Долгая дорога домой

      Зажигалка чиркнула в руках, рассыпая сноп искр. Сизый дым с кончика белой палочки «Салема» тонкой струйкой зазмеился к потолку.  — Вы не возражаете?  — Нет. Только открою окно.       Психиатр поднялась с кресла и легко подняла деревянную раму. Окно открывалось по-английски вверх — стильное дизайнерское решение, редкое в этих широтах. Саша оценивающе окинула взглядом комнату и ненадолго задержалась на своем лечащем враче. Одета сдержанно, но с иголочки: костюм из-под руки молодого дизайнера, шелковый аскот, прихваченный серебряной брошью сложной формы — каждая деталь образа как будто кричала о том, что перед ней очень и очень дорогой специалист.       Саша неторопливо затянулась. Психиатр опустилась в кресло перед ней и выжидающе замерла, положив на колени деревянный планшет с прикрепленной стопкой чистых листов. На второй затяжке она, наконец, спросила:  — Итак, чего Вы хотите от нашей встречи?       Саша неопределенно повела плечом и стряхнула пепел в красивую каменную пепельницу, услужливо подставленную к ее креслу.  — Моя мать настояла на том, чтобы я обратилась к врачу. Ее беспокоит мое состояние.  — А Вас? Вас что-то беспокоит?       Саша отвела взгляд. Она старалась не смотреть психиатру в лицо: написанное на нем вежливое участие отчего-то раздражало.  — Возможно, — облако дыма на секунду закрыло женскую фигуру в кресле напротив. — Я чувствую…беспокойство.  — Беспокойство? — переспросили ее.  — Неприкаянность. Как будто я не должна быть здесь. Звучит глупо, верно?       Психиатр покачала головой.  — В Ваших переживаниях нет ничего глупого. «Здесь» — это где? Где Вы не должны быть?       Саша стиснула в пальцах сигарету, с хрустом смяв фильтр. Она молчала.  — Вы не готовы к этому разговору? Если так, то…  — Нет. Я просто собираюсь с мыслями. В конце концов, я ведь уже заплатила за прием.       Она криво усмехнулась и прикрыла глаза.       Луна уже поднялась высоко, и на воде бассейна лежал треугольник из серебряных чешуек, чуть подрагивая в такт бешеному ритму рейва. Дробный топот ног, визг — и кто-то плюхнулся в воду, подняв стену брызг и разбив отражение луны. На брезенте, натянутом поверх газона, в самый разгар вошли танцы: это безумное месиво из переплетающихся тел, вскинутых рук и сексуальных провокаций. Колонки дрожали, сотрясаемые басами, их дрожь передавалась земле и проникала к самому сердцу через кончики пальцев ног, заставляя кровь вскипать, а тело безудержно эпилептически трястись.       Поэтому Саша лежала на шезлонге, не касаясь ногами земли. В руке она сжимала бокал коктейля — третьего или четвертого за ночь — названия которого не помнила.  — Саш, отпадная вечеринка! — проорала ей Дженни и сиганула в бассейн бомбочкой.       Саша отсалютовала ей бокалом, но даже не улыбнулась. У нее начинала болеть голова. От шума, от света, но больше всего — от людей, которые ее окружали. К летнему небу летели всплески пустого, беспечного смеха, но она не хотела присоединиться к нему. Подошедший официант забрал опустевший бокал. Новый Саша брать не стала. Она зябко куталась в полотенце и болезненно прикрывала глаза морщась каждый раз, когда кто-то из девчонок, затаскиваемых на руках в бассейн, визжал прямо над ухом.  — Йо, Саш! — Джефф, опершись руками на бортик, смешливо смотрел на нее снизу вверх. — Чего такая мрачная?  — Отвали, Джефф, — огрызнулась Саша. — Я перепила.  — А знаешь, какой самый действенный способ для отрезвления?       Саша закатила глаза и сделала вид, что игнорирует доставучего гостя. Ей хотелось уйти спать.       