"Спустя столько лет? - Всегда"

      В меню на двери кафе « Анатомия сластей» Дэн нашел горячий кофе, и это решило дело — во всех остальных заведениях на три мили вокруг предлагали кофе, чай, лимонад, root beer, коктейли с алкоголем и без в любых комбинациях, но ничего горячее холодного, а чаще с определением «ледяной». Южные штаты со среднегодовой температурой больше семидесяти градусов по Фаренгейту, ничего не поделать.       За панорамным окном тихо жарилось на солнце шоссе. Оно соединяло сердца двух городов — этого и еще одного в семи часах езды на север. Семи, если ехать на комфортной машине с комфортной скоростью, конечно.       Официантка приняла заказ у вполне обычного клиента — симпатичный молодой человек, бесстрашно, но не чрезмерно загорелый, с яркими зубами, в кепке и солнечных очках, еще бы, на улице же градусов девяносто, как он вообще еще может думать о чем-то горячем сегодня. Безумец, но славный, и девушка подарила ему еще улыбку, больше женскую, чем просто дружелюбную, на которую тот привычно и задорно ответил, но ни единого жеста сверх не сделал. То, что он прекрасно понимал такие намеки, было как-то само собой очевидно, как и то, что продолжать он не станет.       Дэн достал ноутбук, и, пока тот включался, все же проводил взглядом молоденькую официантку в голубом платье. Не то, чтобы она привлекла его внимание, в смысле, конечно же, привлекла, но вовсе не как объект для романтического знакомства. Кузо отметил светлые волосы с синими и зелеными кончиками, тонкие царапины на указательных пальцах, коротко стриженные ногти того ярко-синего, с перламутром цвета, который он постоянно видел на официальной эмблеме, и самое главное — округло топорщащийся карман под белым фартучком. Кузо как бы случайно посильнее натянул кепку на лицо и убрал выбившуюся прядь волос.       Официантка вернулась, как раз когда Дэн просмотрел уже половину почты за день и почувствовал непреодолимую потребность в кофеине. Еще раз солнечным зайчиком сверкнула улыбка, и девушка пошла за стойку.       Письмо от Маручо — не теплое и дружеское, а вполне официальное, с приглашением испытать новую арену. Но не без милой приписки с пожеланием хороших дорог и и мягких кроватей, конечно. Нет, в Бакусити Дэн не собирался еще пару месяцев точно.       Несколько откликов на фотоработы, репосты твиттера, схема нового телеаэропорта на Вестал от Эйса и Миры — в ответ последним Дэн написал «обязательно ставьте автомат с горячим кофе в зоне ожидания» — несколько счетов, спам, в который попадали и приглашения на бои. И не то чтобы Дэн против принять любое из них, вот только это прямо запрещено Лигой, не того он полета птица. Да и не птица совсем, а дракон, птицей всегда был другой…       Кстати, где эта птичка летает, должна бы уже лететь сюда.       Над дальним поворотом шоссе затрепетал воздух над асфальтом, а на самом краю слуха послышалось «бык-бык-бык». Солнечные пятна и тени сложились в приближающуюся фигуру мотоциклиста. Дэн закрыл ноутбук — конечно, он не мог точно сказать, что это тот, кого он ждет, это может быть любой из байкеров огромного города за его спиной или путешественник вообще из любого штата, но… нет. Это он, просто потому что это так.       Милая официантка — Линда, прочитал Дэн на груди, куда прежде не рисковал опускать взгляд, чтобы не получить часы ненужного флирта в пустом кафе — принесла счет, и Кузо с трудом нашел в своем кошельке правильные деньги. Он давно уже пользовался счетом, доступным во всех четырех мирах, и наличные вызывали определенные сложности, но сейчас он так хотел, чтоб никто не знал его координат, кроме того, кому отправил их из-за стола.       