Первый раз

Квиррел был первым, кто погладил его по голове.

Этот случай произошёл только в начале путешествия по Халлоунесту, когда он проходил сквозь Город Слёз впервые. У Призрака всё ещё был старый гвоздь, сломанный и изрядно изношенный. Маленький Сосуд оказался рядом с гигантским окном и наблюдал за опустошённой столицей, Вечно дождливым Городом Слёз. Нечто в таком пейзаже поразило его, хотя он и не знал, что именно. Возможно, сияние от выживших светомушек? Отблеск дождя? Он был так заворожен, смотря в окно, что совсем не заметил скамейку, что была позади. — Прекрасно, не правда ли? Обернувшись, тот уже хотел достать свой гвоздь и потянулся за ним, но остановился, как Квиррел махнул ему рукой. — И вновь привет, друг! — Тепло поприветствовал жук, разваливаясь на скамье. — Перед нами простилается столица и какое же это нынче грустное и безжизненное место. — Это столица? Тогда понятно, ему ещё не доводилось сталкиваться с чем-то таким вычурным и организованным раньше. Призрак положил руки на стекло и посмотрел вверх. Откуда идут эти слёзы? — Заинтересовался дождём? — Квиррел поднялся со своего места и подошёл к Призраку, проследив за его взглядом. — Город был построен в сводах огромной пещеры, а дождь идёт через щели в камне. — Потолок разглядеть снизу было невозможно, ибо тот был слишком высоко. Выше, чем шпили зданий вдалеке города, простилавшихся до самого края. — Где-то там, должно быть, очень много воды. — Если дождь такой сильный, видимо, трещин тоже было немало. Призрак посмотрел на Квиррела, наклонив голову в бок. Это всё может упасть? — Полагаю, если своды простояли так долго, то их и на нас хватит. — Ответил Квиррел, словно тот умел читать мысли. Немного наклонившись, он похлопал Призрака по голове. Маленький Сосуд быстро отскочил, когда его коснулись, и Квиррел быстро убрал руку. — Ах, Прости, приятель! Я не знал, что тебе не нравятся прикосновения. — Это не ранило. Не причинило боль, когда он прикоснулся к нему. — Я не стану больше делать так, извини. — Нет-нет, что он сделал? Когда Призрак позволял дотронуться до самого себя, то это никогда не заканчивалось хорошо. Все всегда хватались то за его рога, то за плащ, а своими когтями били по голове. Что сделал Квиррел, чтобы не сделать больно ему? Сосуд показал на свою голову, постучав по макушке. — Ты хочешь, чтобы я вновь это сделал? Но, мне казалось... — Призрак постучал настойчивее. Квиррел опустился на колени и потянулся к нему, Призрак же старался не поддаться рефлексу и вновь не отскочить в сторону. Квиррел не ранил тогда, не ранит и сейчас, так ведь? Хитиновая рука погладила его по голове, проводя большим пальцем по внешней стороне маски. Призрак замер, задаваясь вопросом, что за чувство пронизывает его тело? Почему это было так... Приятно? Почему это было для него таким расслабляющим? Разве прикосновения не были нечто плохим? Каждое прикосновение, от кого-либо оставляли отпечаток, трещину, порез. Но прикосновения Квиррела не приносили боли, совсем. Это... это заставляло его чувствовать лишь меньше боли. — Дружище, ты в порядке? — Призрак взглянул на жука, осознав, что его взгляд был направлен вниз, прямо на землю. — Ты выглядишь немного не в себе больше, чем обычно. Может, тебе стоит присесть ненадолго? — Квиррел помог ему сесть на скамью и устроился рядом с ним. Он молчал, глядя в гигантское окно, а Призрак уставился на его руку. Он схватил чужую ладонь и вновь положил её на свою голову. Квиррел удивлённо проморгался, призрак смотрел на него. Жук снова стал гладить его, иногда затрагивая основания рогов. Призрак придвинулся ближе, а Квиррел уже использовал обе руки. — Кажется, что тебе это очень нравится, приятель. — Он усмехнулся, почёсывая подбородок и поглаживая щёку. Призрак не мог не поддаться, странное чувство нежности захлестнуло его. Словно тот был погружён в очень мягкие одеяла. Это чувство... Он хотел бы испытывать его как можно дольше. Странная боль появилась в груди, когда тот уже собрался уйти, а Квиррел махал рукой на прощанье с железной скамьи.