Джефф вылез из бассейна и подошел к ее шезлонгу. Он был пьян, и дебильная улыбка не сходила с его лица. В пустых глазах зрела какая-то мысль.  — Пойдем купаться! — он схватил Сашу за руку.       Саша вырвалась и оттолкнула его от себя.  — Сдурел?! А ну, нахер пошел!  — Пааарни, у нас тут кайфоломка! — гаденько растягивая гласные, обратился Джефф к сидящим в бассейне.       Радостное гудение было ему ответом. Из воды один за другим вылезали старшеклассники, пьяные и веселые. Они окружили Сашу, и та приготовилась отбиваться.  — Я сказала: пошли вон! — отчеканила она и сжала кулаки.  — Взяли!       Пять пар рук подхватили шезлонг и, раскачав, швырнули в бассейн.       Вода больно ударила Сашу по спине и сомкнулась над головой. Сделав мощный гребок, Саша как пробка вылетела на поверхность и бурно закашлялась, отхаркивая хлорированную дрянь из легких. Она дрожала от злости и пережитого страха.       Джефф и парни стояли на краю бассейна и смеялись. Глаза Саши заволокло пеленой стыда и гнева. Выскочив на землю, она врезала заводиле кулаком в челюсть и пнула его в поясницу, опрокидывая в воду.  — Что это было, йо?! — заорал он, выныривая из толщи воды.  — Пошел вон с моей вечеринки!       Их начала окружать толпа. Люди стянулись на запах побоища.  — Саш, ты чего, он просто шутил! — визгливо крикнул кто-то.  — Ты ненормальная какая-то.  — Совсем поехала.       Саша чувствовала, как к ее лицу приливает кровь.  — Вечеринка окончена! ПОШЛИ ВСЕ НАХЕР!       Паленый фильтр отдался во рту жженым пластиком. Саша скривилась и выплюнула остаток сигареты, потянувшись за новой. Сколько она выкурит за этот вечер?  — Больше они не приходили. Я не звала.  — Резко сменился круг общения, — емко подытожила психиатр, черкнув что-то у себя в планшете. Саша заметила, что за время ее рассказа один лист уже был мелко исписан.  — У меня появился новый. Они… больше подходили к моему новому мироощущению, если можно так выразиться.  — Кем они были?       Саша пожала плечами.  — Мелкие бандиты, закладчики, торговцы наркотой. Таких всегда полно в обычных школах, надо только знать, кого искать.  — И ты знала?       Саша немного скривила рот и засунула в него кончик «Салема».  — Я «золотая девочка». Мои бывшие подруги баловались травкой и чем потяжелее. Короче, я вышла на поставщиков, и они оказались довольно милыми ребятами.       Она немного помолчала, ожидая какого-то наводящего вопроса, но психиатр смотрела выжидающе и не торопилась ничего спрашивать.  — С ними я нашла свою отдушину.       Был страшный рев. Саша оскалилась, утерла запястьем пот с глаз. На лице осталась кровавая полоса от разбитых в мясо костяшек. Карла Медведица — жирная злобная сука — бросилась на нее, занося тяжеленный кулак. Действие этого кулака Саша уже успела испытать на себе, и повторять не хотела. Она метнулась направо и почти увернулась — стерва носила на пальце счастливое кольцо, огромное, как кастет, и его острая грань порвала Саше кожу за ухом. Мгновенная вспышка боли, тут же задушенная всплеском адреналина. и по шее побежала теплая струйка. По силе противники были равны, Карла превосходила техникой и физической силой, Саша — жестокостью. Карла била кулаками-молотами наотмашь, давила тяжестью своей туши и ревела, как настоящая медведица. Саша сражалась молча, кружась и метя в слабые места, только скалила красные от крови из разодранных десен зубы.       Окончательно озверев от боли и ярости, они, хрипло рыча, бросались друг на друга, не слыша и не чувствуя ударов — точность попадания определялась громкостью одобрительных воплей озверевшей публики. Лица превратились в кровавые маски, из перекошенных ненавистью ртов на грудь стекали пузырящиеся нитки слюны.  — Я тебя убью!       Карла раскрыла руки, как для объятий. Последних смертельных объятий, ломающих ребра, выдавливающих из легких последний вздох. Саша в углу. Она отступила, за ее спиной бесновалась почуявшая кровь толпа.       Карла похожа на огромную птицу.       Саша сжала кулак и врезала, врезала не глядя, изо всех сил, туда, где у подступающей смерти должно быть горло. В ней — ненависть, в ней — желание убивать и буйная, ликующая жажда жизни. Раздался влажный хруст.       Карла лежала на полу, тяжело и со свистом вдыхая воздух. Бестолковая груда мяса, похожая на сломанную ростовую куклу, брошенную зазывалой в конце рабочего дня. Саша тупо смотрела на нее и не могла пошевелиться, будто с последним ударом все силы разом ее покинули. В ушах звенело, грохот ликования зрителей доносился будто издалека, из-под толщи воды. Кто-то схватил ее за плечи и встряхнул. Саша подняла мутный от усталости взгляд. Ей в руки совали смятую пачку мелких купюр, она послушно сжала их в пальцах. Лопнувшие губы плохо слушались, пересохший язык с трудом ворочался во рту, но она смогла выдавить из себя тихое:  — Зеркало.  — Что? — пытаясь перекричать толпу, спросили ее.  — Зеркало. Дай…       Сашу грубо схватили за руку повыше локтя и потащили прочь с ринга. Кажется, это был Марти — парень, который когда-то привел ее сюда. Он был кем-то вроде распорядителя — или как правильно это называлось? Саша не знала. Она никак не могла сфокусировать взгляд, и почему-то продолжала смотреть на Карлу, медленно приподнимающуюся на локтях.       В закутке, выполнявшем роль раздевалки, было пусто и холодно. Марти, покапавшись в потрепанной спортивной сумке, протянул ей маленькое карманное зеркальце. Раньше Саша съязвила бы что-нибудь на эту тему, но сейчас туман в ее голове не пропускал ничего осмысленнее пары слов. Она взглянула на свое отражение и со стоном закрыла воспаленные глаза.  — Мама меня убьет.  — И что было дальше?       Саша потянулась, хрустнув позвонками. Она жалела, что в кабинете психиатра не было стереотипной лежанки, как в фильмах — от сидения в кресле спина задеревенела.  — Мама действительно была в ужасе. Обычно я скрывала от нее, куда и с кем иду, но в тот раз это было невозможно. Такое месиво на лице, пришлось сходить сеансов на пять лазерной шлифовки. Она рассказала отцу. Кажется, тех ребят нашли и посадили, я не знаю. — Вы перестали видеться и с ними?       Саша кивнула.  — Родители начали следить за мной, но это уже было неважно. Драки мне быстро наскучили. Это ведь игра, постановка, понимаете? Я не сражалась за свою жизнь. Без этого все не имеет смысла.  — Однако Вы получали деньги за свои победы, если я не ошибаюсь.       Саша зло фыркнула.  — Мне не нужны деньги! Это никогда не было проблемой. Мне нужно было… — она пощелкала пальцами, пытаясь сформулировать мысль. — Я не знаю. Выживать? Я даже думала уйти в армию, но мне пригрозили лишением наследства.  — Вы нашли какой-то другой способ реализовать свою тягу к опасности?  — Да.       На мосту было холодно. Поднявшийся ветер растрепал Сашины волосы и забрался под легкую куртку, заставив зябко поежиться. Она подошла к краю и заглянула вниз. Земля была далеко, слишком далеко, и от открывшегося вида желудок Саши болезненно сжался.       Сзади подошел инструктор.  — Какой, говоришь, у тебя стаж?       Саша облизнула пересохшие губы.  — Двести прыжков или около того, — солгала она, стараясь говорить как можно более небрежно.       Инструктор недоверчиво приподнял бровь.  — Ты ведь понимаешь, что это очень опасно? — строго спросил он. — Мне кажется, тебе стоит вернуться.  — Йо, Саш, все о’кей?       