Девушка побежала было за сдачей, на то Дэн с улыбкой покачал головой, и, не удержавшись, пожелал ей хороших боев и достойных соперников. Линда почти сравнялась по цвету с его кроссовками (единственное своего цвета, что он сегодня решился на себе оставить) и закивала. В этот момент Дэн увидел кулончик «Старшая школа, выпуск» и вдруг понял, что ей лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Пять-шесть лет разницы, а она уже совсем взрослая, работает, добилась определенных успехов в игре, с парнем в кафе флиртует, наверняка водит. Ему-то казалось, что такие должны быть еще маленькими девчонками с хвостиками на голову ниже его и без работы, машины и прочих взрослых вещей.       Большой металлический зверь бубнил уже у двери. Его всадник приоткрыл визор шлема, и Дэн забыл и о неправильности возраста, и телеаэропортах вестов, и даже о том, что нужно застегнуть рюкзак. Да, он не ошибся и не обознался, карамельные глаза отчетливо об этом говорили.       Попрощавшись с Линдой и «Лабораторией сластей», Дэн вышел из кондиционерной прохлады и по пояс вступил в жидкий, раскаленный между асфальтом и солнцем воздух. Он мог удержать себя от бега, но не от ускорения шага, и поэтому оказался у сияющего хромом «Кавасаки Вулкана» за считанные секунды. Карамельные глаза чуть прищурились и потеплели — под шлемом Шун улыбался.        — Не снимай пока шлем, официантка в кафе — боец Бакуган, — Дэн приблизился так плотно, как только позволяли шлем и грани приличия.       — Я и не собираюсь снимать, Дэн, это ты возьми пассажирский в кофре.       Убедившись, что хорошенькая Линда склонилась над прилавком и высчитывала свои чаевые, Дэн сорвал кепку с очками и мгновенно натянул шлем. Шун насмешливо фыркнул.       — А ты просто мастер скоростных переоблачений, почти ганделианец, — он мягко сжал ладонь Дэна внизу, у седла, под прикрытием мотоцикла.       — А ты хранишь верность отечественным маркам, как я посмотрю, — в тон ему отозвался Дэн и провел пальцами по не защищенному перчаткой запястью.       Они договорились о встрече три дня назад, когда в вечернем чате Шун сказал, что на следующей неделе будет проводить семинар в Атланте, а у Дэна как раз отменилась поездка к Анхелю (Южную Америку залило дождями). Они проехались из двух разных городов США в третий, нейтральный, между ними. Дэн — автостопом (во многом благодаря желанию не быть отслеженным, ну и еще потому, то когда еще он, сам Дэн Кузо, вот так анонимно исполнит детскую мечту), а Казами, как и всегда в любом из миров, нашел себе мотоцикл.       Адская жара и высокая влажность давили на голову, и Дэн мгновенно вспотел, но застегнул куртку под горло и натянул пару плотных перчаток. Он знал, что сейчас охладится.       Посадка на этом мотоцикле здорово отличалась от домашнего спортбайка. У того на месте пассажира большую часть времени и вовсе была нашлепка, и Казами ездил на нем один с головокружительной скоростью. Первое время, когда Дэн седлал их с Шуном, этот норовистый конек так и норовил сбросить его на каждом повороте, и Кузо судорожно вцеплялся в куртку на груди водителя и до боли сдавливал ногами его бедра с полным ощущением, то это и еще ступни — его единственные точки опоры. Уже сильно потом, когда научился ловить ритм езды, он стал наслаждаться их редкими поездками и даже полюбил Сузу (так Шун ласково называл свою Хаебусу — как столицу Персии, загуглил как-то Дэн).       «Вулкан» оказался совсем другим: кожаное сиденье было широким и примерно таким же удобным, как любимый диван вечером после тяжелого дня; сзади поддерживала невысокая, но вполне ощутимая спинка (у Сузы сразу за спиной начиналась черная бездна, упасть в которую равнялось смерти); Дэн с удивлением обнаружил, что сидел сильно выше Шуна и видел дорогу впереди (невозможно на Сузе) и не доставал костяшками до бензобака (обычно он становился его третьей точкой опоры). Скорость явно подразумевалась сильно меньшая, и водитель слушал диктуемые правила и ехал не быстрее ста километров. Ветер, вместо того, чтобы прижимать к баку и прилизывать одежду, залезал под куртку и надувал ее колоколом, и тем не менее температура вокруг как будто упала градусов на десять, а Дэн снова смог дышать.       Дорога была настолько ленива, что даже почти не изгибалась. Дэн быстро поймал плавный, размеренный ритм «Вулкана», опустил ладони на бедра Шуну и вспомнил их последнюю перед этой встречу — на удивление, но дома, еще там, где много лет назад они и познакомились. Тогда они просто вышли вечером из кафе Руно, где собирали встречу всех, кто мог добраться, Шун клятвенно пообещал довезти всеобщее достояние в целости и сохранности и увез это самое достояние в горы. По серпантину и на Сузе. Дэн же, уже привыкший к нраву обоих, только плотно сжимал кольцо рук и смотрел, как картинка вокруг размазывается по ветру. В горах был дом в две комнаты с коридором, вроде как принадлежавший еще прадеду Казами. Место уединения, медитации, покоя и всего прочего, что там необходимо бойцам-теням — при условии, конечно, что они хотят прожить как можно дольше. Три дня их покоя едва не уничтожили наследство ниндзя, хотя они и были как никогда бережны со старыми циновками и тонкими перегородками.       Три месяца назад, как чертовски давно.

***

      Когда Дэн слез на асфальт у хрестоматийно-ужастикового мотеля, он еще раз внимательно оглядел «Вулкан». Тот гордо блестел хромом, кожей и всем своим видом показывал, что он не из этого века. Полная противоположность алой, пластиковой, агрессивной, капризной Сузе. Дэн похлопал мотоцикл по седлу. Сам он предпочитал четырехколесный транспорт, с кондиционером и подогревом руля, ну, или пешком на своих двоих.       — В этот раз мне даже не пришлось пристегиваться на цепочку для ключей, непривычно, Шун.       — Привет, Драго, — ответил Шун и стянул с головы шлем.       Из кармана Шуна вылез зеленый шарик, в котором Драго опознал Инграма. Бакуганы поздоровались и довольно быстро скрылись в неизвестном направлении, пообещав быть к ужину.       — Кажется, мы их смущаем, — сказал Дэн.       — Думаю они не хотят смущать нас, — ответил Шун. — Пойдем, снимем номер? Тут мало людей, я наводил справки. Мотель в стороне от основного шоссе.       Дэн смотрел на него, и в груди шевелилась теплая нежность. Спасибо тебе, что знаешь, куда и когда нужно, спасибо, что тебе не надо говорить про второй шлем, как и не надо просить оставить мотоцикл на охраняемой стоянке, когда едем на машине; и я тебе, тебя. Тоже.       Дэн подошел к Шуну и наконец поцеловал. Во имя всех миров, как он скучал по нему, по этим губам, по рукам, которые сейчас сжимали его плечи, по тому, как Казами чуть отстраняется, выдыхает ему в губы и снова целует, мягко, спокойно, с тем бесстрашным доверием, которое так сводило с ума.       Он плохо помнил, как отсчитывал деньги женщине в холле — не такой молодой, как Линда, и, конечно, вряд ли играющей в бакуган. Как шутил о том, что они теперь на пенсии, хоть игроки взрослее год от года, а они все равно динозавры, потому что играют дольше всех, как поднимался и смотрел на мягкую улыбку Казами и его чуть дрогнувшие на ручке двери пальцы. И этот единственный знак максимального волнения и нетерпения сорвал последние тормоза. Едва дверь захлопнулась за ними, как Дэн чуть не проломил Шуном стену, прижимая его и ища губы. Тот коротко выдохнул и помог, поцеловал сам, руки мягко обвились вокруг шеи. Он всегда такой — даже когда они занимались сексом жестко, почти грубо, Шун оставался этой тихой заводью, окружающей, дурманящей, такой мягкой и спокойной и такой опасной при этом.       