Старт

Я не чувствую какого либо прилива сил. Или желания встать и сделать хоть что-то. Мне и тут комфортно, я закончила читать очередную книгу, отложила ее в сторону, вытерла мокрые от слез щеки и потянула руку к следующему тому. Мне бы взять передышку, выпить чаю, поболтать с кем - то по телефону. Может не мешало бы сходить в магазин и купить себе пару пирожных, ( даже учитывая всю ту лекцию, что мне пришлось бы выслушать от мамы ) съесть их по пути домой, разглядывая прохожих или пялясь на легкую ребристость, в основном гладкой Москвы реки. Но нет. Я должна была отвлечься по другому. Должна была заглушить эту пустоту смерти, пусть не настоящей , но такой до жути реальной. Сколько книг я прочла, а смириться с утратами, что поджидали меня в них, я так и не научилась. А самое обидное, что в любой момент я могу начать читать снова и оживить воспоминания, которые в любом случае неизбежно умрут, по задумке автора. Впервые это случилось в метро. Все было таким безмятежным, страница за страницей. Пока я не заметила, что мое сердце стало биться чаще, руки начали слегка трястись и дыхание участилось, да и что говорить об этом долго? Когда я прочла роковые слова, по щекам поим покатились слезы. Не знаю, как это выглядело. Обычным? Ведь люди читают в метро довольно часто. Или странным? Ведь большинство из них контролировали бы свои чувства в такой ситуации. Может это выглядело нормальным для меня, потому, что я не могла заставить себя притупить эту боль, что разнеслась по телу. Не могла прекратить поток этих предательских слез, они только сильнее и сильнее лили из глаз. А теперь? Думаю, мало что изменилось. Я может и научилась контролировать свои эмоции на людях, и не плачу так горько в метро, парках или общественном транспорте. Но дома я могу без остатка отдаться скорби. Вы скажете, что я принимаю все близко к сердцу? И я полностью с вами соглашусь. Это глупо? Да, от части это выглядит глупым. Но не для меня, не для ставшей этому созданию в переплете столь близкой и знакомой. Я открыла первую страницу и прочла пролог. Ничего интересного, даже не зацепило. Первая глава, вторая, третья, четвертая. Какая жуткая скукотища. Я почувствовала как в голову лезут мысли, от которых я так отчаянно стараюсь огородиться по средствам чтения. Но чтение это, вдруг, стало таким томительным и глупым. Кто-то говорил, что нужно уметь закрывать плохие книги и выходить из зала, если идет плохой фильм. Только я не считаю, что есть плохие книги или фильмы. Есть плохие писатели и режиссеры, а вот книги или кино винить не в чем. Потупив немного над последним предложением четвертой главы я захлопнула эту бредятину и положила на стол. Ну все, хватит. Хватит. Я поднялась и почувствовала как кровь разливается по моим ногам. Сделав пару шагов и услышав,как отчаянно хрустят суставы, я решила, что нужно выйти на прогулку. Запихивая в сумку кошелек с телефоном (предварительно поставив его на режим "без звука") , и окликивая маму - Пойду подышать, тебе нужно что-то в кондитерской? - я прикусила губу. Послышались шаги с кухни и я начала жалеть, что вообще задала ей этот вопрос. Все грозило длинной нотацией о тех местах в которых я собиралась прогуляться по пути в кондитерскую, я думаю, что я явно переоценила свое терпение. Просто уйти было бы проще. - С кем ты идешь? - Встревожено спросила она. Я ненавидела этот тон. - Одна. - Почему одна? Давай я пойду с тобой, мы давно не проводили время вместе. - Проговорила она уже более ласково. - Нет. - Может останешься дома и закажем пиццу? - Нет. - Но Соня. - Нет, мам. Молчание. - Меня тошнит от этой тюрьмы. - добавила я, уже