Саша повернула голову на оклик. К ней бодрым шагом приближалась Саншайн — новая подруга и бейсджампер со стажем. На ее спине уже был закреплен парашютный ранец.  — Кажется, твой парень мне не доверяет, — ответила Саша, скрестив на груди руки.  — Что за дела, Джонни? — нахмурилась Саншайн. — Саша моя подруга, и если она хочет прыгнуть, она прыгнет, ясно?       Джонни примирительно поднял руки.  — Я просто не уверен, что она готова, — попытался оправдаться он. — Двести прыжков это все-таки маловато для бейса.       Саше послышался сарказм в его голосе, она подозрительно взглянула парню в лицо, но то не выражало ничего, кроме легкого беспокойства.       Саншайн махнула рукой.  — У меня было двести, когда ты притащил меня сюда. Выдай Саше парашют и полетели!       Когда она отвернулась, чтобы помочь еще одному бейсеру со стропами, Джонни скривился, но протянул Саше парашют.  — Ты помнишь, что делать? — спросил он. — Раскрывайся сразу, а то не успеешь, ясно?  — Ясно, — буркнула Саша, застегивая на груди ремни.  — Знаешь, мне кажется, тебе стоит начать с отрывных строп. Это проще, чем раскрывать крыло самой.  — Я справлюсь, Джонни, — отчеканила Саша, смерив его холодным взглядом.       Тот отчего-то разозлился.  — Я не хочу потом садиться из-за тебя за решетку, ясно? — рявкнул он. — Ты прыгнешь с отрывом!  — Пошел нахер! Ты не можешь меня заставить!  — Я могу просто отобрать у тебя парашют и выгнать отсюда, ясно?       Саша чувствовала, как кровь приливает к лицу. Она впадала в ярость. Кулаки сжались сами собой, готовясь отражать атаку. К ним уже бежала Саншайн.  — Народ! Народ, вы чего, а ну прекратите!..       Саша сделала шаг назад, к краю моста.       И прыгнула.  — Звучит, как попытка самоубийства, — заметила психиатр.       В каменной пепельнице уже дотлевало около пяти сигарет. Саша потянулась за новой и сразу же раздавила в ней фильтр.  — Но это не так, — сказала она, закуривая. — Я хотела обмануть смерть, а не достаться ей. По крайней мере, раньше.  — А сейчас?  — Сейчас… я не знаю. Я попробовала все, но ничего не помогло. Я дралась, прыгала с парашютом, спускалась с диких снежных склонов, охотилась на медведя — это все оказалось бессмысленным. Я уже не знаю, чего хочу.       Психиатр что-то молча писала в своем планшете. Закончив, она взглянула на часы и охнула.  — Наше время уже подошло к концу. Но я не могу просто так отпустить Вас. Не в таком состоянии. Скажите, у Вас остались поддерживающие друзья? Хоть кто-то?       В опустевшем ресторане было тихо и полутемно. На двери висела табличка «закрыто», но Саша знала, что это не для нее. Она тихо постучала костяшками пальцев по дверному косяку и, не получив ответа, зашла. Мелодично звякнул колокольчик — «музыка ветра», китайский ширпотреб, который почему-то неплохо смотрелся в антураже тайского ресторана. Саша прошла вглубь зала, аккуратно лавируя между деревянными столиками, и села в плетеное кресло в самом центре. На маленьких бамбуковых ковриках остались хлебные крошки — надо будет сказать Энн, чтобы та лучше следила за уборщицами.  — Саша?       Энн вышла из кухни, на ходу стягивая через голову фартук. Она была безумно хороша в традиционном наряде. Платье чакапхат из желтого искусственного шелка прекрасно гармонировало с шоколадным оттенком кожи Энн. Кружевной шарф-сибай был небрежно перекинут через плечо, чтобы не волочиться по полу. Саша тепло улыбнулась подруге и встала, чтобы обнять ее.  — Чудесно выглядишь, Энн. Только круги под глазами не скрывает даже консилер. Устаешь?       Энн села в кресло напротив, положив смятый фартук на колени.  — В ресторане много работы, — смущенно ответила она. — Родители загрузили по самую макушку. Хотят, чтобы я вникла в каждую мелочь.  — Быть наследницей ресторанного бизнеса непросто, — кивнула Саша. — Надеюсь, тебе нравится.  — Да, у меня отлично получается. Ты могла бы и зайти разок, — в голосе Энн проскользнула нотка осуждения.  — А ты могла бы иногда и ответить на мои приглашения, — парировала Саша.       Они помолчали. Поддерживать детскую дружбу с возрастом становилось все труднее. Энн разглядывала свои ногти и кусала губу. Ей было некомфортно, но она не могла просто так встать и уйти.  — Ты принесла?.. — нарушила наконец напряженную тишину Саша.  — А? О, да, конечно. Прости, я сейчас.       Энн с видимым облегчением вскочила с места и убежала в подсобное помещение. Саша сцепила пальцы в замок, стараясь не выдать нарастающего возбуждения. Она давно просила Энн об услуге, но та была все время слишком занята работой, чтобы встретиться. Энн вернулась, бережно сжимая в руках сверток. Некогда белая ткань уже немного пожелтела от старости, но Сашу больше интересовало то, что под ней.  — Это она?       Энн кивнула.  — Я уже боялась, что ты ее потеряла, — неловко усмехнулась Саша и приняла сверток из рук подруги.  — Нет, стоит себе на полке, я уже почти забыла про нее.       Саша развернула ткань. Музыкальная шкатулка приветливо сверкнула драгоценными камнями в крышке.  — Не знаю, зачем она тебе, — пожала плечами Энн. — Я пробовала ее открывать. Ничего не происходит.  — Ты пробовала?..  — Давно. Потом разочаровалась, — она вдруг взяла Сашу за руку и посмотрела ей в глаза. — Туда не вернуться.  — Ты не очень-то и пыталась, — огрызнулась Саша, оборачивая шкатулку тканью.  — Я пыталась! — Энн повысила голос. — Ничего не произошло, ясно тебе? И я научилась жить здесь. Я нужна моей семье. — Она замолкла на секунду, и продолжила уже мягче. — Ты тоже, Саш.       Саша встала и холодно попрощалась. Внутри было мерзко и очень-очень больно.       Энн не чувствовала того же, что она.       Саша осталась одна наедине с собой.  — Саша?       Саша вздрогнула. Она сидела, погруженная в себя, несколько минут.  — Простите. О чем мы говорили?  — Я спрашивала, есть ли у Вас кто-то еще, с кем можно поделиться переживаниями.  — Нет.       Психиатр вздохнула.  — Ну хорошо. Давайте я запишу Вас на следующую неделю. Тот же день, то же время? Ах, да, еще выпишу Вам рецепт на антидепрессанты. Принимаете по такой схеме: утром…       Саша не слушала. Машинально попрощалась и уже на улице заметила, что сжимает в руках рецепт на таблетки. Она смяла его и уже занесла руку над мусорным баком, но вдруг вместо этого положила бумажку в карман.       Зазвенели ключи, хрустнул, открываясь, замок. Саша не глядя хлопнула ладонью по выключателю и поморгала, привыкая к яркому свету. Не снимая обуви, она прошла на кухню, набрала из-под крана стакан воды и выпила залпом. Внутри было пусто. Как будто, рассказав все, что ее тревожило, Саша лишилась какой-то части себя. Она не могла понять, чувствует облегчение или наоборот — тупую сосущую боль. Скорее всего, ни то, ни другое.       Саша вытащила из кармана наполовину опустошенный блистер прописанного антидепрессанта. Она не слушала предписания психиатра, просто купила упаковку и съела столько, сколько считала нужным. Но легче не стало.       В пустом холодильнике лежала половина бутылки текилы. Текила нравилась Саше больше, чем водка — на вкус она была мягче и не так обжигала горло, а пьянила так же быстро. Пить не хотелось, но Саша все равно взяла холодную бутылку с собой. Ее можно было приложить к горячечно-жаркому лбу.       