Корнифер был первым, кто держался с ним за руки.

Блуждая в Грибных пустошах, Призрак наконец-то решил пойти туда, куда вёл проход предоставленный Лордами Богомолов. Он поклонился перед ними: это был знак уважения или благодарности. Среди шипения и жутких шорохов, едва слышно звучало хныканье, призрак поднял свой светомуший фонарь чутка выше. Идя на звук, он остановился, увидев усики Корнифера, торчащие из норы. О, он тоже здесь? Вынув звенящую сумку с гео, Призрак постучал по крышке норы, поднимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть во внутрь. Картограф испуганно вскрикнул, но после вздохнул с облегчением. — О-о! Э-это просто ты, Друг! — Он неуверенно поправил свои очки, оглядываясь по сторонам, словно был сильно испуган и насторожен. — Я... Я боюсь, что моя карта совсем пуста, я... Я действительно не хочу идти дальше... — Призрак вновь звякнул гео, убрав карту под накидку. — С-скажи, ты знаешь, где находится выход? — Призрак кивнул. Вход богомолов был не очень далеко и не был особо опасен. —Т-ты не против помочь мне? Призрак глянул на скудную карту, соединяя её с другой — Грибных Пустошей. Среди того, что было нарисовано Корнифером, был изображен путь обратно. Он будет не против, если ему придётся сражаться с Лордами от его имени. Призрак кивнул, Корнифер быстро вылез из своей норы. — О, спасибо! Большое спасибо! — Призрак вытащил карту и пошел, остановившись, когда Корнифер схватил его за руку. Он всё ещё сильно дрожал, почти так же, как земля в Глубинном Гнезде, что содрогалась от бега гарпид. — Не возражаешь, если мы будем держаться за руки? Я... Здесь такая темнота... И так шумно... Маленький сосуд посмотрел на их руки. Это заставляет жуков чувствовать себя увереннее? Он слегка сжал ладонь, замечая, как Корнифер, кажется, немного расслабился. Призрак убрал карту и достал светомуший фонарь, держась за руки, они пошли через извилистые туннели и лабиринт светящихся грибов. Чем дальше они шли, тем спокойнее себя чувствовал картограф. Если быть честным... Призраку было приятно знать, что кто-то был рядом с ним. Тот не мог не расслабиться, притупив инстинкт постоянно быть готовым к чему-то. Пройдя мимо огромной кучи трупов, они вышли в деревню богомолов. Призрак быстро поклонился Лордам и поторопил Корнифера, пока тот не запаниковал. Он потянул его за руку через заполненные грибами земли, остановившись, только когда они оказались на Вокзале Королевы. — Искренне спасибо, друг! — Корнифер глубоко вздохнул, а выдох отдался дрожью в плечах. — Я не знаю, что бы я делал, если бы мы не встретились и не пошли вместе. — Он отпустил руку Призрака. — Я... Я думаю, что проведу несколько дней с Изельдой... Или что-то вроде того. — Он улыбнулся Призраку, поправляя очки. — Ещё раз большое спасибо! Увидимся! Призрак наблюдал, как картограф шёл обратно в Грязьмут, поглядывая на свою ладонь. Это был новый опыт, когда что-то кроме гвоздя находилось в его ладони. Это был... Это был хороший опыт.

Первый подарок, который он получил, был от Изельды.