хлопнув дверью. - Возьми телефон и ключи. И прошу, будь осторожна. - крикнула она мне в след. Я не любила этого, не любила хамить и злиться, не любила делать ей больно, но меня выводило из себя это отношение. В конце концов! Все ведь так же! Спасибо ей уже за то, что она перестала донимать меня разговорами, типа " Мы можем переехать", " Давай запишем тебя в частную школу ", и, ее коронное, " Может снова обратимся к психологу?". Видимо мое стабильное "Нет" начало ей надоедать, и она перестала приставать, хотя очень часто я видела как рот ее открывается готовый задать вопрос, но невольно закрывается. И она уходит так и не проронив не звука. В любом случае еще одного курса у психолога мне не выдержать ни за что. Сбежав по ступенькам на улицу я вдохнула прохладный весенний воздух и свернув влево, направилась к дому номер восемь. Приятно было идти по знакомой дороге, которую я не видела уже пару месяцев. За последние полгода, мои вылазки в "мир" ограничивались походами к психиатру ( а не психологу, как говорила мама ), поездками в метро, хотя, я назвала бы это выгулом моего тела, ну и вылазками в библиотеку, что находилась в соседнем доме. Да, первые четыре месяца я и сама была рада столь кратковременным посещениям общественных мест, но потом что-то щелкнуло. Я смирилась с тем, что со мной случилось, а вот окружающие нет. И меня начало бесить то, что ко мне относятся, как-то по-особенному, не так как ко всем. Это выводило из себя, раздражало. Но дома приходилось сидеть не только чтоб не волновалась мама, а еще по тому, что когда я торчала в комнате за книгой не всплывал кошмар в моей голове. Черт! Позвонив в дверь пару раз, но так и не дождавшись никаких признаков нахождения в квартире хозяев, я развернулась на каблуках сапог и выскочила из темного подъезда. Скорее всего бабушка Анна пошла прогуляться с Моцартом самостоятельно. Моцарт это белая швейцарская овчарка, с которой я раньше гуляла почти каждый день. Пока не начала торчать дома дни напролет. Сегодня я решила навестить его и прогуляться, теперь придется делать это в одиночестве. Я бодрым шагом направилась в парк, по пути зайдя в кондитерскую и купив себе круассан с клубникой. Теперь идя по дорожке, таращась на прохожих и думая о той книге, что читала утром, я понемногу высасывала из теста клубничный джем. Может ее автор не так уж и плох. Может, просто я не для этой книги? Может она не для меня? А может дать ей еще шанс? Мои мысли понеслись дальше, я думала, о страницах книг, что я перечитывала много раз. О страницах любимых книг, которые я воспринимала их по разному снова и снова. Они кажутся мне такими важными и интересными, такими весомыми. Люди меняются, меняются и их книги. Это самое замечательное, что может быть, представьте, что спустя год, взяв в руки любимую обложку, открыв ее и перечитав, вы уловите совсем иной смысл. Он покажется вам еще более глубоким и интересным, а может наоборот. Простым и ненавязчивым, таким легким и даже немного банальным. От этого книга станет еще дороже, еще ценнее. В голове всплыли строки из " Над пропастью во ржи ", про то, как порой сильно хочется позвонить автору и поговорить с ним. Стать его лучшим другом. И тут на меня налетает белое пятно, прыгает прямо на грудь, так, что я чуть не падаю, лает, что есть мочи и пытается облизать щеку. Я роняю остаток круассана и прихожу в себя. Моцарт продолжает оглушительно лаять и скакать вокруг. - Простите, это я виноват, не успел пристегнуть поводок. Я поднимаю голову и вижу своего бывшего одноклассника - Матвея. - Все в порядке, мы просто давно не виделись. - Произношу я, глядя ему прямо