до потери пульса

Ваня думает, что он в край ебу дал. Когда Яна, размазывая по щеке потекшую тушь, сжимает его в объятиях, как ребенка укачивая на руках и поглаживая по голове, он только утыкается ей в ключицы и обессиленно прикрывает глаза. Ему немного хочется сдохнуть. Хотя, нет. Как таковая, перспектива смерти Ваню вообще не привлекает. Если задумываться о том, каково это будет, ловить последние мысли затухающего сознания и представлять, как потом будут убиваться родители — ему… не хочется. Если возможно просто прекратить это, без всех прелюдий и чтобы никто не заметил и даже не расстроился, если возможно просто нажать на выключатель и мгновенно погаснуть, — тогда да. Ваня хочет умереть. Но так не бывает, поэтому он лежит на коленях девушки, которая неожиданно стала ему слишком близким другом, и пусто смотрит в стену за ее спиной. Не плачет. Не зажмуривается. Не моргает. Просто — смотрит. Ему хочется насмешливо бросить взгляд на прошлую версию себя сквозь время, театрально спросить: «Тебе, наверное, интересно, как я оказался в такой ситуации?» — включить быструю перемотку и показать себе мелкому презентацию о своей жизни. Чтобы бежал. И не оглядывался. Пока есть возможность. Короче, такое дело: Ваню с детства тянет на умных. Ну, или не с детства. Когда там гормоны начинают бушевать? Вот с этого самого, как бы оно ни называлось, Ваня видит красоту в интеллекте. В двенадцать лет они с Элей втайне смотрят какой-то сериал, накрывшись пледом, чтобы свет от ноутбука не палил их местонахождение. Женщина на экране заявляет: мозги — это сексуально. Ваню секс еще не интересует; но он ее понимает.       Эля умная. Эля чересчур умная. Она отличница, умница, разумница, да и в повседневной жизни ей палец в рот не клади. В четырнадцать лет Ваня понимает, что влюбился в подругу детства. Эля все еще блещет мозгами. Поэтому Эля тоже понимает. Эля чересчур умная — и она смотрит на Ваню так, как будто ее посетило озарение еще и гораздо позже, когда всплывает ее нелепый розыгрыш, и Ваня понимает, что чуть не поцеловал другого парня вместо девушки своей мечты. Ваня боится спросить и услышать, что Эля правда поняла. Потому что Эля умная, она может. Только Эля ему больше не нравится.       Климова — полная элина противоположность. Она берет не врожденной остротой ума, а трудолюбием и дьявольским упорством, и, хотя Яна даже наивна во многих вещах, Ваня внезапно понимает, что и она его зацепила. Ведь Яна тоже умная. По-своему. У них ничего не складывается, но Ваня все равно ощущает себя почти счастливым, когда Яна говорит ему «да» на его предложение. Все дело в том, что с Яной они внезапно приходят к особенному роду взаимопонимания. У них и так много общих тем для разговора, но когда однажды у Яны звонит телефон, пока они лежат и вяло целуются на диване, внезапно обнаруживается еще одна. Потому что Климова раздраженно кидает мобильник, на экране которого курсивом горит «Элечка», в сторону, и отчаянно смотрит на Ваню, а потом закрывает лицо руками и тихо стонет. Ваня с удивлением узнает в Яне себя. Молча приносит бутылку вина, которую они распивают одну на двоих прямо из горла, а потом наступает вечер откровений.       Яна — любит — Элю. Ваня облегченно вздыхает. А потом делает глоток и даже весело прерывает поток яниных извинений словами о том, что их невзаимность на четверых все еще запутана не только со стороны девочек. Ванина ситуация такая смешная, хоть сериал снимай — или анекдот пиши. Только юмор там будет, скорее всего, черный. У них даже любовный квадрат получается какой-то кривой: стороны пересекаются не там и не те, и перевести его, этот квадрат, в две параллельные прямые, видимо, невозможно. Потому что две вершины благополучно нашли свое место в плоскости, а две другие швыряет туда-сюда и нещадно фонит.       Ваня и сам не глупый, несмотря на то, что все вокруг в голос твердят: придурок! Ваня не глупый, ему просто лень напрягаться — эта фраза, тысячи раз говоренная мамой Полиной, когда он был ребенком, действительно правдива, хоть и приелась так, что набивает оскомину. Ваня не глупый, поэтому понимает, что янино «да» — гарант хоть какого-то счастья в будущем, ведь Яна — настоящий друг, а еще с Яной можно быть собой.       