Дэн отчаянно шарил руками по телу, искал застежки, а Шун тем временем успел тихо и незаметно раздеть Дэна и теперь ласкал его, прижимался бедрами и сводил с ума трением ткани о чувствительную обнаженную кожу. Кузо сорвал кожаную куртку, под которой скрывалась зеленая майка — Казами тоже не смог полностью отказаться от своего цвета — и приник губами к белой коже.       Их первый поцелуй случился в Ганделии после боя с Маг Мэлом. Тогда, в тесной наблюдательной комнате, где они ждали вестей от Маручо, Дэн попытался, внимательно изучая взглядом свои ботинки, сказать что-то о том, насколько невыносимо было не чувствовать его рядом, и как больно было уходить, и каково ощущать внутри себя сейчас радость, которая не только его. Шун только подошел — ближе, еще ближе, так, что Дэн почувствовал уголком рта его дыхание и решился поверить, что он не выдумывает это, что между ними правда что-то есть, и проследил эту нить до самого конца на губах того, кого звал лучшим другом.       Дэн опрокинул раздетого Шуна на кровать и полез в рюкзак, походя подумав, что Драго, наверное, здорово досталось напоминанием о том, куда ни едут. Возможно, даже и по голове, а тюбик хоть и маленький, но тяжелый. Надо убирать в другой карман. Шун откинулся на спину, увлек Дэна за собой, обхватил ногами бедра. Как на мотоцикле, только наоборот, теперь ты за меня держишься, ох Шун, черт…       Их первый раз — наскоро в Бакуган Интерспейс в краткую передышку между боями. Они были не уверены, что выйдут живыми и вообще выйдут, они стремились хотя бы вывести других. В разгромленном здании, в брошенной будке комментатора, Шун стонал и коротко выдыхал сквозь стиснутые зубы и сжимал пальцами край стола, но шептал «нет» на каждое предложение Дэна остановиться, и вот так же обвивал его ногами, Казами, черт возьми, Казами, мы выберемся, обязательно выберемся.       Теперь, годы спустя, Дэн знал, что у Шуна чувствительный живот и Казами возбуждается всего от нескольких касаний ладонью пресса (потом можно спуститься и ниже, благо, недалеко); знал, что он спит на спине, и глаза мгновенно распахиваются от подозрительно шороха; знал его вкус и запах, который они оставляли на простынях в тысяче мест четырех миров.       Шун не хотел знать, были ли у Дэна случайные любовники и любовницы в его бесконечной езде по мирам; он никогда не спрашивал об этом, потому что — так может быть только между ними, а все остальное не важно; и сейчас он ловил бедрами ритм, передаваемый Дэном, усвоенный от «Вулкана», плавный и длинный, мягко обнимал его за спину, сдерживая почти звериный напор, принимал его, как тогда, в первый раз, как на причале при прощании, как в последний раз перед этим, на полу веранды на пледе, глядя на ветки над головой.       Дэн кончил с коротким рыком и пятью движениями ладони да двумя мягкими поцелуями в ямку у основания шеи (еще одна найденная чувственная область) закончил и для Шуна. Чувствуя теплую липкость, он обтер их полотенцем и упал рядом. У них еще будет вечер, и ночь, и утро до завтрака, они еще не раз займутся сексом в любых вариантах и комбинациях, без стеснения, без малейшего «нельзя», возможно, заплатят утром за сломанную кровать и сорванный душ, если обстановка здесь не слишком качественная. Но сейчас Кузо только сжал в ладони руку Шуна и почувствовал ответ. Когда-то это касание заменяло им все, но и сейчас ничто не могло заменить его.

