***
Сегодня вся деревня гуляла. Праздник в честь нового вождя. Прошло несколько месяцев с его фактического вступления в должность. Но теперь наконец, племя получило возможность передохнуть после длительной работы. Большой Зал гудел от сотен голосов. Там и тут слышались крики, громкий смех, стук посуды. Валка сидела за столом вместе с сыном и его верными наездниками. Здесь же присутствовал и Плевака, а также Эрет. Молодёжь довольно быстро перешла от застолья к танцам и музыке, а вот те, кто был постарше, оставались за столом. Плевака, подвыпив, предался воспоминаниям, и его рассказы с интересом слушала Валка. Она сидела рядом со старым другом Стоика, и они вместе припоминали случаи из их молодости. Эрет наблюдал за неугомонной Забиякой и её ухажёром, Сморкалой. Он видел, что молодой викинг настроен решительно, и от всей души желал ему удачи. От назойливого внимания Забияки Эрет порядком устал. Когда он увидел, как Сморкала после танца целует девушку, он облегчённо вздохнул. Ну наконец-то, теперь всё встанет на свои места. Он прошёл мимо парочки и хлопнув Сморкалу по плечу, сказал ему: «Молодец, Йоргенсон!» А потом вышел из душного и шумного Большого Зала. Эрет всё ещё не чувствовал себя здесь своим. Хотя всё чаще это ощущение уходило на задний план. Когда он рассуждал о драконах с Иккингом, когда обучал воинов и наездников, когда помогал в доках и на стройке. Но сегодняшний вечер снова напомнил ему, что он не принадлежит этому месту. Мужчина задумчиво стоял на верхних ступенях, как вдруг дверь распахнулась, и из них выскользнула Валка. Она оперлась рукой на огромную дверь и устало вздохнула. Обернувшись и заметив Эрета, она вздрогнула — не ожидала, что кто-то будет на улице в самый разгар веселья, происходящего в Зале. — Вам тоже не по нраву шумное сборище? — улыбнулся Эрет. — Я отвыкла от такого большого количества людей, — призналась женщина. — А ты почему не веселишься со всеми? Молодой викинг вроде тебя должен сейчас танцевать с нашими прекрасными девушками. — Хм… как-то не хочется, если честно. Не чувствую себя вправе кружить голову юным созданиям Олуха. Я ведь чужак. — Да брось, как раз чужаков обычно любят больше местных, — своих, таких знакомых, — потому что в них есть какая-то тайна, загадка, — Валка ласково улыбнулась ему. Он был заметно старше её сына и его друзей, но почему-то для неё он был больше их сверстником, чем её самой. Поэтому говорила она с ним хоть и вежливо, но несколько снисходительно. Эрет не возражал особо. Она была матерью вождя, а значит, пользовалась двойным уважением. — Тогда, может, вы не откажетесь вернуться со мной в зал, чтобы станцевать? — неожиданно для себя самого спросил Эрет. Валка задорно рассмеялась, запрокинув голову. — Я не это имела в виду! Хотя… почему бы и нет? Идём! — ей вдруг стало очень весело. Её уже давно не приглашали танцевать. Эрет открыл для них двери. — Кстати, раз уж мы будем развлекаться, думаю, пора перейти на «ты», а то чувствую себя старухой. — Хорошо, — легко согласился Эрет. Ему очень импонировала эта женщина с нелёгкой судьбой. Он восхищался её знаниями и мудростью, и вместе с тем ему нравилось, что она так легка на подъём. Они танцевали до упаду. Два человека, не совсем принадлежавших племени, словно заскочивших из других миров на огонёк. И впервые за всё время на Олухе Эрет не чувствовал себя чужим, а Валка, позабыв тревоги, просто веселилась и смеялась.***
Вооружившись знаниями, которыми поделился Эрет, Иккинг решил, что он со своей командой может заняться освобождением драконов, которые ещё находились во власти остатков армии Драго. Валка была на подхвате. Она столько раз спасала драконов из беды, что сбилась со счёту. Впрочем, поскольку раньше она действовала в одиночку, она не могла нападать на крупные суда, ей приходилось быть осторожной. Но Иккингу страсть как хотелось опробовать новые огнеупорные костюмы команды в реальном бою. Эрет и Валка редко пересекались, потому что она была всё время занята в ночных рейдах и подготовке к ним, а он посвятил себя тренировкам молодых наездников. Да и сам практиковался в полётах на драконе. Громорог — очень крупный и с виду неповоротливый дракон. Зато какая мощь! Эрету нравился его новый друг, и он стремился создать с ним прочную связь. Однажды он летал вокруг острова на Крушиголове, и на него наткнулась Валка на Грозокрыле. Она дала ему совет, как лучше управляться со столь крупным драконом, он поинтересовался, всё ли готово к сегодняшнему рейду. И слово за слово они сами не заметили, как облетели Олух кругом. Пока перед ними из ниоткуда не появился Иккинг, напомнив матери, что у них есть важные дела.***
