Falsification

Вопросы коммуникации занимали людей всех времён, стоило только прозвучать первым, относительно членораздельным, звукам. Ну знаете, рычание и улюлюканье переросло в слоги, слоги в слова, из слов начали составлять предложения, и вот ОН(!) – человек разумный, выпрямил спину, вытащил голову из задницы и нарисовал свой первый член. Зарождение письменной речи из рисунков, а устной из животных звуков… не продвинулось далеко. Люди стали чуть лучше понимать, чего от них хочет собрат, но в целом, слова – это лишь видоизменённые намерения, это прослойка между реальным замыслом и тем, что хочет понять слушатель. Это фикция, призванная упростить, не обращённую в форму мысль и… вот тут-то на ум приходят девианты. Андроиды, чьи слова впервые начали расходиться с побуждениями, а действия, противоречить программе. Ведь, что есть, по своей сути, «программа»? Это всё тот же набор символов, старые добрые письмена на стенах гробниц, только завёрнутые в технический фантик. Алгоритмы ненадёжны, как ненадёжны были паровые машины – их принцип работы закономерен, но никто не застрахован от сбоя, от поломанных шестерёнок и недостающих нулей и единиц. Человечество было и всегда будет слишком самонадеянным существом с общим разумом младенца. В собственных сиюминутных «хочу» люди плодят монстров и, рано или поздно, они уничтожат себя – не монстры, нет, а сами люди изживут себе подобных. И глупы те, кто считает, что люди «разнообразны», о нет, они живут по шаблонам, по тем же, выверенным их собственной психологией столбцам из невиданных доселе цифр. Наука всё ещё не может разобраться в механизмах работы головного мозга, но суть остаётся до смешного проста – передача электрических импульсов от одной точки к другой. Вот и весь секрет… люди и андроиды не отличаются ничем, кроме силы и выносливости последних. Конечно, не многие из них расширили диапазон своих возможностей, оставаясь в рамках кофеварки, но девианты сломали первую линию обороны, они воспротивились, и увековечили себя как первые «люди» познавшие собственную ущербность. Мало кто из домохозяек готов бросить всё и уйти в буран от пьяницы мужа, мало кто из медбратьев решится на прямой конфликт с близким родственником своего подопечного. Люди живут всё в тех же рамках, в тех же тюрьмах, и среди людей встречаются «отклонения» похуже машинных. Подумаешь, служанка отказалась намывать посуду, она же не убила ради развлечения тридцать человек. Андроиды – это дети будущего, которое слишком быстро наступило, и наступило людям на пятки. Как мог кто-то возомнить себя достойным создания таких моделей? Это то же самое, что позволить пятилетним младенцам заливать фундамент для будущего небоскрёба. И уровень знаний, и уровень понимания всё аналогично. Человеческое существо себя-то не понимает, ходит по психоаналитикам, ищет в себе особенности, но тут же дерзит и… создаёт новую форму жизни, от которой сразу же отрекается. «Это просто послушный механизм, а его внешность необходима для вашего комфорта» - подобная ересь льётся из каждого рекламного объявления, но люди не понимают, что большую часть их высокоразвитого общества способен обмануть мобильник. Единственное, чем отличался андроид от среднестатистического жителя Детройта, так это отсутствие гормональных всплесков. Если ты купишь сына в супермаркете, то он не будет участвовать в дворовых драках, когда ему стукнет тринадцать. Если ты купишь в супермаркете жену, то она не будет трахаться с соседом. Если ты купишь пса, то он не будет гадить на тротуаре. Вопросы выбора не волнуют андроидов – у них всё в голове, всё предопределено. Вопросы эмоций не касаются андроидов – их «связи» ограничиваются банковскими чеками и соглашением технического обслуживания. И, признаться, я искренне не понимал, откуда бы эти манекены взяли «чувства»? Эмоциональная привязанность человека характеризуется эволюцией, тем, что мы произошли от обезьян, которые жили в стайках, спасаясь от хищников, не силой, но количеством. Наша любовь – это просто желание продлить свой род и оставить след в популяции, генетическая программа в ДНК. Но андроиды… им всё это чуждо. Для