и расцветали пионы

Чонгук хватает охранника за горло, чуть придушавая, к себе прижимает, а тот беспорядочно бьёт руками, пытаясь освободиться от крепкой хватки. – Тебя плохо учили, Тэхён, – шепчет Чонгук, больно кусая младшего за мочку уха, а тот почему то стонет. – Тебе нравится такое? – Бога ради, отпусти, – шипит идеальный, дергая головой в сторону, тем самым ударяя Чона по виску. – Не хочу, можешь плакать, но я не прекращу это. Киму кажется, что лаборант ослабляет хватку, но тот тут же толкает его на стеллажи, прижимая того подбородком к металлическим балкам. Слезы подступают к глазам, ноги неприятно ноют. Ещё мгновение и что-то ударяет в голову, заставляя Тэхёна заплакать, как тут же сильные руки разворачивают его на сто восемьдесят градусов. – Что ты? Что-то не так? – Чонгук саркастично разводит руками, красиво улыбаясь. – Ты со мной играться вздумал? – Я не хотел, клянусь, я.. – Что? Ну? Ты случайно чуть ли оказался под своим создателем? – Я ничего не помню, я просто пошел на осмотр, – рыдает блондин, хватаясь за волосы. – Если бы ты не зашёл, то я.. то я бы.. Теплые губы неожиданно оказавшиеся на губах Тэхёна заставляют его замолкнуть на мгновение. Чонгук просто мягко целует его и останавливается, для продолжения, ответных действий. И он добивается этого: ещё до сих плачущий, содрогающийся в конвульсиях, юноша целует его требовательно в ответ, стараясь протолкнуть свой язычок в рот старшего. Чон не сопротивляется и дает блондину сделать это, приоткрывая рот, держа Тэхёна за крепкие и широкие бедра, заставляет того протяжно стонать в поцелуй. – Прямо сейчас я собираюсь сделать кое-что по-настоящему неправильное, – шепчет Гук, прижимаясь своим лбом ко лбу солдата, – позволишь? И если когда-то юному солдату казалось неимоверно горячей и нетерпимой боль, которую испытывают все идеальные после операции, чувствуя, как железные прутья срастаются с костями, а проволока больно колет возле сердца, то сейчас он готов сказать, что то, что вытворял с ним Чонгук – в тысячу раз хуже. И не то, чтобы это было неприятно, как раз наоборот, светловолосый выгибался в спине до неприятной боли в позвоночнике, до покалываний металла, что был искусно обвит вокруг ребер, словно цветущий вьюнок, выгибался навстречу жадным и горячим поцелуям, что-то сбито шептал своим медовым бархатистым голосом, стараясь не застонать. Длинные оливковые пальцы забирались в темные волосы, несильно оттягивая, заставляя старшего сдержанно рычать, прикусывать нежную кожу до тех самых еле заметных следов. Чонгук оторвался от любимого тела на мгновение лишь для того, чтобы посмотреть на свою работу. Он просто игнорировал измученное, полное непонятным негодованием в выражение лица возлюбленного. Розовые пятна на идеальной по всем меркам коже, расцветали, приобретая ярко красный, почти кровавый цвет. – Чонгук, ты.. – солдат, пытаясь успокоить свое сердце, схватил лаборанта за руку, несильно сдавив. – Ты все так оставишь? – А разве ты хочешь это? Конечно, нет, – так мягко и спокойно произносит Чон, наклоняясь к Тэхёну вновь. – Ты же позволишь? Этот короткий кивок со стороны блондина, и вишнёвые губы утягивают Тэхёна в самым сладкий поцелуй, ловко расправившись форменными брюками охранника, сдавленный стон вырывается из уст Кима, когда старший случайно касается возбуждённой плоти. Сейчас страшно? Безумно страшно, когда Чонгук медленно спускается, безумно страшно, когда что-то мокрое и горячее касается самой чувствительной части тела младшего. Все эти странные и незнакомые ощущения делают все вокруг Кима – чертовски нереальным, он буквально не может разобрать, что сейчас перед его глазами, лишь мычит, старается найти хотя бы мгновение, чтобы выкрасть кислород для своих лёгких, сминает что-то в своих руках. Кажется, доктора схватятся отчётов. Внезапно самые приятные ощущения сменяются на дискомфорт, Тэхён чувствует, как что-то теплое оказалось в нем, парень недовольно морщится. – Нам нужно немного потерпеть, прежде чем добраться до чего-то стоящего верно? – задаёт неожиданно вопрос Чон, и, не дождавшись ответа, входит, быстро целуя солдата, чтобы заглушить его крик, так и не слетевший с языка.   Сотни иголок, колющих тело идеального, просто испаряются, он хватается за плечи Гука, пытаясь скрыть свои ощущения, только вот, не выходит – и новый стон ласкает чувствительный слух темноволосого.   Рваные вздохи и громкие, до тошноты непристойные шлепки прекращаются в том момент, когда перед глазами обоих белеет. Приятный озноб пронзает тело, Чонгук, державшийся на локтях, падает рядом с солдатом, притягивая к себе. – Это было просто прекрасно, я так люблю тебя, – шепчет, покрывая лицо поцелуями. – Так жаль, что нам нельзя остаться здесь. Ты сможешь идти? – Да.. да, я смогу.. наверное, – поднимается Тэ, но тут же шипит от неприятных ощущений внизу. – Кажется, нет. Давай немного полежим. – На полу? Ну уж нет, я отнесу тебя к Паку. – Скажем, что я ушибся. – Точно. – То-о-очно.