— Золотые булавки? — Призрак кивнул, вытащив нужную сумму и погладив столешницу. Изельда передала булавки, убирая гео. Корнифер храпел на кровати, очки и все сумки наконец были сняты. Призрак посмотрел на него и похлопал по прилавку снова, чтобы привлечь внимание Изельды. — Хм? Что? — Он указал на Корнифера. Изельда вздохнула не без намека на привязанность. — Наконец-то Корнифер дома, но посмотри на него, он измотан. И так всегда, сначала яростно строит карты, а затем падает без сил, как только заканчивает. — Она закатила глаза, фыркая. Он смотрел немного дольше. — Я забыла сказать, но я должна поблагодарить тебя за спасение Корни из подземелий. Он сказал мне, что ты помог ему выйти из Глубинного Гнезда, да? — Призрак кивнул. — Огромное спасибо за это, он всегда пытается прыгнуть выше головы при составлении карт, особенно после того как я оставила свой гвоздь… — Она оживилась, глядя на Призрака. — Хочешь новое перо и свежую бумагу? Я заметила, что твои уже довольно потрепанные. Это была правда, его карта становилась очень испачканной и чутка рвалась. Голубое перо уже не было таким красивым, как раньше, целый кусок пропал из-за особо амбициозного мшистика. Он кивнул, вынимая свою гео-сумку. — Нет-нет, убери её. Это меньшее, что я могу сделать за возвращение Корни в целости и сохранности. — Призрак остановился, наклонив голову. Она не хотела оплаты? — Это подарок, ты когда-нибудь получал подарки? — Нет, он так не думает. — Когда кто-то делает тебе подарок, тебе не нужно платить за него. Это способ сказать спасибо! — Это звучало как награда. Было ли это наградой? Призрак коротко кивнул. — Хорошо, дай мне секунду. — Изельда пошла на склад, вернувшись с несколькими новыми перьями. Первое блестящее, с огненным градиентом; второе переливающееся и тонкое; третье большое, с серебристыми вкраплениями и с замысловатым переплетенным металлическим дизайном. — Я попыталась сделать несколько новых перьев вместо стандартного синего. Ты можешь выбрать тот, который тебе по вкусу. — сказала Изельда, вытаскивая стопку чистой бумаги. — О, и немного новых чернил! У тебя, должно быть, уже всё кончается, раз так много всего на карте. — Призрак уставился на различные варианты, поглядывая на нее. Какой она хочет, чтобы он взял? — Тебе не нравится ни один из них? — Нет, ему понравилось то с металлическими завитками. Оно напомнило о Городе Слез. — Выбирай, какой хочешь! У него есть выбор? — Давай, не стесняйся! — поощряла Изельда. — Выбери любое, которое ты хочешь. — Какое он хочет? Он может выбрать? Призрак осторожно протянул руку и взял металлическую ручку, глядя на Изельду, чтобы убедиться, что все в порядке. — Хороший выбор! Корни принес домой несколько эскизов оконных дизайнов, которые он видел, и я подумала смоделировать их. — Она протянула ему бумагу и чернила. — Я надеюсь, что ручка работает так как надо, скажи мне, если она не работает. — Призрак уставился на предметы, медленно вынимая их гео. Конечно же она хочет какую-то оплату. — Нет-нет, я сказала, убери это! — выдохнула Изельда, качая головой. — Это подарок, тебе не нужно отдавать что-то взамен, клянусь. — Призрак слегка кивнул и, взяв предметы, вышел из магазина. Отдыхая на скамейке, он достал своё новое перо, погрузил его в новые чернила и начал обновлять карту. Перо работало намного лучше и писало намного плавнее, чем старое. Ему нравилось ощущение металлических рощ на его руке. Призрак снова заглянул в магазин Изельды, приподнимаясь и заглядывая: она расставляла товар на полки, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Корнифера. Легкая улыбка появилась на её лице, когда она плотнее натянула одеяло на мужа, погладив его по голове, перед тем как вернуться к товару. Подарок за безопасное возвращение Корнифера домой. Призрак не был уверен почему, но было что-то, что заставляло его чувствовать себя неопределённо относительно ручки, в хорошем смысле. Он должен пользоваться этим пером чаще. Может быть, он добавит маленькие рисунки различных мест, чтобы увидеть Изельду такой счастливой. Эти мысли заставили его почувствовать что-то непонятное снова.

Первый, кто обнял его, был Мато.

