Шанс на счастье

Через два месяца после летнего тренировочного лагеря Хайджи застает Какеру врасплох и переворачивает его мир с ног на голову одним простым предложением. Это происходит, когда они возвращаются из Цуру-но-ю в общежитие. Остальная команда, как и всегда, шагает чуть впереди — тот редкий случай, когда Какеру не оставляет всех позади себя, а, наоборот, плетется в хвосте. У него расслаблены мышцы, конечности будто превратились в желе, и тело кажется тяжелым после долгого купания в невыносимо горячей воде. Хайджи обычно тоже отстает и идет вместе с ним, и они часто обсуждают тренировки и их расписание или просто шагают в уютном молчании. Сегодня же они идут по сумеречной дороге, вдыхают прохладный осенний воздух и кутаются в куртки, чтобы согреться, и Хайджи говорит: «Слышал, что кто-то из команды влюблен в тебя». Какеру требуется время, чтобы ответить, потому что он не сразу вникает в услышанное. Когда же до него доходит смысл сказанного, он спотыкается — ноги не слушаются его, голова гудит от замешательства и тоже отказывается работать. В конце концов он в принципе отбрасывает идею шагать и думать одновременно. — Че-чего? Хайджи не останавливается. Однако он все же оглядывается через плечо и посылает Какеру улыбку, которая означает, что Хайджи собирается вести себя до раздражения невыносимо. — Об этом сплетничают, — объясняет он. — В Аотаке. Какеру через силу заставляет себя побежать и нагоняет Хайджи. — Ты не… Ты же шутишь. — Зачем бы я стал шутить о таком? — спрашивает Хайджи, изумленно раскрыв глаза. — Зачем бы тебе рассказывать мне об этом? — Я подумал, что ты должен знать! — отвечает Хайджи. — Раз уж это ты кому-то нравишься! — И кому же? — требовательно спрашивает Какеру. — Я не могу выдать его, — отвечает Хайджи, нахмурившись. — Какой тогда в этом смысл? — Зачем тогда ты вообще заговорил об этом? — свистящим шепотом произносит Какеру. Он смотрит прямо на Хайджи, и Хайджи искренне улыбается в ответ. — Чтобы ты смог сам во всем разобраться, — поясняет он и умиротворенно вздыхает, поднимая взгляд к звездам на небе. — И поймать свой шанс на счастье. Какеру подозрительно щурится, потом смотрит в спины идущих впереди сокомандников. На мгновение он задумывается над словами Хайджи. Кто-то из них влюблен в него… Он мотает головой. — Нет. Ты, наверное, все не так понял, Хайджи-сан. — Почему ты так думаешь? — спрашивает Хайджи. Какеру пожимает плечами. — Не может такого быть, чтобы в меня кто-то мог влюбиться. За последние несколько месяцев, особенно после тренировочного лагеря на озере Ширакаба, все они стали гораздо ближе — как товарищи по команде и как друзья. Какеру даже не представляет, что бы он делал — что бы с ним стало — без этих девяти человек, с которыми он проводит почти все свое свободное время. Он дорожит каждым из них. Но он знает себя и понимает, что меньше всего подходит на роль того, в кого можно влюбиться. Он знает, что он неловок, ужасен в общении, не понимает намеков (хотя в последнее время с этим стало немного лучше), до трагичного неостроумен, не умеет держать эмоции под контролем. И все знают об этом. Они приняли его таким, какой он есть, и это замечательно, и он всегда будет благодарен им. Но кто в здравом уме может влюбиться в кого-то настолько неуклюжего и необщительного? Он смотрит на Хайджи. Хайджи улыбается ему. Какеру сглатывает и отводит взгляд. Не может такого быть, чтобы кто-то влюбился в него. Он твердо в этом уверен. Однако молчание Какеру вовсе не заставляет Хайджи сдаться и отступить — как и обычно. — Если хочешь, можем вместе выяснить, кто это. Какеру вздыхает. — Не понимаю, какой в этом смысл. Хайджи хватает наглости рассмеяться. — Может, ты поймешь позже.