В их квартете, к сожалению, только Ваня просто «не глупый»: умные все остальные. Есть еще умный — до пизды умный, сука — Данечка, который слишком въедливо допытывается, как же это Ваня решился связать себя узами брака, и прямо в лицо смотрит, как будто душу зондирует. В Данечке, блять, все и дело — в тот же день, когда Данечка делает предложение любви всей своей жизни, Ваня очень удачно разбивает витрину, работая на папу Антона. И непредусмотрительно сам предлагает отцу уехать в Суворовское — такое дело, честное слово, сил нет смотреть на довольные лица счастливой парочки. Непредусмотрительно — потому что отец, растроганный широким жестом сына, прощает тому косяки и платит за учебу: Ване приходится остаться. Ему бы ругать себя последними словами, а в голове только протяжное: «бляяяя». И больше ничего. Надо было хоть поломаться для приличия, понимает он: ну, чтобы на себя хоть быть похожим — а то Антон всерьез решает, что его чадо взялось за ум и научилось в самопожертвование. Тогда как мотивы чада, конечно, продиктованы исключительно здоровым эгоизмом. Они с Яной — счастливые, они друг друга дополняют, и им удается ломать эту комедию вплоть до дня, когда до свадьбы (свадеб) остается неделя. Яна рыдает без стеснения, поглаживая его по кудряшкам, а сам Ваня только успокаивает (он пытается) ее тем, что держит за руку (какой кошмар). Их пальцы переплетены. Яна плачет. Он не может это остановить. — Пиздец мы с тобой лохи, да? — хрипло произносит он запекшимися губами. — Угораздило же, — вторит она ему. Они истерично смеются. Это нервное. Они друг друга понимают. И Яну, и Ваню тянет к умным людям. Они даже влюбляются в одних и тех же — пусть и в разное время. Слава богу, влюбленность в пиздец-какого-умного-Данилу Яну отпускает. Элю любить проще, правда. Ваня хочет, чтобы хотя бы Климовой из них двоих было не так сложно. Это он — гандон каких мало. Заслужил. Пиздец какой умный Данила является апогеем ваниных влюбленностей. К сожалению, во всех смыслах. Апогей эмоций — это уже не влюбленность, это любовь; апогей постоянства — Ваня не уверен, что переболеет; апогей пиздеца (а вы назовите ситуацию сложнее). Апогей интеллекта.       Данечкин принцип Разум Превыше Всего порой даже пугает. Данечка как угашенный. Да, он любит Элю, но Ваня даже не уверен, что у Данилы это все как у нормальных людей: познакомился — пообщался — влип. Ваня уверен, что Данечка просто карандашиком сделал пометки в ежедневнике, похлопал своими пушистыми ресницами, и решил (естественно, сто раз взвесив все «за» и «против»), что Эля для него — идеальный вариант. Потому что у Дани — ах, простите, Данилы Алексеевича — все в жизни механизировано до лупы. И Ваня уверен, что и любовь у Дани — по четкому алгоритму. Даня ведь умный. Апогей, блять. Но в Ваниной голове пусто.       Когда на часах переваливает за полночь, Ваня на нетвердых ногах тащится к выходу из дома Климовых. Яна целует его в лоб на прощание и дрожащим голосом просит быть в порядке. Он говорит, что все хорошо. Они оба знают, что он бессовестно лжет.       Их с Даней комната встречает Иванова гнетущей тишиной. Потому что в словосочетании: «их с Даней комната» ключевое слово не «их», а «Даня». Впрочем, как и всегда. Расстегнуть пару пуговиц на рубашке и упасть на кровать — все, на что в данный момент он способен. Заснуть у него не выходит. Все вокруг вопит одновременно и о том, что Даня (был) так близко, и о том, что (сейчас —) уже нет. Тени на потолке складываются в причудливые узоры и, кажется, двигаются. Ваня надеется, что шумы в голове — это симптомы сердечного приступа. До него не сразу доходит, что в дверь кто-то ломится. Сначала ему кажется, что это просто кровь прилила к мозгам и херачит по барабанным перепонкам, а потом Ване влом думать об источнике звука. Но стук становится настойчивее, и Иванов нехотя заставляет себя встать, попутно кидая рассеянный взгляд на часы. Он рывком распахивает дверь, впервые за этот вечер заставляя мышцы напрячься, и в награду за старания (или в наказание за все грехи) в следующий момент на него чуть не падает Данила собственной персоной. Вспомнишь лучик, как говорится… Хотя