Элегантная квартира в новом районе когда-то представляла из себя чудо дизайнерской мысли. Грубый лофт и минималистичный сканди — эклектика стилей в умелых руках превратилась в шикарный сплав, благодаря которому квартира выглядела невероятно дорогой. Саша же превратила ее в лачугу. Грязные вещи она бросала на пол или в картонные коробки, оставшиеся с самого переезда и даже не до конца разобранные. То тут, то там случайно можно было обнаружить окурок, банку из-под йогурта или комок пыли размером с кошку, но Саша почти не перемещалась по своему дому, предпочитая строить весь свой быт вокруг раскладного дивана в гостиной. Спальню она загадила первой, и теперь не могла там находиться. Набросив на матрас сползшее на пол одеяло, Саша с ногами забралась в неуютный кокон из подушек, подтянула колени к подбородку и прижала к груди ледяную бутылку.       Она рассказала не все.  — Детка, ну что за дела? Опять?       Его звали Дейв. Или Дик? Может, Джон? Не важно. Саша спихнула с себя потное тело и натянула одеяло до самого подбородка.  — Прости, я что-то не в настроении.       Дейв закатил глаза. Он был хорош собой и он это знал — капитан школьной футбольной команды, первый красавчик, завсегдатай качалки. По всем правилам жизни и законам жанра ему должна была достаться самая шикарная девушка школы, и сейчас она лежала в его постели. Голая, соблазнительная…и холодная.  — Ты никогда не в настроении, Саш! — капризно заявил Дейв и перевернулся на спину, заложив руки за голову и уставившись в потолок.       Стоящий член начинал опадать, и нереализованное возбуждение действовало ему на нервы. Он встречался со многими и трахал многих, они все были в восторге от того, что привлекли его внимание. Красотки-чирлидерши были обязательным статусным аксессуаром для капитана команды, а капитанша чирлидерш стала бы вершиной его школьной сексуальной карьеры.       Если бы соизволила ему дать.       Все начиналось одинаково: они целовались, начиналась неловкая подростковая прелюдия. Дейв старался — он гордился своими навыками любовника. Ласкал небольшую аппетитную грудь, прикусывал соски, лизал клитор, но когда дело доходило до главного Саша морозилась и отталкивала его от себя. Иногда Дейву казалось, что он ее не привлекает, но это было смешно и нелепо. Он попросту не мог не привлекать.       Ростом метр девяносто, челюсть квадратная, как у героев боевиков девяностых. Шоколадные глаза с хищным разрезом, широкая спина, крупные руки. Модная стрижка, подбритая бровь, придававшая ему особенно дерзкий и опасный вид. Саша любила опасность и статусные игрушки, а кто мог подойти ей лучше, чем первый красавчик и лучший спортсмен школы? Чего этой стерве не хватало?       Проще было бы уже бросить ее и пойти трахать Линдси, которая давно строила ему глазки, но Дейва бесило, что Сашин плод так и остался для него запретным.       Саша достала из пачки сигарету. Дейв с готовностью поднес ей зажигалку. Она затянулась и выдохнула облако ментолового дыма.  — Может, тебе нужны какие-нибудь игрушки? — неуверенно предположил он, поворачиваясь к ней и подпирая щеку ладонью. — Ну, знаешь, вибраторы всякие.  — Неа, — равнодушно откликнулась Саша.  — Детка, я не понимаю. Я что-то не так делаю? Надо медленнее, быстрее?       Саша что-то неопределенно промычала. Докурив, она села на край кровати. Дейв протянул ей трусики.  — В следующий раз у тебя? — спросил он.  — Да, родители уедут на выходные, можешь остаться ночевать.       Дейв предпочел бы не ночевать в одном доме с сексуальной цыпочкой, которая ему не дает, но благоразумно промолчал. У него был план.       Саша неуверенно крутила в руках косяк.  — Детка, я говорю тебе, это просто бомба! — воодушевленно вещал Дейв, размахивая таким же. — Какая-то адская смесь от Марка, там то ли грибы добавлены, то ли еще какая-то херня, но вышибает знатно. Это точно тебя расслабит!       Папиросная бумага от неумелой скрутки почти не держала содержимое. Крошки сушеной травы падали на сашины колени. Она не была уверена, что ей это надо.       Дейв был неплох. В меру агрессивен, в меру заботлив. Он создал вокруг себя образ идеального бойфренда и щепетильно его поддерживал. Поэтому до сих пор ее терпел. А она… наверное, просто следовала какому-то социальному кодексу. Капитанше чирлидерш положено носить на плечах куртку футболиста, пусть она и воняла табаком нелюбимой марки и немного мужским потом. Саша даже была не против переспать с ним, просто в нужный момент почему-то оставалась сухой. Она не видела с Дейвом эротических снов, не представляла его обнаженным, да боже, он был так нелеп со своим стоячим восемнадцатисантиметровым дружком. Наверное, она просто какая-то не такая.       Косяк почти совсем рассыпался. Дейв молчал, настороженно глядя на нее. К черту.  — Да, давай пыхнем, — наконец, согласилась она.       Дейв просиял. Это был его шанс на секс, в конце концов.       Он протянул зажигалку, но Саша оттолкнула его руку.  — Если так выносит, то лучше сначала раздеться. И лечь.       Она не возражала, когда он начал помогать ей с одеждой. Дейв старательно снимал деталь за деталью и чмокал сухими губами обнажающуюся кожу. Саша ничего не чувствовала, но для приличия одобрительно простонала.       Когда-то ее комната была в меру стильной комнатой подростка со свежим ремонтом и стенами в ультрамодных пастельных оттенках. Но потом она, как сорока, натаскала в нее роскошных безделушек-пылесборников и застелила кровать вульгарным красным покрывалом. На это покрывало Дейв ее и повалил, стягивая кружевной бралетт Victoria's Secret.  — Подожди, — Саша увернулась от его поцелуя. — Где косяк?       Дейв разочарованно оторвался от ее шеи, нашарил в кармане скрутку и протянул Саше.       От первого глотка дыма в горле привычно запершило. Саша прокашлялась и торопливо затянулась второй раз. Когда-то она трахалась по накурке с каким-то уродом, и больше надеялась не повторять, но если это поможет отвязаться от озабоченного Дейва, то лучше бы ее накрыло пораньше.       В голове слегка зашумело. Зрение немного расплылось, мысли уплывали вдаль, в горько-сладкий туман. Тело стало легким, почти невесомым, Саша немного расслабилась и почему-то весело хихикнула. Обычный стоун от индики, никакого «вау"-эффекта. Дэйв затянулся косяком и взобрался на нее, жадно обшаривая руками тело. Саше казалось, что он двигается как-то медленно, как муха в сахарном сиропе. Как завороженная она смотрела на его губы, приближающиеся откуда-то издалеко целую вечность. Они наползали и наползали, неотвратимо и даже немного пугающе, два розовых влажных червяка из другого мира. Червяки-пришельцы. Сейчас они коснутся ее, и что-то случится, но это будет так нескоро, еще десять вечностей, двадцать вечностей. Птичка раз в сто лет точит клювик об алмазную гору, проходит секунда. Еще быстрее, горы истираются в песок, а губы все ползут, и ползут, и…       Растягиваются в зубастую улыбку чудовища.       Саша улыбается. Ее ласкают когтистые пальцы, она чувствует прикосновения сухой бугристой кожи. Она тянется к ней руками, гладит, целует, требовательно прижимается всем телом.  — Еще… еще…  — Даа, детка, вот так! Работает!       Она не слышит.       