Война с Гриммелем, в целом, была предсказуемым явлением. Врагов у Олуха было множество. Разбросанные по Архипелагу остатки армий Вигго, Драго, каких-то более мелких охотников и ловцов на драконов не давали молодому вождю покоя. Он громил всех подряд, не думая о численности неприятеля, набрасываясь часто без плана и стратегии. Что совершенно не нравилось старшему поколению. Плевака, Слюнявый, даже Валка предостерегали его, говоря, что однажды его отряд может столкнуться с таким врагом, что ему будет не под силу справиться с ним. Но наивный Иккинг отмахивался, показывал рукой на своих наездников, включая и Эрета, и говорил: «Да вы только посмотрите, какие у меня всадники! Сколько лет полётов у нас за спиной! А со знаниями об оружии и тактиках охотников — мы непобедимы». Плевака неодобрительно качал головой. Валка беспокоилась. И как оказалось, не зря. На совещаниях Иккинг замучил Эрета, выпытывая из него малейшие известные ему подробности о Гриммеле. Конечно, бывший охотник всё о нём рассказал. В тех краях, откуда он был родом, «Убийца Фурий» был легендой. И снова Эрет почувствовал себя чужим здесь. Казалось, что этого никто не заметил. Лишь Валка задержала на нём взгляд больше обычного. И почему-то от этого взгляда, сочувствующего и наполненного теплотой, у Эрета по-новому ёкнуло в области сердца. Но он отмахнулся — показалось, наверное. Где он и где она?***
Они бегут. Бегут с острова, который в течение года был домом для Эрета. Год прошёл, и он стал чувствовать себя более-менее в своей тарелке, находясь среди тех, кому когда-то был врагом. Пусть и невольно, но тем не менее. Он стал одним из наездников. Главным образом потому, что Иккинг настоял. С остальными у него были неоднозначные отношения. Астрид и Рыбьеног относились к нему ровно, Забияка, после того, как наконец разобралась в своих чувствах, избегала его, Сморкала недолюбливал, ревновал, видимо, по-прежнему свою невесту. Задираку Эрет и сам был рад обойти стороной — чудаковатый парень. Плевака относился к нему как сыну. Старый кузнец был добрый человек. Валка… со всадниками она вела себя покровительственно, всё-таки они ровесники её сына, а вот к нему относилась скорее дружески. Прислушивалась к его словам на Совете племени. Соглашалась с его мыслями на разные вопросы. Можно сказать, Валка выделяла его из остальных. Возможно, лишь потому, что он был старше остальных всадников, а значит, и опытнее. И явно мыслил более трезво, чем её сын, любовь к которому, на удивление, не затуманивала её разум. Эрету было приятно её уважение и дружеское отношение. Тяжело стать своим на абсолютно чужом острове. Но у него постепенно получалось. Эвакуация всего острова — дело непростое. Он с ног сбился, выполняя поручения вождя, помогая в сборах. Так что у него даже не было времени подумать, нравятся ли ему перемены, происходящие в его жизни. Возможно, ему не судьба осесть на каком-то одном месте. Они приземлились на высоком острове. Подойти к которому на кораблях было бы весьма проблематично. Что хорошо, учитывая, что спасаются они от флота. Иккинг всё продолжает говорить, что это временное пристанище, а его народ уже распаковывает свои узлы и сундуки. У одной Валки хватает ума додуматься, что надо бы разведать, как далеко им удалось скрыться. И Эрет вызвался лететь с ней. Хотя она и отнекивалась, повторяя, что ей одной будет проще это сделать. Но Иккингу понравилась идея, что мама будет не одна в опасной миссии. Так что Эрет и Валка взмыли в небо на своих драконах. Они летели молча какое-то время. У мужчины было ощущение, что женщине неприятно его общество. Но на самом деле она намного больше волновалась о том, что выйдет из этого сумасшедшего плана Иккинга. Поиски Тайного Мира могли ничем не