***

Когда Хайджи уверен в своей правоте, его невозможно остановить. И это, очевидно, тот самый случай. — Может, это кто-то из близнецов, — шепчет он на ухо Какеру однажды вечером, когда вся команда собирается в комнате Джоты и Джоджи. Какеру едва не давится напитком. Мгновение назад Хайджи и близко не сидел рядом с ним, откуда он вообще взялся? — Ты что… Ты с ума сошел? — шипит Какеру. Хайджи смотрит на него выжидающе. — Им нравится Хана-чан, ты же знаешь. Все знают. — Это не значит, что им не можешь нравиться ты, — возражает Хайджи, рассеянно наполняя тарелку Какеру едой. — Из всей команды ты восхищаешь их больше всех. И они всегда радуются, когда им удается поймать тебя на улыбке. — Это потому что они надоедливые, — ссутулившись, бормочет Какеру и отпивает из стакана. — Они не… С чего бы им восхищаться мной? Я не такой крутой, как Нико-семпай, и не знаю, как вести себя с девушками, в отличие от Юки-сана, и они говорят, что я не разбираюсь в манге… — С того, что ты очень серьезный человек, — перебивает его Хайджи. Он все еще шепчет ему на ухо, и хотя Какеру чувствует себя неловко, по какой-то причине ему совсем не хочется отодвигаться от Хайджи. — Близнецы какие угодно, но только не серьезные, — замечает он. — Именно, — тихо говорит Хайджи. — У тебя карри остывает. — Какеру послушно кладет в рот еще одну ложку. — Близнецы хотели бы относиться серьезно к чему-нибудь, чтобы выложиться ради этого на полную. Мне кажется, они учатся быть серьезными, наблюдая за тем, как ты бегаешь. — Неужели?.. Хайджи тыкает пальцем в щеку Какеру, раздувшуюся от полного рта риса. — Мы все стали серьезнее благодаря тебе. Даже я. — Хайджи-сан, — произносит Какеру. — Никто из нас не был настроен так же серьезно, как ты сам. Хайджи улыбается. — Нет… Но из-за тебя я понял, что должен быть благодарен. За то, что вы все согласились отнестись к моей затее серьезно вместе со мной. Какеру прикрывает рот, вытирая губы салфеткой, и поэтому оказывается застигнутым врасплох, когда близнецы начинают кричать хором: «Он улыбается, да?! Какеру, ты улыбнулся?». Каким только образом они заметили? Они окружают Какеру, протягивают к нему слишком длинные руки, лезут с чересчур пылкими объятиями. Хайджи предусмотрительно отодвигается, уклоняясь от их атаки. Он лукаво улыбается Какеру, и тот в ужасе мотает головой. Он уверен, что близнецы вовсе не влюблены в него — они ведут себя так со всеми. Но все же приятно знать, что они разглядели в нем что-то, из-за чего захотели бегать вместе с ним.