***

      Шун стоял у окна, раздетый, а закатное солнце и тень от жалюзи расчерчивали тело. Он чуть склонил голову, и глаза как раз попадали в темную полоску, а губы — в свет, и оттого казались даже еще более бесстыдными, чем полчаса назад, когда смыкались вокруг члена.       — …ну я и забил на этот водопад пока, завтра улечу в Австралию, а там и встреча с Вестралом через неделю, — рассказывал Дэн с кровати.       Шун уже знал все это, да и в принципе их разговоры не менялись от расстояния между. За редким исключением они каждый вечер включали видеосвязь и ужинали вместе, рассказывая события дня и мысли недели, иногда потом смотрели вместе кино, редко играли в игры, чаще гуляли по окрестностям очередной дэновской локации или по новому месту Шуна. Интернет не мог передать лишь жажду прикосновений и вкус чужих поцелуев, и все это они наверстывали при встрече, не прекращая, впрочем, обычных своих занятий. Как сейчас, например, когда Дэн одновременно болтал, жевал пиццу и курил (к гадкой привычке пристрастился как раз в Америке, потом бросил, но, оказываясь здесь, снова начинал), потом дотянулся до пульта и включил телевизор.       — О, Шун, смотри-ка, местный стадион и бойцы. А тут много народу, крупный город. Интересно, среди них есть хоть один достойный соперник?       — Только не для тебя, мастер Дэн, — улыбнулся Шун.       — Да ладно тебе скромничать, Каза-а-ами-сенсей. Тут, наверное, даже твоему младшему классу нечего делать.       — Они же не бойцы Бакуган. Конечно, им нечего здесь делать.       — Это потому, что ты угнетатель и не даешь им их. Бакуган, в бой! — Дэн запустил в Шуна скомканной салфеткой. — Бакуган, на поле! В бой, Хаос Салфетка.       Салфетка стукнулась о живот Шуна и упала на пол.       — А Хаос, — спросил, наконец, Шун, — потому, что белая?       — Ну да. О, смотри-ка, а ее я знаю!       На экране появилась команда-тройка, и одного из игроков Дэн действительно знал. На поле Линда высоко убрала свои светлые с цветными концами волосы, но дружелюбная улыбка, синие ногти и маленький упрямый подбородок оставались теми же. Она даже платье не сменила, только, разумеется, сняла форменный передник.       — Одна из лучших команд города, тройка «Солнечный ветер реки», поприветствуйте!       Шун посмотрел на экран.        — Официантка в том кафе, — сказал он.       — Да как ты успел отследить, ты был там всего минуту! Ну да, да, это она. И черт возьми, Шун, она же должна быть совсем ребенком!       — Выглядит вполне взрослой девушкой.       — Именно! Но посмотри на год рождения, это же на шесть лет меньше, чем нам. А мы, вроде, и сами того… еще не совсем взрослые.       Шун хмыкнул, и Дэн отчетливо прочитал в этом «кто как, говори за себя». Он и сам понимал, что, наверное, в двадцать три года пора остепениться и не летать по всем мирам как угорелый, хватаясь за любой драйв — испытания новой арены, гандэлианская экспедиция в зону вечной темноты, о которой с такой неприязнью говорил Рен, познакомить переговорщиков Вестала и Земли, прыгнуть бейс с водопада Анхель и еще тысяча аналогичных несвязных безумств. При это с единственным любимым человеком он виделся либо виртуально, либо урывками в те редкие моменты, когда их координаты сходились. С друзьями, которых накопилось внушительное количество — и того реже, если считать для каждого, конечно. Вот Шун взрослый — у него своя школа, и он не только сидит в кабинете, но и ведет физическую и психологическую подготовку, и по нифианской дипломатии успевает, но тоже нередко в разъездах, и не только на Земле. Что же такое тогда — быть взрослым, если он вроде как должен это ощутить, но так и не чувствует?..       — Сыграем вечером, Дэн? — родной, мягкий, любимый голос вывел из забытья.       — Да, — на этот вопрос всегда мог быть только один ответ. — Если только наши бакуганы изволят вернуться.       — Подождем их, — улыбнулся Шун и выступил из полосатого света. Кузо потянул его на кровать, подхватил под ноги и усадил сверху. Шун чуть сжал его бедрами — как мотоцикл, подумал Дэн, но скорее как Сузу, чем как «Вулкан» — и переплел их пальцы у головы Дэна. Он подождут, без сомнения. На экране молодая девушка в синем платье поспешила на помощь друзьям — бойцам Хаоса и Вентуса — яркой лазурной вспышкой.