окончиться, они останутся ни с чем. А прятаться всю жизнь они не смогут. Рано или поздно придётся принять бой. И уж лучше принять его не тогда, когда все они измотаны длительным побегом. Эрет мыслил в том же направлении, как оказалось, и они долго говорили на эту тему. Пока вдруг не оказались в густом тумане. Пелена, закрывавшая собой море, за которой ничего не было видно, настораживала. Валка и Эрет напряженно вслушивались в тишину. Драконы принюхивались и беспокойно водили головами. И друг Грозокрыл чуть не врезался в мачту корабля, спустившись слишком низко к земле. А потом и Крушиголов едва избежал столкновения. Валка жестом показала, что надо подняться повыше. Неповоротливому Громорогу было сложно лавировать между мачтами кораблей. Вылетев из пелены тумана, всадники замерли. Насколько хватало глаз, море покрывали корабли. Валка ахнула, Эрет мрачно взирал на флот. Да, с таким справиться будет сложнее, чем он думал. Вдруг мимо просвистела стрела, едва не задев Грозокрыла, дракон шарахнулся в сторону, и едва не напоролся на другую стрелу. — Вал, уходим! — крикнул Эрет, понукая Крушиголова, чтобы тот поторапливался. Но Валка застыла в ужасе. Такого она не представляла себе. Что же они теперь будут делать? Как сквозь сон слышала она крик Эрета, который звал её за собой. Она знала, что надо улетать, но не могла. Её пронзил шок. Очнулась она оттого, что шальная стрела, пролетевшая слишком близко, в итоге прорвала ткань её одеяния, оставив на руке царапину. Эрет, увидев это, испугался, метнулся к ней. Но она уже пришла в себя и подгоняла Грозокрыла, стремясь скрыться, уйти, спрятаться в тумане. Последнее, что они оба видели, — это Гриммель, стоявший, словно властелин всего этого флота и тысяч людей, в своей странной летающей конструкции, котрую тащили его верные Смертохваты. Поистине ужасные драконы на службе у страшного человека. Несколько часов всадники гнали своих драконов обратно, к тому острову, который Иккинг выбрал в качестве временного пристанища. Эрет несколько раз обеспокоенно посмотрел на Валку, спросил, как рука. Но она лишь отмахивалась: царапина заживёт, а сейчас им надо спешить. Викинг восхищался силой духа этой хрупкой на вид женщины. Когда они приземлились на острове, где было остальное племя, Эрет поспешил к Валке, чтобы помочь ей сойти с дракона, но она нетерпеливо отстранила его, торопясь к Иккингу. — Мама! — молодой вождь сразу увидел порез и запёкшуюся кровь на рукаве. — Что случилось? Валка открыла было рот, чтобы ответить, но Эрет опередил её. — Корабли. Сотни кораблей. Её задело стрелой — мы опустились слишком низко. Из-за тумана ничего не было видно… Иккинг, извини… я должен был… — Нет-нет, ты ни в чём не виноват, — заверил Эрета вождь. — О, да перестаньте уже печься обо мне! — раздражённо воскликнула Валка. — Это всего лишь царапина. Иккинг, сейчас нам надо решить, что делать дальше. Мы не сможем убегать вечно. К тому же, драконы и люди устали. Тогда и было принято решение наведаться в логово Гриммеля. Эрет пережил несколько очень неприятных часов, волнуясь за мать вождя. Он и сам не понимал, почему так близко к сердцу воспринял её участие в попытке захватить Гриммеля в плен. А потом ещё и Забияка осталась там, в той башне. И снова Валка отправилась на выручку. Эта женщина не знала покоя и отдыха. Она была матерью не только для Иккинга, но и для всех молодых всадников. Своими нежными руками-крыльями она укутывала каждого из них, стремясь защитить и обезопасить. Для каждого у неё находилось ласковое слово. Эрет понимал, за что так сильно полюбил Валку Стоик. Она была настоящей, искренней и очень светлой. Как и Иккинг, который очень сильно на неё походил, хоть она его и не воспитывала.***