***

Тренировка в самом разгаре. Пока половина команды бежит по стадиону спринтом на время, Какеру в это время растягивается. — Может, это Король? — внезапно бросает проходящий мимо него Хайджи. — Хайджи-сан, — чертыхается Какеру и поднимается на ноги (мгновением раньше чуть не упав лицом в траву). — Прекращай подкрадываться ко мне. — Я не подкрадывался, — возражает Хайджи голосом, выдающим в нем человека, который намеренно и регулярно подкрадывается к другим. — Подкрадывался, у тебя всегда такое выражение лица, когда ты… В общем, неважно. Так что там с Королем? — Возможно, это он, — говорит Хайджи. — Невозможно, — не соглашается Какеру. — Мы с ним почти не общаемся! — Он рассказывал мне, что ты часто задаешь ему вопросы из викторин. По тем темам, в которых он разбирается. Ну… В каком-то смысле. Это началось вскоре после того, как Хайджи выздоровел, и Какеру заинтересовался остальными членами команды. В случае с Принцем ему помогло чтение манги. С Королем сработал тот же трюк, только вышло немного по-другому. Какеру не удалось поправить его манеру бегать, однако Король больше выкладывался на тренировках, если проявлять к нему внимание. На лице Хайджи появляется до раздражения самодовольная улыбка, и, чтобы стереть ее, Какеру отрицательно качает головой. — Я просто пытался поддержать разговор, — говорит Какеру. — С Шиндо и Мусой Король общается чаще. — И все же он считает, что ты умеешь слушать, а многие находят эту черту привлекательной в других! — По-моему, большинство скорее согласится, что слушатель из меня так себе, — говорит Какеру. — Нет… ты упрямый, — возражает Хайджи. — И ты не молчишь, когда с чем-нибудь не соглашаешься. Но все же ты прислушиваешься к тому, что тебе говорят. — Я… пытаюсь, — невнятно произносит Какеру. Он правда пытается. Он не просто так поступил на факультет социологии. Ему всегда хотелось научиться понимать других людей лучше, чем он умеет сейчас — сейчас он в этом полный ноль. — Мне тоже так кажется, — говорит Хайджи. — Поверь мне — уж я-то совсем не умею слушать. От слов Хайджи Какеру оборачивается и смотрит на него с удивлением. — Это не так. Хайджи смеется. — После всего того, через что тебе пришлось пройти из-за меня, ты все еще так думаешь? — Да, — твердо говорит Какеру. — Дело не в том, что ты не умеешь слушать, Хайджи-сан, а в том, что ты слушаешь слишком внимательно. Каждый раз, когда Какеру говорит что-нибудь, Хайджи всегда удается разобрать его слова на части, докопаться до сути, понять, что именно Какеру хочет сказать — что он чувствует — а потом вернуть сказанное обратно. Он борется с упрямством Какеру, порожденным сомнениями — развеивает их ради достижения собственных целей: а именно, заставить Какеру бежать. Возможно, Какеру должен противиться Хайджи, однако ему совсем не хочется этого делать. Может быть, дело не в том, что Какеру умеет слушать (это полный бред, он уверен). Просто Хайджи знает, что сказать, и говорит Какеру то, что ему нужно услышать. — Это точно не Король, — отвечает Какеру, готовясь выйти на старт к спринту. Хайджи вздыхает. — Хм, может и так. Но мы продолжим поиски! Какеру качает головой и решает в обозримом будущем прислушиваться к другим как можно меньше, чтобы стать наихудшим собеседником.

