how it begins

      это начинается с того, что ренджун впервые замечает явное отсутствие тонкой металлической полосы вокруг запястья джемина. однажды он видит, как серебряный браслет на руке младшего отражает последний солнечный луч, а на следующий день бесследно исчезает. ренджун настолько сильно привык видеть это украшение, что замечает его отсутствие даже тогда, когда джемин, удобно устроившись на диване рядом с ним, смотрит какую-то программу, что идет по телевизору. всякий раз, когда их взгляды пересекаются, джемин лишь молча отворачивается. ни слова от него, почему он так поступает, но опять же, старший понимает, что тот не должен ему никаких объяснений. не после того, как ренджун обращался с ним. хуан бросает еще один короткий взгляд на младшего, видит его невозмутимое, серьезное лицо и глаза, уставленные в экран телевизора. разница между тем, как раньше джемин ярко улыбался ему и тем, как он ведет себя сейчас, очевидна: вместо широких и счастливых улыбок – короткие кивки и поджатые губы. ренджун ненавидит это. он знает, что джемин сдерживает себя, отчаянно надеясь, что тот ничего не заметит, знает, что изо дня в день ему приходится надевать эту маску, и знает о том, как тот медленно ломается изнутри. в последнее время ренджун скучает по мимолетным взглядам джемина в свою сторону, по теплым улыбкам и тем прикосновениям, что когда-то предназначались ему и только ему одному. поначалу тоска ощущается, словно зажившая рана – все так же часто напоминающая о себе, но уже не такая болезненная. и поэтому ренджун позволяет себе притворяться, что ему все равно. но когда он видит джемина без того самого серебряного браслета, который тот носил каждый день, ему кажется, будто кто-то сорвал пластырь с той самой зажившей раны на его сердце, и теперь он чувствует эту пульсирующую боль с новой силой, которую никакое притворство не сможет скрыть. ренджун знает, что он сам виноват, потому что когда-то не смог ответить на слишком очевидную влюбленность джемина, и что, возможно, сделай он это тогда, сейчас между ними было бы все хорошо. но ренджун побоялся и решил, что будет лучше, если он просто снимет подаренный джемином браслет со своего запястья и забудет о нем. эгоистичный ублюдок – так он называет себя после того, как разбил сердце младшего, будто бы для него это ничего не значило. к счастью для себя, ренджун умеет достаточно хорошо скрывать свои эмоции, по прежнему каждый день смеясь над шутками марка и дразня джисона. но по ночам, лежа в кровати, он просто не может не думать об этом. я ведь этого хотел, да? ренджун подавляет нервный смех, рвущийся из груди, и поддается ядовитым мыслям, кружащимся в голове. неужели джемин действительно думает, что он не испытывает к нему никаких чувств? неужели он не замечает того, как ренджун украдкой смотрит на него и тут же опускает взгляд, чувствуя, как сильно колотится его сердце? неужели он не понимает, что хуан ведет себя так грубо по отношению к нему лишь потому, что так сильно переживает и волнуется за него? ренджун знает, что он очень эгоистичен. как вообще он смеет подвергать такому риску все то, ради чего он работал, то, ради чего работали они? быть айдолом – это все, о чем он когда-либо мечтал и то, к чему так долго шел. и он не позволит какой-то глупой влюбленности все испортить. в конце концов ренджун убеждает себя в том, что это его единственный вариант, что больше он не силах что-либо изменить, и погружается в сон, ставший его последним отдыхом от всего происходящего вокруг. даже самые яркие вещи порой теряют свой привычный блеск. он не знает, почему они снова заговорили о браслетах, но однажды джемин поднимает эту тему, когда неловкое напряжение между ними перерастает во что-то более неудобное. — тебе не нужно, — произносит ренджун, кладя руку на плечо джемина, — не нужно притворяться, что те браслеты что-то значили. — что значит «притворяться»? — шепчет джемин таким грубым, будто бы не своим голосом. — я знаю, что носить их было не больше, чем просто прихотью с твоей стороны, — тихо отвечает ему хуан. — нет. все то, что я делал и говорил, было не просто так, — бросает младший, и ренджун молчит, не поднимая взгляд, ведь он и так знает, что джемин отчаянно пытается сдержать слезы, которые вот-вот покатятся из глаз. — тогда для меня они ничего не значили, — произносит старший, и только после к нему приходит осознание сказанного. он в очередной раз разбивает сердце джемина на миллион кусочков, и единственное, чего он действительно хочет в этот момент, так это забрать свои слова назад и изменить все, ответив что-то вроде «я тоже люблю тебя. но не думаю, что мы готовы к этому». но вместо этого ренджун просто стоит на месте. — хорошо, прости, — голос джемина предательски дрожит. ренджун замечает, как дрожат и его губы на каждом слове, будто ему физически больно говорить. первая слеза скатывается по щеке младшего, а сердце ренджуна в этот момент загорается огнем, сгорает дотла, и все внутри него тоже горит, горит, горит, и он думает, что лучше бы он умер, чем смотрел, как джемин плачет из-за него. в глазах младшего видна настоящая буря, состоящая из огромного количества эмоций, переполняющих его. ренджун замечает, как джемин медленно сглатывает, закрывает веки, а ресницы отбрасывают смутные тени на его щеках, прежде чем он вновь открывает глаза – в них уже нет того шторма. небо снова чистое. — пока, инджун-а. в его словах есть та самая завершенность, которая гасит огонь в сердце ренджуна, и все, что остается от него – куча сажи, обугленной и мертвой. джемин разворачивается, и ренджун знает, что должен сказать ему что-то, должен позвать его, должен сделать все, что угодно, чтобы остановить его. но молчит. джемин уходит, и ренджун понимает, что он уже никогда не вернется вновь. это начинается с того, что ренджун убеждает себя в том, что не любит джемина, в то время как его сердце болезненно кровоточит.