А потом драконы улетели, и у Эрета снова было много работы. Снова отстройка деревни, только в этот раз некому было им помочь. Их племя осталось на краю света где-то неподалёку от Тайного Мира драконов. Никто не знал, где они укрылись, кроме разбитой на кусочки армии Драго. Или Гриммеля. Не разберёшь уже. Этими несчастными охотниками кто только не руководил. В один из дней, когда с момента ухода драконов прошёл месяц, Эрет возвращался с вырубки леса. Это был очень долгий и ужасно утомительный месяц. У викингов крышу посносило после того, как им пришлось распрощаться со своими любимцами. Всех штормило. И каждый по-своему переживал своё горе. Кто-то плакал, кто-то дрался, кто-то пил, кто-то ушёл с головой в работу, чтобы не было времени размышлять о произошедшем. Эрет думал, что ему, возможно, проще остальных, потому что он жил со всадниками всего лишь год, а до этого не воспринимал драконов как разумных существ, скорее, как животных. И хотя он скучал по полётам и своему упрямцу Крушиголову, Эрет быстрее других пришёл в себя и занялся действительно важными вопросами — строительством жилья, Большого Зала, загонов для скота, амбаров, добычей провианта. Мужчина вышел из леса и оказался на скалистом обрыве, до которого от кромки деревьев было всего несколько шагов. Там он увидел женщину. Он сразу узнал её. Она сидела на коленях, сгорбив плечи, которые подрагивали от рыданий. Женщина низко склонила голову, Эрет слышал её всхлипывания. Время от времени она проводила рукой по лицу, смахивая слёзы. Она думала, что она одна, поэтому не стыдилась проявления своих чувств. Её рыдания болью отзывались в сердце Эрета. Наверно, ей тяжелее других. Сколько лет она жила в той пещере с драконами? Сколько лет она дружила с Грозокрылом? Какой-то год назад она потеряла своего Учителя. А теперь и Друга. Эрет не хотел нарушать её уединения, он попятился назад, стараясь не шуметь, но в сумерках не заметил сухую ветку, которая с громким треском разломилась пополам. «О Тор!..» Валка вздрогнула и быстро обернулась. Эрет никогда не видел её такой — её глаза опухли от слёз, лицо покрылось красными пятнами, волосы растрепались. Невыносимая скорбь в её голубых глазах тронула его сердце. Эрету стало неловко, что он помешал ей, нарушил её уединение. На людях она держалась довольно бодро — он даже не догадывался, какая буря у неё в душе, — но нельзя же всё держать в себе. Валка посмотрела в сочувствующие глаза Эрета и вместо того, чтобы взять себя в руки, успокоиться, она отвернулась от него, снова выплёскивая наружу свою боль. Он постоял какое-то время в нерешительности. А потом подошёл к ней, сел рядом и прижал к себе. Она не сопротивлялась. Наверно, Валка дошла до той точки, когда уже невозможно сдержаться. И она была рада, что рядом есть живая душа. Лучше было бы, если это был муж. Или сын. Но и Эрету она была рада. Она знала, что он никому не расскажет о её слабости. Сколько они так сидели, Эрет не знал, но солнце давно село, а воздух стал холодным. Валка затихла. Но не отстранялась. Когда он сам посчитал, что ситуация становится неловкой, он осторожно за плечи отодвинул её и заглянул в глаза. Женщина смотрела на него с немой благодарностью. До чего же у неё удивительные глаза! Только ими она может сказать так много! В его груди разливалось тепло. Тепло, которое Эрет раньше никогда не чувствовал. Это было невероятное ощущение. Оно завораживало и пугало одновременно. — Наверно, нам стоит вернуться в деревню, Иккинг будет волноваться за тебя, — хриплым от долгого молчания голоса сказал Эрет. Валка кивнула и поднялась на ноги. Когда они подошли к отстраивающейся деревне, женщина мягко положила руку на плечо идущего чуть впереди мужчины. — Спасибо, — просто сказала она, когда он обернулся к ней, и поспешила к своей временной хижине.***
Тот вечер многое изменил. Эрет всё чаще оказывался там, где была Валка, помогая, поддерживая, подсказывая, подставляя плечо. Он делал это ненавязчиво, так что она поначалу даже не обратила внимания. А ему хотелось снова испытать то необыкновенное чувство, как на обрыве. И вскоре он понял, что ему необязательно находиться рядом с Валкой, чтобы испытывать его. А ещё немного погодя он понял, как называется это чувство. И ему хотелось одновременно петь и кричать. Что-то в нём самом и в Валке не давало ему позволить себе думать, что у них может быть будущее. И дело было даже не в разнице в возрасте. Он был в полном расцвете сил, а Валка была всё ещё очень красива. Не в том, что это странно — любить мать вождя. Не в том, что он бывший охотник, а она — заклинательница драконов. Не в том, как погиб её муж. Не в том, что Эрет служил Драго, из-за которого Стоик