есть еще другая поговорка. A Ване уже даже на Данин внезапный приход похуй. Это же ничего изменит. Он ради приличия заставляет себя изобразить раздражение, потому что ситуация, вроде как, предписывает. — Данек, ты че, больной? — он правда надеется, что это звучит в нужной степени возмущенно. — Ты время видел? Три часа ночи, ты норм вообще? — Нет, — неожиданно огрызается тот и пихает плечом. — Дай войти. Видимо, произошло что-то и правда серьезное. Ване даже становится немножко интересно. — Что случилось-то? Ну давай, удиви. Соригинальничай хоть раз. Но Даня смотрит. Выдает: — Эля, — так, как будто это все объясняет. Вваливается в комнату и ошалело смотрит на Ваню. Это действительно все объясняет. Эля, конечно. Что, если не Эля. — Она… самый умный человек, которого я знаю. Она потрясающая. Эля потрясающая. Эля умная. Ваня в курсе, спасибо. (Это обидно). Несмотря на то, что у Вани нет никакого права испытывать какие-либо эмоции, кроме радости за Данилу, это — обидно. — Поздравляю, — он не хочет грубить, он хочет, чтобы Даня был счастлив. Впрочем, с горькой иронией думает он, одно другому не мешает. Ведь Дане насрать. Он сжимает руки в кулаки. — Она мне дорога, Вань, так сильно дорога, ты даже не представляешь, — Даня кивает сам себе, и его глаза мерцают в темноте, — представить себе не можешь… Ну почему же, думает Ваня, могу. — Я в курсе, вы женитесь скоро. И сам себе мысленно хлопает: какая наблюдательность. Просто поразительное наблюдение, Иванов, молча обращается он к голосу в своей голове и молча же вскипает. Ну же, скажи хоть что-то, чего я не знаю. А то: Женитесь. И финита ля комедия. — Она мой самый близкий друг, — Даня закусывает губу и вдруг неуверенно улыбается. …Ну ладно, удивил. И — ну охуеть теперь. Улыбка у Данилы странная такая, кривая, но искренняя — и яркая, что пиздец. Аж больно. Ване хочется сократить до нуля расстояние между ними и трясти его за плечи, лихорадочным шепотом выспрашивая, да что же это значит в каком смысле друг почему ты что, совсем поехавший объясни, пожалуйста не неси чушь, пожалуйста не говори недомолвками объясни, объясни объясни Вместо этого: — Друг? — относительно спокойно переспрашивает он, хотя подсознание не переставая растерянно верещит звук «А» на высокой ноте. У вас свадьба, еблана кусок, какой в ебеня друг, думает Ваня, и прямо так и говорит. Ну, помягче, но смысл остается. — Дань, вы женитесь, помнишь? объясни — Помню, — усиленно кивает Данила, и Ваню вконец клинит. Слава богу, помнит хоть, дурак, что творит, а то у Ванечки в голове уже мелькает шальная мысль про ретроградную амнезию. Что, кстати говоря, ну, «ретроградная амнезия», то есть, определенно вылезает прямиком из даниного лексикона, больше неоткуда. — Но она — мы — решили, что не будем этого делать, — ну, продолжай, продолжай, Дань, пожалуйста, сбрендил ты, или что? — Эля знает, что я люблю другого человека. И она поддерживает мой выбор, — хотя нет, лучше бы молчал. Не объяснял. Завалил бы лучше. Ваню трясет. С у к а. — Ты думай, что говоришь, — он делает шаг, не зная, чего хочет больше: ударить Даню или унизительно уткнуться носом в растрепанные волосы и попросить не уходить. Ни к Элям, ни к кому бы там еще ни было, разве что только в универ на пары — это да, это можно, но не от него. Ни сегодня ночью, ни завтра утром, ни потом. Ему хочется Дане врезать или целовать до потери пульса, и что из этого более необдуманно — остается только гадать. Он выбирает из двух зол третье. — Ты за Элькой бегал — сколько? — все время, что здесь живешь, — буквально выплевывает эти слова, надеясь, что со стороны не сильно заметно, какой хаос царит в его голове, — не замечал ничего вокруг себя, кроме нее, чтобы потом вот так просто заявить, что отказываешься от нее ради непонятно кого? — Да. Гаденыш. — Кто она? — Ваня то ли орет, то ли шепчет. Заткнись, заткнись, заткнись, не хочу этого слышать. Но… — Эля любит меня, и она дорога мне, —…Данила внезапно начинает выдавать охуительное количество слов в секунду. — Она могла бы сделать меня счастливым. А дальше Ваня не особо слушает, потому что мелкий чередует дифирамбы Ариэль с какой-то ахинеей про встречи выпускников и ключи от машины, и