Ванечка

      Его широкую спину Ваня видит ещё в начале коридора и, тяжело вздохнув, всё равно идёт дальше. Глеб предсказуемо болтает с какой-то девушкой, пока та улыбается и накручивает на палец прядь крашенных волос. Иван только закатывает глаза и проходит мимо, надеясь, что парень его не заметит. Видеть и говорить с этим человеком сейчас хочется меньше всего, но везенье, как обычно, предпочитает обходить стороной. Смех одногруппника обрывается и спустя пару секунд на плечо Иванова ложится чужая ладонь, разворачивая к себе.       — Чего не здороваешься, Ванечка? — издевательски тянет Глеб, становясь почти вплотную, бесцеремонно нарушая личное пространство.       Голос Глеба — низкий и хриплый, до ужаса привычный и отравляющий словно сильнодействующий яд. Иван не отвечает и, сбросив чужую руку, идёт дальше. Чувствовать слабый запах одеколона этого парня настолько близко становится невыносимо.       — Думаешь раз мы в институте, то можно меня игнорить? — преграждая путь, с серьёзностью говорит Глеб и смотрит куда-то за спину одногруппнику. Он не привык бегать за какими-то там лошками по институту, но этот кучерявый того стоит.       Ваня делает обманчиво расслабленный вид, словно ему похуй. Словно плечо совсем не покалывает от чужого прикосновения и смотреть в карие глаза Глеба проще простого.       — Чего ты хочешь от меня?       — Уважения, Вань, — ласково говорит Глеб, будто это всё, что он обычно произносит таким тоном, и поворачивает лицо парня к себе. — Посмотри на меня.       Иванов от злости стискивает зубы и на зло закрывает глаза. Это выглядит глупо, но он не хочет. Не хочет ни смотреть на Глеба, ни чувствовать на себе его прикосновения.       — Я был… это было грубо в прошлый раз, — виновато говорит Глеб, и Ваня открывает глаза. Смотрит удивлённо, но насмешки в ответ не видит. Только едва заметное сожаление, которое сбивает с толку. У Глебова бывает так резко меняется настроение, что Ваня иногда думает о вероятности биполярки.       — Это был последний раз.       — Нет, Ванечка, — вновь в своей манере тянет Глеб и парня всего коробит от такого произношения его имени. — Мой сосед на выходные уезжает домой, поэтому сегодня ты снова приходишь ко мне в комнату, — с удовольствием заметив, как одногруппник моментально напрягается, переходит на шёпот. — Приходишь и делаешь всё, что я тебе скажу.       — Но мне…       — Всё, что я тебе скажу, Вань, — перебивает Глеб и незаметно для чужих глаз, сжимает пальцы на ширинке парня, обрывая его слова на рваный выдох. — Потому что ты и сам этого хочешь.       Иван хватает его за кисть, когда видит идущих к ним ребят, и парень отпускает. В потемневших глазах Глеба сплошная похоть и что-то ещё, чего разобрать не удаётся. Он делает шаг назад и растягивает тонкие губы в ухмылке. Он знает, что Ваня придёт.       Самоуверенность Глеба выбешивает, а чёртовы ямочки на щеках заставляют залипать на улыбку. Ваня чувствует себя полным идиотом, думая об этом на пути к его чёртовой комнате. Плюнув на слишком шумный лифт, он спускается по лестнице на нужный этаж и подозрительно никого не встречает на пути. На часах начало двенадцатого. Привычно толкнув хилую дверь в чужую комнату, он заходит внутрь.       На столе Глеба включена настольная лампа и её жёлтый свет освещает слишком много. Иван берёт протянутое ему пиво и, открыв банку, делает большой глоток. Хозяин комнаты стоит перед ним, всунув руки в карманы серых треников. Здесь пахнет гелем для душа и Ваня замечает мокрый ворот футболки одногруппника. Он замечает это сразу перед тем, как тот прижимается к нему всем телом, а за спиной звенят ключи, которыми он закрывает дверь. Тот был в душе, а до этого скорей всего на пробежке. Чёртов спортсмен.       Иван отводит взгляд, когда тот вплетает пальцы в волосы и не сильно сжав их на затылке, отпускает. Он любит касаться их, даже когда хозяин против. А он против почти всегда.       