***

Какеру выходит из комнаты Шиндо, но тут же вспоминает, что хотел кое-что спросить, и в последнюю секунду подцепляет ногой дверь, не давая той закрыться. — Шиндо-сан, ты не против зеленого чая? Может, хочешь что-нибудь покрепче? — Я хочу! Пиво! — отзывается из комнаты Юки. — Я имел в виду кофе, — фыркает Какеру. — Зеленый чай пойдет, — смеется Шиндо. — Спасибо. С трудом удерживая в руках поднос и чашки, Какеру отпускает дверь, поворачивается и едва не сталкивается с Хайджи. — Как давно ты здесь стоишь… — Я просто проходил мимо, — беззаботно говорит Хайджи. Он смотрит на поднос. — Чай для Шиндо? — И для Юки, — добавляет Какеру. — И Мусы. Хайджи хмыкает, но больше ничего не говорит. Потом хмыкает снова, в этот раз громче. Какеру испускает не менее громкий вздох. — Что такое? — Ничего! — отвечает Хайджи. — О чем ты подумал? — О том, что ты очень хороший кохай. — Ты снова думал об этой ерунде с влюбленностью, — говорит Какеру. Ему не нужно слышать ответ Хайджи или видеть выражение его лица, чтобы убедиться в своей правоте, поэтому он разворачивается и направляется на первый этаж, чтобы поставить чайник. — Даже если и так, то это потому что мне интересно, что думаешь ты, — замечает Хайджи, идя вслед за Какеру на кухню. — О чем? — О Шиндо! — Я думаю, — отвечает Какеру, качая головой. — Что он не влюблен в меня. Вообще никто из команды в меня не влюблен. Хайджи цокает языком. — Но ведь ты так усердно помогаешь ему… Слова Хайджи заставляют Какеру улыбнуться — лишь немного. — Вовсе нет. Я почти ничего не делаю, это он взвалил на себя столько всего ради нас. — Ты сказал ему, что без него наша команда не сможет существовать, — тихо говорит Хайджи. Какеру разворачивается быстрее, чем намеревался, и чуть не обжигает ладонь об горячую плиту. — Он… Он рассказал тебе? Хайджи кивает. — Ты сказал это тогда, когда он больше всего нуждался в этих словах. Ты на удивление хорошо понимаешь людей, Какеру. В голосе Хайджи можно услышать присущую ему лукавую веселость, но он говорит искренне. Какеру опускает взгляд на пол и моргает. — Он очень много работает, — отвечает он. Хайджи прислоняется к кухонной стойке. — Как и ты. Поэтому твои слова так много значили для него. Чайник начинает свистеть, и Какеру, не зная, что ответить, отвлекается на приготовление чая. Он просто рад, что не промолчал тогда. Он рад, что сейчас сказанное приобрело новый смысл.

***

— Ты думал о Нико-чане? От этого вопроса Какеру неподдельно фыркает. — Нет, я не думал о Нико-чан-семпае. Хайджи потирает подбородок и продолжает резать овощи. — Может, ты прав. Ты плохо на него влияешь. — Что? — недоверчиво переспрашивает Какеру. — Я? Каким образом? — Юки сказал, что ты испортил его, — насмешливо сообщает Хайджи. — Что ты чересчур мотивировал Нико-чана. Какеру закатывает глаза. — Тогда мы оба вели себя как идиоты, ты же знаешь. Хайджи ухмыляется. — Да! Знаю. Но, возможно, он слушался тебя с таким энтузиазмом, потому что в глубине души испытывал чувства к… Ай, Какеру, постой! Какеру прерывает Хайджи и его самодовольные рассуждения, хватая первый попавшийся под руку предмет — лопаточку — и угрожающе замахиваясь ей. Хайджи приходится отбежать, чтобы увернуться от удара. Он возвращается с обиженным видом, который Какеру намеренно игнорирует, несмотря на то, что Хайджи выглядит по-идиотски мило. Какеру хочет взять себе в привычку решительно игнорировать Хайджи всякий раз, когда тот ведет себя «мило». — Нет ничего плохого в том, что он снова захотел бегать благодаря тебе, — говорит Хайджи. — Я и не думаю, что это плохо, — соглашается Какеру. — Но он хотел бегать и без меня. По нему было видно. — Совсем как было видно по тебе, — улыбается Хайджи. Какеру хмыкает. — Это не значит, что он влюблен в меня. Наверняка, он считает меня незрелым. Хайджи качает головой. — Сомневаюсь, что это стало бы препятствием для него. — Почему? — Ну, ему очень даже нравится Юки. После этих слов они оба начинают громко хохотать, и за ужином ни один из них не может смотреть в глаза Юки без того, чтобы не захлебнуться от смеха, приводя в недоумение остальных членов команды.