следующее, за что его слух действительно цепляется, это: — Но есть другой человек. Конкретнее, блять. Или вообще молчи. — Ну? — Этот человек для меня стал слишком важным, — Данила кивает, — и если бы не Эля, я бы никогда не решился в этом себе признаться, — (ну и дура) — За это я ей и благодарен. Этот человек… — характеристика сего индивида занимает у Дани больше времени, чем все предисловия и звучит, если честно, чудовищно — как сочетание совершенно полярных минусов и плюсов. Откуда ж Данек достал такую девчонку. Дурак. Ваня качает головой. — Тогда ты просто идиот. Если ты променял Элю — на это, и если это все, что ты можешь сказать о девушке, которую выбрал, то я не понимаю, что ты в ней нашел. Самому бы, блять, найтись. У Вани, казалось бы, сильнее болеть уже не может, но Даня, сука такая, снова выбивает весь воздух из легких, когда невинно хлопает глазками и поправляет: — В нем. Это финиш. Все, что было до — оказывается, херня. Финиш — он вот. — Я тоже иногда не понимаю, что в нем нашел, — правда, что ли?! — И тем не менее мне дорого в нем все это. Мне дорого все это, — секундная пауза, и, — в тебе, Вань. И Все время мира, блять, замирает. — Что? — его не хватает ни на что больше. Апогей Ванечкиных любовей признается в том, что ради него, Ванечки, бросил свою невесту, а он, ебаный в рот, «что». Как слабоумный. Даже если апогей пиздит, «что» не передаёт даже миллионную часть ваниных вопросов. Или передает. Как же болит голова. — Я сказал, что это ты, — чеканит по слогам, Даня, скотина. Даже тут умудряется не выказывать никакого волнения. Дятел. — И еще что я считаю, что нам пора перестать бегать. Ну, а ты у меня щас побегаешь, флегматично думает Ваня, а в следующий момент зажимает Даню у стенки. Тот растерянно моргает. Все, чего Ване хочется — это Даню поцеловать (выходит, можно?!), но он не способен до конца осознать, и поэтому кричит Даниле в лицо все свои вопросы. Кажется, он врет, что он ненавидит Даню. Кажется, он почти плачет. Даня наконец-то перестает вести себя, как безэмоциональная машина со встроенной программой, Ваня видит, что Дане стыдно, больно, страшно — не за себя, а за него, раздолбая, — и что мелкий порывается уйти, но Ваня прижимается к нему лбом и ведет носом по скуле. Все-таки чувствует. Все-таки к нему. Не соврал. Не соврал же? У Вани бешено колотится сердце, когда он порывается взять данилину ладонь в свою, но в последний момент останавливается. Если это прикол какой-то, пусть валит прямо сейчас. Потому что потом Ваня его не отпустит, даже если себя по частям переломает. Но Даня — умный, падла, и это тоже понимает, и говорит: — Я не уйду, — а потом целует, сам, вы только представьте, и все резко теряет значение. Ваня только успевает понадеяться, что на янину сим-карту сегодня поступил звонок от абонентки Ариэль Оганян. Они всю ночь говорят о том, какие они идиоты, Даня целует его в висок и по линии подбородка и лежит у него на плече, а потом Ваня, кажется, засыпает, чувствуя, как чья-то рука ласково перебирает волосы. Он ощущает дежавю. Утро приходит резко, когда Даня случайно гремит чашкой свежезаваренного чая, которую протягивает ему, и Ваня не может не улыбаться. Ему по приколу даже пить чай через трубочку этим утром, если при этом смотреть, как Даня добродушно закатывает глаза и кидает неуверенные взгляды. Когда к ним вдруг заходит мама Полина и удивленно ахает, почему же Данечка не с Элечкой и что же он делает дома, Ваня с глупой улыбкой встревает в разговор и заявляет: — А просто свадьбы не будет. И тут же дергается — не уверенный, мог ли говорить за Данилу, вдруг тот уже успел передумать? — но Даня выглядит неприлично довольным, хотя и смущенным немного, поэтому на просьбу мамы конкретизировать Ваня сдувает со лба волосы и поясняет: — А никакой свадьбы. И чувствует себя хорошо. Мама выходит, не преминув напомнить «Данечке», что главное — это его, данечкин, выбор, а Ваня закрывает дверь за ней ногой и лучится самодовольством, даже не пытаясь этого скрывать. И насмешливо тянет, прямо как мама Полина, это «Данечка». А в следующий момент улыбается в поцелуй и нагло хмыкает, когда Данила пытается притянуть его ближе. Эля умная. Спасибо Эле.