Она лежит под монстром с горящими глазами. Нет, с одним горящим глазом, второй затянут синеватым бельмом. У монстра во рту сотни клыков, но Саша их не боится. Она больше ничего не боится.       Внутри нее жарко и влажно, она просит монстра войти, он исполняет ее просьбу. Ей хорошо, ей так хорошо, как не было никогда. Она обнимает его жирную шею, широкие плечи, и смеется, смеется.       В голове ничего нет, там звонко, светло и смешно. Ее тело сотрясается от толчков, она гладит болотно-зеленую бородавчатую щеку. Он ловит ее руку и прикасается к ней губами.  — Грайм…       Мир замирает.       Саша открыла бутылку и сделала глоток. Она ненавидела это воспоминание. Ненавидела молодую соплю, которой была, ненавидела этот школьный наркотический секс, на который согласилась от скуки и отчаяния. Но еще больше ненавидела себя за образ, который пришел к ней тогда, когда травка и грибы разъедали мозги.       Больше она ни с кем не встречалась. Дейв тогда тактично промолчал на тему того, что она назвала его чужим именем. А может, сам был обкурен и ничего не услышал. Или ему вообще вместо Саши привиделась Линдси Лохан, тут уж не до размышлений о верности. В любом случае, это был их последний раз. Дейв получил, что хотел, и оправился покорять чужие койки дальше, а Саша была на него не в обиде. Она закрылась в себе и долго, мучительно переживала. А потом постаралась забыть.       Но у нее не получилось.       Он приходил к ней ночью в дремотной неге, и она просыпалась от возбуждения и требовательно набухшего клитора. А потом отчаянно мастурбировала и рыдала от жалости и ненависти к себе.       Вспышки-образы. Ощущение химически чистого счастья. Боль поражения, оргазм победы. Нигде она не видела больше настолько синего неба, нигде не была настолько на своем месте. Тяжесть меча. Армия за спиной.       Она хотела домой.       Саша сделала еще глоток и встала с дивана. Подошвы кед со звонким чавканьем прилипали к полу. Она порылась в картонных коробках, выбросила из них всякий хлам, пока не докопалась до музыкальной шкатулки. Ткань потерялась когда-то давно, лакированное дерево все было исцарапано и заляпано соевым соусом, к которому налипла пыль и волосы. Саша потерла резную крышку рукавом, размазав грязь. Плюхнулась на жалобно скрипнувший диван и тупо уставилась на шкатулку, потягивая текилу из горла. Она открывала крышку много раз. Утром, днем, вечером, в полнолуние, святые дни календаря майя, христианские праздники и просто, когда было особенно плохо. Но шкатулка вела себя, как обыкновенная дурацкая безделушка.       Что-то теплое щекотно скатилось по щеке. Саша утерла ее ладонью. Она не плакала уже очень давно.  — Пожалуйста, — зашептала она. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…       Шкатулка открылась.       Бутылка выпала из рук.       Небо сыпало дождем. Капли, похожие на манную крупу, плавно скользили до самой земли и превращались в туман.       Из чрева болот в тяжелые подбрюшья туч вгрызался уродливый клык каменной башни. Она покосилась, тяжело нависла над землей, грозясь упасть и погрести под собой несколько сотен душ, но чья-то железная воля удерживала ее от падения.       К башне подходил незнакомец. Высокий, длинноногий, его можно было бы принять за тритона, если бы лицо не было полностью скрыто капюшоном. Дозорные хрипло окрикнули стражу ворот. Те нахохлились, выставили вперед острые копья, готовясь встречать незваного гостя.  — Кто таков? — рявкнул жабий солдат, для острастки пронзив воздух копьем.       Незнакомец остановился и стянул с головы капюшон. Ветер тут же подхватил светлые волосы, растрепав их непослушным поднятым гребнем.  — Так вы встречаете своего командира? Я передам Грайму, что об этом думаю!