Священная кошка

Однажды Арджуна, могучий герой, аскезами маялся знойной порой, от скуки шмаляя из лука — такая она, сука-скука… Стрела номер раз преломилась о земь, другая кудысь улетела совсемь, а третья упала в болото. Герой, изрыгая из глоты отборный и чистый санскритский язык, за нею полез — а зачем, не постиг. Наверное, карма земная (вали на неё, что не зная). Увязнув в трясине по самое то, Арджуна от злости едва не утоп… И вдруг пред могучим предстала змея — от конца до начала все пять или, может быть, восемь локтей, двенадцать голов, восемнадцать пастей… А может, ему показалось — ещё просветленье держалось от трапезы тайной в ашраме большом: ему молоко наливали ковшом, но не от коровы — от кошки, большой и свирепой немножко. У кошки у той золотые зрачки, на лапах полоски, на ушках значки — на свастики очень похожи — священная кошка! Но рожа… Однако об этом велели молчать, ему на уста наложили печать во имя самой Махакали. И ручкой вослед помахали. Но это вчера. А сегодня — змея. Глазищами — жаба, понтами — свинья, поскольку рекла: «О, прекрасный! Я, знаешь ли, очень согласна!» «На что тут согласна, рептилия, ты?» — воскликнул Арджуна. «Такой красоты у нагов ваще не бывает. Я замуж согласна. Давай, а? Идём в мой альков. Нет, сначала обряд! Ой, нет, перепутала… Первым — наряд! Сейчас я на хвост намотаю цветочков… ах, я уже таю… И кто тут сказал: хладнокровная тварь нагини? Сей умник читал бы букварь почаще, там сказано ясно: всё то, что на «З» — очень здрастно!» Арджуна опешил: «Сошла ты с ума? И как я с тобою… ну это…» — «Сама я как бы пока что не знаю. Но мудрости нагам хватает — придумаю! Ты лишь, мой свет, согласись, ещё не сбеги, а сущессно женись, а брачную ночь я устрою…» А оною знойной порою и в топи проклятой по самое ню… «Пусть вытащит хоть… Так и быть уж, женюсь… А после обряда — сокроюсь, мне не привыкать-то, герою». И в этот же день по вечерней поре в какой-то огромной и тёмной норе его обрядили с нагини. На верхней её половине, венчаемой честно одной головой, сияла корона алмазной игрой. Арджуна подумал: «Богата… Тут сразу удрать — не чревато? Быть может, сначала разведать тишком, где держит сокровища нажий их дом? А там, прихватив половину, мотнуться и в Двараку к сыну — оставить наследство — не шудры мы, чай… Но, ох… Ведь сначала любовь…» Невзначай он пятиться начал из норки… Но жёнушка — прыг на закорки! «Куда, о мой лотос? Домоиньки? Ш-ш-щя! Сначала наследника мне обещай — великого воина с луком, брахмастрой и…» — «Веря наукам, мы знаем, что дан всем младенцам, увы, стандартный набор из одной головы, двух рук и двух ног, плюс… объектик… Брахмастра и лук не в комплекте!» «Приделаем сами! — сказала змея. — Однако с тобою мы, милый, семья. А значит, пожалуй на ложе…» — «Ох, может, Гопала поможет…» — из сердца Арджуны — моленья волна… Ответ: «Абонент посылает вас на». Склонившись покорной главою, герой, всею печенью воя, на ложе взошёл, крепко сжав очеса, настроив на подвиг любви телеса, и ждёт… щас холодное нечто его обовьёт оконечность… Но что это?.. Сладко лобзают уста Арджунину шею, а в нежных местах такие прелестные пальцы… О-о… Написать про страдальца нам было бы в целях науки дано, но внаглую счастья хмельное вино досталось в награду герою. А значит, полог мы закроем. …Наутро Арджуна глаза разлепил, рукою помацал по ложу без сил: «Прелестная дэви… Улупи… Когда снова ночка наступит?..» И челюсть отпала: на ложе — змея, шипя адхармично и ядом плюя, ему заявила: «Проклятье меня зацепило. Ох, лять… И змеиная кожа на день мне дана, и только в ночные любви времена я буду тебе слаще ладду» — «Ну, это посмотрим мы, ладно…» И ночью второю герой, помолясь, жену отлюбил от души столько раз, что дэви, томна, отрубилась. А кожа на кресле пылилась. Схватил её воин, три раза порвал, ногами топтал и санскритом плевал, а после — в очаг её бросил… Огонь в тот же миг обморозил геройские руки серебряным льдом, и так зашатался подземный их дом, что томная дэви вскочила и длани свои заломила: «О, что ты наделал, главою больной! Щас Кала-Бхайрав принесётся за мной — и в страшные Мордоры сбросит! Ищи меня лето и осень, и зиму с весною меня ты ищи, семь сорок железных сапог истопчи — тогда лишь к любимой невесте вернёшься — и будем мы вместе!» И вмиг улетела — от тоже, змея… А крылья откуда-то от соловья, а может, от мыши летучей… Вздохнул наш Арджуна могучий, и плечи расправил, и лук примостил на спину… И тут вдруг подумал: «Дебил… Оно тебе надо? Девица… Навалом таких и в столицах, и в тихих деревнях… Женись — не хочу. А раз мне жениться уже по плечу, пойду-ка я в царство Калинга, спляшу там калинка-малинка с принцессой их юной… Не кобра поди… А то, кто их знает… Ещё по пути прихватим корону и злато, алмазы в змеиных палатах…» Но луч Сурьядэва отнюдь не дремал. Проник он в норушку… как истый финал истории этой эпичной. Всё вспыхнуло, будто от спички, взметнулось, взвихрилось, взвинтилось… И вот, Арджуна опять по болоту бредёт по самое зю мимо кочек и что-то чего-то не хочет… …А кошка у брахманов за ашрамом накушалась травки любимой с умом, затем похромала доиться священным напитком. Их лица сияли, их руки сосуды несли на пробу великому риши земли. А он отпивал и смеялся — хитрец многоярусный — Вьяса.