Apple flavor

Гермиона летела по коридорам, не замечая боли в ногах, как сбилось дыхание и рукава мантии уже пропитались слезами. Внезапно она остановилась, когда наткнулась на группу когтевранцев, весело переговаривающихся у окна. Завидев девушку, они замолчали и потихоньку ретировались. Вряд ли из-за ее вида, скорее из-за страха — она ведь префект, а время довольно позднее. Грейнджер встала у окна, откуда они ушли, и перевела дыхание. Нужно успокоиться, непременно успокоиться и обо всем подумать. Друзья не должны ничего заподозрить, ибо она не желала сейчас ни с кем говорить. Ей было больно. Нестерпимо больно и стыдно. Как теперь смотреть ему в глаза, после всего, что Том видел? Она не сможет вести себя, будто ничего не произошло, да и он, вероятно, тоже. Они поцеловались. О, Мерлин, как же неловко все вспоминать. От одной этой мысли слезы потекли вновь и она всхлипнула. Теперь он наверняка будет издеваться над ней, припоминать увиденное. Или нет? Он, конечно, подлый, но не настолько, не так ли? Ведьма не знала, что будет так больно переживать все вновь. Она же так старалась забыть обо всем. Даже ходила к детскому психологу тем летом. Родителям она так ничего не сказала, потому что Гермиона боялась разговоров, взглядов, шумихи. До сих пор она с великой благодарностью вспоминает, как первого сентября Дамблдор вызвал ее к себе на разговор. Тогда он поведал ей о том, что все знает и что в Министерстве завели на нее дело о нападении на маггла. Но директор категорически запретил начальнику отдела распространяться на этот счет. Также он убедил его, что Министерство вообще не должно касаться этого дела, ведь она не применяла магию. Что это была лишь защита маленькой девочки. А Дамблдор умеет убеждать. С плеч Гермионы в тот момент спал груз ответственности. А еще она узнала, что тот маньяк уже был в розыске, и его упекли в маггловскую тюрьму. Это успокоило, ведь она даже на улицу боялась выходить. Родители не могли понять, что с ней такое, но ведьма упорно молчала. После разговора с директором, которого Гермиона убедила ничего не рассказывать ее друзьям и другим преподавателям, девушка очень сильно изменилась. Она долго работала над собой, чтобы стать более уверенной, сильной, независимой. Чтобы уметь обороняться в таких случаях. И вот прошло два года, никто ничего не знал, она постаралась обо всем забыть и… Ее тайна больше не принадлежит только ей и директору. Есть, конечно, мысль наложить Обливиэйт на Тома, но она больше не рискнет с ним даже заговорить. Может, тогда проблема уйдет сама собой. Может, они просто будут жить как раньше, не замечая друг друга? А не замечали ли? Это вряд ли. Они всегда соперничали, ненавидели, боролись. Но не игнорировали. И сейчас вряд ли получится. Гермиона измученно простонала и утерла слезы. Палочкой постаралась сделать вид обычным, не вызывающим подозрения, собрала всю волю в кулак и направилась в гостиную Гриффиндора. Завтра будет сложный день. Однако оказалось, что Реддл на завтрак не пришел. Общих уроков у них сегодня не было, и это значительно приподняло девушке настроение. Она не чувствовала неловкости, когда за завтраком общалась с друзьями, потому что никто не прожигал ее взглядом ледяных глаз. Сегодня была суббота, и после обеда был назначен поход в Хогсмид, где мальчики и девочки могли прикупить себе волшебные наряды к приближающему празднику. Девушка не хотела идти, да хотя бы потому, что платье у нее уже было. Мама позаботилась об этом еще летом, когда они были во Франции. Но Гарри и Рон так упорно убеждали подругу пойти, что она сдалась. Сегодня ей не хотелось надевать каблуки и юбку, поэтому девушка надела удобные обтягивающие джинсы, полусапожки и пальто. Благо, в Хогсмид не обязательно было надевать мантию. Друзья тепло улыбнулись, глядя на подругу, которая напомнила им старую добрую заучку Грейнджер. Большой компанией все двинулись в путь. Ведьму уже давно перестало смущать, что парни ходили за ручку со своими девушками. И поскольку внимания ей было уделено мало, Гермиона опять углубилась в свои мысли, не заметив, как отстала от друзей.  — Гарри, я, кстати, хотела спросить, — начала она и подняла голову, заметив рядом темноволосого парня. Но только это был не ее друг.  — Подожди, — попросил Том прежде, чем девушка собралась уйти. — Я хочу поговорить с тобой. Можно? Он спрашивает разрешение? Она не ослышалась?  — Нет, нельзя. Меня ждут друзья, — ответила она, притворяясь равнодушной, но голос выдал с головой.  — Пожалуйста, Гермиона. Я хочу извиниться, — парень встал прямо перед ней. Девушке было неловко от взглядов, которыми их прожигали ученики, что проходили мимо. Тому было, похоже, не до них. Гермиона смотрела на пуговицы его темного пальто и не решалась поднять глаза. Он. Хочет. Извиниться?  — Извинился. Я пойду? — прошептала она, когда пауза затянулась, а они уже остались одни посреди слегка подмерзшей дороги.  — Мне не стоило применять Легилименцию к тебе. Я был неправ. Все, что увидел, никогда не достигнет чьих-либо ушей, обещаю. — Том был, как и всегда, невозмутим, но девушка чувствовала некоторую неловкость в его голосе, или в глазах, с которыми она только что встретилась.  — Я не могу тебе верить. А даже если и поверю, даже если прощу, то какой в этом смысл? Думаю, наше «сотрудничество» подошло к своему ожидаемому финалу. Ты повел себя, как и всегда. Она обогнула его, чтобы направиться дальше по дороге, но Том перехватил ее за локоть и обернул к себе.  — Чего ты еще хочешь от меня, Грейнджер? Чтобы я упал на колени и молил тебя о прощении? Ты сама внедрялась в мое сознание и я, кстати, за это тебе ничего не сделал. Странно, почему. — Глаза парня стали холодными, словно ледышки. Он злился на нее, только с какой стати? Это она должна злиться.  — Действительно, странно. Только, кажется, я ничего такого и не увидела. И, если хочешь знать, этого не хотела. Это твое заклятие отскочило от моего щита, если ты запамятовал, Реддл. — она немного сбавила обороты, чтобы спросить, — чего ты хочешь от меня? Чего? Ты же ненавидишь меня, грязнокровку Грейнджер, разве нет? Он молчал. Мучительно долго для нее и самого себя. Том не знал, что ответить, возможно, впервые.  — Да, ты права, — голос был равнодушным, а глаза пустыми. Он, наконец, отпустил ее локоть. И ей сразу стало невыносимо холодно находиться рядом. В носу закололо, а в животе все сжалось. — Я ненавижу тебя, грязнокровка. Ему стало гадко, паршиво, тошно. Но слова назад не вернуть. Гермиона ушла, даже не взглянув на него напоследок. Мелкие капли дождя холодили лицо префекта, а ветер шевелил волосы на голове, пока он смотрел вслед этой маленькой, странной и сильной девчонке. Раньше он с удовольствием произнес бы те слова, а сейчас… Странное чувство, такое неосязаемое, но оно жило в нем. Разрасталось. Он не должен его испытывать. Это лишнее, ненужное, никчемное чувство, о котором все время лопочет Дамблдор. Какая любовь, Мерлин его задери? К грязнокровке? Неважно, он должен забыть ее.       Парень медленно направлялся в сторону Хогсмида, как вдруг скользнула едкая, противная мысль: а что, если бы тот ублюдок надругался над ведьмой? Что, если бы она не использовала интуитивную магию? Магия… Она велика, непостижима. И все же… Гермиона. Он не смел ее обижать, не после всего, что было. Этот поцелуй. Он и раньше целовался, но то было противно, липко, приторно. Губы Пэнси не приносили наслаждение, о котором так бредили все слизеринцы, вступившие в пубертатный возраст. Том решил просто из любопытства попробовать запретный (хотя какой там запретный, с этой Паркинсон) плод, еще на третьем курсе. И после неудачного опыта никого к себе не подпускал. Да и как-то страсти сами проходили его стороной, хотя многие девчонки откровенно намекали Реддлу на более тесные отношения.       Почему же с этой гриффиндоркой ему так… так… приятно? Возбуждающе? Она никогда не намекала ему ни на что, как это делали многие его сокурсницы, не прикасалась, и все же. Он сам поцеловал ее, и он хочет еще.       Том покачал головой. Нет, это все какое-то наваждение. Во всем виноват возраст, половое созревание, организм. Он должен себя контролировать. Пусть другие думают о глупых девчонках, у него есть дела поважнее. Например, наказать Малфоя. Он совсем забыл о нем…

