***
В кабинете директора К неудовольствию наставниц, целительница даже слегка растерялась, не зная, как помочь этому неизвестному науке существу, но быстро приспособила для него гамак из прочного брезента для переноски раненых. Диагностические чары были наложены ещё директором, поэтому осталось подобрать только нужные лечебные заклинания. Видя, что жизни пациента теперь ничего не угрожает, Гризельда и Фарагонда отправились в кабинет последними, по дороге разбудив остальных преподавателей. Этой ночью никто из наставников нормально поспать так и не смог. Директор Фарагонда вызвала их к себе, чтобы обсудить сложившуюся в школе ситуацию. Они вместе с мисс Гризельдой вкратце описали то, свидетельницами чего стали: разрушенный коридор, их ученицы в боевой форме, явно сражавшиеся с кем-то, и полумёртвый Ткач на полу. Последний был оперативно доставлен в лазарет, и целительница сразу поместила его в специальную палату для тяжело раненых. Это был беспрецедентный случай! За всю историю школы никто не получал более тяжёлых ранений! Да и разрушений таких тоже никогда не случалось. Сначала профессора не могли взять в толк, что произошло и почему никто ничего не услышал и не заметил, пока не стало слишком поздно. Директор предположила, что этому могла быть виной магия Трикс. — Если Трикс там вообще были! — настаивала на своём мисс Гризельда. — Как могли ведьмы попасть в Алфею? — поддержал её профессор Палладиум. — Разве школа не защищена от проникновения извне? — Именно! — поддержала того завуч. — Так-то оно так, но вы забываете, что только сегодня днём ведьмы и специалисты получили пропуск на шахматный турнир. Почему бы не допустить, что защита до сих пор не активировалась, позволяя кому угодно входить и выходить? — В этом есть доля истины, профессор, — удовлетворённо кивнула Фарагонда, — а потому у нас нет оснований не доверять ученицам. — В любом случае мы просто обязаны выяснить все подробности! Я сейчас же приведу юных мисс сюда! — завуч уже сделала шаг по направлению к двери, как мягкий голос директора остановил её: — Не нужно спешить, мисс Гризельда. Пусть девочки как следует отдохнут, а мы побеседуем с ними завтра с утра. А пока стоит проверить защиту школы. Аделия де Руа И нас действительно отвели к директрисе прямо с утра. Другие феи подозрительно поглядывали на нас: «Чем это Винкс так провинились, что были снова вызваны к директрисе, а ведь и недели не прошло, » — шептали они. Меня слегка потряхивало: то, что мы устроили, пусть и защищаясь, так просто нам с рук не сойдёт. Но к счастью, в кабинете нас ожидали только госпожа Фарагонда и профессор Уизгис. Кажется, мы все облегчённо вздохнули, не увидев мисс Гризельды. В итоге нам пришлось подробно рассказать обо всём, что вчера произошло. Скрыть того, что Трикс вломились в школу сразу после появления Ткача, не удалось. Напрашивался очевидный вывод, что именно за ним ведьмы и явились. Я внутренне насторожилась: мы-то здесь учимся, а Ткач — чужак, и добром это для него явно не кончится.***
Ткач Я… я стою перед кем-то. Но его лица разглядеть не могу. Словно и нет этого лица… не понимаю… слово туман… или тьма окутали лицо этого… Человека? Мы стоим рядом. Близко-близко, на расстоянии вытянутой руки, и мне хочется дотянуться, дотронутсья до него. Взять его за руку… Но мои руки тяжелы и не хотят подниматься, не хотят двигаться. Словно и нет их, этих рук. Но вот на секунду, на мгновение, туман исчезает, и в этом лице я вижу… себя? Что это значит? Мне кажется, что ещё немного, и я пойму. Но вспышка… и внезапно накатывает ужасная боль. Боль прокатывается волнами по всему телу, от любого движения, даже от вздоха, впивается ожигающим обручем в голову. А вот лапы почти не чувствуются… что же такое… — Ыыыэээаых! — это всё, на что я способен. Пытаюсь вспомнить, почему я в таком состоянии, но память похожа на кисель. Чуть приоткрываю глаза, и их тут же слепит яркий свет. Но через несколько