в глаза. Интересно он меня вспомнит? Он таращится на меня с секунду и говорит. - Давно не виделись, можно сказать и про нас тоже. Если я не ошибаюсь, ты - София? - Неуверенно говорит он. - Да. Я сажусь на корточки я почесываю за ухом у Моцарта, все еще не позволяя себя лизнуть. - Не думал, что мы еще встретимся. Сколько мы не виделись? Года три? - Почти, два с половиной. - говорю в ответ. - Я ушла из вашей школы в восьмом классе, в середине ноября. - Точно. Я бы тебя не узнал ни за что. - Матвей пристегнул поводок к ошейнику, и собака заметно загрустила. - А ты, давно гуляешь с Моцартом? - Час точно. - Нет, в смысле, как давно начал с ним гулять вообще? - Уже три месяца, по четвергам.- отвечает он. - Бабушка Анна сказала, что прежний ее помощник испытывает некие трудности, и что пока ему нужна замена. Вот я и согласился. - Откуда ты знаешь бабушку Анну? - спросила я вставая в полный рост и начиная двигаться дальше. Моцарт пошел рядом. - Ее знает мой отец. Я коротко кивнула. Ну вот, хоть какое-то разнообразие, в скучной жизни. Меня кольнуло только то, как он произнес " прежний помощник испытывает трудности". Интересно, бабушка Анна ему рассказала? - А ты... - Я тот самый прежний помощник. - опередила его я, угадав вопрос. К огромной радости, а может и нет. Про трудности он не спросил ничего. Мы так и побрели в сторону площадки, куда изначально шла я и откуда уже уходили они. Я попросила у Матвея поводок и наслаждалась тем, как это шустрое чудо тянет меня вперед расспрашивала его о всякой всячине. Это казалось таким новым и немного нереальным, то, что я с кем то гуляю в парке, как раньше. Мы таскались туда сюда еще час, вспоминали истории из школы, я даже смеялась. - Его пора вести домой. - Напомнил Матвей. Я вернула ему поводок. И остановилась. - Ты с нами? - Спросил он, но его вопрос утонул в воздухе. Стоя и смотря на фонарный столб я отчетливо слышала этот голос, по телу побежали мурашки. Контроль над тем, что окружает меня начал теряться, где-то в памяти стали выскакивать картинки, которые я запрятала глубоко внутрь сознания. Я отогнала мрачные мысли. - Соня? - Повторил Матвей. - Сонь. - А, да, конечно. Я ждала у дверей подъезда бабушкиного дома, не знаю почему не захотела войти в дом теперь. Матвей вышел довольно скоро. - Где ты живешь? - спросил он. - Заем тебе знать, где я живу? - Я хочу проводить тебя. - Произнес он. - Подожди. Я запихнула в сумку руку и достала мобильник, девять пропущенных от мамы высветились всеобъемлющего в уведомлении. И еще одна смс: "Ты не имеешь права так поступать. Позвони мне немедленно!" С гримасой отвращения я затолкала сотовый обратно и сказала. - Мне нужно зайти в магазин, а потом ты можешь меня проводить. Что угодно, но раз уж я вышла из дома сегодня, то вернусь туда точно не сейчас. Я даже готова таскаться по магазину и пялиться на прилавки со всякой ерундой. Матвей согласился. Когда мы зашли в гипермаркет я уже составила план покупок, которые мне "нужно" было купить. Но почему-то сказала только: - Если честно, я ненавижу гипермаркеты, да и вообще магазины. - созналась я. - А если еще честнее, мне не нужно ничего покупать. - Тогда, зачем мы сюда пришли? - поинтересовался Матвей. - Я просто не хочу идти домой, хочу еще немного побыть вне его пределов. Только не думай, что я сбежала или что я сумасшедшая. - Нет, я понимаю, бывает. - добродушно изрек он. - Но раз уж мы пришли, предлагаю провести время с пользой. - Это с какой? - спросила я. Он отошел за угол и вернулся с железной, ярко-желтой тележкой. - Садись в нее. - предложил он. - будем делать вид, что нам и в правду нужно закупиться