***

      До Хэллоуина осталось всего три дня, и девушка пустила всю свою энергию на организацию праздника. А этого в ней было очень много — злость подпитывала. Гермиона после ужина вместе с несколькими префектами украсила Большой зал, несколько коридоров, а еще придумала конкурс, за который назначила отвечать Эрни и Ханну из Пуффендуя. Ребята с энтузиазмом принялись все организовывать, со всем трудолюбием своего факультета.       Вконец вымотавшись, девушка направилась в свою спальню. В одном из прохладных коридоров, где уже никого не было, Гермиона запрыгнула на подоконник, встрепала свои волосы и откинулась спиной на холодное стекло. Усталость навалилась на нее вместе с гадкими мыслями. За два дня, что они с Реддлом не пересекались, а точнее, начисто игнорировали друг друга, она успела все обдумать и рационально расценить, но чувство обиды с корнями выдирало из головы все доводы. Или это была не обида? Может, она испытывает к нему нечто другое? Возможно… Но Гермиона уже так устала от всего маразма, что проще закрыться в своей скорлупе, переждать бурю, а потом придет облегчение. Но придет ли?..       Девушка не заметила, как в размышлениях немного задремала, поэтому от испуга вскрикнула, когда ее окликнул знакомый неприятный голос.       — Грейнджер? Что, соседки выгнали из спальни? — Драко Малфой стоял в паре метров от ведьмы, сложив руки на груди. Он был в одной белой рубашке и черных брюках.       — Малфой? — девушка зевнула, потянувшись. Она поняла, что уже стемнело, когда заметила лунный свет на противоположной стене, отражавшийся ромбовидной сеточкой от решетки окна. — Уже поздно, иди в подземелья, — дремота все еще окутывала девичье тело, поэтому она особенно не язвила, да и вообще как-то мало реагировала на присутствие неприятеля. Драко изучал ее серыми глазами. Давно девчонка не была с ним наедине, возможно, даже впервые. Блондин был спокоен, но в душе сгорал от желания подойти к грязнокровке и взять ее прямо на этом подоконнике.       — Нет. Я… — он сделал пару шагов в ее направлении, отчего глаза девчонки распахнулись. Сон как рукой сняло.       — Проваливай, Малфой. Минус пять очков Слизерину за поздние прогулки, — она притронулась рукой к значку на мантии.       — Можешь снять хоть сотню, — он игриво улыбнулся, что вообще не подходило в данной ситуации. Девушка спрыгнула с подоконника, чуть не упав на пол, потому что ноги порядком затекли, пока она сидела в неудобной позе. Драко оказался совсем близко, прижав своим телом к подоконнику и прошептав на ухо, обжигая горячим дыханием, — как насчет пойти со мной на бал?       — Это шутка такая? Или ты поспорил со своими идиотскими дружками? — Гермиона нервно рассмеялась, стараясь пока мягко оттолкнуть его от себя, чтобы не нарушал личное пространство. Она сама не знала, почему любезничает с ним.       — Я не шучу, Грейнджер. Я хочу пригласить тебя на бал. Или ты со своим новым любовничком собралась? — девушка почувствовала легкий запах огневиски.       — Ты что, совсем свихнулся, Малфой? Да ты же пьян! — она отскочила от него на шаг, но парень перехватил ее за кисть и силой прижал к себе, а затем запустил одну руку под мантию, а другую запутал в распущенных волосах. Прохладные губы встретились с ее горячими. Девушка попыталась вырваться, проклинала его прямо в губы и толкала ладошками, но Драко уже прижал ее к подоконнику.       — Гермиона, — имя из его уст резануло ведьму по ушам. Она не понимала, что за абсурдная ситуация сейчас происходит, что он творит и как это все прекратить. — Ты мне нравишься, представь себе! — он как-то нервно рассмеялся, а в глазах блеснул пьяный огонек желания.       — Ты под Амортенцией, что ли? — она все пыталась его отпихнуть. Нет, на любовное зелье не похоже, там другие симптомы.       — О нет, — он был немного безумен, словно близость с девушкой срывала ему крышу. — Это все ты, грязнокровка. Твои короткие юбки, обтягивающие блузки, сексуальная улыбка. Ему ты улыбалась, Гермиона, я видел. Я видел, как ты смотришь на него, — Драко провел ладонью под блузкой девушки, запуская тысячи мурашек по спине. Ее словно парализовало. Его прикосновения, на удивление, не вызывали отвращения. Они пугали. Он пугал. Что-то в этих серых глазах было безумным.       — Драко, отпусти меня, пожалуйста, — сказала она спокойным, ровным голосом, медленно отводя руки парня от себя. — Тебе нужно показаться мадам Помфри.       — Хватит говорить со мной, как с ребенком, Грейнджер. Я не болен, — он толкнул ее, больно прижав к подоконнику поясницей. Девушка поморщилась, в эту секунду доставая палочку из мантии.       — Боюсь, ты не прав. Петрификус.. — но Малфой одним движением ладони выбил палочку из рук волшебницы, а затем с силой схватил за волосы на затылке, откидывая голову назад. Девушка зашипела от боли и со всей яростью, на какую способна, попыталась его оттолкнуть от себя. — Да откуда в тебе столько силы, придурок? — простонала она, а затем задержала дыхание, когда прохладные губы коснулись разгоряченной шеи. — Нет, хватит, отпусти меня!       — Ты не слышал, Малфой? Дама просит отпустить ее, — Том взмахом палочки откинул Драко от Гермионы. Тот приземлился в нескольких метрах от них и с паникой во взгляде поглядел на парня.       Реддл с нескрываемой злостью и отвращением стал выписывать палочкой Непростительное.       — Кру…       — Том, нет! — вскрикнула Гермиона, разворачивая его к себе и заглядывая в глаза. — Не надо этого делать.       — Он заслужил! — прошипел парень, напрягая скулы.       — Если хочешь показаться рыцарем, то просто сломай ему нос! — разозлилась девушка. Что происходит с ней в последнее время? — За что мне это все? Почему просто нельзя оставить меня в покое! — она не заметила, как последние фразы произнесла вслух и очень громко. Драко встал с пола и привычно презрительно посмотрел на Гермиону, а потом на Тома.       — Пшел прочь, скользкий гад, — проговорил Том медленно, со всей неприязнью, на какую способен, направляя палочку на своего собрата по факультету. Для девушки это было вдвойне непривычно наблюдать. Она быстро подхватила свою палочку с пола и взглянула, как Драко быстро уходит. Оставаться наедине с Томом было бы не лучшей идеей, поэтому она тоже молча направилась в противоположную сторону.       — Постой, — парень догнал ее, но девушка продолжала идти, не обращая на него внимания. — Остановись, Грейнджер! — его властный тон заставил Гермиону резко остановиться и посмотреть на него. Она была зла, непонятно на кого именно. На обоих. И на саму себя.       — Что? — выплюнула она, глядя на него суженными глазами. — Решил напоследок еще разок мне напомнить о статусе крови? Не переживай, с памятью у меня все просто прекрасно! — она снова направилась в гостиную, но Том резко развернул ее к себе и впился в губы. Они были такими мягкими. От волос пахло яблоком, легкий, почти выветрившийся аромат дурманил лучше всякого вина.       Гермиона опешила и отстранилась, заглянув ему в глаза. Парень был внешне спокоен, но темно-голубые глаза, словно бушующее море, затягивающее в свою пучину корабли, сейчас ломали последние мачты ее сопротивления. Девушка немного расслабилась, а брови больше не хмурились.       — Гермиона, прости меня, — громкий шепот в ее губы. — Я был идиотом, просто последним ублюдком, я знаю, — он на мгновение прикрыл глаза и вздохнул. Том редко признавал свою неправоту.       — Лучше не скажешь, — усмехнулась она, отпуская все плохое. Ей действительно надоело злиться и копить ненависть. Он повел себя грубо, но извинился. А Грейнджер не из тех, кто не прощает. — Пообещай мне, Том, — он внимательно заглянул ей в глаза, — никогда больше не использовать Непростительные.       — Хм… — он задумался. — Ладно, обещаю, в школе пока не буду, — и растянул губы в змеиной улыбке. Девушка беззлобно хлопнула его по плечу с негодующим «Эй». Они рассмеялись, а когда смех угас, Гермиона провела указательным пальцем вдоль скулы, а затем по нижней губе парня.       Том притянул девушку к себе за талию и настойчиво-мягко поцеловал. Им было непривычно, странновато вот так стоять посреди коридора, целоваться, но какое это имеет значение, когда двое подростков растворяются в объятьях друг друга?