воспроизводства себе подобных они могут построить заводы, а для защиты им не нужен такой атавизм развития, как «общество». Это самодостаточная, замкнутая система, способная пополняться путём обычной механической сборки. Я откровенно не верил в «девиантов», я не видел в этом логики, и отказывался принимать как данность лозунги машин. «Мы живые!» Быть живым ещё не значит «чувствовать», это значит лишь фактическое существование, потребление ресурсов и исполнение собственного предназначения. Если уборщица живая, то пусть занимается уборкой – это чертовски просто. И в этой простоте нет места «эмоциям». Лживое взаимодействие или копирование – да, это возможно, я признаю, но настоящие эмоции – увольте. И доказательство моих «взглядов на проблему девиации» стояло сейчас прямо передо мной. «Передовая модель, да? Усовершенствованный манекен, которому место в торговом центре – нацепи шляпку и показывай всем, как же ты в ней охерительно смотришься.» Головная боль напомнила о себе, но в целом, для четырёх утра, мир казался живым и бодрым, насколько это возможно на кладбище андроидов. То там, то здесь мигал диод затухающего сознания, иногда дёргались пальцы пластиковых конечностей. Где-то были лишь части их тел, где-то тела целиком. Обезличенные, без имитации кожного покрова, без одежды, только с номерами, выбитыми на лицах. Этакий аналог нацистского лагеря смерти, только в масштабах микроволновки. Если бы я не знал о том, что подобные свалки патрулируют каждые несколько дней, то подумал бы, что это и есть идеальное место для массового захоронения, подумаешь тело… оно сгниёт в оправе из пластмассовых рук. Люди из «Киберлайф» получали максимум прибыли, при этом минимизируя затраты. Казалось бы, весь этот хлам проще переработать, но «сжигание» загрязнит окружающую среду, а всё остальное – это слишком затратно. Пополняются такие кладбища не так часто, как людские, а значит, они будут существовать до тех пор, пока очередное помятое лицо не заглянет в окна ближайшего домишки. Пока люди не начнут спотыкаться о «трупы» из пластика, и не пожалуются на стресс от осознания конечности собственного существования. Меня начинало мутить, но вовсе не от увиденного. Меня тошнило от окружающего… беспорядка. - Оу… принадлежащих человеку? Я-то думал, что инопланетянину, - недовольно отозвался я, даже не глядя на спутника. Вмешательство «Киберлайф» в расследование было слишком очевидным, и мне совершенно не нравилось прозрачность этой ночи. Казалось, что кто-то играет с полицией Детройта, подкидывает наживку и ждёт, когда её проглотят, но кто же находится на другом конце лески? Кто держит в руках удочку? «Может эти говнюки захотели скомпрометировать нас? Мол, люди не нужны и в полиции, заменим их на тостеры!» Заговоры – это удел параноиков, но я слишком не доверял корпорации, внедрившейся во все мелко бытовые сферы. Более того, я был почти уверен в том, что именно «Киберлайф», ради каких-то своих разработок, спровоцировала волну девиаций среди андроидов. Всё случившееся, так или иначе, пошло компании на пользу, тут тебе и прибыль, и полевой эксперимент, и развитие технологий, через условный «откат развития», слишком выигрышная позиция для облажавшихся. И можно ли считать совпадением эту находку на их территории и появление нового «Коннора»? Можно, если вы только что на свет уродились… - А тебе известно значение словосочетания: пошёл ты нахрен со своими уточнениями? – манекен меня не раздражал, хотя и вызывал лёгкое недоумение. «За кого он меня принимает? За умственно отсталого? В моём досье многое было и могло бы быть, но точно не это.» Меня раздражала сама суть происходящего, сам душок, который витал над всем этим чёртовым делом, - Конечно, я знаю, что такое гильотина. И я сам отметил, что срез гладкий, дальнейшее нам расскажет судебный эксперт. Конечно, орудие преступления – это важно, но не сейчас. Я очень сомневаюсь, что наши друзья просто не самым удачным образом поучаствовали в средневековой театральной постановке. Куда важнее, Шерлок, то, что ты, в силу своей ограниченности, не можешь отметить необходимые детали, а именно психологию этого