на долгий срок. - Ага, сейчас. - саркастично произнесла я. - Давай, садись, мы же не зря сюда тащились. Недоверие, молчание. Я пялилась на тележку почти 3 минуты. Не понимаю, что происходит в такие моменты, наверное я просто отключаюсь, и стою глядя в пространство. Но такого не было уже очень давно. Тем более дважды за последний час. Голос снова прозвучал в моей голове очень четко, когда я начала понимать, что в ступоре он стал исчезать. Моргнув, я перевела взгляд на Матвея. - Это у тебя часто? - спросил он. - Нет. - коротко ответила я и села в тележку. Матвей покатил меня мимо стеллажей с кучей, как мне казалось ненужного барахла, яркие этикетки и надписи мелькали перед глазами, отовсюду доносилось гудение голосов покупателей, они шныряли туда сюда, с увлеченными лицами. У кого-то между бровями залегали морщинки, во время того, как они разглядывали два вида одинаково бесполезных продуктов. Я закрыла глаза и запрокинула голову, некоторое время привыкала, как свет ламп ярко бьет даже сквозь веки, а потом зажмурилась сильнее. Матвей, кажется, свернул влево, вправо, еще куда-то, я не следила. Мне нравилось это чувство будто меня несет по течению реки. - Где ты сейчас учишься? - тихо спросил он и добавил. - Только не открывай глаза. Этот вопрос показался мне таким неожиданным, я уже даже перестала слышать гомон этого места, а его вопрос вернул меня в реальность. - Я нигде не учусь. - просто ответила я. - В смысле? Ты же перешла в другую школу. Я молчала, если я начну объяснять почему нигде не учусь он станет спрашивать еще. Почему? Что случилось? Как это случилось? И я прекрасно понимаю, что могу ничего ему не рассказывать, но даже учитывая то, что мы не виделись с ним столько времени, те восемь лет в одном классе внушаю доверие. Я знаю его, и знаю очень хорошо. - Да, и ушла из нее после десятого. - Из-за чего? Не сейчас, не здесь, я могу говорить о чем угодно, но только не об этом. - Я..ну.. Я молчала. - Все в порядке, - успокаивающим тоном сказал он. - если не считаешь нужным, ты можешь не говорить. - Спасибо. - облегченно ответила я. Мои глаза все еще были закрыты, после нескольких поворотов мы остановились. - Теперь, ты можешь открыть глаза. - громко сказал Матвей. По голосу я поняла, что он улыбается. Я медленно открыла сначала один, а потом второй глаз. То, что я увидела поселило у меня в голове чувство всеобъемлющего восторга. На огромном стеллаже, такой же огромной высоты сидели тысячи мягких игрушек. Безмятежные они дарили радость и свет. Разноцветные и пушистые, большие и маленькие, с огромными грустными или веселыми, но такими живыми глазами все они передо мной возвышались стеной. Нервный вздох вырвался у меня из груди. Мне захотелось купить их всех, и затолкать к себе в комнату, чтобы никогда с ними не расставаться. Их было так много, что я просто не могла поверить. - Как красиво! - все, что я смогла сказать. - Впечатляет, правда? Когда я впервые увидел, не мог оторвать взгляда. Стоял и разглядывал их с час. - Они все, все такие чудесные. Я не знала, как описать это счастье, что наполнило меня целиком. Я позабыла обо всем на свете, казалось кроме этой пестрой стены в мире больше ничего нет. перед глазами мелькали картинки из детства. Первая поездка на велосипеде, первый полет к морю, игра в классики, разбитые коленки и всегда не расчесанные волосы. И тут мне захотелось написать маме. Сказать, что все хорошо, что все очень хорошо. Я достала из сумки телефон и отправила ей смс: " Прости меня, все в полном порядке, скоро буду" и включила режим "Громко". Сидя на упаковочном столе и доедая яблоко я слушала уговоры