Прошло много времени с последней встречи ученика и учителя. Призрак не хотел беспокоить старого Рогача, решив просто выйти из Грязьмута и пройти через Перевал Короля. Ничего страшного в этом не было, всего лишь несколько дополнительных минут пройтись пешком. Спрыгнув перед входом в пещеру, Призрак помчался внутрь. Мягкий и тёплый свет от дверного проема освещал туннель. Сосуд сел на скамейку, и внезапно забеспокоился: вдруг Мато был зол, что Призрак не навещал его так долго? Что, если он расстроился? Призрак встал, быстро пробежал коридор и затормозил перед Мастером Гвоздя. Слегка потянув его за плащ, он похлопал по его ноге, чтобы привлечь к себе внимание. — Дитя моё, это ты? — Мато поднял голову, широко раскрыв глаза от удивления. — Действительно ты! — Призрак замер, когда Мато широко развел руки, и потянулся к гвоздю. Он был зол, он был зол-... Сосуд буквально окаменел, когда его прижали к чужой груди. Обхват, который не делал больно, не душил и не был со злыми намерениями. Руки Мато обернулись вокруг него; да, он сжал, но... аккуратно. Мато качался взад-вперед, радостно смеясь. Он не был зол? — Дитя мое, что-то не так? — с тревогой спросил Мато, немного отступив, когда заметил, что Призрак не отвечает на объятия. — Ты ведешь себя так, словно тебя никогда раньше никогда не обнимали! — усмехнулся он, но голос утих, когда ему в ответ лишь слегка наклонили голову. Объятья? Вот, чем это было? — ...Тебя никогда раньше не обнимали? — Пустой взгляд. — Совсем? Ни разу? Призрак покачал головой. Он даже не знает, что такое объятие. Почему Мато выглядел таким обеспокоенным? — Если ты научился искусству гвоздя, то наверняка научишься и обниматься! — Призрак достал гвоздь, готовый начать тренировку. — Нет-нет, отложи это в сторону. Нам это не понадобится. — Мато осторожно взял гвоздь и поставил на стол. Призрак внезапно почувствовал себя таким уязвимым, это заставило его поежиться. — Так, раскрой свои руки. — Призрак медленно раскрыл руки, неохотно повторяя за Мастером. Какой в ​​этом смысл? — Теперь, ты должен обернуть их вокруг жука, которого хочешь обнять. — Мато обхватил его. — И аккуратно сжать, прижимая к себе. — Призрак почувствовал, как тот обнял его, и в ответ кое-как обхватил плечи учителя. Призрак прижался немного, удивляясь тому, как это приятно. Мато снова сжал его. Тепло. — Видишь? Неплохо, не правда ли? — Мато отпустил. — Теперь обними меня! — Призрак вспомнил указания: расставить руки, подойти к жуку, прижаться и сжать. Мато похлопал его по голове, когда он обнял Мастера как мог, подняв глаза, чтобы убедиться, что делает все правильно. Яркие, сияющие глаза. Это было хорошо? — Разве это не замечательно — обнимать кого-то? Ему пришлось признать, что объятия заставили его снова чувствовать себя неловко. — Есть еще одна версия объятий, лишь с одним жуком. — Мато посадил Призрака на колени и обхватил руками сзади, заключив его в теплую оболочку плаща. Он не мог лгать... Это было действительно безопасно. Безопаснее, чем скамья в Грязьмуте, а это уж точно о чем-то говорит. Он чувствовал, что ничто не может коснуться его извне, он в безопасности, прямо здесь, с Мато. — Тебе нравится? — Призрак кивнул. — Объятья обычно делают жуков счастливее, особенно если они печальны или страдают внутри. — Счастливее? — Это может заставить их чувствовать себя немного безопаснее, так как это может служить напоминанием о том, что они не одиноки в мире. — Счастливее… Когда он наконец вернулся в Угасающий город, Грязьмут, откуда началось его приключение, он подошел Старейшине, раскрыл свои руки и обернул их вокруг его тела. Старейшина моргнул, взглянув вниз, и слегка обнял его. Он почувствовал то же самое, когда тот слегка рассмеялся, опустился на колени и обнял его в ответ. Ему нравится. Он любит обниматься. Это безопасно, тепло, приятно. Это было… комфортно.

Первый раз его поцеловала Провидица.