***

Муса тоже не влюблен в Какеру, что бы ни говорил Хайджи. — Ты знал, где находится Танзания. Какеру возражает ему на том простом основании, что примитивные познания в географии еще никогда и ни для кого не служили причиной влюбиться по уши в другого человека. — Вы принимаете ванну вместе, сидя в темноте. Это… правда и, может, не так просто объяснимо, но Какеру лишь сильнее убеждается в собственной правоте. Между ними ни разу не возникало романтического напряжения. Просто ванна — приятное место для беседы, как бы странно это ни звучало. — Ему нравится, что ты добрый. Какеру сложно отыскать смысл в словах Хайджи. Он не считает себя добрым или приятным человеком. Все проблемы, с которыми он сталкивается, Какеру обычно пытается решить кулаками. — Доброта может быть разной, — уточняет Хайджи, когда Какеру проговаривает свои рассуждения вслух. — Твоя более, э-э, взрывная. — Нет ничего доброго в том, чтобы сломать кому-то нос, — замечает Какеру. Они вместе возвращаются с рынка. Время близится к вечеру — небо окрашивается в розовые цвета. Когда они добираются до дома, им снова приходится выйти на улицу — пора отправляться на вечернюю пробежку. Какеру словно всегда находится в движении, но это ощущение не кажется ему неприятным. К тому же Какеру нравится гулять с Хайджи, даже несмотря на то, что иногда тот задает нелепые вопросы во время их прогулок. — Защищать кого-то — проявление доброты, — говорит Хайджи. — Как и заступаться за команду, когда ее оскорбляют. — Это эгоистично, — бормочет Какеру. — Я не думаю наперед. Я создаю проблемы другим людям. Не зная, чем себя занять, он наклоняется и чешет Ниру за ушами. — Я думаю, все забывают о том, — замечает Хайджи. — Что ты не задумываешься о последствиях, которые могут затронуть тебя. Именно ты теряешь больше всего — команду, друзей, спорт. Но это не останавливает тебя, потому что ты не можешь стерпеть, когда другим причиняют боль. И мне кажется, это и есть доброта. Какеру не осознает, что у него приоткрыт рот, пока Хайджи не подцепляет пальцами его подбородок, и он плотно смыкает челюсти от удивления. Какеру (и, наверное, никто, кроме Хайджи) никогда не смотрел на себя с такой стороны. Хайджи посылает ему кривую ухмылку и отступает. — К тому же, — бросает он, оглядываясь через плечо. — Думаю, многие согласятся, что заботливый бойфренд — это сексуально. Какеру чувствует, как у него вспыхивает лицо. — Х-Хайджи-сан! Смущенный или нет, он все равно бежит вслед за своим капитаном.