мгновений его заслоняет силуэт в белом. «Ангел?» — проносится в голове. Моих губ касается что-то прохладное, и жидкость проникает в горло, омывая его и ослабляя боль. Как же хорошо, когда не чувствуешь боль! И мысли сразу прояснились. Оказалось, последнее, что я помнил, было испуганное лицо Лии рядом и вспышка всё пожирающей боли, словно разрядом пронёсшейся по моему телу. А потом тьма. И вот этот силуэт с моим лицом во тьме. Ангел в белом спросил меня: — Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? На этот раз у меня хватило сил прохрипеть: — Сносно, — это мой голос? Больше похож на скрип несмазанных петель. Или мне не показалось? Аделия де Руа Следующим утром мы поспешили в больничное крыло, чтобы проведать Ткача. В лазарете пахло травами и пыльцой, было светло и просторно. Сквозь большие окна от пола до потолка лился свет, рисуя причудливые узоры на светло-зеленых стенах и бежевом полу больничного коридора. А если бы девочки, как и я, посмотрели вверх, то могли бы увидеть, как по голубому потолку бегут барашки облаков. Лазарет практически не использовался: феи болели редко, а основными травмами среди нас являлись последствия неосторожного обращения с заклинаниями на практических занятиях. Сейчас единственной занятой палатой оказалась палата с Ткачом. Мы не заметили никого из целителей и на цыпочках прокрались к дверям, заглянули через прозрачное стекло, расположенное в верхней половине двери. — Вон он лежит, — Стелла указала пальцем на Ткача, подвешенного в своеобразной кровати-гамаке. Через стекло была видна только часть кровати, но она будто парила над полом. Ткач лежал на спине, а его лапы безвольно свисали по краям гамака, а паучье брюшко оттягивало полотно кровати. Вполне человеческая грудь вздымалась и опускалась в своём ритме. Мы немного потоптались перед дверью, пытаясь разглядеть, в сознании ли… наш друг (?). Но с такого расстояния это было сложно сделать. И тогда мы вошли. Дверь палаты скрипнула и плавно затворилась за нами. Лицо полупаука было напряжённым, глаза закрыты, и губы чуть подрагивали, словно он что-то шепчет. Мы также тихо и осторожно подошли и окружили его кровать с трёх сторон, внимательно наблюдая за лицом Ткача. У изголовья встали Блум и Стелла, напротив — Муза, Флора и Текна, а я примостилась в изножье гамака. Меня снедали противоречивые чувства: хотелось, чтобы Ткач скорее открыл глаза, показав, что с ним всё хорошо, и в то же время я не хотела видеть его человеческую половину, так это означало бы, что передо мной не какой-нибудь монстр, а наполовину человек. Человек, который совсем недавно пострадал, а я — мы — не смогли ничего противопоставить нападавшим. Ощущение беспомощности скручивало мои внутренности в тугой узел. Без семейной реликвии — браслета — я оказалась неспособна ни на что толковое. Позор для рода! И кто открыл мне на это глаза? Вот это существо. Я чувствовала одновременно благодарность, что Ткач позволил понять важное о себе самой, уничтожив браслет, и раздражение за его вмешательство в мою жизнь. Задумавшись, я не заметила, как девочки начали шептаться. Они склонились прямо над Ткачом, с любопытством и безнаказанностью рассматривая неведомую зверушку, оказавшуюся так близко. В обычное время полупаук возвышался над нами, как башня, или сидел в тёмном чулане, или был закутан в какую-то накидку, поэтому рассмотреть его так близко никакой возможности не было. На мгновение мне тоже захотелось склониться к нему поближе и утолить любопытство, но я не успела. — Тихо, — повысив голос, Блум прервала перешёптывания, и феи сразу притихли и посмотрели на неё. — Он приходит в себя, — Блум указала на полупаука, что медленно открывал глаза. Они у него оказались темнее непроглядного мрака ночи, но с серебряными искорками, вспыхивающими где-то в глубине. Ткач Вот я наконец смог открыть глаза. С открытыми глазами ангел в белом мне больше не виделся, зато прямо надо мной пылала огнём макушка