Он вернулся с довольно большим количеством сущности, аж 2400, как она и просила. Она пристально посмотрела на него, глаза расширились от удивления и трепета, когда Призрак передавал ей гвоздь. — Столько сущности… Как сияет… Ты и вправду тот самый Гвозденосец, о котором грезили мои сородичи. — Прошептала она, а гвоздь сиял ярче, чем когда-либо прежде. Ее прикосновения были нежными и легкими, как будто она держала потрескавшееся зеркало. — Возможно, я должна рассказать тебе, почему я здесь… — Призрак подсел к ней чуть ближе, Провидица опускает гвоздь. История, что она рассказала, была о племени мотыльков, ее предках и о Черве. Почему жуки теперь бродят вокруг, почему королевство застряло в вечном сне. Призрак внимательно слушал, наблюдая, как она время от времени поглядывает на гвоздь Грез, нежно касаясь его. Как мотыльки забыли свет, отреклись от него. Как все рушилось, пока она не осталась последней из мотыльков, и вот уже несколько веков остается таковой. Он думал, что это была игра света или его воображение, или просто действие гвоздя Грез, когда вокруг нее начали появляться символы сна. Но когда она стала слегка прозрачной, Призрак вскочил, понимая, что она рассеивается, она исчезает. Провидица подняла руку, чтобы успокоить его, со спокойной улыбкой на лице. — Достойный Обладатель наконец-то появился, я достаточно долго хранила воспоминания о своем племени. Пришло время забыть и меня… — Призрак покачал головой, стоя перед ней на коленях, он постучал по голове: он будет помнить, он будет помнить ее. Она моргнула, хрипловатый смех эхом разнесся по комнате. Меланхоличный смех, немного счастливый и немного грустный. Она положила гвоздь Грез обратно на колени. — Не запоминай нас, Гвозденосец. Не почитай нас, мы этого не заслужили... — упрекнула она, погладив его по макушке. Призрак сглотнул, поглядывая на гвоздь Грёз. Как ярко он сиял, какой красивый контраст с его плащом. — Ах, прости меня… Свет… Лучезарность… — Провидица опустила голову, почти исчезнув. Призрак протянул руку и положил ей на плечо. Она удивленно подняла голову, Призрак приблизился. Не уходи. Она наклонилась вперед и нежно поцеловала его в макушку. Он не знает почему, но он стал держать её руку крепче. Поцелуй оставил ощущение покалывания, которое заставило его тело расслабиться и больше не пытаться бороться с происходящим. Он продолжал держать ее за плечо, наблюдая, как она рассеивалась в символах Грёз. — Я… запомню тебя, — прошептала она, свет окружил её. Призрак смотрел, наблюдал, пока последние знаки Грёз не исчезли в воздухе, и гвоздь больше не светился. Покалывание осталось на макушке, Призрак не знал, почему он сидел там так долго. Он медленно потянулся и дотронулся до того места, где она его поцеловала, позволив ей исчезнуть. Он сидел там и смотрел, как трепещут сметомушки.

Впервые он заботился о Хорнет.