Прикосновение выходит слишком нежным и заставляет сердце в груди нещадно ускориться. Когда Глеб отстраняется, то тихо смеётся, потому что Ваня почти что тянется за ним следом и в итоге чуть не падает.       — Если бы ты разлил здесь пиво, то мыл бы всю комнату.       Ваня фыркает, рассматривая широкую спину, обтянутую белой футболкой и делает глоток пива, в очередной раз чувствуя себя идиотом. Чувствуя себя слишком хорошо для всей этой ситуации.       Когда переваливает за полночь, они сидят на подоконнике и пьют по второй. Иван залипает в экран телефона, пока Глебов залипает на него. Он думает, что Иванов слишком нескладный и худой, хотя ходит на футбол и на плаванье, а ещё когда у него серьёзное лицо, то он похож на обиженного ребёнка.       — Хорош пялиться, — не выдержав, говорит Ваня, отрывая взгляд от телефона и смотрит прямо на Глеба. Тот взгляд не отводит и, улыбнувшись, одним глотком допивает своё пиво. Встав с подоконника, он кладёт ладони парню на колени и становится между ними. Его пальцы медленно скользят по внутренней стороне бёдер, ощущая, как напрягаются от прикосновений мышцы.       — Уже всех баб там склеил? — спрашивает Глеб, прекрасно видя с высоты своего роста, что Иванов вешает лапшу очередной дурочке. Он думает о том, что проблема парня в его отчаянности. Возможно, когда-нибудь он скажет ему об этом.       Цокнув языком, Ваня блокирует телефон и показушно откладывает его в сторону.       — Ревнуешь? — улыбнувшись, вопросом на вопрос отвечает он, привычным движением откинув волосы назад. Проследив за этим, Глеб насмешливо вскидывает бровь. — Я тебе не принадлежу, — медленно проговаривает Иван последнюю фразу.       От его слов парень шумно выдыхает через нос, и Ваня чувствует, как чужие пальцы сильней сжимаются на его бёдрах, теснее прижимая к себе. У Глеба уже крепко стоит и он несдержанно трётся об него, не отводя взгляд от серых глаз напротив. Ваня улыбается шире и скрещивает лодыжки у того за спиной, слыша, как скрипнули друг о друга собственные кроссовки. Он чувствует, что тело предательски реагирует на Глеба. На его болезненные прикосновения и поплывший взгляд.       — Ты слишком зависим от чужого мнения, — шёпотом произносит Ваня, откидываясь на оконное стекло и чувствуя спиной приятный холод. — Ты — трус.       Ему просто нужно вывести Глебова из себя, потому что по-другому всё это слишком напряжно. По-другому, Глеб будет трахать его медленно и неспешно, а затем возьмёт в рот и будет так же долго не давать кончить. Он умеет. Он чёртов манипулятор и садист. Будет смотреть и слушать, смущая и унижая этим. Запомнит всё, что Ваня ему скажет или попросит, чтобы потом дразнить и насмехаться.       Но если Глеб будет злой, тогда ему будет плевать на это. У него снесёт башню и всё произойдет как в тумане. Они немного подерутся, после чего Ваня, проиграв, будет жёстко выебан на кровати одногруппника. Тогда всё закончится быстро и он, прихватив с собой ещё пива, свалит к себе, отделавшись несколькими синяками, которые утром будет думать, как спрятать под одеждой. В таком случае Глеб обычно не останавливает его и на следующий день избегает. Это Ваню вполне устраивает. Тем более завтра суббота.       Но кого он обманывает. Глеб иногда смотрит так, что долго выдержать невозможно. Так, словно хочет от всего уберечь, но в то же время толкнуть в спину, чтобы разбирался сам. Чтобы повзрослел наконец.       Сначала бьёт, а затем спрашивает о самочувствии. Сначала берёт целует и только потом выслушивает о том, что так делать не нужно. Это лишнее. Всегда было.       — Не играй со мной, Ванечка. Я знаю, чего ты добиваешься.       Внутри всё обрывается, а улыбка пропадает с лица, как только Иванов слышит своё имя, сказанное хриплым голосом Глеба. Тот склоняется к нему и начинает неспешно целовать длинную шею, вновь наматывая на пальцы кучерявые волосы. Убирает из его рук почти пустую банку из-под пива и ставит её возле телефона, лежащего на подоконнике. Он чувствует, как под губами бешено колотится чужой пульс и улыбается.       — Вань, трус здесь только ты.