Матвея вернуться в школу. Нет, я ничего ему не рассказала, он просто задался целью уговорить меня перейти обратно. И знаете, что мне нравилось? Мне нравилось его неведение. Он ничего не знал и поэтому относился ко мне так, как относился бы к любой другой девчонке. Шутил, иногда толкал в бок, чтоб я обратила внимание на особенно странного покупателя, помогал выбирать яблоко из кучи похожих друг на друга яблок. Сказав мне, что это неописуемо важное занятие - выбирать яблоки. - Ты не хочешь объяснять почему решила бросить школу, ну а я считаю, что ты должна вернуться в нее. - с рвением добавил он после большущего списка "Школа - это забавно, если не париться обо всем на свете." И я подумала, как это не пришло мне в голову раньше? Вернуться в школу - это самое лучшее, что я могу сделать ( только вернуться в ту школу из которой я когда-то уже уходила). Снова стать обычной - то, чего я очень хочу. И я решила, придя домой сказать маме, что хочу обратно. - Хорошо, хорошо. Ты меня уговорил. Показалось, что мы не прекращали общаться, что я просто очень долго спала, а теперь проснулась и все становиться, как раньше. Попрощавшись в Матвеем у подъезда я побежала на третий этаж. Глядя под ноги на ступеньки я перебирала в голове сегодняшний день. И тут в сознание снова ворвался до жути мерзкий голос. Вокруг резко стало так холодно или это мне страшно? Большой подвал, заставленный кучами коробок, возвышавшимися до потолка. Девочка сидит, за одной из таких, сильно сжимая в руке разбитый телефон. А где-то рядом спокойным, уверенным шагом ходит мужчина и елейным голосом, от которого у меня закружилась голова произносит. - София, где ты малышка. Глупая, я все равно тебя найду. Соня, Сонечка. Я знаю, что тебе страшно. НЕТ! Закричала я, а по щекам катились слезы. Нет, нет, нет все еще крутилось у меня в мозгах, когда я открывала дверь квартиры. На пороге возникла мама, увидев на глазах слезы ее сердитое выражение лица сменилось маской ужаса. - Все хорошо, я упала на лестнице. - промямлила я. Она поверила. - Чем ударилась? - беспокойно спросила она. - Коленом, все хорошо, мам. Нам нужно поговорить. - Да, конечно, я тоже хочу с тобой поговорить. Убедившись, что я в порядке, она снова вернула себе сердитое выражение лица и грубый тон. Спустя двадцать минут я сидела на кровати в ее комнате и объясняла, что даже если она против, я все равно вернусь в школу. Она начала сдавать оборону, но все еще предлагала частное учебное заведение. - Нет, мам. Я хочу в старую школу, в мою первую школу. - Но София. я прошу тебя подумай как это... - Опасно? Мам, я не могу шарахаться от собственной тени всю жизнь. - Переубедить тебя нереально? - уже без особой стойкости поинтересовалась она. - Ты полностью права. - ответила я укутываясь в теплый шоколадный плед. - А где ты провела день, расскажешь? Если бы ты знала, как я... - Просто меня, прости. Я идиотка, но меня просто воротит от того, как ты ведешь себя со мной. Я все та же Соня, твоя дочь. И меня бесит особое отношение. - перебила ее я. - Но учитывая обстоятельства. - продолжила она. - Я не хочу учитывать обстоятельства, я хочу забыть о них, будто этого не было, а своим поведением, ты будто говоришь " Эй помнишь, что случилось". - Соня, не думай что тебе одной хочется выкинуть из жизни этот кошмар. - Не начинай. - протянул я. - Прости. - И ты меня. Мы молчали. Мама пересела ко мне на кровать и я обняла ее так же укутывая в плед. Какая же эгоистка, ей ведь не легче, чем мне. Немного помолчав, я все-таки рассказала. - Я гуляла по парку. С Моцартом. И Матвеем. - Кто такой Матвей? - встревожилась мама. - Матвей