Когда он вышел из грез Херры Зверя, он был удивлен, увидев, что Хорнет сидит здесь. Она посмотрела на него, а затем на пустой пьедестал, отворачиваясь: — Оставь меня, Призрак. Дай мне побыть одной, пока эта опочивальня не станет усыпальницей навеки. — пробормотала она. Призрак встал, убрал свой гвоздь и отряхнулся от пыли. Он бы ушел, если бы не было ноющего чувства в затылке, говорящее ему остаться. Он стоял там, где остановился, и Хорнет подняла голову. — Что ты делаешь? Уходи, тебя здесь больше ничего не держит. Ты сделал свою работу. — Была еще одна работа, но он не был уверен, какая именно. Она повторила, чтобы он ушел. Снова. И снова, и снова, и снова. Призрак отказывался уходить прочь, а голос Хорнет становился все более расстроенным. — Я должна сама выпроводить тебя? — прошипела она, вставая. Призрак покачал головой. — Тогда что ты здесь делаешь? — Он не знает. — Позволь мне погрустить в одиночестве! — Но призрак все еще здесь оставался. — Разве ты не понимаешь, о чем я говорю? — Хорнет схватилась за иглу, указывая ей на Призрака. Он все еще смотрел на нее. — Я не собираюсь драться с тобой, если это то, чего ты хочешь. Это вряд ли подходящее место. — Он не желал битвы. Нет, это что-то другое. — Если ты хочешь позлорадствовать, то я не тот враг, который это позволит. — Он здесь и не для того, чтобы злорадствовать. Даже когда Хорнет убрала свою руку назад, он все равно не уходил. — Почему ты всё ещё здесь?! Это не похоже на тебя! — закричала Хорнет, швыряя иглу. Та едва оцарапала его руку и стукнулась о землю. Нить даже не была привязана. Хорнет не атаковала так, она никогда не запускала иглу так небрежно и так не аккуратно. Она была не в себе. — Убирайся... Убирайся отсюда... — ее голос дрожал, а она рухнула на колени. Она склонилась над постаментом, с трудом вздохнув. Ее плечи дрогнули, а после и всё её тело пробило дрожью. Послышались тихие всхлипы, Призрак сделал небольшой шаг вперед. Это не похоже на нее. Это звучало так, как бы звучал топтун, а не она, не Хорнет. Она не была в порядке. Призрак взял свой гвоздь и положил рядом с её иглой. Она не была такой, как он, но, возможно, он мог бы быть немного похожим на нее. Он был ниже, чем она, но это не должно быть слишком большой проблемой, верно? Он встал позади неё, обхватил её своими маленькими руками, как мог. Он почувствовал, как Хорнет замерла, забыв как дышать на секунду. Слегка сжав, как показывал Мато, и положив голову ей на плечо. Объятие. Это сделает ее счастливее? Всхлипы стали тише. Он стоял и обнимал ее, позволяя ей горевать. Он хотел что-то сказать, что-нибудь, что могло бы принести ей больше спокойствия. Но самое лучшее, что он может сделать, это обнять ее чуть сильнее и надеяться, что это принесет ей еще немного счастья, как это было со Старейшиной. Через некоторое время она наконец прекратила и медленно обернулась. Он отпустил. — Призрак…? — Да? — Зачем ты это сделал? — Мато сказал, что это делает жуков счастливее. Призрак хотел спросить, была ли она счастливее. — Ты должен быть пустым, ты должен был уйти. Тебе не должно быть до этого дела, — бормотала она, опустив голову. Она был грустно склонена. Призрак заметил, как трепался ее плащ, и положил руку ей на колено. Забота? Это — то, что он чувствовал? Это была работа, которую он должен был сделать? — Тебе не нужно беспокоиться за меня… так почему ты остался? Почему ты обнял меня? — По ее щеке потекла небольшая черная слеза, слегка прозрачная. Он потянулся и вытер влагу. Хорнет отступила назад, подняв дрожащую руку и положив ее на чужую голову. Он поддался ее прикосновению. — Ты не пустой, ты… — Прошептала она, призрак молча смотрел назад. — Ты совсем не пустой. Ты не… — Он вздрогнул, когда она внезапно упала вперед и подхватила его, крепко сжав. Ее плечи снова задрожали, те же всхлипы эхом разнеслись по комнате. Призрак обнял ее в ответ. — Ты не пустой, не пустой, не пустой… — Короткие всхлипы, черные слезы капали на его плащ, но ему было все равно, он лишь крепче обнимал ее. Он не был уверен, как долго они сидят там, но он не возражал бы обнять ее еще тысячу раз, если это принесет ей немного больше счастья. Он не заботился о том, чтобы быть пустым. Он скорее заботится о своей сестре, чем об этом.

Полый был первым, из-за кого он почувствовал боль.