и погиб. Выискивая причины, почему всё это невозможно, он их не находил. Но чуял нутром, как раньше чуял свою добычу, что ему не суждено быть счастливым с ней. Откуда было это ощущение? Валка всегда его выделяла из остальных. Она давно отбросила свой покровительственный тон, которым обычно разговаривала с друзьями Иккинга. Она уважала его — Эрет это видел. К нему обращалась за советом. Наверно, можно было бы даже сказать, что они подружились. Но это была не та дружба, как с Плевакой, и не такая как у более молодых викингов: у Иккинга с Астрид, например. Эрет невольно сравнивал свои отношения с Валкой с тем, как это у других. И видел, что что-то не так, но не мог понять что. Наверно их отношения можно было описать как танец драконов в период ухаживания. Они рисуются друг перед другом. Самец проявляет знаки внимания, самка наблюдает, прислушивается, принюхивается, размышляет, принимает решение. Но решение это было не в пользу Эрета. Он это знал, хотя никогда за несколько лет тайного обожания открыто не говорил о своих чувствах. Но он чувствовал, что между ними есть невидимая стена, которую ему не под силу разрушить. И он был прав. Валка не сразу, но заметила его особое к ней отношение. Странно, что она раньше не догадалась, она была очень наблюдательной и легко читала эмоции других людей по лицам, глазам, жестам. Но с Эретом всё было по-другому. Прошло много месяцев, прежде чем она поняла, что он ухаживает за ней. Просто это были не те ухаживания, которые привыкли видеть викинги. Обычно те были грубоваты и довольно прямолинейны. А Эрет заходил с другой стороны. Он помогал ей, оказываясь в нужное время в нужном месте. Поддерживал её. После той ночи, когда она рыдала в его плечо, они много раз разговаривали о драконах. Точнее, Валка говорила, а Эрет слушал, поражаясь тому, сколько знаний может вмещать в себя эта женщина. Их отношения развивались, Валка видела, как они растут. Но Эрет не предпринимал никаких действий, а она не могла решить, сожалеет она об этом или нет. Вот приди он к ней завтра и скажи: «Будь моей женой», — согласится ли она? Или отвергнет? Валка пыталась себе это представить, но не могла. В конце концов, она решила, что ясно будет, когда он придёт с этом вопросом. Но Эрет не приходил. И тогда она оставила глупые попытки проникнуть в его мысли, подумав, что её и так всё устраивает. У неё есть верный друг, он же Советник её сына, он же смелый воин да и просто хороший человек.***
А потом это ужасное нападение на их новый дом. Кучка оставшихся с живых охотников Драго. Всё произошло так внезапно, что Валка даже не поняла, что это было. А когда через сутки всё кончилось, она обнаружила Эрета с сильной травмой головы без сознания в своём лазарете. Она очень испугалась за него. Без сна и отдыха она помогала всем нуждающимся, не оставляя без своего внимания никого. Но к нему подходила чаще других. С ним иногда сидела ночами, когда этого никто не видел. Может быть, чтобы она его любила? Валка не знала ответ на этот вопрос. И думала, что раз сомневается, то не любит. Ведь если бы любила, не задавалась бы вопросами. Стоика она полюбила с первой встречи, с первой минуты, она знала сразу, что он её мужчина. И никогда не сомневалась в этом, даже когда поняла, как он жесток по отношению к драконам, как суров может быть к своему племени. Хотя при этом справедлив, надо заметить. У Валки со Стоиком были разные взгляды на этот мир, но она была всем сердцем предана ему. Даже там, в ледяной пещере. Тогда она думала, что ей никогда больше не испытать любовного трепета. Что она никогда не будет жить среди людей… Но как всё изменилось! Сколько событий произошло за последние семь лет! Неужели так много? А Эрет… конечно, она не могла смотреть на него как на ребёнка, каковыми считала Иккинга и его друзей до сих пор, хотя это были уже взрослые и самостоятельные люди, обзаведшиеся своими семьями и детьми. Но и в качестве мужа она не могла его себе представить. Он всё ещё молод и полон сил. Ему нужна не она. Не такая, как она. Она не сможет подарить ему ребёнка… Валка не могла лишить возможности мужчину иметь семью — она знала лучше многих, какая это великая ценность и радость. Вот оно! Вот