В говне

Мейв несколько раз повторяет, что не пила, но от нее все равно воняет чем-то паршивым. Дешевым еще, наверное. Елена в крепком алкоголе никогда хорошо не разбиралась. Запах хреновой выпивки мешается с запахом свежей краски для стен. — Я просто в говне, — говорит Мейв, голову уронив ей на плечо. Третий раз за одну неделю; ей бы ненавидеть ее стоит. Ей бы стоит найти в себе силы и наорать, выставить и сказать, чтобы катилась к своему белобрысому герою с обложки. Или просто катилась. Мейв не плачет, Елена не успокаивает. Не требует объяснений, не пытается разобраться в происходящем. Уважения бы к себе чуть больше. Уважение и умения закрывать двери насовсем, не оставляя форточек. Они на полу сидят целую вечность, даже заговаривать ни о чем не приходится. Мейв периодически в щеку целует, несколько раз к губам тянется, Елене одергивать ее приходится. Тихо. Без слов. Она все равно уйдет; банально потому что она ее выгонит. Уйдет снова геройствовать, светить улыбками на экранах, быть той, кем всегда хотела. — Я в говне, — повторяет Мейв. Елена думает, что они обе в говне. Хотя бы потому, что она снова пустила ее в свою жизнь. Хотя бы потому, что от этого никуда не сбежать, потому что она обхватывает ее руками и без слов пытается пообещать лучшее будущее. Краска пахнет едко. Краска пахнет так, что всю голову обволакивает и сжимает в кольцо. — Тебе лучше уйти, — говорит она спустя кто знает сколько времени. — Я знаю. И сквозь звенящую тишину квартиры. — Чуть позже. Почти бесшумно: — С тобой я не в таком говне. Злость притупилась, наверное. Она снова дура наивная, наверное, но Елена не хочет даже знать, что там такого в говне. Проблемы у нее с бывшим, проблемы с алкоголем или просто надоела жизнь под вспышками камер. Ей просто все равно, что там в говне. Мейв целует ее в щеку, на ноги поднимается, несколько пошатываясь, и проваливает. Просто проваливает. Разве она не хотела, чтобы та просто проваливала из ее жизни? (Она все равно вернется; не на этой неделе, так на следующей. Снова ничего не объяснит, сядет рядом с ней на пол и голову устало на плечо положит. Она вернется, а Елена, наверное, все же самая большая дура в мире, потому что позволит. Куда уж там, она и так привыкла многое ей позволять.)