***

Безусловно, самый унизительный момент в жизни Какеру случается, когда Хайджи пытается убедить его, что в нем может быть заинтересован Юки, и последний застает их за этим разговором. — Ты определенно его любимчик, — говорит Хайджи. За окном поздний вечер, они сидят на кухне, склонив головы над новым режимом тренировок, который составил Хайджи. Остальные давно разошлись по своим комнатам. — У Юки-семпая все любимчики, — рассеянно бормочет Какеру, сосредоточенно всматриваясь в цифры. — Он просто притворяется, что ему никто не нравится, и мы все подыгрываем ему. — Это правда, — соглашается Хайджи. — Но я точно уверен, что тебя он любит больше, чем, скажем, близнецов. — Это потому что я не перечу ему, — отвечает Какеру. — Или, — Хайджи щелкает пальцами, словно его только что озарило. — Потому что он влюблен в тебя. — Или, — возражает Какеру. — Ты мог бы хоть раз повести себя как нормальный человек и понять, что я ему безразличен. — Ты такой пессимист, Какеру, — вздыхает Хайджи. — Я уверен, что Юки может быть влюблен в тебя! — Если ты так уверен, что кто-то влюблен в меня, мог бы просто сказать, кто… — Это в кого я влюблен? — к разговору подключается третий голос. Обернувшись, Какеру видит Юки и чуть не умирает на месте от стыда. — А, Юки! — приветствует его Хайджи. — Ты еще не спишь? — Ходил отлить… А ты только что сказал… — Юки переводит взгляд с Хайджи на Какеру и обратно. Какеру съеживается всем телом, стараясь стать как можно меньше. — Хм? — на лице Хайджи играет добрая улыбка. Она ужасает. — Ты сказал, что я влюблен в Какеру? — спрашивает Юки тоном, дающим понять, что он уверен: он просто неправильно расслышал. — Нет, вовсе нет, — смеется Хайджи. Какеру вздыхает с облегчением. — Я сказал, что ты мог бы влюбиться в Какеру. Какеру роняет голову на стол со стуком, отдающимся эхом в тихой кухне. Юки очень долго молчит. Потом начинает смеяться. — Я? — переспрашивает он. — Ты сказал Какеру, что я влюблен в него? Какеру резко поднимает голову. — Я говорил ему, что это не так! — в отчаянной попытке спасти ситуацию он тыкает пальцем в Юки и говорит: — Юки-семпаю нравятся милые люди! Он сам мне сказал! — Твою мать… — Юки обрывает фразу и закатывается смехом. Ему приходится опереться об стену, чтобы устоять на месте. — И я смеюсь вовсе не из-за того, о чем ты думаешь! — Что? — спрашивает Какеру. — А из-за чего?.. — Просто, это он-то… — Юки задыхается от смеха. — Говорит, что я влюблен в тебя... Какеру переводит взгляд с Юки на Хайджи и обратно. — Что это значит? — Кто знает? — со смешком говорит Хайджи. — Да уж, — подхватывает Юки. — Кто знает. Не пойми неправильно, Какеру. Ты очень милый, и наверняка кто-то влюблен в тебя. Какеру беззвучно разевает рот. — Ты… Погоди, что? — Спокойной вам ночи, — говорит Юки, махнув рукой. — Не засиживайтесь допоздна. — Ах… Юки так любит вмешиваться в то, что его не касается, — замечает Хайджи, когда тот уходит. — Ну, вернемся к работе. — Погоди, но… — Уже поздно, Какеру. Какеру очень хочется узнать, что именно сейчас произошло. Однако он решает не напоминать, что изначально они отвлеклись именно из-за Хайджи, который сам решил вмешаться в то, что его касалось.