Суханов. Мой бывший одноклассник. - Тот Матвей? Не думала, что вы общаетесь. - сказала мама. - А мы и не общаемся, не общались точнее. Короче мы ходили в магазин и смотрели на мягкие игрушки. - А Моцарт где был? - уточнила она. - Домой отвели, ладно я устала мам, пойду спать. Я стянула с себя плед, подошла к двери и дернула за ручку. - Стой. У тебя появлялись.. ну.. ты понимаешь.. приступы? Черт, с чего это она спрашивает, она же знает, что их уже давно не было - Нет, все хорошо. - соврала я. - Спокойной ночи, родная. - Люблю тебя, мам. Мне предстояла трудная ночь, я понимала, что сегодня все то, что я давила внутри обязательно всплывет во сне. И я не ошиблась. Девочка шла на встречу с подругами, они решили устроить небольшую ночевку, так, как давно не видели друг друга после летних каникул. Выйдя из дома девочка свернула во дворы, было еще не так темно и идти среди домов казалось не страшно, а главное путь так становился намного короче. Пройдя половину пути, она заметила, что за ней идет человек. "Ну мало ли" мелькнуло в ее голове. А мужчина все шел позади не обгоняя, но и не отставая. Пройдя еще пару домов, в голове девочки поселилось сомнение, которое медленно перерастало в страх, До конца проулка оставалось еще три дома и поворот. Три дома и она выйдет на людную набережную. "Достать из сумки сотовый" повелело ей сознание, она потянулась рукой к замку и услышала, как шаги за спиной ускорились, страх захлестнул разум, все, что велело тело - бежать. И она побежала на ходу вышвыривая из сумки все, что мешало добраться до мобильника, а когда она достала его, сумка осталась позади, девочка бежала изо всех сил отчаянно тыкая по кнопкам. Но ее догнали. Удар по голове и вот она на земле. Чья-то рука вырывает телефон разбивая его об асфальт. Крик, и девочка получает по лицу кулаком. Тяжелое мужское тело наваливается на нее всем весом, придавливая к земле. Она брыкается и пихается, за что получает еще один удар. Кровь, что хлынула из носа попадает в рот, трудно дышать, в ушах звенит. Она старается рассмотреть лицо мужчины, но видит лишь очертания, острый нос, выпирающие скулы, губы сжатые в тонкую полоску. Беря себя в руки, девочка перестает сопротивляться, полностью расслабляет тело, кажется на секунду мужчина теряет контроль от неожиданности, и она вскидывает колено попадая прямо в пах, хриплый вскрик, она спихивает с себя его тело и вскакивает на ноги. Хватая телефон, девочка бежит. Куда? Она не понимает сама, но знает, что за ней гонятся. Впереди дверь, не думая, что делает, она забегает туда, спускаясь по ступеням вниз, она обнаруживает помещение, уставленное кучами коробок. Черт! Страх охватывает ее целиком. Забегая в глубь подвала, девочка прячется за коробками. Слыша, как мужчина забегает за ней она задерживает дыхание. Как затравленный щенок, она сидит, прижимая к груди разбитый мобильник. -Со...соня. Я хо..хоро..рошо играю в пря..я..тки. - произносит сбивчиво мужчина. Откуда он знает ее имя?! Мое имя! Я вскакиваю и открываю глаза. Нет, я не кричу. Я молча пялюсь в стену напротив. Я вся в поту, но по телу пробегают мурашки. Как я позволила этому зайти так далеко, как позволила воскреснуть всему вновь в голове? Часы показывали 5:57. Я отправилась в душ, пытаться уснуть после такого захочет только псих. Теплая вода действует успокаивающе, и спустя 10 минут я уже не дрожу, начиная медленно приходить в себя. Черт бы побрал эту ночь. Я оделась в спортивный костюм и пошла будить маму, нужно было съездить в школу и поговорить с директором. А тянуть я не хотела. Через пару дней мама договорилась о моем возвращении, благо, что последние