Призрак уставился на свисающее с потолка скованное тело, а источающие болезнь оранжевые глаза уставились на него. Трещина расколола его маску, выделяя больше инфекции. Гробовая тишина, только они двое. И это было больно. Боль, пульсирующая в голове. Было мучительно наблюдать за его страданиями: за его сожалениями и разочарованиями. Он должен. Он должен был освободить его. Он ударил по цепям так сильно, как мог, разрушая оковы. Полый тяжело рухнул на землю, Призрак бросился и обхватил его голову. Он думал, что там были остатки его сознания, мысли. На секунду показалось, что все будет хорошо. Полый тяжело наклонился к нему, только одна рука потянулась и припала к щеке Призрака. На момент боль исчезла. Затем крик вырвался из ниш разума Полого, рука оторвалась, а другая схватила сломанный чистый гвоздь. Призрак почувствовал, как боль пронзила его лицо, когда она врезалась в его голову, но это была не та боль, которую он обычно испытывал, когда врагу удавалось нанести удар по нему. Нет. Это была агония, осознание того, что он должен сражаться с Полым. Его брат ходит, как марионетка со спутанными нитями, тем более у него отсутствовала целая рука. Он не хочет этого. Это было несправедливо, это было неправильно. Зачем? Зачем эта битва, это сражение? Он не хочет драться, он не хочет причинить боль Полому. Он отражал, парировал, нехотя выплёвывал заклинания. Он этого не хочет, они оба этого не хотят. Полый нанес удар по рукоятке и Призрак ударился о землю. Он поднял гвоздь и Призрак стал готовиться к неизбежному удару. Полый замахнулся оружием, развернул его и вонзил прямо себе в грудь. Ему хотелось кричать. Было ужасно мучительно смотреть на это. Было слишком страшно, слишком больно терпеть. Прекрати это, прекрати колоть, зачем? Почему, брат, почему? Полый всаживал лезвие все глубже и глубже, Призрак видел, как оранжевая инфекция выступала из его глаз, когда он наносил удар в опухоль. Он хотел бы не видеть этого, потому что это только подтверждало тот факт, что Полый все еще был в сознании. Все еще жив. Вытащив гвоздь, Полый рухнул на землю, Призрак снова обхватил его лицо. Он умолял прекратить сражаться, остановить все. Почему боль не ушла? Гигантская, отвратительная зияющая дыра находилась в груди его брата и медленно наполнялась инфекцией. Боль продолжалась. Большие оранжевые кисты росли, бросая тело сосуда в тяжёлый и душный воздух. Конечности свисали, как будто тот был повешен. Оно швыряло его о землю, тошнотворный и громкий хруст сопровождал каждый удар. Вверх - вниз. Вверх - вниз. Его продолжало бить о землю, как будто он был пустым местом. Полый снова ухватился за чистый гвоздь, вонзив его обратно в грудь и извергнув инфекцию по всему полу. Он разбит. Призрак почувствовал тошноту, осознавая глубоко внутри, что даже неспособен взмахнуть гвоздем. Полому едва удалось поднять дрожащую руку и погладить его щеку, будто это могло заставить боль исчезнуть. Когда игла пролетела перед его лицом, Призрак едва заметил вспышку красного цвета. Она знает, что не может выжить в яйце. Призрак знает. Полый знает. Они знают. Они все знают. Треск раздался по всей комнате, маска Полого склонилась к земле и раскололась. Хорнет что-то кричала Призраку, руки уже дрожали, когда ее сила иссякала. Символы Грёз летели из щели, пылающей отвратительно ярко-оранжевым. И тогда Призрак увидел их глаза. Хорнет и Полый смотрели на него, и на секунду, две пары черных глаз попросили его сделать то, что правильно.

В этот момент они все были вместе. Это была не боль. Это не было болью, которую они чувствовали. Это не было болью вообще. Это была любовь. Первый раз он почувствовал любовь. Любовь, которая рвала его нутро, тело, царапала его голову, мысли, ждала Полого, Хорнет, их обоих. Любовь, которая не хотела, чтобы что-либо из этого случилось, которая хотела, чтобы это закончилось. Закончилось для всех.

Призрак достал гвоздь Грез и ударил. Любовь, что так жгла его тело. Любовь, заставляющая его руки дрожать, когда он смотрел на огненный шар в небе. Любовь, охватившая его всего. Призрак уставился на свет вдалеке. Он зашевелился и белые перья взлетели с небес выше, когда гигантские крылья развернулись.

Он впервые почувствовал любовь и не хотел отпускать.

