войти, – озадаченно нахмурился Сириус, протягивая ему тарелку с сандвичами и кружку чая. – Это хорошо, – Гарри забрал у него еду, но не сдвинулся с места, перегородив вход. – Я не шутил, Сириус. Пожалуйста, пойми меня. Это все… это слишком! Мне нужно подумать, побыть наедине с собой. В Хогвартсе такая роскошь недоступна, так хоть здесь, сейчас… – Я понимаю, – он еще немного постоял, через плечо Гарри осматривая открывшийся ему участок комнаты, и задумчиво, почти по слогам, повторил: – Понимаю. Я поговорю с остальными, Сохатик, – встрепенулся он, выдавливая слабую улыбку. – Отдыхай. Закрывшись, Гарри расслабился. Забравшись на подоконник, он с довольным урчанием вгрызся в бутерброд, но не успел съесть и половины, как тот испарился из его рук. – Что за?.. Кричер? – Непутевый хозяин – идиот, – безапелляционно заявил домовик, и прямо перед Гарри появилась миска с бульоном. – А о чем думает рыжая Предательница крови? Мамаша! Бутерброды после сильнейшего магического выброса! И хоть бы кто подумал о зельях! Под это, внезапно показавшимся уютным, ворчание Гарри съел все, что предложил ему эльф, включая добавку. После трапезы тот объявил: – Предатели крови покинули дом. Непутевый хозяин снова заперся со зверюгой. Гарри Поттер хочет поговорить с хозяюшкой сейчас?