***

Когда Хайджи вспоминает о Принце, Какеру не удивляется. На самом деле Принц — вполне логичный вариант. Однажды вечером он направляется в свою комнату и проходит мимо двери Хайджи. В этот момент Хайджи выходит из спальни, и они едва не сталкиваются друг с другом. — Прости, — говорит Какеру, пытаясь не уронить стопку манги. — Ты не виноват, — улыбается Хайджи. — Очередные читательские посиделки? Какеру кивает. Они с Принцем начали новую мангу, и эпизод, на котором они остановились, переполнен событиями. Из-за этого им сложнее прерывать чтение, чтобы ложиться спать вовремя. — Тебе не кажется, — говорит Хайджи, постукивая себя пальцем по подбородку. — Что это Принц может быть влюблен в тебя? Какеру уже припас ответ на этот вопрос. — Мы просто друзья, Хайджи-сан. — Однако, — настаивает Хайджи. — Вы часто проводите свободное время вместе. И именно ты помогал ему больше всех. Какеру и Принц действительно стали ближе после того, как начали чаще общаться, и, если не считать Хайджи, из всех жителей Аотаке Какеру проводит больше всего времени именно с Принцем. К тому же тот одержим спортивными аниме, и он открыто говорил Какеру, что он похож на «раздражающего главгероя из сёненов». Обычно Принцу нравятся такие персонажи. — Вот видишь? Какеру задумывается. — Возможно. Хайджи, до этого смотревший на Какеру с обычным для него детским любопытством, теперь выглядит удивленным. — Серьезно? — Он подходит больше всех, — признает Какеру. — Мне кажется. Хотя я сомневаюсь, что он стал бы рассказывать о таком тебе. — Наверное, — Хайджи моргает. — Ну и… Если ты нравишься ему, ты бы… Какеру моргает в ответ. — «Я бы» что? Они смотрят друг на друга. — Ответил ему взаимностью? — наконец, договаривает Хайджи. — О… — до Какеру доходит, что имеет в виду Хайджи, и его щеки незамедлительно вспыхивают румянцем. — Хайджи-сан! — Что?! — Я… Не знаю! — Какеру успевает понизить голос в последний момент. — Я не… Не знаю, я никогда не думал о таком. О таких вещах. — А, — говорит Хайджи. — Ну… Разве мы не поэтому занимаемся всем этим? — Занимаемся чем? — Пытаемся узнать, кто влюблен в тебя. Чтобы ты мог подумать о таких вещах. — Этого хочешь ты, — напоминает Какеру. По его опыту Хайджи испытывает трудности с тем, чтобы понять, что его желания не распространяются на всех людей. — Я просто… Я думаю, что мы с Принцем просто друзья. — Ох, — говорит Хайджи. И потом добавляет: — А ты… уверен? — Да! — отвечает Какеру. — Почему ты ведешь себя так… Так странно? Вообще-то Хайджи довольно часто ведет себя странно. Но обычно он быстро отказывается от попыток свести Какеру с кем-нибудь, стоит тому объявить очередной вариант негодным. Обычно Хайджи не настаивает на своем, как сейчас. — Я не веду себя странно, мне просто любопытно. — Нет, ведешь. Хайджи хмыкает. — Ладно, ладно. Наверное, я просто… Просто подумал, что ты мог бы… — «Мог бы» что? — Заинтересоваться. — Чем? — Принцем, — отвечает Хайджи. Между ними повисает неловкое молчание. Какеру хмурится. — Нет… Мне кажется, что ты придаешь всему этому слишком много значения, — он смотрит на Хайджи. — Ты вообще уверен, что я кому-то нравлюсь? Или ты просто предположил? Хайджи сглатывает. — Я… Уверен. Я знаю. Какеру вздыхает. — Ну, я не представляю, кто бы это мог быть. Извини, если разочаровал. — Вовсе нет, — быстро отвечает Хайджи. — Ты никогда не разочаровывал меня. В такие моменты, когда Хайджи хвалит его, Какеру понимает, что он никогда не испытывал ничего подобного со старой командой. Несмотря на то, что Хайджи полностью сосредоточен на марафоне (и он часто выкручивает сокомандникам руки ради того, чтобы добраться до Хаконе), Какеру не кажется, будто он — просто средство для достижения цели. Он уверен, что Хайджи действительно видит в нем нечто замечательное, нечто, не имеющее никакого отношения к бегу. Он снова краснеет, но в этот раз не от смущения. Или не только от смущения. Он не знает, что делать, поэтому неловко кланяется и возвращается в комнату. Он лежит в темноте на футоне и пялится на знакомый, давно изученный потолок. Точно ли он не разочаровал Хайджи в этот раз? Казалось, что тот хотел докопаться до чего-то, говоря о Принце. Он впервые спросил, что чувствует Какеру. Может быть, потому что больше никого не