Блум, слепило золото волос Стеллы, а когда я отвёл глаза в сторону, то увидел и остальных Винкс. Мне даже показалось, что они вздохнули с облегчением. Но на их лицах явственно можно было заметить тревогу. Неужели я так плохо выгляжу? Вроде, ничего почти и не болит, только поднывает грудь и чешутся передние лапы-ноги. Я попробовал пошевелиться, и мне показалось, что подо мной лодка, что качается на волнах. Шевельнув лапами, опоры под ними не нашёл. Паника почти накрыла меня, но волшебницы же вполне уверенно стояли на своих двоих. Мне хотелось поприветствовать их, но из горла вырвался лишь отрывистый сухой кашель. Да что же такое! Тут девочки заметили мои телодвижения и наперебой начали, волнуясь, спрашивать о здоровье, о самочувствии, перебивать друг друга, когда вдруг… — Кхм-кхм… — девушки, вздрогнув, мгновенно замолчали и обернулись. Они испугались той, что была сейчас за их спинами? Какой знакомый голос! Блум и Стелла разошлись в стороны, поворачиваясь ко мне спинами, а Флора, Муза и Текна лишь сделали шаг в сторону от моей кровати. Что-то синее мелькнуло у изножья моей лежанки. Аделия? Но мысль додумать мне не дал холодный и недружелюбный голос вошедшей. Завуч Гризельда. Кажется, она выглядела ещё грознее и строже, чем обычно. Очки-половинки отражали свет, струившийся откуда-то сбоку, от чего наставница щурила глаза, но поднятые от этого уголки губ отнюдь не добавляли женщине доброжелательности. Завуч прошла мимо расступившихся девочек и встала напротив меня. — Мистер Ткач, — обратилась она ко мне, ожидая, когда я медленно поверну к ней голову. Мои мысли ещё путались со сна, но, глядя на встревоженные лица Винкс, можно было сделать вывод, что меня ничего хорошего не ожидает. — В связи с произошедшими событиями, мы приняли решение прекратить ваше пребывание в Алфее. — голос Гризельды был по-деловому сух. Как засохших листья. Винкс молча переглянулись. Думаю, они не осмелятся вмешаться в разговор. Некоторое время в палате стояла тишина. Девочки замерли, услышав эти слова. — Но наставница!.. — с вызовом начала Блум, но быстро сникла под грозным взглядом завуча, продолжив на тон тише: — Где же он будет теперь жить? Что, если ведьмы вновь попытаются напасть на него? Стелла поддержала подругу: — Неужели вы просто выгоните его?! Он же наш друг! Гризельда поморщилась: — Конечно же, нет! Но и оставаться в Алфее он не может, потому что представляет угрозу для самой школы и её учениц. Поэтому мы договорились с городом Магикс, что ему выделят старый склад и власти смогут позаботиться о его защите, пока не будет окончательно установлена личность Ткача. — А где он будет доставать средства для пропитания? Жизни? — уточнила Текна. — Сейчас мы как раз рассматриваем варианты, куда можно устроить его на подработку. Очевидно, что город не будет просто так оплачивать его существование, — мисс Гризельда, хоть и без особой радости, но ответила на наши вопросы. — Само собой, это случится тогда, когда мистер Ткач достаточно оправится, чтобы самостоятельно покинуть Алфею. — Гризельда немного помолчала, глядя на меня, но потом обратилась к феям: — А юные мисс сейчас оставят нас, так как мне нужно о многом поговорить с мистером Ткачом. — Девочки прятали глаза, но остались на месте. — Мисс Гризельда, — снова обратилась к завучу Блум, — а можно мы будем сопровождать его? — видя, что завуч непонимающе смотрит на неё, девочка добавила: — чтобы ему не причинили вреда в дороге. Наставница некоторое время молчала, раздумывая, а потом сказала: — Хорошо, можете его сопровождать. Но только до города и обратно. Похоже, моё мнение тут мало кого интересовало. Стало обидно, но в качестве возражения удалось только что-то недовольно просипеть. Когда же ко мне вернётся голос! Винкс и Аделия с сочувствием на меня посмотрели и под строгим взглядом Гризельды пожелали мне скорейшего выздоровления, чтобы сразу же покинуть палату. А мы с завучем остались в палате одни.