три месяца я училась дистанционно, и меня согласились взять при условии, что я буду четыре раза в неделю заниматься дополнительно по разным предметам. Меня это не чуть не тронуло, даже наоборот. Конечно я сразу же сообщила об этом Матвею, он очень обрадовался, извинился, за то, что не сможет увидеться со мной на выходных, но обещал, что в школе будет в полном моем распоряжении. - Тебе правда хочется туда вернуться? - спросила мама, когда мы возвращались домой из книжного магазина. - Еще можно все отменить. - Мам, мне правда хочется. - Да уж, ты основательно закупилась сегодня, будто завтра первое сентября. - шутливо произнесла она. - Можно и так сказать. - с улыбкой добавила я. Ночь прошла без происшествий и утром понедельника за завтраком я радовалась тому, что все становится так, как раньше. - У меня к тебе условие. - сказала мама. - Слушаю. - ответила я, проглатывая последний кусочек брокколи. - Сегодня и весь последующий месяц в школу тебя вожу я. - Хм...а почему только месяц? - С твоим характером, я думала, что в споре на эту тему выбью хотя бы неделю. - просто ответила мама. - Ну неделю так неделю. - согласилась я. - Три. - парировала мама. - Две. - сказала я тоном не терпящим споров. - Две так две. - со вздохом смирилась она. Я вошла в двери школы, немного волновалась, но не так чтоб уж совсем сходила с ума. Засунув вещи в шкафчик я пошла к стенду с объявлениями на второй этаж. Там мы договорились встретиться с Матвеем. Там же я могла узнать сове расписание, и где какой кабинет. Я поднялась по ступенькам и подошла прямо к стенду выискивая глазами список предметов, но мой взгляд наткнулся на кое-что другое. В углу на пробковой доске висела фотография с черной полосой и вырезка из газеты полугодовой давности. Я понимала, что читать мне не стоит, но глаза сами побежали по строчкам: "Сегодня было найдено тело 16-ти летней Марии Варламовой, которая пропала месяц назад. Труп нашли в доме убийцы. расчлененное тело Марии обнаружили в холодильной камере подвала дома, где проживал Заверенов Максим Константинович. Обвинения ему предъявлены быть не могут, так, как во время покушения на очередную жертву ( Имя ее не разглашается) он потерпел неудачу. Девушка смогла защититься..." Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Только не сейчас, прошу, не нужно. Вот-вот подойдет Матвей, но слезы предательски покатилась по лицу, невосстановимым потоком, я стояла держась руками за живот, и тихо беззвучно плакала. Его рука легла мне на плечо. - Доброе утро, школьница, как тебе... Соня, что с тобой? Матвей развернул меня лицом к себе. Я не могла сдержать словесного извержения, я так хотела сказать, что все нормально, что слезы от нервов. Но вместо этого, я выпалила все, что сидело во мне, все что давило изнутри, что так рвало и терзало, что я так долго не выпускала. И это все было одной простой фразой. - Я убила его. - прошептала я. - Убила, понимаешь?! - Кого? Что ты говоришь такое? О чем ты? Сорвав с доски кусок газеты я протянула ее ему. - Та, чье имя не разглашают - я. Матвей молча прошел статью, поднял на меня глаза и обнял. Мне было тошно, не от объятий, мне было тошно от того, что теперь он не будет таким, как раньше. Теперь он тоже станет относиться ко мне по-особенному, жалеть меня. Меня воротило от этой мысли, но забрать свои слова назад я не могла. Она отвел меня в пустой класс, посадил на стул и сказал. - Почему ты плачешь? Я подняла на него ошарашенные глаза. Как это почему? Что еще за идиотский вопрос, Я же убила человека. В целях самообороны. Да. Он был мразью. Да. Но я убила живого человека. - Почему ты