Когда она появилась, он не вытаскивал гвоздь. Нет, он бросил его, сбросил с платформы. Она в шоке уставилась на него, крича и направляя на него лёгкие клинки. Он не двигался. Он не использовал заклинания, не бросал никаких предметов, ничего. Призрак поднял голову и протянул руки. Сияние смотрела, почти в недоумении. Она покачала головой и снова закричала, нацелив лучи света вокруг него. Он не двигался. Она вызвала шары и выпустила их вокруг себя. Он не двигался. Она вела лезвия, пока его плащ не порвался, но он все еще не двигался. Сияющие клинки опустились. Она смотрела на него, пытаясь понять, почему. Призрак взмахнул руками, прося ее спуститься. Она медленно сделала это, лезвия все еще были нацелены на него. Он подошел вперед, обнял ее, как мог, и нежно сжал. Он обнял ее, слегка поцеловав над глазами.

Он впервые почувствовал любовь и хотел, чтобы она тоже почувствовала её.

Она отпрянула на секунду, поднимая клинок. Призрак не двигался. Она дрожала, сжавшись и настороженно и шокировано напрягшись. Он терпеливо ждал, наблюдая, как клинок медленно опускается обратно на землю. Он двинулся вперед, протянув руку и положив руку на одно из ее перьев. Все лезвия упали на землю. Она медленно склонилась, дрожа. Солнце начало садиться, белые перья теперь трепетали еще сильнее. Призрак только крепче обнял ее, похлопал по крыльям и провел руками по голове. Это напомнило ему край королевства, белый пепел, спускающийся с неба, оплакивающий смерть Черва. Черва, который остался совсем один, умер один. Потерял все. Но на этот раз он может убедиться, что ни один из них не будет один. Солнце садилось за облаками, Сияние устало смотрела на Призрака. Она устала, так устала. Призрак обхватил ее лицо, прислонив лоб к ее. Она хотела знать — почему? Почему после всего, он проявлял доброту? Почему после всего, что он видел, пережил, он не борется? У Призрака был только один ответ. Он не хочет драться, он не хочет причинить ей боль. Он заботится о ней.

Он любит ее.

Они сидели там до тех пор, пока солнце не зашло полностью, тьма медленно начала поглощать свет. Сияние свернулось вокруг него и Призрак продолжал обнимать ее, чтобы утешить. Он держал ее, взглянув вверх, чтобы увидеть пустоту, начинающую сгущаться. Он попросил, чтобы она успокоилась, чтобы остановилась. Здесь было не за что воевать. Незачем было бороться. Только когда темнота стала такой же спокойной, как вода в Голубом озере, Призрак позволил ей продолжить. Сияние наблюдала за ним с полузакрытыми глазами, окончательно закрывая их с последним выдохом. Он держал ее до тех пор, пока не погас последний свет, и в его руках осталось одно единственное светящееся белое перо. Призрак держал перо с особым трепетом, прижимая его к своей груди, как заключительное объятие. Символы Грёз унесли его, пустота не более, чем шум в глубине его сознания. Когда он проснулся, Хорнет и Полый ждали его, наблюдая за ним. Он вскочил, когда Хорнет бросилась вперед, крепко обхватив его руками. Полому удалось подвинуться, обняв их обоих как можно сильнее, прижимая. В голосе Хорнет снова прозвучали пронзительные всхлипы, но это было не от грусти, совсем не от грусти. Она смеялась. Она была счастлива, обнимала его и смеялась. Глаза Полого никогда не были более ясными, чем когда он, сгорбившись, прижимался лицом к ним обоим. Он тоже дрожал, смеясь. Призрак не мог не трепетать, чувствуя себя так тепло. Нет голоса, чтобы говорить, но он и не нуждался в голосе. Он любит своих брата и сестру. Они любят его. Он любит их. Он любит Хорнет, любит Полого. Он любит Грязьмут и всех жителей. Он любит всех жуков, которых он встретил в своем путешествии: Квиррела, Тряпочку, Милу, Корнифера, Изельду, Мато и многих других. Он любит красочность Зеленой тропы, сияющие драгоценные камни Кристального Пика, чудаковатость Грибных Пустошей, меланхоличный дождь Города Слез, спокойствие Туманного Каньона. Он любит святость Земель Упокоения, красоту Садов Королевы, глубокий траур Края Королевства, пустоту Воющих скал, атмосферу Глубинного Гнезда.

Он любит Древний Котлован, Бездну, свой дом. Он любит это, любит все это. Он любит Халлоунест. Он любит своих друзей. Он любит свою семью. И он любит себя за то, что позволяет себе любить.