та причина, по которой женщина сторонилась, избегала разговоров о чувствах, надеялась, что он никогда не вынудит её отказывать ему. Но вместе с тем её природная честность, доброта говорили ей, что она должна направить его, что она не имеет права морочить ему голову. Когда Эрет очнулся, Валка была рядом с ним, держала его за руку и смотрела почему-то такими грустными глазами, что мужчине захотелось снова впасть в небытие, лишь не видеть больше этой тоски на лице у любимой женщины. Она крепче сжала его руку, и он, глядя ей в глаза, поднёс её к губам. — Спасибо… — с трудом выговорил он. — Ш-ш-ш, не говори ничего. Тебе надо набраться сил. Спустя пару недель Эрет пришёл к её дому, когда она как раз возилась в саду, сажая какие-то лекарственные травы. Дом Валки стоял в стороне от других, ближе к лесу. Она сама так хотела. Так и не сумела привыкнуть к шуму людей. Куда привычней ей были звуки хлопающих крыльев, хоть она и не слышала их много лет. У Эрета было такое решительное выражение лица, что Валка сразу поняла, зачем он пришёл. «О нет… — подумала она тогда. — Пусть всё останется, как было. Тор, умоляю…» Она совершенно позабыла о своём решении объясниться с ним. Но «как было», уже ничего не могло быть. Эрет любил Валку, он хотел, чтобы она была его женой. И он пришёл просить её об этой чести. Она отказала. — Но почему? Это из-за того, что я моложе? — Нет, ну что ты! Дело не в этом, — точнее, не в том, что моложе он, а в том, что старше она. Но Эрету и в голову такие мысли не приходили. — Ты боишься, что Иккинг не одобрит? — Нет, за это я не волнуюсь, он бы одобрил. — Боишься осуждения? — Эрет искал причину её отказа. — Глупости! Мне всё равно, что обо мне подумает кучка волосатых викингов, — Валка стояла напротив него, вертя в испачканной землёй руке, небольшую лопатку — подарок сына. Эрет сделал шаг навстречу. — Я люблю тебя, Вал. Ты ведь это знаешь? — Да, — тихо ответила она. Ей бы хотелось ответить, что и она его любит. Но она боялась, что он неправильно истолкует её слова. — Если ты согласишься, я буду оберегать тебя, буду заботиться о тебе, буду относиться с таким почтением и уважением, каких ты не увидишь от других. Я всё сделаю ради тебя. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Только скажи… Валка молчала, борясь с эгоистичным желанием согласиться. Тогда он осторожно заправил выбившуюся из её причёски прядь ей за ухо, и его рука осталась там, касаясь шеи. Он склонился, приближаясь к ней. У Валки не было сил сопротивляться. Что плохого случится, если он разок её поцелует? Ничего, наверно, ничего плохого. — Я люблю тебя, — прошептал он, отстраняясь. — Я знаю, Эрет. Но я не могу быть с тобой. Посмотри на меня — моё лицо в морщинах, волосы почти все седые. И посмотри на себя — ты такой красивый, крепкий, сильный мужчина! Я не могу так поступить с тобой. — Я не понимаю, значит, я не безразличен тебе? Но… Валка осеклась. Нет, надо дать ему понять, что ничего не выйдет. — Я не об этом. Послушай, ты заслуживаешь счастья. Заслуживаешь, чтобы тебя любили по-настоящему. И ты заслуживаешь… счастья стать отцом. Я не могу тебе всего этого дать. Не могу. — Но всё, чего я хочу, — это быть с тобой! Ты не можешь решать, что мне нужно, а нет! Вал, прошу тебя… — Нет, Эрет, и это окончательный ответ. Извини, — и она ушла в свой дом, закрыв за собой дверь. Он какое-то время стоял и смотрел в сторону её хижины, а потом ушёл. Прошло ещё несколько дней, и Эрет простился с Олухом и его жителями. Это расставание далось ему тяжело, особенно, когда Иккинг стал упрашивать его остаться и начал выпытывать, почему тот хочет уехать. Но Эрет не мог находиться рядом с той, которую любит, зная, что она никогда не будет принадлежать ему. В конце концов, возможно, она права. Возможно, стоит попытать счастья в другом месте. Олух — не его дом, хоть он и был очень радушен к нему. Племя стало ему почти родным, но настала пора вернуться к истокам. Вечером в день отплытия Эрета Валка обнаружила среди своих трав на заднем дворе красивый цветок, ночную фиалку, — прощальный подарок. Женщина села рядом с кустиком и осторожно потрогала нежные сиреневые лепестки. «До свидания, Эрет. Надеюсь, ты будешь счастлив».