плачешь? - еще раз спросил он. Я молчала и смотрела ему прямо в глаза, но не видела его. Перед глазами появилась девочка, что сидела за коробками и старалась не дышать от страха. Шаги мужчины послышались совсем рядом. Что делать? Снова бежать и прятаться за другую коробку? Дать ему схватить себя? Нет. Нет. Нет. Бороться, быть сильной, дать страху вырваться на волю. Страху а не панике. Страх поможет выжить. - Сонечка. Я чувствую запах твоих духов. - промолвил елейный голос от которого передернуло. Эта девочка - я. Я - эта девочка. И я встала и побежала, он тут же рванул за мной. Раскидывая коробки я пробиралась в глубь подвала, что там должно было быть? Я надеялась обнаружить раскрытую дверь? Нет, надежды п р о с т о мне вполне хватало. Я раскидывала коробки и пробиралась дальше, он почти схватил меня за руку, его пальцы пробежали по моим. Я вскрикнула и побежала еще быстрее. Но вдруг он возник прямо передо мной. Я остановилась и повернулась в другую сторону, но он не дал, толкнул меня в спину. Я упала повалив стоящие рядом ящики. Из одного вывалились инструменты, мой взгляд зацепил молоток, я протянула руку, но мужчина вновь навалился на меня ударив в живот, я закашляла, но руку не убрала. Там было темно и сыро, думаю, он услышала как на бетонный пол посыпались инструменты, но что я тянулась к молотку он не видел. Сев на меня он начал рвать на мне кофту говоря. - Ну вот София, я же говорил, я хорошо играю в прятки. Моя рука, я все никак не могла схватить молоток. За то, что толкалась ногами я снова получила в живот, он достал из кармана ножик. Маленькое лезвие блеснуло в его руке и я зажмурилась. Отчаянно колотя по полу ладонью и толкаясь ногами я старалась схватить молоток, но не могла. В руку попало что-то длинное и железное. Отвертка. Я сжала ее сильнее и резко воткнула в шею этой сволочи. Он взвыл и отскочил, всего мгновение на то, чтоб разглядеть молоток в этом мраке и вот он. Я хватаю его и оборачиваюсь. Мужчина кашляет и хрипит но стоит на ногах сжимая в руке нож. - Маленькая дрянь! - заорал он. - Ты дрянь, Соня. - Пошел ты. - выплевываю я. Он кидается на меня с ножом, а я заношу руку над головой, и в момент когда нож входит мне плече я что есть силы бью его по голове. Еще и еще. Удар за ударом. Остановиться, нужно остановиться. Он уже не сопротивляется. Стоп. От чего я плачу? Мне не за чем плакать. Я защищалась. Я спаслась. Но я убийца, а значит ничем не лучше его. Он ведь тоже убийца, пусть и сильно от меня отличающийся. Его кровь на моих руках, она на них всегда, сколько бы я не отмывала их она не смывается. Но от чего я плачу? Я не должна плакать. Я должна принять это, а не смириться. Должна выпустить это, а не подавить. Вдох. Выдох. Я моргаю и вижу перед собой зеленые глаза Матвея. Слез уже нет. Я просто молча пялюсь на него. - Почему я плачу? - повторяю я его вопрос. - Мне страшно. - Но ведь все позади.- говорит он. - Да. Я хотела, чтоб как раньше, только вот как раньше уже не будет. На что я надеялась? Старалась скрыть свое прошлое? Свой страх. Я должна дать страху покинуть мое тело. Я должна жить со своим прошлым, а не бояться его. Никаких чистых листов или стартов с нуля. Жизнь продолжается. - Я не буду говорить ничего, потому, что и говорить-то нечего. Толкать в тебя фразы типа "это самооборона", "это не твоя вина" я не буду. Ты не идиотка, ты и сама понимаешь это. Отпусти свой страх. Я рад, что ты это сделала. Я рад, что сейчас ты тут передо мной. Матвей подошел, взял меня за руку и вложил в нее клочок помятой газеты. Прозвенел звонок и мы пошли на урок. Я больше никогда в жизни не плакала над смертью в книгах.