осталось. Принц был последним членом команды. И хотя Хайджи приводил веские доводы, почему Какеру мог кому-нибудь понравиться, все равно что-то не сходилось. К тому же только Хайджи называл причины влюбиться в Какеру. Может, Хайджи и видит все эти качества в нем, но нет никакой гарантии, что остальные с ним согласятся. Сощурившись, Какеру смотрит на потрескавшуюся штукатурку на потолке. Может, Хайджи… Видит что-то… Штукатурка не отвечает. Но… Принц был последним… Спустя десять секунд он врывается в комнату Хайджи. Хайджи, лежащий на футоне лицом вниз, переворачивается и смотрит на него с изумлением. — Какеру? — Мы забыли еще об одном человеке, — говорит Какеру. — Вот как? — Хайджи смотрит на него, приподняв брови. — И о ком же? Какеру пересекает комнату и опускается на пол рядом с футоном, скрестив ноги. Хайджи, возможно, почувствовав его серьезный настрой, садится напротив него. Какеру сжимает руки в кулаки. Душа уходит в пятки, но он не видит другого выхода. — Хайджи-сан, — произносит он со всей серьезностью. — Ты влюблен в меня? Хайджи безмолвно смотрит на него, и на мгновение, на одно мгновение Какеру жалеет о своем вопросе. Он отводит взгляд и открывает рот, чтобы сказать: «Неважно, забудь». Но слова застревают в горле, и он молчит. Черт. — Разве я тебе не говорил? — наконец, спрашивает Хайджи. Какеру снова встречается с ним взглядом, не зная, что сказать, и Хайджи улыбается. — Ты никогда не разочаровываешь меня. Ох. Хайджи придвигается ближе, еще ближе, пока не соприкасается с Какеру коленями. Какеру не может отвести от него глаз. — Если я скажу «да», — говорит Хайджи. — Тебе понадобится время, чтобы дать ответ? — Ты ужасен, — наконец, произносит Какеру придушенным голосом. — Ты просто идиот, почему ты такой… Хайджи целует его. Очень, очень деликатно — Какеру нужно лишь немного отстраниться, чтобы разорвать поцелуй. Он, конечно, остается на месте. Ему еще ни разу не удавалось оттолкнуть Хайджи от себя. — Ты говорил таким тоном, будто спрашивал, не умираю ли я, — бормочет Хайджи. Его губы подрагивают, словно он едва сдерживает смех, и Какеру это чувствует, потому что Хайджи сидит так близко. Они находятся так близко друг к другу. — Заткнись, — быстро говорит Какеру, пытаясь сохранить спокойствие. — Почему ты просто не сказал мне? — Когда я сказал, что кто-то может быть влюблен в тебя, ты решил, что я шучу! — восклицает Хайджи с внезапной обидой в голосе. — Ты назвал мои чувства шуткой. — Вовсе нет! — незамедлительно возражает Какеру, прежде чем задуматься над услышанным. Чувства Хайджи. К нему. Он знает, что Хайджи просто дразнит его. Но еще Хайджи влюблен в Какеру. Невыносимо: Хайджи проводит рукой по его шее — касания невесомые, но теплые — и это невыносимо. — Но ты сказал, что в тебя невозможно влюбиться, — добавляет Хайджи. — Мне захотелось доказать тебе, что ты ошибаешься. — Он прижимается лбом ко лбу Какеру. — Ты так быстро сдаешься, даже не пытаясь начать. Как ты собираешься выиграть марафон с таким настроем? — Это другое, — Он наклоняется ближе к Хайджи, чтобы можно было говорить шепотом, и тот мог услышать его. — Я знаю, что могу бежать. Я не знал, что могу… Нравиться кому-то или… Или нравиться тебе, я не знал… Хайджи запускает пальцы в волосы Какеру — касания все такие же легкие, такие же согревающие, такие же настоящие. — Это я, Какеру. Ты нравишься мне. — Хорошо, — бормочет Какеру. — Точно? — Хайджи добродушно смеется. — Ты отвечаешь мне взаимностью? Ответ Какеру угадать несложно. Он всегда был очевиден — что, если вспомнить все случившееся, невероятно раздражает. Он рад, что Хайджи всегда усложняет ситуацию. — Да, — произносит Какеру. — Думаю, да. Хайджи оставляет руку на шее Какеру, поглаживая и ероша пальцами короткие волоски на загривке. — Хорошо, — говорит он с улыбкой. — Эй, знаешь что? — Что? — Мы забыли еще кое-кого. Какеру недоуменно моргает. — Это кого? Хайджи посылает ему победную улыбку. — Тренера Тадзаки… М-м-ф! Какеру нужно переварить кучу новой информации, но сейчас ему кажется, что Хайджи заткнется, только если он поцелует его. Возможно, Хайджи планировал это с самого начала. Но планы Хайджи обычно играют в пользу Какеру. Поэтому сейчас он поддастся импульсу и схватится за свой шанс на счастье.