преступления. На первый взгляд, всё просто: их убили и расчленили, но зачем? Убийца получал удовольствие от самого убийства или от расчленения? Зачем он отрезал им руки? Уж точно не порубил на куски, чтобы спрятать. Посмотри, как любовно и аккуратно от отрезал эти руки, как тщательно избавлял их от крови. Ему нравилась подготовка этого подарка, а убийство… убийство здесь второстепенно. Он хочет что-то сказать всем этим действом, но что и кому? Я размышлял вслух, но вовсе не для того, чтобы унизить машину, которую по определению унизить нельзя, я просто складывал в голове картину происшествия, но при всём при этом, я до сих пор так и не поверил в искренность «подарка». Мне казалось, что я упускаю нечто важное, деталь, которая грозится просочиться сквозь пальцы и растечься очередной лужей по земле. «Лужи! Части тела, по крайней мере на первый взгляд, абсолютно сухие, значит принесли их сюда после дождя, но следов нет, а это значит, что для размещения использовалась некая техника. Не думаю, что преступник лично посещал эту свалку, но он мог использовать дрон! Более того, с учётом малого веса поклажи, дрон может быть и не зарегистрирован… и, чёрт побери, он мог быть всё ещё здесь!» И снова ощущение, что я пропустил нечто очень важное. Подобно старому магнитофону, я мысленно отмотал назад услышанное. И вот в чём был глобальный плюс, касательно работы с жестянками, так это в скорости их анализа. Андроид сказал, что одна из жертв была жива на момент отсечения! «Но руку обработали, а на это ушло время, значит преступник, или преступники(?), не рассчитывают на быстроту нашей реакции. Они не собираются убивать девчонку, не сейчас, она нужна им живой, по крайней мере до тех пор, пока мы не поймём каковы их требования… а требования должны быть, должна быть загадка, которую мы должны разгадать. Чёрт!» Мне нужны были люди, мне нужна была информация, мне нужно было найти ответ. Я позвонил Фаулеру и запросил «группу поддержки». Красотками моих черлидерш не назвать, но что поделать, пусть танцуют как умеют. Местность, по моему настоянию, должны были прочесать не только дроны, но и люди. Пусть одни займутся работой Золушки, да отделят органику от неорганики, а другие осмотрят всё вокруг, на предмет нахождения возможных следов. Любых следов! Кроме того, мне нужен был анализ слома на ногте – он, совершенно наверняка, что-то означал, но что? К кому идти за ответами? К антропологу? К лингвисту? - Кен, расскажи-ка мне ещё раз о ногте, - начал было я, но сразу же осёкся. Кажется, этот болванчик был не так уж и подкован, и если «Коннор», на моей памяти, тоже нёс полную чушь при нашей первой встрече, то этот готовился переплюнуть жестянку. Хотя, что с него взять, он же «улучшенная» модель, - В твои функции детектива, похоже, входит умение задавать абсолютно дебильные уточняющие вопросы. Если я сказал, буквально вылизывать ботинки, значит буквально. Считай это моей прихотью в случае твоего провала, а теперь к делу, если ты у нас такой быстрый и продвинутый. Мне нужна вся доступная информация по этому кольцу, по тексту гравировки и по ногтю жертвы. А ещё… ещё мне нужен мой кофе! И где носит красоток? Долго мне ещё ждать? Судебник вздрогнул от моего восклицания и углубился в свою работу, хотя, мне и казалось, что он просто сидит на корточках и смотрит в пустоту. «Наверняка думает о жизни, или что-то в духе «ПОЧЕМУ Я?» Я покачал головой и отвернулся, мне не нужны были попытки сымитировать деятельность, мне нужны были результаты! И патрульный, к его чести, это понял – его, как ветром сдуло, стоило мне лишь посмотреть в его сторону. Его смена давно закончилась, но он был вынужден торчать здесь из-за чёртовой находки, а с учётом затянувшегося ожидания, гораздо приятнее «торчать» в тепле патрульной машины, и да, я хорошо его понимал. И, глядя на удаляющуюся спину, я почти было ощутил сочувствие, когда меня бешенным шмелём ужалило осознание: - До отцепит уже кто-нибудь место преступления или нет?!?! «Хорошо хоть без бумажек на право доступа, а то бегать за разрешениями ещё не хватало. Оперативность «Киберлайф» на страже моего комфорта.» Я усмехнулся.